Начнем с запоздалых поздравлений: Российская академия наук утвердила вас в звании члена-корреспондента. Что оно означает кроме признания научного сообщества? Вам будет легче работать? Лучше жить? Эффективнее учить? Последнее особенно интересно — мы давно хотели поговорить про медицинское образование.
— Это звание — важная штука. Но вслушайся в само слово: "звание" обозначает лишь то, как я стану называться. Эта приставка к фамилии не поможет ни лучше оперировать, ни лучше преподавать. Зато даст больше шансов быть услышанным. А теперь зададимся вопросом: профессионалов слушают?
Зависит от того, кто называет себя профессионалом.
— Вот именно. Мы жалуемся, что общество и власть не слушают профессионалов. Почему? Потому что те компрометировали себя много раз за последние годы. Но это процесс обоюдный: общество порождает профессионалов, которые потом им самим не могут быть востребованы. И все начинается со студенческой скамьи.
Когда начался системный кризис?
— Лет 30-40 назад дочка приводила к маме с папой жениха и говорила: "Знакомьтесь, это Вася, он учится на врача" — и родители лопались от гордости. Они знали, что их кровиночка будет жить с интеллигентным человеком, в достатке и уважении. Сегодня в России молодой врач — это необязательно образованный человек. Это всегда небогатый человек. Это человек, не имеющий времени для себя и для семьи. Это человек, работающий в условиях, в которых нормальные люди, скорее всего, работать не захотят.
Первокурсники с хорошей школьной базой закончились, думаю, в предыдущем десятилетии... Сегодня студенты — малообразованные, поверхностные люди
Кризис начинается с падения престижа профессии?
— Именно. И я пытаюсь разобраться, почему это происходит. В 30-е, 40-е, 50-е годы прошлого века российская медицина была одной из лучших в мире. Но тогда медицина везде была примерно одинаковая — не зависела от оборудования и держалась на людях. В нашей стране—на недобитых людях, уцелевших после сталинской мясорубки. Великие врачи, их ученики, медицинские династии. Но это были не просто медики, а люди с широчайшим кругозором. Их можно было встретить в консерватории, на поэтических чтениях, они знали языки, а главное — бесконечно образовывались дальше: читали, учились. Они долечили людей до 60-70-х годов, а потом все кончилось. С одной стороны, кончились люди, физически — вымерли, как динозавры. А с другой стороны, началось ментальное разрушение, системный крах ценностей. Ведь главное в нашей профессии — ценность человеческой жизни и желание докопаться до сути. Медленно, по миллиметру. И вот эти вещи стали никому не нужны. Ведь поговорка "умер Максим — да и... с ним!" — самое страшное, что может произойти с народом: обесценивание жизни. Над людьми знающими, которые хотят докопаться до сути, тоже стали смеяться. Начались консультации на ходу. Великие профессора, врачи-энтузиасты не смогли удержать свои школы. По всей стране с середины 70-х медицинские институты превратились в формальные, проходные, за исключением, может, двух-трех.
Как изменился студент-медик за последние годы?
— Стал хуже, вне всяких сомнений. Первокурсники с хорошей школьной базой закончились, думаю, в предыдущем десятилетии. Мы же помним, что в 90-е почти половина врачей не работали врачами. Потом многие из них вернулись в вузы и стали учить этих самых первокурсников. В результате сегодня студенты — малообразованные, поверхностные люди. Интернет заменил знания, прочли максимум одну-две книги сверх школьной программы. Если спросить, для чего они пришли в медицину, то большинство не даст внятного ответа.
Мы проводили исследования, от которых пришли в ужас. На тысячу студентов медицинского института английский язык знают десять человек. Не десять процентов, а один! Не так знают, чтобы в кафе яичницу заказать, а чтобы статью прочесть в научном журнале, презентацию сделать. Без этого о каком медицинском образовании сегодня можно говорить? Дальше мы тысячу студентов попросили продолжить строчку Пушкина "Ах, обмануть меня не трудно...". Правильно смогли продолжить те же десять человек... Ты скажешь: Дмитрий Юрьевич, вы строго судите. Да, сужу строго. Поскольку хочу, чтобы у меня в стране было как в цивилизованных странах, и причисляю к ним Россию. Чтобы как в Америке или в Германии: девочка привела за руку мальчика, сказала "мой бойфренд — будущий врач",— и в доме засияло солнце.
— Ну как сказать... Когда в Израиле девочка приводит студента-медика, родители говорят: "Ой-вэй! Шесть лет он будет харкать кровью в университете, потом год стажироваться, потом четыре года в ординатуре — по пять ночных дежурств в неделю..."
— Зато потом — пожизненное уважение и достойная зарплата! И отношение в обществе к этому человеку совсем иное, чем к другим профессиям.
