Статус в настоящее время. Общая оценка

Экзистенциальная психология, как и психоанализ, была "взращена" в Европе практиками медицины и экспортирована в Соединенные Штаты. Однако, в отличие от психоанализа, экзистенциальной психологии не пришлось испытать многолетнее академическое отвержение и жесткую критику со стороны американской психологии до того, как ее приняли или во всяком случае стали к ней терпимо относиться. Она почти мгновенно оказала воздействие на мышление и практику ряда психологов и стала одной из наиболее влиятельных сил, определивших появление новых взглядов и методик, особенно в области консультирования и психотерапии. Частично различия в реакции на психоанализ и экзистенциальную психологию можно отследить по изменению лица психологии в период с 1910 по 1950 год. В 1910 году психология "делалась" почти целиком университетскими психологами, чья деятельность была чисто научной и теоретической. К 1950 году значительное число психологов пришло в прикладную психологию и, к своему ужасу, они обнаружили, что большая часть из того, чему их учили в высшей школе, не слишком релевантно и применимо к их работе. Они начали искать более релевантные подходы и знания и поверили, что нашли их в психоанализе и экзистенциальной психологии.

Затем, также в районе 50-х, многие американские психологи почувствовали, что бихевиоризм слишком сковывает психологию, которая потеряла из виду человека и человеческие ценности. Эти диссиденты увидели в экзистенциализме основание для гуманистически ориентированной психологии.

Экзистенциальная психология сходна с психоанализом в другом; она была, как и многие рассмотренные в этой книге теории личности, основана психиатрами. Похоже, что интенсивная терапевтическая работа с людьми благоприятна для развития широких представлений о человеке. Однако, в отличие от психоанализа, жестко базировавшегося на упрямом позитивизме науки XXI века, экзистенциальная психология выросла из философии и продолжает сохранять тесные связи со своими философскими корнями. В отношении двух ориентаций – наука либо философия – психоанализ ближе к бихевиоризму, а экзистенциальная психология – к гештальтпсихологии.

То, что европейская экзистенциальная психология приветствовалась многими американскими психологами, и то, что влияние ее растет, отрицать нельзя. Однако она не избежала и критики.

Одна линия критики исходит из того, что американская психология упорно боролась за то, чтобы освободиться от доминирования философии. Далеко продвинувшись в обретении этой независимости, многие психологи серьезно сопротивляются новому альянсу с философией, особенно с той, которая открыто признает неприятие позитивизма и детерминизма. На протяжении как минимум семидесяти лет американская психология пытается стать "уважаемой" наукой. Проверка гипотез на основе старательно разработанных экспериментов, осуществляемых в контролируемых условиях, изощренная статистическая обработка данных – это внедрялось в мышление студентов практически каждого выпуска в последние годы. На протяжении лет психоанализ считался ненаучным, и принятие его академической психологией – или некоторыми психологами – состоялось только тогда, когда его гипотезы начали проверяться в контролируемых экспериментальных условиях. Многие психологи полагают, что экзистенциальная психология представляет катастрофический разрыв с научным истеблишментом, тем самым подвергая опасности столь трудно завоеванный статус психологии.

На критику такого рода экзистенциальная психология ответила бы, что существует множество различных научных и философских точек зрения. Любая наука – психология в том числе – всегда обязана какой-либо философии, независимо от того, понимается это или нет. Объективная, позитивистская психология основана на картезианской философии; экзистенциальная психология – на онтологии Хайдеггера. Они равно философичны и равно научны.

Экзистенциальная психология открыто враждебна типу экспериментирования, в котором к человеку относятся как к объекту или вещи, предназначенной для того, чтобы толкать и перетаскивать внутри лаборатории. Манипулирование и эксплуатирование такого типа не только унижают человека, но и результаты этого часто оказываются искусственными или тривиальными. Понимание человека как целостности на основе феноменологического анализа, против предсказания и контроля поведения в экспериментальном исследовании – так можно обозначить соперничающие позиции экзистенциальной и "научной" психологии. Живую дискуссию относительно сравнительных достоинств и недостатков феноменологии и бихевиоризма таких значительных психологов, как Б.Ф.Скиннер, Карл Роджерс, Зигмунд Кох (Koch, S.) и P.Б.Мак-Леод можно найти в книге "Behaviorism and phenomenology", (T.W.Wann (ed.), 1964).

