Вступление. Добровольческие

 

С первых же дней войны между Германией и Советским Союзом в немецкой армии стали появляться добровольцы из числа советских военнопленных и гражданского населения занятой немцами советской территории. С течением времени наплыв добровольцев принимал всё большие и большие размеры. Стремление бывших подсоветских людей участвовать в борьбе против коммунистического режима превращалось в массовое явление. К сожалению, нацистское правительство не хотело понять истинных побуждений своих недавних врагов, относилось к ним с недоверием, считая чуть ли не каждого советского человека приверженцем коммунизма и всячески препятствовало организации российских антибольшевистских сил. Рассчитывая только на силу своего оружия, на своё мнимое военное превосходство, нацистское правительство совершенно игнорировало политический элемент в войне с Советским Союзом. Нацисты недооценивали ту колоссальную силу, которая заложена в участии народов России, в их возможной борьбе против коммунистического режима, за своё освобождение. Однако, несмотря на это и даже на чинимые препятствия, количество добровольцев в немецкой армии было огромное.

Следует отметить, что в вопросе использования бывших подсоветских людей в борьбе с коммунистическим режимом среди верховного немецкого командования и даже в правительственных кругах существовало два противоположных мнения. Одно из них основывалось на принципиальной точке зрения самого Гитлера. Проводниками этой точки зрения в Германских вооружённых силах были ярые приверженцы и последователи Гитлера, в том числе генералы ставки верховного командования Кейтель и другие. Эта точка зрения категорически отрицала все доводы в пользу привлечения советских людей к борьбе с коммунизмом. И только впоследствии, под давлением военных обстоятельств и всё усиливающихся противоположных доводов, Гитлер вынужден был пойти на некоторые уступки, разрешив использовать бывших советских людей в действующей армии, но лишь, как вспомогательную силу — добровольных помощников — («HlWI» — Hilfswillige).

Противоположная точка зрения отражала в основном мнения части офицеров фронтового командования («OKW» — Wehrmacht).

Она базировалась на политически-правильной оценке антинародной политики коммунистического режима с одной стороны, и чаяний народов России с другой. Кроме того, использование большой массы бывших советских людей диктовалось интересами фронта. При осуществлении этой точки зрения, в первую очередь, ставился вопрос об общем улучшении положения советских военнопленных и восточных рабочих (Ostarbeiter), находящихся в Германии, а также резкого изменения отношения к населению бывшей советской территории, занятой немцами, и вообще отказа от их так называемой «восточной политики».

Конечно, были и иные точки зрения, которые ограничивались компромиссными решениями и половинчатым мероприятиями. Однако, они в то время не стояли на достаточной высоте и не поддерживались авторитетами.

Несмотря на нерешённость этого вопроса и на продолжавшуюся борьбу мнений в действующей армии, в решении русского вопроса дело шло своим особым порядком. Воспользовавшись санкцией Гитлера на использование бывших советских людей в действующей армии, как «HlWI», фронтовое командование в короткий срок, под их видом, создало целые войсковые подразделения, обмундировывая и вооружая их, обеспечивая питанием наряду с немецкими солдатами по фронтовым нормам. Но вскоре это делать стало невозможно, ибо свыше семисот тысяч человек «HlWI» надо было содержать на нелегальном или полулегальном снабжении. Стало необходимым узаконить существующие добровольческие национальные войсковые части.

Только после больших усилий, несмотря на возражения со стороны нацистского генералитета и только благодаря явным доказательствам о высоком боевом духе и боеспособности этих добровольческих частей на фронте, сторонники союза с русскими добились некоторых успехов. В 1942 году был создан — «Штаб Генерала Восточных Войск». Позднее он был преобразован в «Штаб Восточных Добровольческих Войск». Командующим был назначен немецкий генерал Hellmich, а впоследствии генерал Kцstring;. Таким образом, были узаконены национальные части в германской армии. Эти добровольческие войска, созданные по национальным признакам, не представляли собою самостоятельных войсковых соединений, а существовали в виде многочисленных, отдельных батальонов. К тому же, приказом Гитлера из национальных частей были изъяты все офицеры этих национальностей, а на их место были назначены немецкие офицеры, в большей части не владевшие родными языками своих солдат. Во многих случаях из немцев были и унтер-офицеры. Обучение производилось по немецким уставам и применялись немецкие команды. Можно сказать, что в этих частях производилась не подготовка солдат, а их дрессировка, ибо солдаты, не владея немецким языком, заучивали звуки произносимых чужих команд и механически их исполняли.

