Осанве-кэнта Дж.Р.Р. Толкиен

Редакция, введение, словарь и дополнительные заметки: Карл Ф. Хоштеттер

Статья озаглавленная Осанве-кэнта, 'Исследование передачи мыслей', содержит восемь страниц машинописного текста, пронумерованных Толкиеном от i до 8. Она представлена как "резюме" (см. ниже) или "реферат" (MR:415), написанный безымянным редактором¹ по другой работе с тем же названием, которую эльфийский ученый Пенголод поместил в конце своей книги Ламмас или 'Структура языков'" (ibid.)² Несмотря на то, что это отдельный документ, статья тесно связана с большей по объему статьей, которую Толкиен озаглавил Квэнди и Эльдар (основная часть которой опубликована в книге Война Камней), и вместе с которой она находилась среди бумаг Толкиена. В сноске на титульном листе Квэнди и Эльдар сказано, что Осанве-кэнта должна была стать приложением к большей статье. "К которой добавлено приложение Осанве-кэнта или 'Передача мыслей'" (ibid.). Далее Кристофер Толкиен замечает, что под заголовком Квэнди и Эльдар его отцом подразумевалась не только большая статья, но и Осанве-кэнта и еще одна короткая заметка о происхождении Орков (последняя опубликована в Кольце Моргота, ср. сс.415 и далее). Все три статьи существуют в машинописном варианте и "идентичны по внешнему виду" (MR:415).

Связь Осанве-кэнта и Квэнди и Эльдар прослеживается также в терминологии и обсуждаемом материале. Например, в Осанве-кэнта определенные лингвистические термины, которые определяются и обсуждаются в деталях в Квэнди и Эльдар (напр. тенгвеста, ламбе), используются в такой манере, как будто эти определения и приведенные различия уже известны. Далее, в Осанве-кэнта дается расширенное толкование определенных утверждений из Заметки о 'Языке Валар', которая включена в Квэнди и Эльдар: например, "Создание языка было особым талантом Воплощенных, живущих в необходимом союзе хроа и феа " (WJ:405); и, более подчеркивается, что "Валар и Майар могли непосредственно передавать и принимать мысли (по желанию обеих сторон) согласно их истинной природе", хотя "использование ими телесной формы … делало такой способ связи менее точным и легким" (406). В статье также делается акцент на "скорость с которой … существами высшего порядка может быть освоена тенгвеста ", с помощью прямой "передачи и приема мыслей" и в союзе с "теплотой сердца" и "желанием понимать других", что подтверждается быстротой, с которой Финрод выучил язык народа Беора (ibid.)³

Согласно Кристоферу Толкиену, один из экземпляров Квэнди и Эльдар "хранился завернутый в газету от марта 1960 г.", и примечания, сделанные его отцом на этой газете и на обложке другого экземпляра перечисляют Осанве-кэнта среди Приложений к Квэнди и Эльдар (MR:415). Кристофер делает вывод, что весь этот набор материалов, включая Осанве-кэнта, "был уже готов, когда газета была использована для этой цели, и хотя, как и в других похожих случаях, это не является совершенно определенным terminus ad quem, кажется, нет причины сомневаться, что материал был написан в 1959-60 годах" (ibid.).

Восемь машинописных страниц, представленных здесь – это единственный сохранившийся экземпляр Осанве-кэнта, и если и были другие рукописные или машинописные копии, они не сохранились. В верхней части первой страницы Толкиен чернилами написал три строчки заголовка. Он также пронумеровал первые семь страниц в верхнем правом углу, и написал слева от каждого номера " Уsanwe", также чернилами, но на восьмой странице номер и пометка впечатаны в той же позиции. Можно предположить, что Толкиен прерывал работу, или, возможно, сначала закончил ее где-либо на седьмой странице, затем вписал заголовок и номера страниц, до того, как была начата восьмая. Если так, то он мог сделать это перед абзацем, начинающимся со слов "Если же наконец сказать о 'глупости' Манве". Машинопись содержит также исправления, сделанные Толкиеном чернилами, в основном, это исправление печатных ошибок, хотя в нескольких случаях заменяются слова. За исключением немногого, эти изменения без объяснений вставлены в это издание.