Наибольший протест "научной" психологии вызывает представление экзистенциалистов о свободе человека быть тем, чем он хочет. Действительно, такое представление инвалидизирует психологию, основанную на жесткой детерминистической концепции поведения. Ибо, если люди действительно свободны в выборе существования, то тотальные предсказания и контроль невозможны, а ценность эксперимента ограничена.

Экзистенциальная психология отрицает – по крайней мере, это имеется в виду – эволюционную доктрину, служившую одним из основных столпов американской психологии. Экзистенциалисты полагают, что люди – уникальные существа среди всех на Земле; им нельзя найти место в филогенезе животного мира, не разрушая при этом человеческой сути. Человек – не животное наподобие других; поэтому нельзя переносить на людей открытия, сделанные при экспериментировании с животными. Экзистенциальная психология признает, что человеческое существование имеет основание – наследственность или судьбу – но люди свободны создавать на этом основании многое, соответственно своему выбору, что недоступно другим видам.

Экзистенциальную психологию обвиняют в субъективизме и солипсизме. Даже Карл Ясперс, один из ведущих экзистенциалистов, думал об опасности впасть в чистый субъективизм. Босс настаивает на том, что Dasein не является ни идеализмом (в духе Беркли), ни субъективизмом. Вещи не творятся человеческим умом, как они и независимы от человека. Люди и вещи, которые они раскрывают или высвечивают, взаимозависимы в своем существовании.

Как уже упоминалось, экзистенциальную психологию критикуют из-за словаря, который многими психологами считается поэтическим и эзотерическим. С этой критикой тесно связана и другая, полагающая, что экзистенциальные психологи всего лишь заливают старое вино в новомодные причудливые бутылки. Они используют новые слова для обозначения известных понятий. Американские психологи, даже многие из тех, кто благосклонен к экзистенциальному мышлению, пытаются совершить обратный перевод новых терминов в знакомые идиомы. Это раздражает европейских экзистенциальных психологов, утверждающих, что экзистенциальная психология – абсолютно новое дело в науке, несмотря на долгую философскую традицию, и что любая попытка приспособить ее к одному из уже существующих психологических взглядов – грубая ошибка. Например, кооптация экзистенциализма американской гуманистической психологией возмущает ее основателей.

В трудах экзистенциалистов присутствует сильный оттенок этического отношения, – что вызывает возражения многих психологов. Понятие трансцендирования, как и фрейдовское понятие сублимирования, предполагает, что люди могут быть "низшими" и "высшими", и им, чтобы стать в полной мере людьми, надо преодолеть свою "низость". Экзистенциалисты постоянно апеллируют к индивидуальной ответственности за свое существование, что открывает двери морализированию и наказанию, если человек не действует ответственно. Некоторые экзистенциальные психологи даже пользуются религиозными понятиями, такими как "Бог", "Божественное", что дает основание для подозрений в попытке впустить в психологию религию. Экзистенциальные психологи – или некоторые из них – ответят, что это как раз то, что нужно, если психология хочет иметь для людей какой-то реальный смысл.

Каким бы ни было будущее экзистенциальной психологии – а к настоящему времени она проявила достаточно силы и жизненности, чтобы продолжаться долгое время, – она уже послужила одному важному делу. Это дело – спасение психологии от погруженности в море теорий, утерявших контакт с повседневным миром и "данностью" непосредственного опыта. "Вернитесь к самим вещам", – предлагал Гуссерль, отец современной феноменологии. Наблюдать, описывать, анализировать поведение, не будучи отягощенным абстрактными и сверхобщими предвзятостями и гипотезами – это освежает и оживляет. (Гипотеза может подтвердиться или нет, но это не может завершиться новыми инсайтами). Экзистенциализм помогает возродить науку – по мнению многих, теоретически умирающую. Он осуществляет это, настаивая на использовании жестко феноменологической методологии. Он попытался увидеть, что есть актуально, и в конкретных понятиях описать человеческое существование.

