1. «Толкование представляет собой искусство, овладеть которым способствуют имеющиеся в изобилии прекрасные образцы древнего и нового времени. Несравненно слабее то, что выработано до сих пор в качестве теории толкования. Эта недостаточность современной теории – случайна; но не следует обманываться на счет значения подобной теории вообще, даже наилучшей, ибо это искусство столь же мало, как «всякое иное, может быть сообщаемо или приобретаемо посредством правил. Но мы можем путем изучения отличных образцов узнать, в чем заключается их превосходство; тем самым мы выработаем в себе чутье к тому, что имеет значение при всяком толковании, и научимся направлять наши усилия в надлежащую сторону. К этому, а также к избежанию некоторых ложных путей сводится все, что мы можем надеяться приобрести при помощи теории в этом искусстве, как и в каждом другом» (Ф.К.ф. Савиньи, 1840 г.).
Согласны ли Вы с таким пониманием взаимоотношения науки и искусство как средств толкования законодательства?
2. «Из правил критики и толкования образовалась особая науки, юридическая герменевтика, обыкновенно весьма поверхностная, бесплодная, не проникающая в суть дела, сухая дисциплина… От крайностей должны охранять юриста здравый юридический такт и разум; внешние же правила полезны только слабым головам, избавляя их от самостоятельного мышления, но таким лицам лучше вовсе не браться за толкование» (Г.Ф. Пухта, 1873 г.).
Устраивает ли Вас такая оценка теории толкования законов?
3. «Музыка таится не в черных значках, испещряющих партитуру, а в пространстве между ними». Эти слова выдающегося дирижера Юрия Темирканова С. Шевчук использовал в качестве эпиграфа к своей монографии «Судебное правотворчество». Насколько удачным, по Вашему мнению, является этот эпиграф?
4. «… п. 1.1 на с. 30-33 до вопросов».
Как Вы оцениваете эту практику? Приемлема ли она для нашей страны? Как соотнести законность и справедливость судебного решения?
5. «С аналогией права не следует смешивать рассмотренное выше понятие аналогии закона. Назначение аналогии закона состоит в том, чтобы обосновать возможность применения нормы права к случаям, которые ее смыслом не охвачены (не предусмотрены). Расширительным же является такой результат логического толкования правовой нормы, который шире результата ее словесного толкования. Его получение происходит тогда, когда законодатель неудачно высказал свою мысль, выразив в тексте нормы меньше, чем он вложил в ее смысл, что следует из иных норм законов, актов официального толкования, положений судебной практики и иных источников».
Как следует понимать слова «выразив в тексте нормы меньше, чем вложил в ее смысл»?
О каких актах официального толкования идет речь и как они могут помочь обнаружить смысл правовой нормы?
Как «иные нормы законов» могут влиять на выявление смысла правовой нормы, которая толкуется?
В чем разница между результатом словесного толкования и результатом логического толкования?
6. В определении Конституционного Суда от 08.04.2010 по жалобе гражданина Федорова Д.В. на нарушение п.2 ст. 1070 ГК указывается на то, что из ст. 17, 19, 46, 55 Конституции и общих принципов права вытекают критерии справедливости, соразмерности и правовой безопасности. Можно ли применить эти критерии при решении вопроса о квалификации действий (бездействия) лица как злоупотребления правом? Не приводит ли ссылка на общие принципы права к отрыву определения Конституционного Суда от нормативной основы?
7. «Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, в порядке, установленном федеральным законом» (ч. 4 ст. 125 Конституции).
«Предусмотренное статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации обращение судов в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности примененного или подлежащего применению в конкретном деле закона, если суд приходит к выводу о несоответствии закона Конституции Российской Федерации, не может рассматриваться только как его право, - суд обязан обратиться с таким запросом, чтобы не соответствующий Конституции Российской Федерации акт был лишен юридической силы (часть 6 статьи 125) в конституционно установленном порядке, что исключило бы его дальнейшее применение. Данная обязанность судов вытекает из возложенного на них, как на независимые органы правосудия, конституционного полномочия обеспечивать судебную защиту прав и свобод человека, включая равенство перед законом и судом (статьи 18, 19 и 46), подчиняясь при этом Конституции Российской Федерации и федеральному закону (статья 120).