В данной редакции текст Толкиена был слегка реорганизован, там, где это касается сносок. На первой странице машинописи (только на ней) Толкиен использовал пронумерованные сноски, но, как и в Квэнди и Эльдар, в остальной части Осанве-Кэнта он прерывает текст сносками, обычно начинающимися на следующей строке или несколькими строками ниже со знаком сноски, даже, если это разрывает предложение (ср. WJ:359). Кристофер Толкиен при редакции Квэнди и Эльдар помещал сноски в конце статьи, отделяя их от редакторских пометок, и ссылался на них в тексте как на Примечание 1, Примечание 2, и т.д. в скобках. Также сделано и здесь. Однако, семь очень коротких сносок, которые просто являются обсуждаемыми терминами на Квэнья (например, санве-латья, сама, лата, индо, пахта, аванир и аквапахтиэ), оставлены в основном тексте в скобках.

Короткий редакторский глоссарий эльфийских форм, имеющихся в Осанве-кэнта снабжен заметками Толкиена. Это удобное место для цитирования другой информации, относящейся к этим формам, из других текстов (особенно из Квенди и Эльдар, различных текстов из Кольца Моргота и Этимологий), и для большинства специфически лингвистических редакторских комментариев.

Я благодарен Кристоферу Толкиену за предоставление этого текста для публикации в Виньяр Тенгвар, а также Кристоферу Гилсону, Уэйну Хаммонду, Кристине Скулл, Ардену Смиту и Патрику Винну за их помощь в подготовке издания.

Осанве-кэнта⁴

"Исследования передачи мыслей"

(резюме обсуждения Пенголода)

В конце Ламмас Пенголод кратко обсуждает прямой обмен мыслями (санве-латья "мысле-открывание"), делая при этом несколько утверждений, которые определенно основаны на теориях и наблюдениях Эльдар и в других местах подробно трактуются эльфийскими учеными. Они касаются в основном Эльдар и Валар (включая младших Майар того же ордена). Люди специально не обсуждаются, за исключением случаев, когда они включены в общие утверждения о Воплощенных (Мирроанви). О них Пенголод говорит только это: "Люди обладают теми же способностями, что и Квенди, но эти способности слабее сами по себе, и слабее проявляются из-за силы хроа, которое большинство людей мало может контролировать усилием воли".

Пенголод обсуждает этот материал главным образом в связи с тенгвеста. Но как историк, он заинтересован в изучении отношений Мелькора и его агентов с Валар и Эрухини⁵, хотя и это связано с "языком", так как этот, как он указывает, величайший из талантов Мирроанви, был превращен Мелькором в его величайшее преимущество.

Пенголод говорит, что все разумы (сама, мн. самар) равны по положению, хотя отличаются по способностям и силе. Разум по своей природе способен непосредственно воспринимать другой разум. Но он неспособен воспринимать более, чем лишь существование другого разума (как нечто другое, чем он сам, хотя и того же порядка), без усилий с обоих сторон (Примечание 1). Однако степень волевого усилия сторон может быть неодинаковой. Если назвать один разум Г (гость или пришелец), а другой Х (хозяин или принимающий), то Г должен иметь обязательное намерение исследовать Х или информировать его. Но знание может быть приобретено или передано от Г к Х, даже если Х не ищет или не желает⁶ этой передачи или обучения: действия Г будут эффективными, если Х просто "открыт" (лата, латиэ "открытость"). Это различие, говорит он, очень важно.

"Открытость" – это естественное или простое состояние (индо) разума, который ничем не занят (Примечание 2). В "Арде Неискаженной" (в идеальном состоянии, свободном от зла)⁷ открытость была бы нормальным состоянием. Тем не менее, любой разум может быть закрыт (пахта). Это требует сознательного волевого усилия: Нежелания (аванир). Оно может быть предпринято против Г, против Г и других, или стать общим уходом в "себя" (аквапахтиэ).

Хотя в "Арде Неискаженной" открытость – это нормальное состояние, каждый разум с самого начала существования, как индивидуальность, имеет право закрыться; и имеет полную власть сделать это усилием воли. Ничто не может преодолеть барьер Нежелания (примечание 3).