С другой стороны, коль скоро человек рассматривается как теоретизирующее животное, экзистенциальная психология не может избежать создания собственной теории человека. Эта теория может оказаться столь же стесняющей, как и другие в ее представлении. Во всяком случае, Босс полностью сознает такую возможность. Он говорит:

"Я могу лишь надеяться, что экзистенциальная психология никогда не создаст теории типа естественнонаучной. Все, что может сделать экзистенциальная психология – это научить ученых не уходить от переживаемых и доступных переживанию фактов и феноменов, позволить этим феноменам сказать ученым о своем смысле и отношениях и тем самым воздать встреченным объектам должное – короче говоря, вновь стать более "объективными"" (из личной беседы).

Каким бы ни было будущее экзистенциальной психологии, застынет ли она в виде теории или зачахнет, будучи кооптированной специальными интересами, ясно, что сейчас она предлагает принципиально новый путь изучения и понимания человека. По этой причине она заслуживает пристального внимания тех, кто серьезно изучает психологию.

 

9.

ТЕОРИЯ ПОЛЯ КУРТА ЛЕВИНА

"Старшие" науки – физика, химия – часто влияли на пути более молодых, типа психологии, предоставляя способы размышления о естественных феноменах и их постижении. Когда в физике и химии развиваются новые взгляды, почти неизбежно, с учетом базового единства всех наук, что они будут переняты менее зрелыми науками применительно к их специализации. Таким образом, неудивительно, что физические представления о поле, у истоков которых стоят имена Фарадея, Максвелла и Герца, исследовавших в девятнадцатом веке электромагнитное поле, нашедшие свою кульминацию в эйнштейновской теории относительности в двадцатом веке, внесли свой вклад в современное психологическое мышление. Следует, однако, отметить, что речь идет о методе репрезентации мира – именно он, а не сами физические понятия и явления, вошел в психологию.

Первым важным проявлением влияния физической теории поля в психологии явилось движение, известное как гештальтпсихология, у истоков которого стоят три немецких психолога – Макс Вертгеймер, Вольфганг Келер и Курт Коффка, основавшие его в годы, непосредственно предшествовавшие Первой Мировой войне. Главный принцип гештальтпсихологии заключается в том, что поведение определяется психофизическим полем, в котором оно укоренено.

Хотя гештальтпсихология – теория общепсихологическая, она в первую очередь связана с проблемами восприятия, обучения, мышления, но не с личностью. Полевая теория личности, представленная в этой главе детище Курта Левина. Его теория испытала серьезное влияние гештальтпсихологии и психоанализа, но тем не менее абсолютно оригинальна.

Курт Левин родился 2 сентября 1890 года в деревушке прусской провинции Позен. Он был вторым из четырех детей; его отец содержал лавку. В 1905 году семья переехала в Берлин, где Левин завершил среднее образование. Затем он поступил в университет Фрайбурга, полагая изучать медицину, но вскоре отказался от этой идеи и, проведя семестр в Мюнхенском университете, в 1910 году вернулся в Берлин, чтобы изучать психологию в местном университете. Его главным учителем был Карл Штумпф, экспериментальный психолог с высокой репутацией. Получив в 1914 году докторскую степень, Левин в течение четырех лет служил в пехоте германской армии, проделав путь от рядового до лейтенанта. В конце войны он вернулся в Берлинский университет в качестве преподавателя и ассистента-исследователя Психологического института. Макс Вертгеймер и Вольфганг Келер, двое из трех основателей гештальтпсихологии, в то время также работали в Берлинском университете. В 1926 году Левин получил профессорство. За время пребывания в Берлинском университете Левин и его студенты опубликовали ряд блистательных экспериментальных и теоретических работ.