Отказ от применения в конкретном деле закона, неконституционного с точки зрения суда, без обращения в связи с этим в Конституционный Суд Российской Федерации противоречил бы и конституционным положениям, согласно которым законы действуют единообразно на всей территории Российской Федерации (статьи 4, 15, 76), и в то же время ставил бы под сомнение верховенство Конституции Российской Федерации, так как оно не может быть реализовано, если допускается разноречивое толкование различными судами конституционных норм. Именно поэтому обращение в Конституционный Суд Российской Федерации обязательно и в тех случаях, когда суд при рассмотрении конкретного дела приходит к выводу о неконституционности закона, который принят до вступления в силу Конституции Российской Федерации и применение которого должно быть исключено в соответствии с пунктом 2 ее Заключительных и переходных положений.
Обязанность судов в случаях, если они приходят у выводу о неконституционности закона, для официального подтверждения его неконституционности обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации не ограничивает непосредственное применение ими Конституции прежде всего при отсутствии их законодательной конкретизации. Если же закон, который должен был бы быть применен в конкретном деле, по мнению суда, не соответствует Конституции Российской Федерации и тем самым препятствует реализации ее положений, то для обеспечения непосредственного действия Конституции Российской Федерации во всех случаях, в том числе и когда дело разрешено судом на основании конкретной конституционной нормы, требуется лишение такого закона юридической силы в предусмотренном статьей 125 Конституции Российской Федерации порядке конституционного судопроизводства». (Постановление Конституционного Суда от 16.06.1998 по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации).
«В случае неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции подлежащий применению по конкретному делу закон, суд обращается в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о конституционности этого закона. Такой запрос в соответствии со ст. 101 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" может быть сделан судом любой инстанции и в любой стадии рассмотрения дела» (абзац первый п.3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» от 31.10.1995).
В какой мере наведенные положения из судебных документов соответствуют п. ст.125 Конституции?
8. «Согласно Конституции Российской Федерации каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (статья 53); права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом, а государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (статья 52).
Отсутствие в данных конституционных нормах непосредственного указания на необходимость вины соответствующего должностного лица или лиц, выступающих от имени органа государственной власти, как на условие возмещения государством причиненного вреда, не означает, что вред, причиненный, в частности, при осуществлении правосудия незаконными действиями (или бездействием) органа судебной власти и его должностных лиц, в том числе в результате злоупотребления властью, возмещается государством независимо от наличия их вины.
Наличие вины - общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно. Исходя из этого в гражданском законодательстве предусмотрены субъективные основания ответственности за причиненный вред, а для случаев, когда таким основанием является вина, решен вопрос о бремени ее доказывания.
Само по себе указание в пункте 2 статьи 1070 ГК Российской Федерации на наличие вины судьи не может рассматриваться как противоречащее вытекающей из Конституции Российской Федерации обязанности государства возместить вред, причиненный при осуществлении правосудия судом как органом государственной власти или судьей как его должностным лицом.
При этом, однако, законодатель - в целях обеспечения общеправового принципа справедливости и достижения баланса конституционно защищаемых ценностей и целей - вправе установить в порядке исключения, как это сделано применительно к случаям незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного ареста, возмещение государством вреда гражданину и независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (пункт 1 статьи 1070 ГК Российской Федерации)» (п.2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда от 25.01.2001 по делу о проверке конституционности положения пункта 2 ст.1070 ГК).
Имеет ли нормативное основание утверждение, изложенное в абзаце третьим цитированного текста?
9. «Вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу» (предложение второе п.2 ст.1070 ГК).
«Каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц» (ст. 53 Конституции).
«Отправление правосудия является особым видом осуществления государственной власти. Применяя общее правовое предписание (норму права) к конкретным обстоятельствам дела, судья дает собственное толкование нормы, принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения (иногда весьма значительной) и зачастую оценивает обстоятельства, не имея достаточной информации (иногда скрываемой от него).