Такие части были из различных национальностей, составляющих советскую Россию. Все они, однако, были безличными. Это были просто части немецкой армии.

На командные должности добровольцы не допускались, и не потому, что в их числе не доставало офицеров, а потому, что немцы не доверяли им. Нередки были случаи, когда бывшие советские офицеры, поступив добровольцами в такие национальные части, состояли в них рядовыми солдатами. С течением времени немецкое фронтовое командование (Oberkommando des Heeres), вопреки запрету гитлеровской ставки, стало использовать этих офицеров на командных должностях, но с большими ограничениями, под постоянным наблюдением и контролем немецких офицеров.

На особых правах находились казачьи формирования. Они создавались в виде крупных кавалерийских соединений и командный состав в них был также из самих казаков. К таким соединениям относились: казачий корпус, под командованием немецкого генерала v. Pannwitz, казачьи соединения генералов Доманова и Краснова, а также эмигрантский корпус генерала Штайнфона, и другие.

Вообще же, восточные добровольческие части разрозненно придавались немецким войскам действующей армии и использовались по усмотрению их командующих. Хотя генерал Hellmich, а затем Kцstring, формально числились командующими этими войсками, но фактически и они не командовали ими. Они занимались только вопросами формирования, пополнения и назначения личного состава.

Кроме добровольческих формирований в составе немецкой армии существовали и другие части на оккупированной немцами советской территории. Это были иррегулярные части, создаваемые из местного населения по территориальному принципу в составе отдельных батальонов и даже отдельных полков под командованием своих же командиров. Они вели борьбу с советскими партизанами и несли службу по охране железных дорог и военных объектов. Наиболее крупным из этих формирований на оккупированной немцами советской территории была бригада Каминского, носившая название — «РОНА» — Русская Освободительная Народная Армия. (Необходимо отметить, что эта бригада никакого отношения ко власовской армии не имела).

Бригада Каминского была сформирована во время оккупации советских областей из местных жителей, преимущественно крестьян. Солдаты этой бригады были мало обучены, многие из них раньше не служили в армии. Подготовленных офицеров также было мало и на командные должности нередко назначались лица, совершенно не имевшие военного образования. Даже командиры полков назначались из бывших младших офицеров Советской армии. Бывшие кадровые советские офицеры в составе бригады Каминского были исключением. Сам Каминский также не был военным человеком. С приходом немцев он организовал небольшой отряд по борьбе с советскими партизанами, который в короткий срок разросся в бригаду. В 1944 году Каминский был произведён немцами в чин генерала и вскоре после этого был убит, под видом нападения на него советских партизан, инсценированного распоряжением Гиммлера (Reichsfuhrer Heinrich Himmler).

В Югославии, с начала войны существовал так называемый Русский Охранный Корпус, который состоял из русских эмигрантов, оставивших Россию после революции и окончания гражданской войны, еще в начале 20-х годов. Независимо от своих прежних чинов, они несли службу солдат, унтер-офицеров, офицеров. На командных должностях в этом корпусе состояли также бывшие русские офицеры царской армии. Все существовавшие на немецкой стороне, до конца 1942 года, добровольческие войска не имели к и своей единой самостоятельной организации, ни централизованного управления, ни единого подчинения. И только с появлением генерала Власова, как возглавителя Освободительного движения, начиная с конца 1942 года, стало вырисовываться понятие — «Русская Освободительная Армия», «Русское Освободительное Движение»…

Генерал Власов вложил идейную основу з эти многочисленные национальные воинские формирования.

