Приложениe 6. Элевсинские мистерии

Элевсинские мистерии, возникшие в Греции, затрагивают много важных и сложных вопросов: утраты и обретения, света и тьмы, упадка и возрождения, жизни и смерти. Мэнли Холл в книге “Сокровенные учения всех эпох и народов” рассказывает, что последователи этих мистерий выполняли свои обряды в полночь, в дни весенних и осенних равноденствий. В свое время мистерии получили распространение в Риме, а затем в Британии. Элевсинский культ состоял из великих таинств и малых таинств. Малые таинства связаны с классическим мифом о насильственном похищении Персефоны богом иного мира. Великие таинства относятся к поискам богини и ее возвращению, а все соответствующие обряды выполняются в честь Деметры, то есть богини зерна, урожая, фруктов и всего земледелия, покровительницы таинств.

(В своем тексте автор пишет не о Деметре, а о Церере. Это неверно, так как речь идет именно о греческих таинствах, и правильнее говорить все-таки о Деметре, матери Персефоны, а не о римской Церере, матери Прозерпины. — Прим. пер.)

Скорее всего, многие викканские обычаи, относящиеся к ритуалам равноденствий, берут свое начало именно в этих таинствах. Связь же их с мифами о сошествии богини в иной мир и ее возвращении просто очевидна. Содержание этих и схожих с ними мифов мало различается.
Персефона сошла в иной мир и встретила там его хозяина. С ее уходом вся жизнь в мире потускнела и замерла. На землю пришли дотоле невиданные осень, а затем и зима. Господин иного мира воспылал любовью к богине и пожелал оставить ее в своем королевстве. Но Деметра отыскала ее и вступилась за нее, упросив господина отпустить девушку. Поначалу он отказал ей, так как к этому времени Персефона уже успела нечаянно съесть несколько гранатовых зернышек (кстати, символа мужского семени; как сказано в викканском тексте — они соединились и любили друг друга, и некоторое время в том мире они жили вместе). Но в конце концов его удалось уговорить (не без помощи Зевса), и он согласился с тем, чтобы Персефона могла бы находиться у себя дома в течение нескольких месяцев каждый год.
Здесь, конечно, очевидно указание на цикличность смены времен года. Исследователь мистерий М. Уваров, ссылаясь на Порфирия, писал о том, что их символами были круг, треугольник и конус. Все эти символы в том или ином виде присутствуют и в викканскойтрадиции.
Интересны некоторые параллели между викканскими верованиями и орфическими таинствами.

(То есть связанными с именем чудесного музыканта Орфея, сына Аполлона и музы Каллиопы. Когда он играл на своей лире, то реки переставали течь, горы сдвигались с места, животные замирали в восторге — вся природа была очарована его музыкой. Орфей был участником похода аргонавтов. Его недолгий брак с Эвридикой завершился ее смертью от коварно подстроенного недоброжелателем змеиного укуса. В поисках Эвридики Орфей спускается в царство мертвых. Там Персефона и Аид соглашаются вернуть ее, но на определенных условиях. Орфей не смог их выполнить, и Эвридика осталась в царстве мертвых. — Прим. пер.)

Орфей был посвящен в самофракийские мистерии и обладал многими знаниями в области магии, астрологии и медицины. Самофракийские таинства были знакомы и пеласгам, древнейшим жителям Греции. Ранее мы уже говорили о том, что, вероятнее всего, именно пеласги явились тем народом, о котором легенды говорят как о племенах богини Дану. Так вот, в мифе про Орфея говорится, что он сам был обезглавлен, но его голова продолжала существовать, изрекая пророчества. Схожий мотив встречается и в кельтских легендах. Считается, что с помощью своей музыки Орфей смог передать людям много секретов богов.
В мифах об Орфее объединяется целый ряд древних мотивов: волшебное воздействие его музыки, нисхождение в ад, гибель от рук вакханок, учреждение им вакхических оргий и религиозных обрядов. В его образе я усматриваю некоторое сходство с кельтским героем — бардом Талиесином.