При столь большой зависимости результата осуществления правосудия от судейской дискреции разграничение незаконных решений, принятых в результате не связанной с виной ошибки судьи и его неосторожной вины, представляет собой трудновыполнимую задачу. Поэтому участник процесса, в интересах которого судебное решение отменяется или изменяется вышестоящей инстанцией, может считать, что первоначально оно было постановлено не в соответствии с законом именно по вине судьи. В этих условиях обычное для деликтных обязательств решение вопроса о распределении бремени доказывания и о допустимости доказательств вины причинителя вреда могло бы парализовать всякий контроль и надзор за осуществлением правосудия из-за опасения породить споры о возмещении причиненного вреда» (из определения Конституционного Суда от 08.04.2010 по жалобе гражданина Федорова Д.В. на нарушение его конституционных прав положением п.2 ст.1070 ГК).
Что Вы можете сказать относительно использования таких аргументов в мотивировочной части судебного решения в обосновании вывода о том, что п.2 ст.1070 ГК не противоречит ст.53 Конституции?
10. Работодатели обязаны вносить взносы на социальное страхование работников на случай временной утраты трудоспособности и в связи с материнством. В счет взносов засчитываются суммы осуществляемых работодателем выплат пособий по этому виду социального страхования. По итогам отчетного периода работодатель либо перечисляет в Фонд социального страхования суммы взносов (за вычетом суммы выплаченных пособий), либо требует от Фонда возврата части суммы выплаченных пособий, либо ходатайствует о зачете переплаченных сумм в счет взносов будущих периодов. Индивидуальный предприниматель предъявил к Фонду социального страхования иск о взыскании суммы переплаченных (по сравнению с суммой взносов) пособий. Ответчик против иска возражал, ссылаясь на то, что истец за четыре месяца до наступления страхового случая (ухода работницы – близкой родственницы предпринимателя в отпуск по беременности и родам) увеличил размер ее оклада в 10 раз. ФАС Уральского округа со ссылкой на ст. 10 РФ квалифицировал действия истца как злоупотребление правом и признал отказ в иске правомерным (постановление от 03.03.2005 № Ф09 – 678/05 АК).
Правильна ли эта правовая позиция?
11. Суд отказал в выдаче исполнительного листа на основании решения третейского суда, поскольку должник добровольно исполнил решение арбитражного суда. Взыскатель обжаловал отказ. Судьи пришли к выводу о том, что требуя выдачи исполнительного листа, взыскатель злоупотребляет правом (постановление ФАС Московского округа от 05.10.2006 №КГ – А40/8846 – 06 – П).
Имеет ли законное основание эта правовая позиция?
12. Директор предприятия заключил от имени предприятия с собой же как юридическим лицом договор на оказание юридических услуг и представлял предприятие в суде на основании этого договора и доверенности. По результатам рассмотрения дела он просил взыскать расходы предприятия на оплату юридических услуг с ответчика. Суд квалифицировал это требование как злоупотребление правом и в удовлетворении этого требования отказал (постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.06.2005 № А 19 – 4256/04 – 40 – Ф02 – 2635/05 – С1).
Прокомментируйте эту правовую позицию.
13. «При толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.
Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон» (ст. 431 ГК).
«При толковании завещания нотариусом, исполнителем завещания или судом принимается во внимание буквальный смысл содержащихся в нем слов и выражений.
В случае неясности буквального смысла какого-либо положения завещания он устанавливается путем сопоставления этого положения с другими положениями и смыслом завещания в целом. При этом должно быть обеспечено наиболее полное осуществление предполагаемой воли завещателя» (ст. 1132 ГК).
«1. Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора.
2. Для целей толкования договора контекст охватывает, кроме текста, включая преамбулу и приложения:
a) любое соглашение, относящееся к договору, которое было достигнуто между всеми участниками в связи с заключением договора;
b) любой документ, составленный одним или несколькими участниками в связи с заключением договора и принятый другими участниками в качестве документа, относящегося к договору.
3. Наряду с контекстом учитываются:
a) любое последующее соглашение между участниками относительно толкования договора или применения его положений;
b) последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования;
c) любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками.
4. Специальное значение придается термину в том случае, если установлено, что участники имели такое намерение»
(ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров).
«Возможно обращение к дополнительным средствам толкования, в том числе к подготовленным материалам и к обстоятельствам заключения договора, чтобы подтвердить значение, вытекающее из применения статьи 31, или определить значение, когда толкование в соответствии со статьей 31:
a) оставляет значение двусмысленным или неясным; или
b) приводит к результатам, которые являются явно абсурдными или неразумными»
(ст. 32 Венской конвенции о праве международных договоров).