Добровольческие части стали носить на правом рукаве отличительные знаки в виде национальных эмблем, с надписями — Русская Освободительная Армия, Украинская Освободительная Армия; «Туркестан» — для формирований среднеазиатских народов; расцветки национальных флагов При — балтийских государств с надписями: «Латвия», «Эстония», «Литва» и другие. Немецкие офицеры, состоявшие в этих национальных войсках, носили такие же отличительные знаки.

Трудно судить о том, знал ли вообще Гитлер все подробности того, что происходило с добровольческими национальными формированиями, как в то спорное при решении этого вопроса время, так и особенно впоследствии. Вероятно, нет, а если и да, — то очень мало. Вряд ли Гитлер допустил бы, чтобы фронтовые генералы делали то, против чего он возражал, чему был противником, чего не желал признавать. По всей вероятности от него многое скрывалось, и не только военным командованием, но даже и его приближёнными генералами нацистского духа. Скрывая от Гитлера многое, генералитет действовал в интересах боевых операций германской армии на фронте. Состояние же фронта всё больше и больше колебалось, предвещая назревающие серьёзные военные неудачи и полное поражение.

Фигура генерала Власова признавалась Гитлером лишь в пропагандных целях против Сталина, против коммунизма, но и при этом в очень ограниченной степени. К печальному подтверждению этого может быть отнесён весьма характерный приказ генерал-фельдмаршала Кейтеля от 17-го апреля 1943 года:

 

«Ввиду неправомочных наглых высказываний военнопленного русского генерала Власова, во время его поездки в Северную группу войск, осуществлённую без того, чтобы Фюреру, а также и мне было известно об этом, приказываю немедленно перевести русского генерала Власова, под особым конвоем, обратно в лагерь военнопленных, где и содержать безвыходно. Фюрер не желает слышать имени Власова ни при каких обстоятельствах, разве, что в связи с операциями чисто пропагандного характера, при проведении которых может потребоваться лишь имя Власова, но не его личность. В случае нового личного появления Власова, предпринять шаги к его передаче тайной полиции и обезвредить».

(Немецкий оригинальный текст)[1]

 

После такого приказа, отданного из Ставки диктатора тоталитарного государства, не останавливавшегося перед любой расправой, даже над собственными гражданами, не только Власов, но и связанные с ним немецкие капитаны и подполковники должны были бы исчезнуть с лица земли. Но в обстановке сложившейся уже к тому времени круговой поруки, этого не случилось. Власов продолжал жить по-прежнему в выделенном для него доме в Берлине (Далем, Кибитцвег), а дом этот стал считаться лагерем. Приказ Кейтеля ничего не уничтожал, но тормозил дальнейшее развитие Русского Освободительного Движения.

Можно предполагать и то, что часть происходившего в этом деле, которая становилась Гитлеру известной, вынужден был оставлять без внимания, как бы не замечая.

Неблагополучная ситуация на фронте и неослабевающие доводы Верховного командования германским войском на восточном фронте, где в основном и действовали добровольческие национальные части, заставляли Гитлера терпеть и не противодействовать уже совершившемуся.

В конце концов, получилось так, что вопреки желанию и намерениям нацистского руководства, «ХИВИ» из вспомогательных команд в немецкой действующей армии превратились в боеспособные части, которые с оружием в руках, в одних рядах с немецкими солдатами дрались против Красной армии. Получилось так, что генерал Власов из пропагандной фигуры, каким его хотели видеть сам Гитлер и его сподвижники, превратился в руководителя Русского Освободительного Движения.[2]

Таким образом, военные формирования добровольцев (из СССР) и их упорство в боевых действиях на фронте дали возможность Власову, с одной стороны, развернуть в какой то степени всю последующую антикоммунистическую деятельность под флагом Русского Освободительного Движения, а с другой — защищать интересы миллионов своих соотечественников, находившихся в нацистском рабстве.

Все эти разрозненные войска, несмотря на их многочисленность (свыше 700 000 человек), нельзя было назвать Освободительной Армией, которой фактически не существовало. Это были русские, украинские, белорусские и. других национальностей Советского Союза солдаты и офицеры, которые очутились на службе в немецкой армии. Сюда привело их стремление к борьбе с коммунистическим режимом для освобождения своей Родины.