Когда к власти пришел Гитлер, Левин работал по приглашению профессором в Стэндфордском университете. Он вернулся в Германию уладить свои дела, после чего возвратился в Соединенные штаты, где и прожил остаток жизни. В течение двух лет (1933-1935 гг.) он был профессором детской психологии Корнуэлльского университета, после чего был приглашен в Государственный университет Айовы в качестве профессора психологии детского здоровья. В 1945 году Левин принял назначение на пост профессора и руководителя Исследовательского центра групповой динамики в Массачусетском технологическом институте. В то же время он становится руководителем Комиссии по общественным взаимоотношениям Американского еврейского конгресса, где осуществлялись исследования общественных проблем. Он умер неожиданно, от сердечного приступа в Ньютонвилле, Массачусетс, 12 февраля 1947 года в возрасте 56 лет.

В годы, проведенные в Соединенных Штатах, Левин привлек многих студентов, часть которых стали известными психологами. Как человек, Левин был очень демократичен, дружелюбен, энергичен, обладал особой силой вдохновения. На каждого, входившего с ним в контакт, он производил глубокое впечатление.

Многие психологи того же ранга, что и Левин, считают его одной из самых блистательных фигур в современной психологии (G. W. Allport, 1947, Tolman, 1948). Его теоретические труды (Lewin, 1935а, 1936а, 1938, 1951) и экспериментальная работа оставили неизгладимый след на путях развития психологии. В первую очередь Левин отстаивал применение теории поля во всех отраслях психологии. Для Левина теория поля – не новая психологическая система, ограниченная определенным содержанием; это – система представлений, позволяющих отразить психологическую реальность (1936а, сс. 6-7). Эти представления должны быть достаточно широки, чтобы применяться в отношении всех родов поведения, и в то же время достаточно специфичны, чтобы репрезентировать определенного человека в конкретной ситуации. Левин также характеризовал теорию поля как "метод анализа каузальных отношений и построения научных конструктов" (1951, с. 45).

Главные черты теории поля Левина можно представить следующим образом: 1) поведение – функция поля, существующего во время поведения, 2) анализ начинается с целостной ситуации, из которой дифференцируются компоненты; 3) конкретного человека в конкретной ситуации можно представить математически. Левин также выделяет в качестве детерминант поведения лежащие в его основе силы (потребности) и отдает предпочтение психологическому описанию поля, противопоставляя его физическому или физиологическому описанию. Поле определяется как "тотальность сосуществующих фактов, которые мыслятся как взаимозависимые" (Lewin, 1951, с. 240).

Представления теории поля применялись Левином к широкому кругу психологических и социологических феноменов, включая младенческое и детское поведение (Lewin, 1951, гл. X), поведение подростка (Lewin, 1951, гл. VI), умственно отсталых (1935, гл. VII), к проблемам малых групп (1935, с. 946), национальным различиям характера (1936b) и групповой динамике (Lewin, 1948). Левин, подобно многим теоретикам личности, не замыкался в башне из слоновой кости, отворачиваясь от проблем мира. Человек высоких гуманистических и демократических ценностей, он пытался повлиять на некоторые проблемы, с которыми сталкивается человечество, предпринимая исследования особого типа – они известны как действенные исследования. Действенные исследования имеют своим объектом изменение социальных условий. Примеры действенных исследований Левина и его сотрудников представлены в работах: Bavelas and Lewin (1942), Lewin (1943, 1946, 1947, 1948).

В настоящей главе мы сосредоточим внимание на тех аспектах теории Левина, которые связаны со структурой, динамикой и развитием личности. Кроме того, мы обсудим проблемы психологической среды, поскольку люди и их среда – взаимозависимые регионы жизненного пространства – термин, которым Левин обозначал психологическое поле в его тотальности. Не будут обсуждаться важные области действенных исследований и групповой динамики, изученные Левином. Некоторые аспекты левиновского мышления обсуждаются в работе Deutsch (1968), а обзор исследований групповой динамики представлен Gererd & Miller (1967). Прикладная групповая динамика – предмет книги Schein & Bennis (1965).