«При полном и грамотном выражении сторонами договора своей воли ее содержание совпадает с буквальным (словесным) ее выражением; но в силу различных причин нередко случается так, что действительная воля договаривающихся сторон, выраженная в тексте договора, не всегда совпадает с буквальным смыслом этого текста. Внешними признаками, свидетельствующими о высокой вероятности подобного несовпадения (т.е. о том, что на практике называют неясностью договора) являются, в частности, (1) различное понимание смысла и содержания условий договора его сторонами; (2) невозможность исполнения договорного условия, понимаемого буквально, либо (3) его необычная (для договоров данного типа) обременительность для какой-либо из сторон, и вообще (4) сама его нестандартность или (5) несоответствие существу договора, другим его условиям или, наконец, (6) неадекватность тем обстоятельствам, в которых договор заключался. Устранение перечисленных неясностей и составляет конечную цель процедуры толкования договора».
Как понимать теории и буквальный смысл слов и выражений?
Есть ли в положениях договоров и односторонних сделок содержание, которое буквально не выражено?
Что такое «смысл завещания в целом», «смысл договора в целом»? Это – тоже буквальный смысл или не только?
Как воля завещателя «действительная общая воля сторон с учетом договора» обнаруживается?
14. «Договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное» (п. 3 ст. 423 ГК).
«Подавляющее большинство договоров современного гражданского оборота (купли-продажи, поставки, аренды, подряда и др. относится к категории возмездных. Это и понятно: никто, действуя в здравом уме и твердой памяти, не станет совершать бесплатного (безвозмездного) представления – представления в ущерб самому себе. Противоположная ситуация – стремление обогатить контрагента за собственный счет – конечно, тоже возможна, но только как исключение из общего правила. Руководствуясь этим соображением, законодатель установил презумпцию возмездности всякого договора (п.3 ст.423 ГК). Отсюда следует, что возмездность представления по договору не может ни предполагаться, ни откуда-либо «следовать», «выводиться» или «подразумеваться»; простое умолчание о встречном представлении по договору также не свидетельствует о его безвозмездности. Безвозмездность должна быть expressis verbus выговорена условиями договора» (Белов В.А. Гражданское право т.II. Лица, блага, факты. – М.: Юрайт, 2012. – С.711).
Все ли правильно в утверждении, что безвозмездность «не может ни предполагаться, ни откуда-то «следовать», «выводиться» или «подразумеваться», что «простое умолчание о встречном предоставлении по договору также не свидетельствует о его безвозмездности?
Не противоречит ли это утверждение п.3 ст.423 ГК, в котором употребляется слово «вытекает», имея ввиду, что в гражданском законодательстве употребляются слова «установлено», «предусмотрено» и однократные с ними слова, а также словосочетания «прямо установлено», «прямо предусмотрено», «прямо указано» и т.п. (абзац второй п.1 ст.4 ГК; абзац первый п.1 ст.1522 ГК; п.2 ст.162 ГК; п.2 ст.1881 ГК; п.3 ст.809 ГК; ст.890 ГК; п.2 ст.943 ГК; п.5 ст.959 ГК; п.3 ст. 1240 ГК; п.2 ст.1243 ГК; п.1 ст.1297 ГК; п.4 ст.1317 ГК; п.1 ст.1371 ГК; п.1 ст. 1462 ГК)?
Сравните мысли В.А. Белова с мнением, изложенными в постановлении Президиума ВАС от 26.11.2013 №7317/13: «Рассматривая вопрос о возмездности сделки купли-продажи имущества, по которой была предусмотрена оплата векселями, судья вправе оценивать доводы, связанные с эквивалентностью стоимости имущества и векселей. В данном случае суд апелляционной инстанции установил, что упомянутые векселя не могли расцениваться в качестве оплаты по договору купли-продажи … и это обстоятельство было очевидным для сторон исходя из следующего.
Для легитимизации по ордерной бумаге требуется удостоверение тождества ее держателя с лицами, обозначенными либо в ее тексте, либо в последней передаточной надписи… Доказательство того, что права по указанным векселям были переданы продавцу, суду представлено не было.
