Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа!
Перед началом и во дни Великого Поста, - перед тем, как мы сделаем первый шаг навстречу Пасхе, - звучит под сводами храмов слово нашей любви ко всем тем, кто прежде нас шёл дорогой жизни:
"Упокой, Господи, души усопших раб Твоих!".
Это - молитва обо всех, ибо, по замечательному слову Анастасии Цветаевой,
"тут (на земле!) есть - верующие и неверующие. Но это – тут…
А там (в мире ином!) - все верующие".
Теперь они все видят то, во что мы только веруем.
Видят то, во что когда-то они же запрещали веровать нам.
А значит, для них для всех наше молитвенное воздыхание будет драгоценным даром!
Дело в том, что человек умирает не весь.
Люди скорбят, умирая или провожая умерших.
Но это не есть свидетельство о том, что за дверью смерти только скорбь или пустота.
Если бы мы спросили ребёнка в утробе матери - желает ли он выходить оттуда?
Попробуем описать ему внешний мир – но не через утверждение того, что там есть, (ибо это будут реалии, незнакомые ребенку),
а через отрицание того, что питает его в материнском чреве!
Что же удивляться, что дети, плача и протестуя, приходят в наш мир?
Но не таковы ли скорбь и плач уходящих?
Лишь бы рождение не сопровождалось родовой травмой!
Лишь бы дни подготовки к рождению не были отравлены!
Лишь бы не родиться в будущую жизнь "извергом"!
Мы все - бессмертны…
Мы все - обречены на вечность и на воскрешение!
И как бы нам не хотелось прекратить свое существование, и не нести свои грехи на Суд - вневременная основа нашей личности не может быть просто унесена ветром времени...
Что такое – душа человека?
Душа - это то, что болит у человека, когда всё тело здорово.
Ведь говорим же мы (и ощущаем), что не мозг болит, не сердечная мышца – а душа болит.
И напротив - бывает, что при муке и скорби что-то в нас радуется и поёт (так бывает с мучениками).
"Смерти нет - это всем известно.
Повторять это стало пресно.
А что есть - пусть расскажут мне..." - просила Анна Ахматова.
О том, " что есть ", и говорят нам родительские субботы.
Отныне, - со времени воскресения Христа! - образ нашего бессмертия зависит от образа нашей любви.
"Человек поступает туда, где ум имеет свою цель и любимое им" - говорил преподобный Макарий Египетский.
На иконе Успения Пресвятой Богородицы Спаситель держит на руках младенца - душу своей Матери.
Она только что родилась в Вечность.
"Господи! Душа сбылась - умысел твой самый тайный!", - можно было бы сказать об этом миге словами Цветаевой.
В книге Экклезиаста есть такие слова:
«Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное».
"Время умирать"...
Может быть, самое разительное отличие современной культуры от культуры христианской - в неумении умирать!
В том, что нынешняя культура не вычленяет в себе это время - "время умирать".
«День только к вечеру хорош.
Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.
Закону мудрому поверьте –
День только к вечеру хорош!», -
- писал Константин Бальмонт.
Что такое этот самый «вечер», или «осень» жизни?
Это время, когда к человеку приходит мудрость.
Мудрость – это не ученость и не энциклопедичность, и не начитанность.
Мудрость – это знание немногого, но самого важного.
Помещение жизни в перспективу конца делает её - именно путём, придает ей динамику, особый вкус ответственности.
Но это конечно, лишь, если человек воспринимает свою смерть не как тупик, а как дверь.
Дверь же - это кусочек пространства, через который входят, проходя его.
Жить в двери нельзя - это верно.
И в смерти нет места для жизни.
Но есть еще жизнь за её порогом.
Смысл двери придает то, доступ к чему она открывает.
Смысл смерти придает то, что начинается за её порогом:
Я не умер - я вышел.
И дай Бог, чтобы уже по ту сторону порога мог я произнести слова, начертанные на надгробии Григория Саввича Сковороды:
"Мир ловил меня, но не поймал".
Аминь.