Генерал Власов непреклонно стремился создать организационную форму Освободительному Движению и направить его в соответствующее политическое русло, в условиях войны Германии с Советским Союзом.

Верховное командование «Вермахт», совместно с Верховным командованием германскими войсками на восточном фронте, неоднократно предлагало Гитлеру создать «Комитет Русского Освободительного Движения под руководством генерала Власова». Это предложение было решительно отвергнуто. Гитлер тогда еще раз заявил, что — «… не желает иметь с русскими ничего общего».

Сам же Гиммлер, который являлся главным уполномоченным Гитлера в решении вопроса о русском освободительном движении и о военных формированиях «восточных добровольцев», совершенно игнорировал генерала Власова м не желал с ним встречаться. В среде своего окружении Гиммлер не называл Власова иначе, как — «Свинья и изменник!..» — намекая, тем самым, ка измену генерала Власова коммунистическому режиму. Такие отзывы Гиммлера доходили до генерала Власова.

Тем не менее, именем генерала Власова нацисты пользовались для поднятия духа немецкого населения и в целях пропаганды на фронте среди своих войск и среди войск советской армии.

На самом же деле, генерал Власов не имел никакого отношения ко всем этим добровольческим национальным батальонам и прочим формированиям, кроме подконтрольного идейного призыва. Он не мог оказывать своего влияния ни на положение личного состава, ни на боевое использование этих войск. Нередко именем генерала Власова нацисты пользовались для проведения мероприятий, с которыми он не соглашался и против которых категорически возражал. Были случаи, когда генерал Власов узнавал о проведении немцами от его имени тех или иных мероприятий, только впоследствии. Например, уже в 1944 году, перед переброской добровольческих батальонов с восточного фронта на западный, для обороны атлантического вала, генерал Власов, возражавший против этого, под благовидным предлогом был изолирован. Его не выпускали и не давали ему возможности поддерживать связь с добровольческими частями. Тем временем, нацистами было сфабриковано «Обращение генерала Власова» к добровольческим частям с приказом продолжать борьбу на западном фронте. Когда генерал Власов узнал об этом, он стал протестовать против переброски добровольческих батальонов на запад. Нацистское командование объявило, что добровольческие батальоны перебрасываются на запад в более спокойную обстановку для отдыха от боевых действий на восточном фронте.

Генерал Власов был не в состоянии оказывать свое влияние на политику Германии. Нацисты делали то, что они считали нужным, совершая ошибки за ошибками в русском вопросе и меньше всего думая об интересах русского дела. Генерал Власов и его ближайшие соратники сознавали, что при таком положении в миллионной среде советских военнопленных, «ост» — рабочих и среди населения оккупированных немцами областей СССР — теряется вера в Русское Освободительное Движение и в возможность борьбы с большевизмом в союзе с Германией. Больше того, такая политика нацизма была достаточным поводом к незаслуженному обвинению «Освободительного Движения» и лично генерала Власова в деятельности, направленной только в пользу нацистской Германии, а не на пользу народов России.

Генерал Власов, несмотря на все предыдущие неудачи, продолжал настаивать на резком изменении «Восточной политики», ставя свои требования обязательным условием для успеха в антикоммунистической борьбе. Он постоянно добивался улучшения положения остовских рабочих и советских военнопленных. Несмотря на неуспехи, генерал Власов не терял надежды, что, в конце концов, он сможет достигнуть соглашения. Эта надежда с течением времени у него возрастала, так как он видел, что всё чаще и чаще добивался некоторых уступок.

 

Генерал — лейтенант Андрей Андреевич Власов

Больших трудов стоило генералу Власову отстаивать свои требования. Нужно было иметь исключительную настойчивость и выдержку, применять громадные усилия и гибкость в тех трудных условиях, чтобы защищать интересы своих соотечественников. Как бы то ни было, и как бы ни называли Власова его политические враги, но справедливость требует признать, что буквально миллионы советских военнопленных, остовских рабочих, а также населения на оккупированной немцами территории Советского Союза многим обязаны генералу Власову. Все они обязаны ему улучшением своего положения, а многие и многие сотни тысяч из них сохранением своей жизни. В этом генерал Власов и видел свою первоочередную задачу. Особой трудностью положения генерала Власова было то, что его борьба должна была вестись одновременно на две стороны — открыто против коммунизма и скрыто против нацизма. В этой борьбе должна была проявляться не только исключительная настойчивость, но и искусная эластичность.

