Кризис университета в ХХ веке и пути его преодоления.

До ХХ века устройство и идеалы модели университета В. Гумбольдта почти не подвергалось критике. Начиная с ХХ столетия в отдельных статьях и книгах появляются критические замечания относительно того, насколько исполняются задачи университета Гумбольдта, а именно – поиск научных истин и «образование наукой». Стоит заметить, что сами цели и идеалы университета Гумбольдта не подвергаются сомнениям. Уже Шопенгауэр был недоволен преподаванием философии в университете, а философия тогда была одной из главных университетских дисциплин, включала в себя науки, которые ныне считаются самостоятельными. Выгода университетской философии, согласно Шопенгауэру («Очерк об университетской философии» 1851), заключается в том, что умные и способные студенты получают импульс к самостоятельному изучению философии; но «упомянутая польза университетской философии перевешивается тем вредом, который философия как профессия причиняет философии как свободному исканию истины, или философия по поручению правительства - философии по поручению природы и человечества» ^[4]. Шопенгауэр замечает, что философия, перестав быть служанкой теологии, зачастую становится служанкой государства. Невозможно преподавать философию ради заработной платы или карьеры, если преподаватель сам не живёт философией «ибо только тот свет, который человек зажёг для себя самого, светит впоследствии другим» ^[4]. По сути, Шопенгауэр обвиняет университетских профессоров в отходе от нравственных идеалов преподавателей философии, но не критикует сами идеалы университетов. М. Вебер также обратил внимание на несоответствие нравственному идеалу, заявив, что образ преподающего учёного становится карьерной целью ^[4]. Замыкание на карьерных целях возвращает академическое сообщество обратно к средневековым цеховым корпорациям. С распространением и увеличением доступности высшего образования становится сложнее следовать высоким идеалам учёного и преподавателя. Ф. Ницше в своих лекциях 1871-1872 гг. «О будущности наших образовательных учреждений» замечал, что расширение и распространение образования ведёт к его ослаблению ^[5]. Высшее образование начинает восприниматься как легчайшая дорога к добыче денег, а не цель сама по себе. Университет, по мнению Ницше, нужен для того, чтобы порождать гениев: «об образовательном уровне эпохи судят по одиноко шествующим героям эпохи» ^[5].

Ортега-и-Гассет придерживается иного мнения на цели и задачи университета. В работе «Миссия университета» (1930) он пишет, что, в первую очередь, университет должен воспитать среднего человека, а не человека науки или творческого человека. Испанский философ считает нужным разделить профессии преподавателя и исследователя, потому что, как правило, исследователи часто являются не очень хорошими преподавателями и рассматривают преподавание как пустую трату времени, которое можно было бы посвятить научному исследованию. Хорошие преподаватели далеко не всегда являются хорошими учёными. Есть люди, совмещающие в себе как исследователя, так и преподавателя, но их ничтожно малый процент. Поэтому Ортега-и-Гассет считает, что университет должен прежде всего интегрировать студента в современную ему культуру, это и есть первичная и центральная миссия университета (именно эту задачу ставили перед собой первые университеты Средневековья и с успехом её выполняли). Осуществить задачу университета можно через преподавание главных культурно-значимых дисциплин и внедрением обязательного посещения лекций. Вот список этих дисциплин: 1) физическая картина мира (физика); 2) основополагающие темы органической жизни; 3) историческое развитие человеческого рода; 4) структура и функционирование общественной жизни (социология); 5) план мироздания (философия) ^[6]. Ортега-и-Гассет помимо модели Гумбольдта отвергает также узкоспециализированное профильное образование, которое получило развитие в ХХ веке. Прикладное знание, по мнению философа, ограничивает кругозор человека и затрудняет восприятие теоретического знания. Ортега-и-Гассет считает, что учёного нужно гуманизировать, дополнить его специализацию всесторонней образованностью. Это позволит добиться большей интеграции знания, способствует развитию целостной картины мира. По сути, Ортега-и-Гассет предлагает вернуться к средневековым идеалам образования, поскольку следование новым идеалам не приносит нужных плодов. Герман Хаймпель в своей статье «Вина и задача университета» (1954) ^[7] защищает модель университета Гумбольдта от критики Ортеги-и-Гассета. Мысль Хаймпеля заключается в том, что немецкие университеты хоть не всегда соответствуют заявленным идеалам, но предложение Ортеги-и-Гассета по устройству университетов значительно хуже. Хаймпель обращается к природе феноменов науки и культуры. Он пишет, что культуру невозможно просто восстановить или произвести. Университету это изначально не под силу. Хаймпель добавляет, что везде, где разъединяются исследование и обучение возобновляется средневековая бурса – пустое зазубривание давно установленных догм. Такое обучение скучно и неинтересно. Скучны также, по мнению Хаймпеля, и обзорные лекции, которые приходилось слушать студентам из ГДР. Свою статью Хаймпель завершает фразой: «Свобода – это подлинный долг и истинная задача университета» ^[7].