Все эти вещи, говорит Пенголод, истинны для всех разумов, от Айнур в присутствии Эру, или великих Валар, таких как Манве или Мелькор, до Майар в Эа, и до самых слабых их Мирроанви. Но различные состояния подразумевают ограничения, которые невозможно полностью контролировать по желанию.

Валар вошли в Эа и Время по своей воле, и они теперь во Времени, пока оно длится. Они ничего не могут постичь вне Времени, кроме памяти о своем существовании до того, как оно началось: они могут вспомнить Песню и Видение. Они, однако, открыты Эру, но не могут по своему желанию "увидеть" любую часть Его разума. Они могут в мольбе открыться Эру, и Он затем может открыть им Его мысли (Примечание 4).

Воплощенные обладают теми же способностями, благодаря природе сама; но их восприятие затуманено хроа, так как их феа объединена с хроа, и ее обычные действия производятся через хроа, которое является частью Эа, без мыслей. Это затуманивание на самом деле двойное; так как должно пройти через мантию одного хроа и пронзить другое. По этой причине передача мыслей между Воплощенными требует эффективного усиления. Усиление может быть достигнуто при родстве, при крайней необходимости, или благодаря власти.

Родство может быть кровным; это может усиливать сходство двух хроа, и следовательно, образы мышления и заботы обитающих в них феар, родство также обычно достигается при любви и симпатии. Родство может быть простой формой любви и дружбы, которые являются сходством или родством феа к феа.

Крайняя необходимость появляется при великой нужде "передающего" (в радости, горе или страхе); и если эти состояния в какой-то степени разделяются "принимающим", то передача мыслей облегчается. Власть также может дать достаточно силы, чтобы мысль одного, обладающего властью проникла к другому, либо чтобы правитель, имеющий право, мог отдать приказ, или расспросить кого-либо, ради блага остальных.

В этих случаях проникновение мысли через преграды к принимающему разуму упрощено. Но разум должен оставаться открытым, или по меньшей мере, пассивным. Если, будучи уверенным, что к нему обращаются, он закроется, никакая необходимость или родство не способны пробить эту преграду.

Наконец, тенгвеста также может служить препятствием.⁸ У Воплощенных она яснее и более точна, чем прямая передача мыслей. Кроме того, общение друг с другом происходит легче, когда к мыслям не прилагается сила: как, например, при встрече двух незнакомцев. И как мы видели, использование "языков" стало вскоре обычным, так что практика осанве (обмен мыслями) была отброшена и стала труднее. Таким образом, мы видим, что Воплощенные все больше используют осанве только в случае нужды или крайней необходимости, и особенно, когда ламбе бесполезна. Как будто голос, который может быть не услышан, если расстояние слишком велико. Хотя расстояние само по себе не является препятствием для осанве. Но те, кто может хорошо применять осанве благодаря родству, при возможности будут применять ламбе, благодаря привычке или предпочтению. Но мы можем отметить здесь также, как "близкие" более легко понимают ламбе, при общении между собой, и на самом деле не все, что они хотят сказать, облекается в слова. С использованием немногих слов они приходят к пониманию быстрее. Несомненно, осанве здесь тоже имеет место; так как желание общаться в ламбе – это желание передавать мысли, и предполагает открытость разумов. Может быть, конечно, что двое собеседников уже знают большую часть обсуждаемого дела и мысли друг друга о нем, так что лишь незнакомому с ними их беседа покажется непонятой, но это не всегда так. Близкие могут достичь понимания быстрее чужих в делах, которые никогда до того не обсуждались, и они быстрее поймут значение слов, которые, как бы не были многочисленны, отобраны и точны, могли остаться непонятыми.

Хроа и тенгвеста неизбежно имеют тоже влияние на Валар, если они облачены в тело. Хроа в некоторой степени ослабляет силу и точность при передаче мыслей, и если собеседник также имеет тело, то и прием их. Если они приобрели привычку к тенгвеста, как это обычно происходит при облачении тела, то она может уменьшить способности к осанве. Но эти эффекты гораздо менее заметны, чем в случае с Воплощенными.

Что же касается хроа Валы, то и в те времена, когда его ношение стало привычным, волевой контроль над ним был гораздо сильнее. Мысль Валар намного мощнее и проницательней. И если речь заходит об отношениях Валар между собой, они ближе друг к другу, чем кто-либо еще; так что у них никогда не возникало необходимости использовать тенгвеста или ламбе, и только для некоторых отдавали им предпочтение. А когда они общались с другими разумами в Эа, то их мысли часто имели высочайшую власть и величайшую необходимость. (Примечание 5).