Структура личности

Первый шаг в определении человека как структурного понятия – представить его как целостность, отдельную от всего остального. Это можно сделать так, как делается в словарях, например, когда человек определяется как индивид (Webster) или же с помощью пространственной репрезентации человека. Поскольку пространственная репрезентация может быть выражена математически, а вербальные определения – нет, Левин предпочитает определять структурные понятия пространственно. Пойдя этим путем, Левин с самого начала пытается математизировать свои понятия. По Левину, важным преимуществом такой научной стратегии является то, что математические репрезентации требуют точных формулировок, тогда как вербальные определения неточны и двусмысленны. Далее, при математической репрезентации можно получить важную информацию посредством математических операций. Можно искать неизвестные, записывать уравнения, формулировать функциональные отношения. Слова же ведут за собой новые слова, и только. Математика, напоминает Левин – надлежащий язык научного дискурса, хотя математика, используемая Левином для репрезентации психологических понятий – не та, с которой знакомо большинство людей. Математика Левина – неметрическая, она описывает пространственные отношения не в евклидовых терминах. В сущности, это математика для описания взаимосвязей и взаимокоммуникаций в пространстве безотносительно к размеру и форме.

Отделение человека от остального мира находит завершение в образе замкнутой фигуры. Границы фигуры определяют границы целостности, известной как "человек". Все, находящееся внутри границ, обозначается Р (the person), все, лежащее за пределами границ, обозначается, как не-Р. Неважно, будет ли нарисованная фигура кругом, квадратом, треугольником, восьмиугольником или фигурой неправильной формы – важно, что она полностью замкнута.

Рис. 9-1*

* К сожалению, иллюстрации в данной HTML-версии книги отсутствуют.

Сделаем здесь паузу и обсудим, что же концептуализируется посредством репрезентации человека как замкнутой фигуры. Поскольку абсолютный размер и форма – несущественные свойства репрезентации, единственно значимым свойством рисунка 9-1 является то, что он изображает полностью ограниченную площадь внутри большей. Следовательно, когда рисуется круг на листе бумаги, концептуализируются два свойства человека. Это: 1) отделенность от остального мира посредством сплошной границы и 2) включенность в большее пространство. Первое свойство – дифференциация, второе – отношение "часть-целое".

Иными словами, человек представлен как отделенный от большей целостности, но и включенный в нее. Такое представление не расходится со здравым смыслом, поскольку кожа или одежда представляют видимые границы, отделяющие человека от большого мира, по которому он идет и частью которого является, что вполне очевидно.

Психологическая среда

Если бы нас интересовал только человек, а не мир, частью которого он является, мы бы остановили наше внимание лишь на свойствах пространства, очерченного окружностью, проигнорировав саму границу и внешние области. На этом пути, однако, мы не сможем заметить важные взаимодействия между человеком и средой.

Следовательно, следующий шаг в репрезентации психологической реальности – нарисовать другую замкнутую фигуру, большую, чем человека и окружающую его. Форма и размер не имеют значение, коль скоро она отвечает двум условиям – быть больше человека и окружать его. Для этой репрезентации Левин избрал фигуру, близкую по форме к эллипсу. Необходимо еще одно качество. Новая фигура не может совпадать с какой-либо частью круга, репрезентирующего человека. Должно существовать пространство между границами человека и границами большей фигуры. За исключением этого ограничения круг может быть размещен в любом месте внутри эллипса. Относительные размеры двух фигур несущественны.

Теперь наша картина – круг, вписанный в эллипс, но его не касающийся (рис. 9-2). Район между двумя периметрами – психологическая среда, Е (environment). Все пространство внутри эллипса, включая круг, – жизненное пространство, L (life). Таким образом, Р + Е = L. Пространство вне эллипса репрезентирует непсихологические аспекты мира. Для удобства будем называть это пространство физическим миром, хотя он не ограничен только физическими явлениями. Например, в непсихологическом мире есть и социальные явления.

Рис. 9-2

Хотя это простое упражнение – рисование фигур – может показаться неубедительным, оно абсолютно необходимо для понимания и оценки теории Левина. Важно, утверждает Левин, начать с объемлющей картины психологической реальности, картины наибольшей общей валидности, а затем, шаг за шагом, двигаться к дифференцированию из этой широкой панорамы деталей, на основе чего может быть достигнуто понимание конкретной психологической ситуации. Левин убежден, что, если общая картина психологической реальности неточна, не может быть верной и более детальная картина.