Кроме того, к моменту передачи векселей по договору купли-продажи … срок предъявления векселя к платежу уже истек.
Учитывая изложенные обстоятельства, суд апелляционной инстанции сделал верный вывод о том, что сторонами изначально не предполагалась оплата спорного имущества…
Суд апелляционной инстанции, истолковав договор купли-продажи … проанализировав поведение сторон, пришел к выводу о необходимости опровержения презумпции возмездности и установил, что стороны, по сути, рассчитывали на безвозмездное отчуждение имущества. В связи с этим суд сделал вывод о том, что договор купли-продажи ничтожен согласно п.2 ст.170 ГК РФ, так как прикрывает договор дарения, между коммерческими организациями (пп.4 п.1 ст.575 ГК РФ)».
15. «Конституционный Суд Российской Федерации по запросам Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, одной пятой членов Совета Федерации или депутатов Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, органов законодательной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации разрешает дела о соответствии Конституции Российской Федерации:
а) федеральных законов, нормативных актов Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации;
б) конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской Федерации;
в) договоров между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, договоров между органами государственной власти субъектов Российской Федерации;
г) не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации.
(ч.2 ст.125 Конституции Российской Федерации)
Ниже приводится толкование этого пункта, данное Конституционным Судом РФ в п.2 Постановления от 16.06.1998 №19 – П по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126, 127 Конституции Российской Федерации.
«Ее статья 125 содержит специальные предписания, которые возлагают на особый орган правосудия – Конституционный Суд Российской Федерации полномочия по осуществлению проверки конституционности перечисленных в ней нормативных актов, которая может повлечь утрату ими юридической силы. Другие судебные органы Конституция Российской Федерации такими полномочиями не наделяет.
Определяя компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, Конституция Российской Федерации исходит из обязанности ее осуществления в специфической форме правосудия – 1) конституционном судопроизводстве и поэтому устанавливает основные признаки этой формы, а именно круг предметов проверки и инициаторов рассмотрения дел, связанные с этим виды процедур и юридические последствия принимаемых решений; 2) в отношении других судов такая регламентация на конституционном уровне отсутствует; 3) следовательно, Конституция Российской Федерации не предполагает и проверку ими конституционности нормативных актов, которые перечислены в ее статье 125 в кочестве предмета нормоконтроля со стороны Конституционного Суда Российской Федерации. А contrario!
Таким образом, поскольку указанные полномочия Конституционного Суда Российской Федерации закреплены специально и поскольку для их осуществления именно этим органом судебной власти предусмотрены особая форма правосудия – конституционное судопроизводство, и то осуществление другими судами аналогичных полномочий без их конституционного закрепления и вне таких форм исключается».
Ниже приводится вариант доктринального толкования того же конституционного положения.
В ч.2 ст.125 Конституции текстуально закреплена правовая норма, которая устанавливает положение Конституционного Суда «разрешать дела» о соответствии Конституции указанных в этом пункте правовых актов. В этом же пункте логически закреплена правовая норма, которая обнаруживается при толковании при помощи вывода от противоположного и в соответствии с которой судьи или иные государственные органы не вправе разрешать такие дела. Эта последняя норма в силу специфики своего нормативного закрепления слабо способна конкурировать с другими правовыми нормами. Но в данном случае она подлежит безусловному применению, поскольку она не противоречит другим правовым нормам, установленным Конституцией. Слабая способность этой нормы к конкуренции, однако, не препятствует этой норме успешно конкурировать с правовыми нормами, установленными другими нормативно-правовыми актами, поскольку эта норма установлена актом высшей юридической силы – Конституцией. Поэтому указанная норма подлежит преимущественному применению перед правовыми нормами, установленными законами.