Затем Пенголод обсуждает злоупотребление санве. Он говорит: "Некоторые, дочитавшие до этого места, могут уже начать сомневаться в моих знаниях, говоря: Но это не соответствует истории. Если сама непроницаем с помощью силы, как Мелькор смог обмануть столь многих и поработить их? И разве не верно, что сама может быть защищен более сильным, но и захвачен более сильным? Каким образом Мелькор, величайший, до самого конца обладавший самой твердой, решительной и безжалостной волей, смог преобладать над разумами Валар, но удерживать свой от них, так что даже Манве временами кажется по сравнению с ним слабым, неосторожным и обманутым. Или это не так?"

"Я скажу, что это не так. Вещи могут казаться одинаковыми, но если они разные по своей сути, их следует различать. Предвидение, которое есть пред–видение,⁹ и предсказание ¹⁰ которое является мнением, основанным на рассуждении и имеющихся фактах, могут быть идентичны по своей предсказательной силе, но они полностью отличны по своей сути, и они должны различаться учеными, даже если в повседневном языке эльфов и людей им дано одно и то же название, относящееся к мудрости". (Примечание 6)

В той же манере, вытягивание секретов из разума может казаться похожим на чтение мыслей силой и против воли, так как знания, полученные таким путем, полны настолько, насколько это может быть возможным. Тем не менее, это не имеет ничего общего с проникновением сквозь барьер нежелания.

На самом деле нет аксан, запрещающего преодоление барьера, так как это унат, вещь невозможная, и чем большая сила прилагается, тем больше сопротивление нежелания.¹¹ Но есть универсальный аксан, что никто не должен силой или косвенно путем обмана вытягивать из другого то, что тот имеет право хранить в секрете и считает своим.

Мелькор отверг все аксани. Он бы отменил (для себя) и все унати, если бы смог. На самом деле в начале, в дни его величайшей силы, самые разрушительные его действия исходили от его намерения так управлять Эа, чтобы не было никаких ограничений или препятствий его воле. Но этого ему достичь не удалось. Унати сохранились, как постоянное напоминание о присутствии Эру и Его непобедимости, напоминание о со-существовании с ним других существ (равных ему в происхождении, если не в силе), не покоряемых силой. Из этого происходит его непрерывный и неутолимый гнев.

Он обнаружил, что открытое властное нападение на сама с огромными волевыми усилиями ощущается меньшим сама как мощное давление, сопровождаемое страхом. Доминировать весом власти и страхом стало его наслаждением, но в этом случае они ему не помогли: страх закрывал двери еще быстрее. Поэтому он перешел к обману и лжи.

В этом ему помогло простодушие тех, кто не знал зла, или еще не привык ожидать его. И по этой причине выше было сказано, что различие в открытости и активном желании сотрудничать имеет большое значение. Ибо он мог проникнуть тайно в открытый и неосторожный разум, в надежде прочитать его мысли, прежде чем тот закроется, и более того – вложить в него свои собственные мысли, обмануть его и завоевать его дружбу. Мысль его всегда была одной и той же, хотя и варьировалась в зависимости от ситуации (как он ее понимал): он самый великодушный; он богат и даст все, что угодно своим друзьям, он особо любит того, к кому обращается; и ему следует верить.

Таким образом он проникал в многие разумы, удалял их нежелание и открывал двери единственным ключом, хотя этот ключ был подделан. Но не этого он желал более всего, а завоевания непокорных, порабощения своих врагов. Те, кто слушал и не запирал перед ним двери часто уже и так были склонны искать его дружбы; некоторые (согласно своим меркам) уже встали на путь, похожий на его собственный и слушали, потому что надеялись узнать от него вещи, которые послужат затем их собственным целям. (Так было с теми из Майар, кто в самом начале попал под его власть. Они уже были восставшими, но не обладая силой Мелькора и его безжалостной волей, они восхитились им и увидели в его лидерстве надежду на успех восстания.) Но те, кто еще не был искажен в "сердце" (Примечание 7) сразу же узнавал о его вторжении, и если прислушивался к предупреждению своего сердца, то отказывался внимать Мелькору, отвергал его и запирал дверь. Именно таких Мелькор более всего желал превзойти: своих врагов, ибо для него каждый был врагом, кто хоть в чем-то был с ним несогласен, или пожелал чего-то, что он считал своим.¹²