Деятельностью генерала Власова руководили его расчёты на будущее. Генерал Власов постоянно говорил немцам: «Мои соотечественники будут мне верить и пойдут за мной только в том случае, если они будут видеть, что я веду их на борьбу с коммунизмом по правильному пути, направленному к достижению интересов моей Родины и её народа…» Генерал Власов неоднократно доказывал невозможность плодотворной деятельности и освободительной борьбы при существующей «Восточной политике» нацистов. Не один раз, он, терял веру и надежду, в отчаянии высказывал своё намерение отойти от руководства «Русским Освободительным Движением», невзирая ни на какие лично для себя последствия. Но он видел и то, что отойти от руководства и даже погибнуть было значительно легче, чем добиваться защиты интересов своих соотечественников. Он видел также и то, что его защита и влияние были необходимы для миллионов людей, судьба которых всецело завесила от нацистов. Ценою больших жертв, даже ценою проливаемой крови добровольцев на фронте, достигалось улучшение условий жизни и спасение миллионов людей.

Генерал Власов, при поддержке части немецкого генералитета, постоянно настаивал на создании объединенной Освободительной Антикоммунистической Армии под русским командованием, сведенной в крупные войсковые соединения. Боевое использование такой армии, по идее генерала Власова, должно было быть только в цельном ее составе и исключительно на восточном фронте. На это он часто получал принципиальные согласия. Ему поручали составлять проекты таких формирований и вести подготовительную работу, перенося, однако, окончательное решение этого вопроса на будущее. Дело же с места не двигалось.

Доброжелательно относившиеся к генералу Власову, к его идее и намерениям немецкие, генералы и офицеры «ОКХ» и «ОКБ», всячески старались поддержать его морально, вселить в него уверенность на лучшие будущие возможности. Власову часто говорили такие слова, что: «… это светлое будущее остается ждать уже не долго»…, на что намекали немцы — доброжелатели Власова и всех русских? Ясно было только то, что они не хотели, чтобы генерал Власов отказался от руководства Освободительным Движением… На постоянные вопросы Власова, кто же препятствует развитию этого большого дела, он, от дружески расположенных к нему немцев, неизменно получал, один ответ — Ставка Фюрера!.. Власову говорили, что нацистское руководство, и в частности Гиммлер, считает, что добровольческие батальоны, находящиеся в немецкой армии, должны доказать свою твёрдость и преданность, доказать, что они действительно намерены и способны бороться с коммунизмом. И только, мол, тогда можно будет целиком решить вопрос о создании Русского Освободительного Движения и приступить к созданию Русской Освободительной Армии…

— «…Сколько же крови наших добровольцев должна быть пролито и через какие еще испытания, как сталинского режима в России, так и гитлеровского в Германии, должны пройти мои соотечественники, чтобы доказать свое искреннее и горячее стремление бороться с коммунизмом и освободить Родину?..» — отвечал Власов.

Многие имена немецкого генералитета и офицеров, признававших идею Русского Освободительного Движения, с достойным чувством оставались в сердцах Власова, его ближайших соратников и многих других власовцев. Они хорошо знали, что еще в 1941 году фельдмаршал фон Бок, который в то время командовал центральной группой армий, предложил Ставке Гитлера проект о создании на занятой немцами территории Советского Союза Российского правительства. Они знали, что полковники фон Тресков, фон Гернсдорф и капитан Штрик-Штрикфельдт дополнили этот проект предложением создать, на первое время, двухсоттысячную национальную освободительную армию. Формированию такой армии, из военнопленных и местного населения колоссальной территории СССР, уже занятой немцами, в то время, представлялась полная возможность. Власов и власовцы знали, что бывший главнокомандующий германской армией, фельдмаршал фон Браухич, и начальник тыла центральной группы армий генерал-полковник фон Шенкендорф также энергично поддерживал эти предложения и проекты. Хорошо знали Власов и его соратники и то, что фельдмаршал Кейтель и Йодль, из ставки фюрера, не только противились таким проектам, но и запретили фронтовому командованию заниматься этими вопросами. Для Гитлера это было неприемлемо!..