В частности, следует решить вопрос о соотношении рассматриваемой правовой нормы с правовой нормой, текстуально закрепленной в абзаце первом и втором ст. 245 ГПК («суд рассматривает дела, возникающие из публичных правоотношений … по заявлениям граждан, организаций прокурора об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в частности, если рассмотрение этих заявлений не отнесено федеральным законом к компетенции иных судов»). Это законодательное положение логически согласовано с правовой нормой, о которой идет речь, с помощью оговорки «если рассмотрение этих заявлений не отнесено федеральным законом к компетенции иных судов». Правда, понятием федерального закона Конституция не охватывается. Тут помогает использование вывода a fortiori: если иное может быть установлено федеральным законом, то тем более такое «иное» может быть установлено Конституцией. Остается только заметить, что оговорки такого рода, безусловно, отсылают к нормам, которые закрепляются логически и при толковании обнаруживаются при помощи вывода от противоположного (такой в данном случае является правовая норма, логически закрепляемая в п.2 ст.125 Конституции). Таким образом, оговорка, содержащаяся в абзацах первом и втором ст.245 ГПК, отсылает, в частности к указанной конституционной норме.
Возникает и вопрос о соотношении рассматриваемой нормы, логически закрепленной в ч.2 ст.125 Конституции, с правовой нормой, которая текстуально закреплена в п.1 ст.29 АПК и в соответствии с которой арбитражные суды рассматривают иные дела, связанные с осуществлением экономической деятельности (такими могут быть дела о признании неконституционными нормативно-правовых актов, препятствующих экономической деятельности). Коллизия между правовой нормой, логически закрепленной в п.2 ст.125 Конституции и о которой здесь идет речь, и правовой нормой, текстуально закрепленной в п.1 ст.29 АПК, разрешается в пользу конституционной нормы, хотя она текстуально и не закреплена.
Сравните два приведенные варианты толкования ч.2 ст.125 Конституции Российской Федерации, отметьте их достоинства и недостатки. Какое значение имеет указание Конституционного Суда на то, что соответствующие полномочия этого Суда «закреплены специально»? Как можно было к фабуле дела логически привязать положение Конституции о круге инициаторов рассмотрения дел в Конституционном Суде РФ?
16. В постановлении Конституционного Суда от 16.06.1998 по делу о толковании отдельных положений ст.125, 126, 127 Конституции в мотивированной части указано такое: «Отказ от применения в конкретном деле закона, неконституционного с точки зрения суда, без обращения в связи с этим в Конституционный Суд Российской Федерации противоречил бы конституционным положениям, согласно которым законы действуют единообразно на всей территории Российской Федерации (статьи 4, 15 и 76), и в то же время ставил бы под сомнение верховенство Конституции Российской Федерации, так как оно не может быть реализовано, если допускается разноречивое толкование различными судами. Именно поэтому обращение в Конституционный Суд Российской Федерации обязательно и в тех случаях, когда суд при рассмотрении конкретного дела приходит к выводу о неконституционности закона, который принят до вступления в силу Конституции Российской Федерации и применение которого должно быть исключено в соответствии с пунктом 2 ее заключительных и переходных положений Конституции Российской Федерации».
Нет ли у Вас замечаний по поводу допустимости такой аргументации судебного постановления?
17. Выводы судов (в особенности, высших судов) о противоречии нормы закона Конституции Российской Федерации не означают признание ее утратившей силу. Однако такие решения судов представляют собой появление судебного права, развитие которого крайне необходимо для российской правовой системы в целях преодоления позитивистских подходов (из особого мнения судьи Конституционного Суда Г.А. Гаджиева от 16.06.1998 по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации.
Что Вы можете сказать по поводу судебного права, развитие которого, по мнению судьи Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиева, крайне необходимо для российской правовой системы?
Поддерживаете ли Вы мнение о том, что существует обусловленная практическими потребностями цель преодоления позитивистских подходов?
18. Законодательство не запрещает установление неустойки, обеспечивающей исполнение обязательства, основанного на предварительном договоре. Но неустойка была установлена за «отказ от заключения основного договора» только продавцом. Она в 7 раз превышала цену. Это означает, что неустойка должна применяться, если договор не договор не заключал ни в добровольном ни в судебном порядке в целях компенсации возможных убытков покупателя. Но договор все-таки был заключен, хотя и в судебном порядке. Поэтому суд пришел к выводу о том, что оснований для взыскания неустойки нет (постановление ВАС от 12.02.2003 №13585 (12).
Согласны ли Вы с мыслью о том, что в данном случае интерпретация условия договора судом оказалась оторванной от содержания и договора и закона? Какое решение суду следовало принять и как его следовало обосновать?
