Оценка эффективности психологического консультирования

Одной из задач, решаемых в процессе психологического консультирования, является определение степени его эффектив­ности. Извечным вопросом, на который пытаются ответить и консультанты, и психотерапевты, является следующий: какой подход лучше? Больше всего повезло ранним психоаналитикам, так как на тот момент на рынке психотерапевтических услуг практически не было конкуренции. И хотя сегодня многое прояс­нилось, к примеру, стал общеизвестным факт, что психоанализ наиболее пригоден для так называемых УЛУ/5-пациентов { young, attractive, verbal, intelligent, successful), нам все же представляется целесообразным кратко рассмотреть основные подходы к этой проблеме.

Большинство исследований по прикладным аспектам оценки эффективности было проведено 40—50 лет назад. Так, в 1952 г. Г. Айзенк получил результаты, свидетельствующие о том, что ис­пользование психотерапевтических методов не увеличивает шан­сов клиентов на личностные изменения и решение проблем. Дру­гие исследователи в то же время получили сходные результаты и выявили, что психотерапия в среднем имеет весьма скромный эффект. Эти разочаровывающие выводы были обусловлены упро­щенным пониманием результата психотерапии и примитивным подходом к измерению ее эффективности.

К 70-м годам XX в. были накоплены определенные достиже­ния в области психологического консультирования. В то время

110

проводились систематические и достаточно продуктивные иссле­дования проблем эффективности консультативной психологии. Так, в работе С. Стронга взаимодействие психолога с клиентом рассматривалось как процесс социального влияния. Гипотеза Стронга заключалась в том, что стремление психолога изменить клиента вызывает у последнего диссонанс, так как при этом рассогласуются установки психолога и клиента. Такое рассогласо­вание вызывает у клиента чувство дискомфорта, и он старается свести это чувство к минимуму различными путями: дискредити­рует психолога, рационализирует важность своих проблем, вы­искивает информацию и мнения с целью противоречить психоло­гу, старается изменить мнение психолога или только с виду согла­шается с ним. Стронг установил, что клиент легче принимает мнение психолога и менее склонен опровергать его в том случае, если последний воспринимается как эксперт, притягивающий к себе, надежный человек. Под экспертностью подразумевалось восприятие клиентом психолога как компетентного человека, при­чем такое восприятие не зависит от опытности психолога, а уве­личивается с присутствием определенных вербальных и невер­бальных действий. Аттрактивность (притягивание) определялась как восприятие клиентом психолога дружелюбным, приятным, привлекательным человеком. Надежность понималась как вера клиента в то, что психолог не будет вводить его в заблуждение или вредить ему. Таким образом, эффективность психологическо­го консультирования выступала в качестве функции, описывае­мой тремя переменными консультанта — его экспертностью, аттрактивностью и надежностью. Однако позже эта модель начала утрачивать популярность в связи с недооценкой фактора клиента в консультативном взаимодействии.

К концу 70-х годов XX в. акцент проблемы эффективности смещается в область методологических и методических проблем. Выполненные в это время работы по оценке эффективности пси­хотерапии и консультирования сильно отличались по своему ка­честву. Кроме того, как указывают Д. Бернстейн, И. Рой, при вы­явлении степени эффективности трудно определить, что именно понимается под успешной психотерапией. Поскольку одни психо­логи стремятся к измерениям в области бессознательных конф­ликтов или силы эго, а других интересуют изменения в открытом поведении, то исследователи имеют различные суждения о том, была ли психотерапия эффективной.

Несмотря на очевидную важность проблемы эффективности психотерапии и консультирования, анализ зарубежных источни-

111

ков свидетельствует о снижении интереса к ней. Среди исследова­ний, выполненных в последние десять лет, преобладают методи­ческие работы, посвященные оценке эффективности психотера­пии в целом, и очень мало эмпирических работ.

Обзоры психологической литературы последнего времени сви­детельствуют, что «нулевая гипотеза» Г. Айзенка была опроверг­нута, а психотерапия и консультирование имеют в целом позитив­ный результат. Однако критики метаанализа утверждают, что даже сложная комбинация результатов, представляющая «смесь» хороших и посредственных исследований эффективности психо­терапии, может вводить в заблуждение. По их мнению, эти иссле­дования не отвечают на важный вопрос: какие методы являются наиболее эффективными для достижения задач, поставленных в консультировании и терапии? Это поднимает проблему о сравнительной эффективности основных психотерапевтических подходов.