Всё это было ещё до появления генерала Власова. Он тогда, ещё на советской стороне, командовал армией, оборонял Киев, Москву, награждался Сталиным, заслуженно и успешно приобретал ореол героя отечественной войны.

Во имя справедливости и в интересах исторической истины следует признать, что в усилиях генерала Власова по улучшению положения бывших советских людей, оказавшихся под гнётом национал-социалистической политики, в труднейших условиях упорного непризнания со стороны Гитлера, доброй памяти заслуживают многие немецкие генералы и офицеры. Многие из них, подчас с большим риском для самих себя, отстаивали интересы остовских рабочих, военнопленных, населения оккупированных советских областей. Они делали всё возможное, чтобы создать условия плодотворной деятельности в деле освобождения России от коммунизма, именно освобождения…

В историю Русского Освободительного Движения должны войти многие немецкие имена, а особенно: фельдмаршала фон Клейст, генералов Кёстринг, Гельмих, Линдемаи, Гелен, полковников графа Штауффенберг, фон Ренне, Мартин, Герре, подполковника Фрейтаг-Лорингхофен, капитанов фон Троте, фон Деллингсхаузен, Дюрксен, фон Рихтгофен. Особое признание во всех этих событиях заслуживает активный участник в создании первоначального проекта о Временном русском национальном правительстве и русской освободительной армии, еще в ноябре 1941 года, упорный и неутомимый капитан Штрик-Штрикфельдт. Он до самого конца национал-социалистической гегемонии оставался верным идее Русского Освободительного Движения. Он настойчиво и последовательно, всеми возможными средствами, нередко с риском для самого себя, вместе с генералом Власовым старался превратить идею Русского Освободительного Движения в действительность.

Капитан Вильфрид Штрик-Штрикфельдт пользовался у генерала Власова полным доверием. Власов с ним делился своими самыми сокровенными мыслями и Штрик-Штрикфельдт это доверие полностью оправдал. Он был очень популярен среди всех слоёв бывших советских людей, находившихся в Германии и они заслуженно называли его «другом русских»…

Конечно, вышеперечисленными именами далеко не исчерпываются все те честные и деятельные немцы, которые проявляли свое понимание, сочувствие и делали всё от них возможное в пользу Русского Освободительного Движения.

Время шло… События развивались, всё более и более отягощая положение нацистской Германии. На фронтах немцы терпели одно поражение за другим. Исход войны был явно предопредёлен в пользу западных союзников и СССР. Поражение Германии становилось очевидным…

После покушения на Гитлера 20-го июня 1944 года Гиммлер отказался от своего упорства и яростного сопротивления в разрешении русского вопроса. Он, наконец, решил впервые встретиться с генералом Власовым. Кроме ряда высокопоставленных лиц обычного немецкого окружения генерала Власова, во время встречи с Гиммлером его сопровождал и капитан Штрик-Штрикфельдт, который, однако, в последний момент, по приказу Гиммлера, к участию на совещании допущен не был. Аудиенция продолжалась меньше часу. Гиммлер дал согласие на создание «Комитета Освобождения Народов России» — «КОНР», в который в первую очередь должны были войти все существовавшие в Германии и раньше, нередко только формально, Национальные комитеты народов СССР. Гиммлер дал согласие на формирование, так называемых, Вооружённых Сил Народов России в составе 10 дивизий… Главнокомандующим был объявлен генерал Власов.

Конечно, это решение исходило исключительно из утилитарных соображений.