И он искал способы обойти унат и нежелание. И такое оружие он нашел в "языке". Мы говорим теперь о Воплощенных, Эрухини, которых он более всего хотел подчинить против воли Эру. Их тела, созданные в Эа подвержены силе; а их души, соединенные с телами в любви и заботе, подвержены страху от имени тела. А язык, хоть и идет от духа или разума, действует через тело: это не сама и не его санвэ, но он может выражать санвэ, ее смысл, согласно своим способностям. Следовательно, на тело и на его обитателя можно оказать такое давление, что воплощенную личность можно заставить говорить.

Так думал Мелькор во тьме своего предвидения задолго до нашего рождения. А в дни древние, когда Валар рассказывали пришедшим в Аман эльдар о начале всего и зависти Мелькора, сам Манве сказал тем, кто слушал: "О Детях Эру Мелькор знает меньше тех, кто равен ему, ибо мало обращал внимания на то, что можно было узнать из Видения о их приходе, как мы узнали. И все же, зная о вас в вашей истинной природе, мы боимся, ведь ко всему, что может помочь ему в его деяниях, склонен его разум, и его цели достигаются быстрее наших, так как его не связывает никакой аксан. Одним из первых он заинтересовался "языком", тем талантом, который Эрухини имеют от природы; но мы не сразу поняли злые намерения этого интереса, так как многие из нас разделяли его, и Ауле более других. Но со временем мы узнали, что он изобрел язык для тех, кто служил ему, и с легкостью изучил наш язык. У него большие способности в этом деле. Без сомнения, он овладеет всеми языками, даже прекрасной речью эльдар. Таким образом, если он когда-нибудь заговорит с вами, берегитесь!"

"Увы!" – говорит Пенголод, "в Валиноре Мелькор говорил на Квэнья с таким мастерством, что все эльдар удивлялись, так как лучше говорить было нельзя, даже близко к тому, даже поэтам и ученым."

Так путем обмана, лжи, пытками тела и духа, угрозами пытать других, тех кого любишь более всего, или просто самим ужасом своего присутствия, Мелькор нашел силу принудить Воплощенных, которые очутились в его власти, или просто оказались в пределах досягаемости, говорить ему все, что он хотел знать. Но его собственная Ложь порождала бесконечные потоки лжи.

Таким способом он многих уничтожил, вызвал бессчетные предательства, и добывал секреты, дававшие ему огромные преимущества против его врагов. Но происходило это не путем входа в разум, или чтения мыслей против воли. Нет, хотя он и приобрел обширные знания, за словами (даже пытаемых и устрашенных) обитал непроницаемый сама: слова не в нем, хотя исходят от него (как крик из-за запертой двери); их следовало оценивать и извлекать из них истину, которая в них была. таким образом, Лжец говорит, что все слова лживы: все, что он слышит пронизано обманом, уклонением, скрытыми намерениями и ненавистью. В этой огромной сети он сам запутался в борьбе и гневе, мучимый подозрениям, сомнениями и страхом. Не так было бы, если бы он мог преодолеть барьер, и видеть сердца в их обнаженной правде.

Если же наконец сказать о "глупости" Манве и слабости и простодушии Валар, то давайте остережемся прежде, чем судить. Мы можем удивляться и огорчаться, изучая историю, как (по-видимому) легко Мелькор обманывал и морочил других, и как даже Манве временами казался почти простаком по сравнению с ним: как будто добрый, но недалекий отец обращается со своенравным ребенком, который со временем якобы обязательно поймет ошибочность своего поведения. В то время, как мы, зная о всем произошедшем далее, видим, что Мелькор хорошо знал об ошибочности своего пути, но был заперт на нем своей ненавистью и гордыней навсегда. Он мог читать в разуме Манве, так как дверь была открыта; но свой собственный разум был обманом, и даже если дверь казалась открытой, там были железные двери, запертые навечно.