Несмотря на указанную сложность, представители различных психотерапевтических школ отмечают те основные факторы, кото­рые, как они полагают, наиболее эффективны в практикуемом ими определенном типе психотерапии. Например, психоаналити­ки подчеркивают важное значение реконструирующего самопони­мания, или инсайта, для появления долгосрочных изменений личности. Согласно точке зрения представителей теории социаль­ного научения, изменения происходят посредством действия когнитивных процессов или схем. Личностно-ориентированные психологи считают, что первостепенное значение имеют качества терапевта, особенно позитивное отношение, точно рассчитанная эмпатия и конгруэнтность. Бихевиористы полагают, что терапев­тические изменения могут быть поняты только в концептуальных рамках обучения путем поощрения и наказания. Наконец, многие авторы отмечают влияние «неспецифических», или «экстратера­певтических», факторов, которые действуют не только в психоте­рапии, но и в непрофессиональных отношениях, «сами по себе», таких, например, как эффект плацебо.

Несмотря на такие различия в понимании наиболее важных терапевтических факторов, большинство аналитиков не находят существенных различий в общей эффективности трех главных направлений психотерапии: психодинамическом, феноменологи­ческом и бихевиоральном. Хотя названные психотерапевтические школы подчеркивают один специфический терапевтический ас­пект, некоторые психологи попытались выявить ряд важных для психотерапевтических изменений факторов, которые можно кон-

112

цептуализировать как «общие знаменатели» различных психоте­рапевтических подходов. Например, Дж. Франк предположил, что психотерапия предоставляет новые возможности для пережива­ния и когнитивного научения, вселяет надежду на облегчение, позволяет почувствовать успех, помогает преодолеть отчуждение других людей, возбуждает эмоции, предоставляет новую инфор­мацию об источнике проблемы и дает свежие решения. По мне­нию А. Бандуры, все эффективные психологические воздействия изменяют определенный компонент «Я-концепции», а именно — субъективную личностную эффективность. Бандура выделил че­тыре источника информации, несущие возможность изменений: словесное убеждение, возбуждение эмоций, замещающие пере­живания, успешное выполнение задач. Дж. Мармор подчеркивал, что психотерапия уменьшает напряжение посредством катарсиса (душевной разрядки), дает когнитивное научение, оперантное обусловливание и возможности идентификации с психологом. Н. Сандберг и Л. Тайлер предположили, что психотерапия ук­репляет мотивацию клиента совершать то, что правильно, ослаб­ляет эмоциональное давление путем облегчения катарсиса, высво­бождает потенциал для роста, изменяет привычки, модифицирует когнитивную структуру, углубляет самопознание и облегчает межличностные отношения. А. Лазарус в своей мультимодаль-ной системе «базового Id» предложил семь интерактивных мо­дальностей, влияющих на изменения: поведение, аффект, ощуще­ние, воображение, познание, межличностные отношения и меди­каменты.

Таким образом, из-за множества различных мнений существу­ют достаточно серьезные проблемы измерения эффективности консультирования и психотерапии. Преодолеть методические трудности позволяет применение выдвинутого Страппом принци­па конгруэнтности проблемы (П) — терапии (Т) — результата (Р) научному исследованию. Согласно этому принципу П—Т—Р-конг-руэнтности исследование эффективности психотерапии возможно лишь в случае сходства, изоморфизма или конгруэнтности между концептуализацией (теоретическим подходом к терапии) и 1) измере­нием клинической проблемы, 2) процессом терапевтических изме­нений и 3) клиническим результатом (по Е.С. Калмыковой).

Данный принцип отражает необходимость использования единой концептуальной системы для интерпретации описания проблемы, процесса и результата психотерапии. Иными словами, чтобы ре­зультаты исследования были достоверными, исследование должно

113

осуществляться в терминах той психотерапевтической практики, которая составляет его объект.