Поспешно созданный Штаб Вооруженных Сил Комитета Освобождения Народов России, начальником которого был назначен бывший советский генерал-майор Трухин, немедленно приступил к составлению плана формирования войск. По этому плану, выработанному совместно с германским командованием, к 1-му февраля 1945 года предполагалось закончить формирование трёх пехотных дивизий первой очереди. Следом за этим намечали формирование остальных семи дивизий второй очереди, а параллельно специальные авиационные, танковые, парашютно-десантные части; офицерские школы и разного рода вспомогательные части — инженерные, связи и прочие. В общей сложности, Освободительная Армия генерала Власова, по истечении полугода, должна была иметь в своем составе свыше ста тысяч человек. В дальнейшем формирования должны были продолжаться. Вот в таком плане стали вырисовываться перспективы после встречи генерала Власова с Гиммлером.

 

Начальник Штаба Вооружённых сил К.О.Н.Р. генерал-майор Ф.Трухин

В создаваемую Освободительную Армию должны были войти, прежде всего, все существовавшие к тому времени добровольческие национальные части, находившиеся в немецкой армии. Офицерский состав должен был быть также тех национальностей, из которых состояли части войск. Ни; одного немецкого офицера, кроме офицеров связи при соединениях, не должно было быть во власовской армии. Все назначения и переводы чинов армии должны были производиться самостоятельно штабом власовского командования.

Генерал Власов рассчитывал, что пополнение должно будет поступать и из числа военнопленных и «остовских рабочих». Кроме того, были расчёты на то, что в процессе боевых действий пополнение будет происходить и за счёт вновь поступающего контингента советских солдат и офицеров, которые будут переходить на сторону Освободительной Армии, конечно, при условии успеха боевых действий.

Несмотря на упущенное время и потерю многих возможностей, такой план формирования армии мог бы быть в то время осуществлён. Использование хотя бы уже существующих в немецкой армии добровольческих национальных частей в очень короткие сроки дало бы нужное количество войск для создания Освободительной Армии. (В немецком плену тогда находилось несколько миллионов советских солдат и офицеров и несколько десятков генералов). Планы генерала Власова шли значительно дальше. Он предвидел возможность создать независимый от нацизма фактор объединенной силы в борьбе с коммунизмом, и не только из народов России, но и других славянских народов Восточной Европы.

Источником пополнения офицерскими кадрами при формировании частей первой очереди являлась, главным образом, так называемая «Школа Пропагандистов РОА», существовавшая ещё с 1942 года: Эта школа находилась Недалеко от Берлина, на станции Дабендорф.

В эту школу поступали добровольно, главным образом, офицеры из лагерей советских военнопленных. Её формальной задачей являлась подготовка пропагандистов для лагерей советских военнопленных, восточных рабочих и добровольческих частей. Обучение в школе длилось полтора месяца, по истечении которых, бывшие офицеры из военнопленных восстанавливались в своих прежних военных званиях и направлялись в качестве пропагандистов в лагеря советских военнопленных и в русские добровольческие части немецкой армии. К моменту начала формирования Освободительной Армии (ноябрь 1944 год) эта школа произвела уже 12 выпусков, в среднем по 350 человек каждый, что составляло, в общей сложности, около 4 500 человек офицеров в разных чинах, до полковников включительно.

Все офицеры, выпускаемые из Дабендорфской школы, состояли на скрытом учёте в штабе школы на случай необходимости использовать их при создании Освободительной Армии. Кроме того, при этой школе существовал, так называемый, резерв офицеров, главным образом старших званий. Постоянный командный состав школы тоже представлял собою резерв старших офицеров будущих формирований. Например: ротами командовали бывшие командиры полков и батальонов, а в офицерском резерве состояли бывшие командиры дивизий, бригад, полков и батальонов советской армии. Как этот резерв, так и специальный учёт офицеров, ранее выпущенных по окончании школы, и работающих в различных местах пропагандистами, до поры до времени держались в секрете от немцев, кроме очень ограниченного круга доверенных лиц.

По существовавшему с немцами соглашению предполагалось, что по окончании формирований первой и второй очереди, Освободительная Армия под командованием генерала Власова должна была выйти на восточный фронт и приступить к боевым действиям. Введению в бой Освободительной Армии должна была предшествовать продолжительная широкая пропагандная подготовка на фронте и в тылу советских войск. Пропаганда тоже не должна была находиться в немецких руках, как было до того времени, а должна была быть передана полностью в руки Комитета Освобождения Народов России.

