Остановимся кратко на каждой из пьес КВ.

После символичного появления автора (в Прогулке) в повествовании возникает фантастически-сказочный персонаж – «Гном». Прототипом пьесы является рисунок Гартмана, изображающий елочную игрушку – уродца на кривых ножках. Для воплощения портрета Мусоргский с удивительной точностью выбирает темные краски тональности ми бемоль минор, лишенной теплых «человеческих» оттенков. Движения гнома угловаты, фантастический облик подчеркивается неустойчивыми гармониями. Но в мрачности персонажа передается и оттенок горестного размышления, преходящего во взрыв отчаяния. Образ «Гнома» глубже и обобщеннее, чем просто фантастический портрет.

Удаляясь от Гнома (вновь звучит тема Прогулки) переходим к новой картинке – «Старый замок»

В масштабах этой пьесы Мусоргский выразил образ, допускающий множество трактовок. Одну из них увековечил В. Стасов – как «средневековый замок, перед которым трубадур поет песню». Действительно, под пульсирующий аккомпанемент с тянущимися квинтами льется спокойная печальная мелодия. Строение целого похоже на строфы песни, что напоминает черты старинных (песенных) форм.

От последнего звука «Старого замка» отталкивается связующая тема прогулки – и слушатель неожиданно оказывается в «Тюльерийском саду». Это радостная, залитая солнечным светом картинка природы, детства, счастья. Согласно имеющимся сведениям, рисунок-прототип представлял собой зарисовку аллеи сада со множеством детей и нянек. В музыке крайних частей пьесы, в звонком регистре, слышится детская речь, средняя часть пьесы рисует разговор нянюшек. Подобная сценка могла происходить не только в Тюльериском саду в Париже, но и в Летнем саду Петербурга.

Без всякого перехода слушатель переносится в совершенно иную сферу – мир тяжелого крестьянского труда. Стасов поясняет – «’Быдло’ – польская телега с огромными колесами, запряженная волами». Поступь телеги представлена медленным движением аккордов в низком регистре. На этом фоне звучит простой и несколько заунывный напев крестьянина-возницы. В музыке можно найти черты славянского фольклора – это ладовая переменность и плагальность. Пьеса построена на эффекте приближения – удаления.

Следующая картинка – «Балет невылупившихся птенцов» перекликается с пьесой «Тюльерийский сад». Это вновь легкое подвижное скерцо, характеристичная картинка беззаботной и веселой птичьей жизни. Рисунок Гартмана представлял собой эскизы костюмов к балету Гербера «Трильби», шедшему в то время в Петербурге. Звуковая ткань пьесы живописно-изобразительна. В ней слышится исключительная по остроумию и наблюдательности имитация птичьего щебета, перелеты птичьей стайки. Мусоргский использует радостное сверкание аккордов-блесток с форшлагами в неудержимом движении.

От радостной и изящной картинки действие переходит к реалистической сцене, выраженной в пьесе «Два еврея, богатый и бедный», своеобразном двойном портрете. Сначала композитор останавливает внимание на портрете богатого, изображенного у Гартмана как «Еврей в меховой шапке». Его музыкальная тема построена на властных повелительных интонациях, эффект национальной достоверности достигается использованием двух увеличенных секунд в минорном ладу. Совсем по-иному показан бедный еврей (у Гартмана «Сандомирский еврей-старик») – его речь звучит подвижнее, в слабом верхнем регистре и начинается как продолжение последнего звука фразы богатого еврея. Приниженный облик персонажа подчеркивается использованием пониженных ступеней, трепещущей линией мелодии. Третья часть пьесы предстает как одновременная речь обоих героев, в которой последнее слово остается за богатым.

По окончании пьесы «Два еврея» возвращается тема Прогулки в своем первоначальном виде. Этот момент знаменует новый поворот в сюжете. Дальнейшее развитие связано с усложнением противопоставлений и контрастов.