Помимо ответа на вопрос: «Что именно измерять?», нужно ответить на два не менее важных вопроса: «У кого измерять?» и «Кто должен измерять?». Существуют объективные и субъектив­ные показатели эффективности психологического консультирова­ния и психотерапии. Первые представляют собой реальные изме­нения в той области жизни клиента, которая номинировалась как проблемная. В качестве объективных показателей, помимо непос­редственного наблюдения, информирования клиентом (или его родственниками, коллегами, друзьями и др.) об изменениях в по­ведении, может использоваться комплекс методик, позволяющих зафиксировать изменения в тех или иных представлениях человека о себе, качестве своей жизни. Под субъективными показателями понимается степень удовлетворенности процессом и результатами консультирования его участниками — психологом и клиентом. Та­ким образом, при оценке эффективности консультирования актуа­лизируется проблема критериев этой оценки.

Критерием эффективности работы психолога с клиентом мо­жет быть информация коллег психолога — независимых экспер­тов, специалистов в области практической психологии, которые могут ориентироваться на выбранную ими шкалу (например, на следующие основные критерии, предлагаемые Д. Блочер: социаль­ная приспособленность, личностные особенности, профессиональ­ная приспособленность, успешность учебы и т.п.). Возражения против этого подхода могут быть связаны с возможным разным восприятием ситуации с позиции внешних наблюдателей или экспериментаторов и самих ее участников, а также с так называе­мой ошибкой экспериментатора, которая определяется невозмож­ностью отделить наблюдателя от изучаемой им системы. Кроме того, очень трудно конкретно оценить реализацию таких целей, как усиление самовыражения, повышение самооценки, перестройка структуры самости. Наконец, большинство психологов рассматри­вают оценку результатов эффективности как процедуру, угрожаю­щую их профессиональному достоинству.

Другая возможность — описание ситуации взаимодействия и характеристика возникающих изменений самим клиентом или психологом — хотя и наталкивается на возражения с точки зрения полноты и надежности получаемой информации, однако видится более адекватной при изучении психологической реальности кли­ента, представляющей собой внутренние процессы, состояния и свойства, недоступные внешнему наблюдению. Эта традиция при-

114

нятия ситуации в интерпретации самого индивида восходит к К. Левину. Его принципиальная точка зрения выражена в следую­щем положении: «Описание ситуации должно быть скорее субъ­ективным, чем объективным, то есть ситуация должна описывать­ся скорее с позиции индивида нежели с позиции наблюдателя». Другими словами, если суть психологического консультирования — создание психологом, владеющим специальными профессиональ­ными научными знаниями, таких условий для другого человека, в которых он приобретает новые возможности в решении своей психологической задачи (проблемы), то критерием эффективнос­ти этого вида профессиональной деятельности психолога являет­ся появление у другого человека новых переживаний, новых ре­шений своей задачи (Г.С. Абрамова). С точки зрения самого пси­холога, критерий эффективности этого вида деятельности может быть найден по показателям соответствия его работы задаче дру­гого человека. Р. Кочюнас отмечает, что обычно основным источ­ником информации об эффективности консультирования являет­ся сам клиент, представляемая им оценка своего состояния.

Определяя критерии эффективности взаимоотношений между практическим психологом и клиентом, мы опирались на фено­менологическое направление, подчеркивающее идею о том, что поведение человека можно воспринимать только в терминах его субъективного восприятия и познания действительности. Вслед за Дж. Бьюдженталем, А. Маслоу, Р. Мэем, К. Роджерсом мы пола­гаем, что субъективный опыт человека дает основные факты для психологической науки и что именно внутренняя система отсчета человека, или субъективная способность постигать действитель­ность, играет ключевую роль в определении внешнего поведения человека. Основой для изучения эффективности консультативно­го процесса могут выступать следующие тезисы экзистенциаль­но-феноменологического направления:

^материальная или объективная действительность, созна­тельно воспринимаемая и интерпретируемая человеком в данный момент времени, есть его субъективная, психологическая реаль­ность;

s люди способны сами принимать жизненно важные решения;

s вся совокупность жизненного опыта человека, субъективная значимость и осмысленность его решений, переживаний и поступ­ков — основа для профессионального взаимодействия с ним пси­холога;

s средства такого взаимодействия состоят не в аналитическом изучении человека, а в безоценочном понимании и безусловном

115

принятии его уникального внутреннего мира во всей полноте и напряженности его жизненных проблем;

S обеспечить такое взаимодействие может только его диалоги­ческая направленность, предполагающая искреннее и открытое присутствие самого психолога;

S главная задача практического психолога — раскрыть твор­ческий и духовный потенциал человека, способствовать его само­познанию, саморазвитию, реализации его потребностей, пониманию им своей уникальности, свободы и ответственности, собственного предназначения.