Предшествующая боевым действиям пропагандная подготовка на фронте должна была закончиться обращением к солдатам, офицерам и генералам советской армии о прекращении защиты коммунистического режима и принятии участия в освободительной борьбе.

Несмотря на уже предопределённое поражение нацистской Германии, при более правильном подходе немцев к русскому вопросу вообще, и к вопросу Освободительного Движения в частности, — его размах мог был бы быть грандиозным, а сила и значение его могли бы сыграть решающую роль в борьбе с коммунизмом. Но нацистское правительство, официально объявляя о создании Освободительной Армии и заключая соглашение об этом с генералом Власовым, не собиралось выполнить обязательства, которые брало на себя, якобы в интересах народов России.

О начале создания Российской Освободительной Армии было широко опубликовано во всех русских, украинских, белорусских и других национальностей России газетах в Германии. Эта радостная весть быстро облетела все добровольческие части в немецкой армии, все лагери острабочих и военнопленных, внеся в души подневольных людей небывалый подъём.

Буквально сотни тысяч военнопленных, остовских рабочих, добровольцев в немецких частях — горели желанием, под своими национальными знаменами, в рядах Освободительной Армии, встать на борьбу с коммунистическим режимом. Даже те, которые до того времени скептически относились к обращениям Власова, к его призывам включиться в Освободительное Движение, теперь, перед реальным делом, горячо откликнулись на призыв. В лагерях советских военнопленных многие офицеры и солдаты, стоявшие ранее на неодобрительной к генералу Власову платформе и осуждавшие Освободительное Движение на базе нацистской Германии, расценивавшие сотрудничество с нацизмом, как сотрудничество с врагом Родины — после создания «Комитета Освобождения Народов России» и сообщения о формировании Освободительной Армии, изменили своё отношение и стали благожелательно относиться к новым формам и предполагаемому размаху Освободительного Движения. Сотни: тысяч людей теперь стремились принять в нем участие.

Но наряду с этим, многие продолжали оставаться на враждебной Власову платформе. Пережив мучительные годы в ужасной обстановке немецкого плена и предвидя скорое окончание войны и поражение нацизма, они не имели никакого желания вступить в новую сомнительную борьбу и обрекать себя на суровые испытания.

В то время армии союзников в успешных боях продвигались вперёд. Поражение Германии можно было ожидать в ближайшие месяцы, но, тем не менее, как ни парадоксально, тяга в освободительную армию была невероятно велика. Верилось, что после поражения Германии начнётся настоящая освободительная война, в которой и советский народ будет на стороне освободителей.

На имя Комитета Освобождения Народов России со всех сторон Германии и других оккупированных немцами западных стран ежедневно поступали тысячи писем с просьбами о зачислении в Освободительную Армию.

Характерным показателем отношения людей к Освободительному Движению в его новых формах могут послужить, например, такие факты, как массовые добровольные денежные взносы в «Фонд Народной Помощи». Пожертвования поступали от разных лиц и организаций и выражались суммами от десятков и сотен тысяч марок от русских организаций и добровольческих воинских частей, до 3–5 марок от остовского рабочего. Дорог и ценен был вклад из последних средств бедного остовца, присланный вместе с письмом, в котором он извинялся за малую сумму своего взноса и передавал свои пожелания успеха начатому делу. За короткий срок в фонд народной помощи было собрано несколько миллионов марок, которые использовались для помощи нуждающимся, находившихся в немецких лагерях.

Несмотря на всё это, немцы повсеместно тормозили приём добровольцев, запрещали производить их набор в лагерях и продолжали удерживать в своих войсках разрозненные добровольческие части. Казалось непонятным такое противоречие слов и дела. В конце концов, создание Российской Освободительной Армии ограничилось только тремя дивизиями, из которых вторая дивизия так и не была окончательно сформирована, а третья осталась до конца войны в зачаточном состоянии.

Единственной, целиком сформированной, вооруженной и сколоченной в боевом отношении дивизией была только Первая Дивизия под командованием генерала Буняченко — (600 пехотная дивизия по немецкой номенклатуре.)