Два видных немецких философа ХХ века М. Хайдеггер и К. Ясперс тоже не обошли вниманием историческую миссию университета. Само внимание к этой теме свидетельствует о том, что с выполнением или определением этой самой миссии было не всё ясно. Как Хайдеггер, так и Ясперс склоняются к модели университета Гумбольдта. В речи, произнесённой в 1933 году на тему «Самоопределение немецкого университета» Хайдеггер выдвигает тезис о том, что существо университета – в его будущем, в том, куда мы его будем «волить» ^[8]. Чтобы быть учёным, философом необходимо обладать духовностью. Духовный мир, в понимании Хайдеггера – есть «воля к величию против дозволения упадка» ^[8]. Университет следует научному идеалу, а значит, идеалу философии, ибо всякая наука, по Хайдеггеру, привязана к началу философии, всякая наука и есть философия. Это стремление, воля, или же духовная интенция, должна лечь в основание университета. В своей речи Хайдеггер не возражает против сложившейся модели университета, он лишь призывает соответствовать высоким идеалам учёного, чтобы избежать «упадка», так как без духовного стремления работа в университете становится бессмысленной.

Ясперс также считает, что нравственные принципы преподавателей и студентов есть единственный залог успешного функционирования университета. Ни финансирование, ни правильно слаженная структура не спасут университет от догматизма и формализма, если в людях, составляющих университет, нет экзистенциального ощущения причастности к поиску истины. «Университет – это учреждение с реальными целями, которые будут достигнуты только в результате возвышения духа, выходящего за пределы всякой реальности для того, чтобы вернуться к ней более ясным и непоколебимым» ^[9]. Ясперс поддерживает принципы модели университета Гумбольдта, но в то же время сожалеет о том, что университет стал массовым явлением. По словам философа, аристократия духа, всегда находится в меньшинстве, которое должно двигать массы за собой. Именно это меньшинство должно сосредотачиваться в университетах. Идея университетского образования как привилегии элиты присутствовала, как говорилось выше, ещё в земельных университетах немецких княжеств и уходит корнями в Средние века.

В наше время поиски причин нежизнеспособности модели университета Гумбольдта продолжаются. Канадский профессор Билл Ридингс в своей книге «Университет в руинах» (1996) пишет, что основной целью университета Гумбольдта было создание единого научного дискурса, целостного научного сообщества: «С этой целью университет был создан Гумбольдтом в соответствии с правилом спекулятивной философии, которая размышляет над позитивными знаниями в поисках их источника и цели и одновременно стремится создать такой метадискурс, который мог бы легитимировать и организовать все знания в целом» ^{[10, С.57]}. Государство, по проекту Гумбольдта, должно было оберегать свободу и духовные ресурсы университета, назначая для этого должностных лиц. То есть, университет берёт на себя опосредующую, культурную функцию, которую возлагает на него национальное государство. Постепенно кафедра национальной литературы заменила философский факультет в качестве объединяющего мировоззренческого подразделения университета, цели университета сместились, и учебное заведение стало обслуживать идею национального государства вместо того, чтобы следовать поиску истины, согласно идеалу университета Гумбольдта. В этом, по мнению, Риддингса и заключается кризис университета, а средство выхода из сложившейся ситуации заключается в освобождении университета от влияния национального государства, которое само претерпевает идеологический и политический кризис.