Круг-в-эллипсе – не просто иллюстрация или учебная картинка; это – достоверная репрезентация наиболее общих структурных понятий левиновской теории, а именно – "человек", "психологическая среда", "жизненное пространство". Круг-в-эллипсе – это карта или концептуальная репрезентация реальности, и функция ее, как и любой карты, заключается в том, чтобы вести своего пользователя по незнакомой территории и знакомить с новыми фактами относительно реальности.

Жизненное пространство

Хотя мы начали с человека и впоследствии окружили его психологической средой, было бы ближе к левиновской идее (идти от общего к частному) начать с жизненного пространства и дифференцировать в нем человека и среду. Ибо жизненное пространство есть вселенная психолога; это вся психологическая реальность. Оно содержит тотальность возможных событий, способных повлиять на поведение индивида. Оно включает все, что нужно знать для понимания конкретного поведения человеческого индивида в данной психологической среде и в данное время. Поведение (B, behavior) есть функция (f, function) жизненного пространства: B = f(L).

Рис. 9-3

"Задача динамической психологии – однозначно вывести поведение данного индивида из тотальности психологических событий, существующих в жизненном пространстве в данный момент" (Lewin, 1936а).

Тот факт, что жизненное пространство окружено физическим миром, не означает, что жизненное пространство – часть физического мира. (Рис. 9-3.) Скорее, жизненное пространство и пространство за его пределами – дифференцированные и отдельные регионы большей тотальности. Что это за тотальность, – какова эта большая вселенная – конечная или бесконечная, являет она хаос или космос – не имеет к психологии никакого отношения, за исключением одного важного момента. События, существующие во внешнем регионе и соседствующие с границей жизненного пространства – Левин назвал этот регион "внешней оболочкой жизненного пространства" – могут материально воздействовать на психологическую среду. То есть непсихологические события могут изменять психологические. Левин полагал, что изучение событий, происходящих во внешней оболочке, может быть названо "психологической экологией". (1951, гл. VIII). Первый шаг психологического исследования – установить природу событий, существующих на границе жизненного пространства, поскольку эти факты помогут определить, что возможно, а что – нет, что может случиться в жизненном пространстве, а что не может. Левин проделал эту работу перед тем, как предпринял исследование пищевых навыков у людей и возможности их изменения. (1943, 1951, гл. VIII).

События в психологической среде также могут вызывать изменения в физическом мире. Между этими двумя мирами – двустороннее сообщение. Соответственно, говорят, что граница между жизненным пространством и внешним миром обладает свойством проницаемости. Граница напоминает проницаемую мембрану или сеть – скорее, чем стену или жесткий барьер. Отметим по ходу дела, что физический мир не может прямо коммуницировать с человеком, равно как и человек не может напрямую коммуницировать с внешним миром. Событие, прежде чем повлиять на человека или испытать его влияние, должно стать фактом психологической среды. Это ясно при взгляде на рисунок, изображающий человека полностью окруженным пространством психологической среды.

Указание на проницаемую границу между жизненным пространством и физическим миром чрезвычайно важно. Поскольку события в непсихологическом мире могут кардинально менять все течение событий в жизненном пространстве, предсказания, основанные только на знании психологических законов, несерьезны. Никогда нельзя быть уверенным заранее, что какое-то событие из внешней оболочки не нарушит границу жизненного пространства и не перевернет вверх тормашками психологическую среду. Случайная встреча, неожиданный телефонный звонок, авария, как известно, могут изменить течение жизни. Поэтому, подчеркивает Левин, для психолога реальнее понять конкретную, в данный момент существующую психологическую ситуацию при помощи описания и объяснения в терминах теории поля, нежели попытаться предсказать, как собирается вести себя человек в некотором будущем.

Следует отметить другое свойство жизненного пространства. Хотя человек окружен психологической средой, он – не часть среды и не включен в нее. Психологическая среда заканчивается у периметра круга, так же, как непсихологический мир – у периметра эллипса. Однако, граница между человеком и средой также проницаемы. Это означает, что события среды могут влиять на человека, P=f(E), и наоборот, E=f(P). Прежде, чем мы перейдем к обсуждению природы этих явлений, следует ввести еще одну дифференциацию в отношении структуры человека и среды.