В пьесе №7 «Лимож. Рынок» с подзаголовком «большая новость» действие выплескивается на большую рыночную площадь, где все сверкает красками жизнерадостного юмора. Гартман жил во французском городе Лимож, сохранились рисунки, изображающие бытовые сценки и наброски, но живописный прототип пьесы неизвестен. Мусоргский сам создал и героев, и драматургию этой сценки. В живой быстрой ритмической пульсации и безостановочном движении чувствуется веселое оживление и суета (Стасов дает по этому поводу замечает – «французские бабы, ожесточено спорящие на рынке»). Фактура пьесы напоминает сварливое кудахтанье, а господствующее моторное движение и технические приемы придают пьесе черты токкаты. Звуковая палитра красочна и необычайно богата оттенками.

Волна площадной суеты внезапно разбивается о сумрачно-строгие аккорды «Катакомб». Жизнь оборачивается смертью, свет – мраком. Под №8 у Мусоргского звучат без перерыва две пьесы – «Катакомбы» и «С мертвыми на мертвом языке». Прототипом послужил рисунок Гартмана «Парижские катакомбы», где изображен он сам, рассматривающий мрачное подземелье со множеством черепов. Мусоргский переносит действие в Рим, создавая образы, связанные настроением мрачной сосредоточенности и тяжелого раздумья.

В «Катакомбах» картина смерти изображена ударами гулких унисонов и мощных, резко диссонирующих аккордов. Эта музыка существует как бы вне времени. Каждое созвучие – отдельный каменный монолит. Пьеса останавливается на нерешенном, тяжелом вопросе. Здесь автор дает такой комментарий: «Творческий дух умершего Гартмана ведет меня к черепам, взывает к ним…».

Этот «разговор Гартмана с Мусоргским» слышится в пьесе «С мертвыми на мертвом языке». На фоне фантастически-призрачного тремоло скорбно и тихо звучит тема Прогулки. Диалог заканчивается примиренно-светлым утверждением мажорной тональности, снимающим безысходность трагического мироощущения.

Мрак смерти сменяется устрашающим и неуклюже-комическим образом «Бабы-Яги». Ассоциация с этим сказочным персонажем возникла у Мусоргского по поводу рисунка настольных часов в виде избушки на курьих ножках. В музыке нет и следа изысканности рисунка-прототипа. Сначала слышится топот и резкий стук, «кляксы» и несуразные сопоставления. Постепенно движение набирает силу. Центр первой части – удалая победная тема. Средняя часть пьесы – картина волшебного леса, в которой слышны тревожные и таинственные голоса. Вновь возвращается первая тема, фантастический полет Бабы-Яги сметает все на своем пути, и тут – после погружения в потусторонний мир – идея внезапно взмывает к свету и торжественным звонам финала.

Название финальной пьесы – «Богатырские ворота». Прообразом для нее стал рисунок-проект городских ворот для Киева в древнерусском стиле. Образ древнего города связан с символическим образом родины. Светлый и торжественный Финал Картинок с выставки воспринимается как мощный оперный финал-апофеоз с колокольными звонами. В «Богатырских воротах» две темы, в которых отчетливо слышны интонации Прогулки. Каждая тема раскрывает все новые оттенки колокольных звучаний, широту и величавость русской души. В заключении пьесы достигается грандиозный масштаб звучания, изложение сопоставимо с оркестровым.

Так «русская» авторская тема Прогулки превратилась в своей Финальной вариации в образ мощной силы, веры в будущее и символ величия Родины.

Цикл КВ завоевал популярность у пианистов уже после смерти автора. Богатство и разнообразие т е мбровых красок, найденные Мусоргским в звучании фортепиано вдохновили выдающегося французского композитора Мор и са Равеля на оркестровое переложение. (В этой редакции «Картинки» стали даже более известны). Фортепианная сюита получила не только оркестровое, но и театральное воплощение – в 1963 году, силами московского музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко.