К числу таких факторов относится американская политика сдерживания по гигантскому внешнему периметру Китая и России. Вольно или невольно, но, придвигая НАТО к российским рубежам на Западе и укрепляя существующие оборонные альянсы в АТР, Вашингтон способствует тому, что видение стратегических целей американской политики в Москве и Пекине сближается, следствием чего становится их стремление к большей военно-политической координации. В то же время многие страны, через которые проходят линии противостояния, оказываются в непростом положении, поскольку их национальным целям может отвечать более активное участие в процессах становления Большой Евразии. Однако эти устремления приходится соотносить и все чаще подчинять американским военно-стратегическим интересам.
Примером может служить Южная Корея, согласившаяся принять на своей территории американский противоракетный комплекс THAAD. Согласно официальным заявлениям Вашингтона и Сеула, противоракетный комплекс размещается в целях противодействия ядерной угрозе со стороны КНДР. Однако никакого контроля над инфраструктурой ПРО Сеул иметь не будет, все решения переходят к американскому командованию. А для США развертывание ПРО на Корейском полуострове означает возможность снизить эффективность китайского ракетно-ядерного потенциала и – правда, в значительно меньшей степени – соответствующего потенциала России. Неудивительно, что первоначальная реакция Москвы и Пекина была весьма болезненной. Южная Корея фактически оказывается вовлеченной в стратегию сдерживания Китая и России, тогда как ее долгосрочным национальным устремлениям, скорее всего, в большей степени отвечает максимальное использование возможностей становления Большой Евразии. Сеулу предстоит сложный поиск средней линии между сохранением союза с Соединенными Штатами в области безопасности и перспективами трансконтинентального сотрудничества и разделения труда.
Если Вашингтон после президентских выборов 2016 г. продолжит курс на противостояние с Пекином и Москвой, следует ожидать новых попыток дестабилизации в особо уязвимых точках социальной и межэтнической напряженности в странах, значимых для России или Китая. Самой серьезной ставкой опять становится мировая торговля, попытка США обеспечить собственное доминирование после провала в 2008 г. прежней модели глобализации. На смену курсу на либерализацию торговли в планетарном масштабе пришла гонка формирования нового поколения торгово-экономических группировок, создание которых диктуется не только соображениями рыночной рациональности, но также и геостратегическими интересами. Едва ли только экономическими причинами обусловлено отсутствие в составе Транстихоокеанского партнерства Китая и России. Более того, если планы Вашингтона по созданию экономических макроблоков – Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП) – будут осуществлены в полном объеме, то оруэлловская Океания станет реальностью, по крайней мере с точки зрения контроля гигантских территорий из единого центра. Причем НАТО и активизирующиеся в АТР под эгидой США различные форматы военно-политического взаимодействия могут рассматриваться в качестве своеобразных силовых «скреп» зоны американского экономического доминирования. Впрочем, сенсационная победа на выборах Дональда Трампа, который вел кампанию под лозунгом отрицания торговых объединений как класса, делает ситуацию еще более запутанной.
Однако не стоит смотреть на эту тенденцию упрощенно. Восприятие будущей системы международных отношений как бинарной оппозиции хартленда и римленда, пространства демократии и пространства автократии – не более чем искусственная рамка, применяемая для решения определенных задач, но едва ли схватывающая всю сложность и многообразие отношений акторов изменяющегося мирового порядка. Такая редуцированная картина способствует усугублению центростремительных тенденций, укреплению сил, которые выигрывают от проведения новых разделительных линий и гиперболизации противоречий. Опасность здесь не только в искажении фактического положения дел, но и в том, что, в соответствии с теоремой Томаса, восприятие такой картины мира как реальной будет иметь реальные последствия.
Конфронтация между Соединенными Штатами, с одной стороны, и Китаем и Россией – с другой, уже налицо, но значение факторов жесткой силы и экономической мощи постепенно будет уменьшаться, причем две крупнейшие державы Евразии постараются уйти от формирования совместного военно-политического блока. В то же время все более острым будет становиться соперничество в интерпретации реальности, производстве смыслов и трансляции ценностей. И если в этих сферах доминирование Запада еще недавно казалось абсолютным, то теперь обнаруживается, что в дискуссиях о смыслах и ценностях роли учителя и ученика, лидера и отстающего вовсе не атрибутированы раз и навсегда тем или иным нациям и моделям социально-политического устройства.