Некоторые российские исследователи солидарны с Гумбольдтом в понимании целей и задач университета. «Именно ценностный мир науки и образования как профессий, призванных к служению (не отменяя стремления к честному заработку профессионала), - системообразующий ориентир самоопределения ТюмГНГУ» ^{[11, C.8]} - написано в Миссии-Кредо Тюменского государственного нефтегазового университета. Занятия наукой, а также образование и воспитание будущего научного сообщества, высококлассных специалистов в своей отрасли – и есть первостепенная задача университета. Но в реальности, эти задачи часто не выполняются. Основной причиной несоответствия некоторых современных российских университетов идеалам гумбольдтовской модели является приоритет материальных благ над идеалами науки и образования, в результате чего университет превращается в «образовательный супермаркет» ^{[11, C. 184]}. По сути это тот же порок, за который Шопенгауэр критиковал своих коллег более ста пятидесяти лет назад. Карьера и материальный доход становятся целью внутри университетской среды. За это же деятели эпохи Просвещения бранили средневековые университеты. Бакштановский В.И. и Карнаухов Н.Н. в монографии «Самоопределение университета» рассматривают старинную проблему в современных условиях. Как и философы XIX века, российские исследователи причисляют профессии учёного и преподавателя ВУЗа к «высоким профессиям», для которых сама профессия, а также и следование профессиональной этике важнее заработка. Предполагается, что человек высокой профессии должен хорошо работать за любое вознаграждение. В «образовательном супермаркете», преподаватели за фиксированную плату обучат той или иной профессии, выдадут соответствующий диплом об образовании. В этом случае, сфера образования всё больше приближается к сфере услуг, принимает правила рынка услуг, а также формулу «клиент всегда прав». Когда речь заходит о купле-продаже, то на первый план выходят материальные ценности, считают сотрудники НИИ прикладной этики. Предполагается, что в современном мире университет поставлен перед двумя альтернативами: работа в сфере образовательных услуг или следование идеалам высокой профессии учёного и преподавателя. В целом этот тезис оспорим, ведь и Берлинский университет в XIX веке включал в себя институт приват-доцентуры. Доценты брали плату со студентов за курсы, что поддерживало конкуренцию среди немецких преподавателей. Часто именно доценты внедряли наиболее актуальные курсы. Болонским университетом в Средние века управляли именно студенты, ректор также выбирался из студентов, а образование в Болонском университете было платным, что не мешало университету быть одним из лучших в то время. В США и других странах до сих пор образование в университетах платное, но это не повод говорить о том, что преподаватели американских ВУЗов позабыли идеалы высокой профессии и материальные блага являются для них основным стимулом преподавательской и научной деятельности. В то же время в России платное образование действительно вызывает опасения. Девиз рынка «клиент всегда прав» может способствовать развитию высшего образования в том случае, если клиент нуждается в качественном образовании и настроен усердно учиться. Проблема в том, что в России диплом о высшем образовании – это «нечто вроде свидетельства о гражданской полноценности»; работодатели также оценивают высшее образование как «необходимую степень социализации, безотносительно к профессии, указанной в дипломе» ^[12]. Зачастую студенту нужен лишь диплом, а не знания, и тогда девиз «клиент всегда прав» становится разрушительным для системы образования. Таким образом, падение нравов в российской академической среде, отмеченное Бакштановским В.И. и др. есть результат деградации всей системы образования страны, при этом причины её деградации отнюдь не этические. Воскресить дух университета и восстановить уважение к моральным нормам высокой профессии с помощью «этического аудита» в данном случае фактически невозможно.

Заключение

История университета проливает свет на миссию университета и его основные проблемы, несмотря на временной контекст. Основной опасностью университетов всегда была возможность скатиться к средневековой бурсе, то есть «цеховой культуре», игнорирующей запросы времени и подлинные цели и ценности университета. «Цеховая культура» направлена на спокойное существование членов корпорации, она защищает их от необходимости нововведений и замораживает старые образовательные программы. Тысячелетняя история университета знает лишь один способ противодействия средневековой бурсе – следование высоким ценностям профессии учёного и преподавателя. Обстоятельства могут лишь способствовать или, наоборот, препятствовать следованию идеалам профессии – это государственные премии за учёные степени, низкая заработная плата преподавателей, социальный статус научных сотрудников. В результате все замыкается на «человеческом факторе», а точнее, отношении сотрудников университета к этическим принципам своей профессии и миссии университета.

На протяжении всей истории университета общество, элита, сами учёные и философы периодически пророчили ему смерть, но университет не раз «восставал из мертвых». Стоит отметить эту жизнестойкость университета как образовательного и исследовательского учреждения. Всякий раз, когда заходил разговор о несостоятельности университета – это было связано с институтами власти – церковью, государством, рынком (крупными коммерческими корпорациями). В настоящий момент крупные корпорации и их интересы, являются одним, если не самым важным, политическим игроком на мировой арене. Выпускники ВУЗов стремятся попасть на работу в крупную компанию или открыть свой бизнес, причём для многих из них страна проживания не является весомым или принципиальным критерием при выборе работы. Когда появлялись первые университеты, они были непосредственно связаны с церковью. После власть и влияние церкви стало уходить, а программы университетов включали в себя старые проблемы и старый материал, основанный на церковном видении мира. В последствии, университеты отошли от церковной догматики. Любопытно, что именно в этот период, в XVII – XIX веках, центральной была мысль о том, что лишь государство может реанимировать университет. Оно это и сделало: университет в Гёттингене, Московский университет в России, Парижская школа, университет В. Гумбольдта в Берлине и многие другие возникают именно при поддержке государства. В ХХ веке ряд исследователей (Ясперс, Риддинг и др.), считают, что для реабилитации университета ему нужно получить независимость от государства.

В то же время зарубежные и российские исследователи отмечают влияние рынка на университеты. Некоторые призывают университеты адаптироваться к потребностям рынка ^[13], другие советуют им держаться в стороне от коммерциализации образования (Бакштановский, Согомонов). Споры о должном отношении университета к рынку свидетельствуют о том, что 1) рынок и коммерческие корпорации набирают политический вес; 2) университету приходится лавировать между исконной ценностями университета – поиск истины и передача знаний, и интересами крупных игроков рынка. Как верно заметил Ж. Деррида ^[14], общество всегда стремилось эмансипировать и в то же время подчинить университет, хотелось бы заметить, что эти решения всегда были уделом правящих сил. Сохранить баланс между этими векторами, не стать исполнителем воли рынка и не превратиться в чуждую современным реалиям средневековую бурсу и есть современная миссия университета.

Библиография

References (transliterated)

_