Да и как могло быть иначе? Должны ли были Валар встречать секретность увертками, предательство обманом, ложь еще большей ложью? Если Мелькор отвергал их права, должны ли были они отвергать его? Может ли ненависть превозмочь ненависть? Нет, Манве был мудрее; или будучи открыт Эру, он исполнял Его волю, которая больше, чем мудрость. Он всегда был открыт, ибо ему нечего скрывать, у него не было ни одной мысли, что была бы опасна другим, если бы они смогли ее понять. На самом деле Мелькор знал его разум и без проникновения в него; и он знал, что Манве связан приказами и предписаниями Эру, и будет делать то, или отказываться от этого согласно им, всегда, даже зная, что Мелькор нарушит их, если это его устроит. Так безжалостность всегда рассчитывает на жалость и лжецы используют правду; так как если жалость и правда обратятся к жестокости и обману; они потеряют уважение.¹³

Манве не мог силой принудить Мелькора объявить свои мысли и намерения, или (если использовать слова) рассказать правду. Если он скажет: это правда, ему следует верить, пока не будет доказано обратное; если он скажет: я сделаю это, как ты просишь, ему надо дать возможность выполнить обещание. (Примечание 8)

Сила и принуждение, использованные против Мелькора всей властью Валар, не были применены для вырывания раскаяния (что было не нужно); ни для принуждения открыть свои мысли (что было незаконно, если не бесполезно). Он был захвачен в плен в наказание за свои злые поступки, властью Короля. Так мы можем сказать; но лучше было бы сказать, что он был лишен на время возможности действовать, так, чтобы он смог остановиться и подумать, и использовать единственный шанс, чтобы жалость вызвала раскаяние и исправление. На исцеление Арды, но и на его собственное исцеление. Мелькор имел право на существование, и право действовать и использовать свою мощь. Манве имел право на власть и управление миром, ради блага Эрухини; но если бы Мелькор раскаялся и стал предан Эру, ему следовало снова вернуть свободу. Он не мог быть порабощен или лишен своих прав. Власть Верховного Короля – хранить все свои владения в верности Эру, или вернуть ее, и оставить их свободными с условием этой верности.

Таким образом, только в самом конце, и только при прямом приказе Эру и Его властью, Мелькор был окончательно повержен и лишен силы решать и перерешать.

Кто среди эльдар считал, что пленение Мелькора в Мандосе (достигнутой силой) было немудрым или не законным? И все же решение напасть на Мелькора, не просто противостоять ему, но встретить жестокость с возможностью нанести повреждения Арде, было принято Манве с нежеланием. И подумайте: что хорошего принесло даже законное использование силы в этом случае? Он был удален из Средиземья на время, и Средиземье получило передышку от его жестокости, но корни зла оставались, и иначе быть не могло. Если, конечно, Мелькор на самом деле не раскаялся бы. (Примечание 9) Но он не раскаялся, и униженный, стал еще более упрям: более тонок в своих обманах, более хитер во лжи, более жесток и подл в мести. Самым слабым и опрометчивым деянием Манве, как считают многие, было освобождение Мелькора из плена. Из этого произошли величайшие потери и горести: смерть Деревьев, ссылка и муки Нолдор. И все же через эти страдания вышла победа Древних Дней, и, может быть, не было другого пути к этому: падение Ангбанда и последнее ниспровержение Мелькора.

Кто же может с уверенностью сказать, что если бы Мелькор оставался скован, меньше зла произошло бы? Даже в своем падении, сила Мелькора вне нашего разумения. И все же разрушительные вспышки его отчаяния не самое худшее, что могло бы произойти. Освобождение было обещано ему Манве. Если бы Манве нарушил обещание по своим причинам, даже с "добрыми" намерениями, он мог тем самым совершить первый шаг по пути Мелькора. Это опасный шаг. В тот час и после такого деяния он бы перестал быть наместником Единого, став просто королем, использующим преимущества над соперником, захваченным силой. Произошло бы тогда то, что произошло, или Верховный Король утратил бы честь, и мир был бы разорван в борьбе между двумя лордами, оспаривающими трон? В одном мы можем быть уверены, мы, слабые дети: любой из Валар мог пойти по пути Мелькора и стать как он: одного было достаточно.