— Ну же, скорее! — услышала Дорина донесшийся из далекого далека голос Андроника.
Кого он зовет так властно? Кровь снова прихлынула к ее щекам, будто она подслушала чье-то заветное, тайное слово. Ужас и гадливость душили ее, и так же мощно стыд боролся с запретным желанием в крови.
— Ты — он! Где ты был так долго? — снова зазвучал приглушенный далью голос.
Змей подполз к Андронику и застыл, не в силах преодолеть робость, не смея положить голову на раскрытую ладонь, протянутую ему. Он настороженно ждал и только подергивал головой, как бы пытаясь высвободиться из-под чар.
— Иди же сюда! — повелел Андроник.
Чтобы не потерять сознания, Лиза закрыла глаза и уперлась локтями в стену. Она успела увидеть, как змей сунулся в ладонь Андронику, и на своей ладони ощутила ледяной ожог прикосновения, и в нее саму глубоко вонзилась стрела этой чуждой естеству плоти.
— Так, так, ближе! — приказал Андроник.
Дорина, тоже почти без чувств, бледная, подняла глаза. Теперь не в человеческих силах было вырвать ее из того невидимого круга, который замкнул в себе их с Андроником. Змей плавно вползал на его ладонь, обвивался вокруг руки, все выше, пока не коснулся беспокойной головой Андроникова горла. Тогда юноша перехватил его правой рукой и, сжав в кулаке, поглядел в глаза.
— Что ты такой печальный? — спросил он с улыбкой.
Мануила, пробуждаясь, увидел змею в руке Андроника, но это было в продолжение сна, так что он почти не удивился. Пошарил глазами по комнате. Бледные лица вокруг тоже не вызвали в нем беспокойства. Все было, как прежде, точно так же, как в бредовом, болезненном сне с катаньем на лодке, с «Тайной Иисуса», которую читал вслух, воздев вверх руку, Владимир. Вдруг лодка пошла ко дну, точно так, как рассказывал тогда, на берегу, Андроник, пошла ко дну посреди озера, без единого всплеска, словно налитая свинцом…
— Кто-то убил твою подружку и ты остался один-одинешенек? — переспросил Андроник, как будто выслушав шепоток змея.
Лиза открыла глаза и снова содрогнулась. Змей извивался, лицом к лицу с Андроником, но все его броски из стороны в сторону отзывались в Лизе наваждением, исступлением страсти. Забирали рассудок, насылали мару слова Андроника, змеиный танец.
— Ты хотел ужалить здесь кого-нибудь? — допытывался Андроник у своего товарища. — Хотел отомстить?.. Но разве ты не видишь, что тут только благонадежные граждане… и столько красивых барышень, — добавил он, улыбаясь и неотрывно глядя змею в глаза.
У Дорины гулко забилось сердце. Мысли хлынули теперь беззастенчиво, мысли и тайные желания. Это о ней, о ком же еще, сказал Андроник: «столько красивых барышень». Это ее он выбрал.
— А, ты пришел на свадьбу! — кивал головой Андроник. — Ты почуял, что здесь будет свадьба?..
Капитана Мануилу бросило в краску. Пусть и во сне, но такие вещи не говорят во всеуслышанье. Он украдкой покосился на Дорину. Она была все так же бледна, неподвижна, только губы дрожали. В это самое мгновенье начиналось для нее путешествие. Лодка ждала их на том же месте, их двоих, чтобы вынести на простор озера. Рука об руку с Андроником, крепко ухватившись за него, она больше ничего не чувствовала, даже просто радости. Сейчас они отплывут от берега и не расцепят рук, а может быть, свернутся друг подле друга на дне лодки, как в гнезде. «Второй, марш!» — выпалил голос Стере, и она хотела побежать, но непонятная тяжесть удерживала ее на месте, приковывала к плечу Андроника. «Ну же, беги!» — снова крикнул Стере, на сей раз нетерпеливо. «Проиграешь фант!» — шутливо пригрозил кто-то. Но Дорина теперь уже понимала, что это значит, и потупилась. Это значит — быть свадьбе, вот что… Только почему все-таки никак не оторваться от берега, и почему ноги не слушаются ее, ведь надо же бежать… «Беги, беги!» — закричало сразу много голосов у нее за спиной. Неужели Андроник не решается, неужели ему не понравился ее фант?..
— А кто же, скажи на милость, будут жених и невеста? — словно куражась, спрашивал Андроник. — Которую из барышень выбрал бы ты, Богом проклятая тварь, оставшаяся без пары?
Ну да, конечно, понимала Лиза, Андроник просто для вида задает вопросы змею. О ней он думает, когда говорит, что здесь столько красивых барышень и из всех надо выбрать одну. Выберет одну, вот что сейчас сделает Андроник. Вот для чего он выстроил всех женщин в круг, по стенам. На обозренье, на смотр, чтобы выбрать невесту. Ведь он сам и есть жених, он. «И он выбрал меня, кого же еще», — грезила Лиза, завороженная дерзким призывным танцем змея.
— Говори же, говори, которая здесь нравится тебе больше всех? — поддразнивая, шептал Андроник.
Замфиреску-дочь вдруг задрожала. Что, если он выберет ее? Чтобы змей вполз ей на грудь, бесстыдно скользнул за пазуху? Нет, нет, немыслимо, мерзко! Почему ее, почему именно ее?..
— Ну ты и бестия! — рассмеялся Андроник. — Ладно. Теперь уходи, тебя ждет твоя покойница…
«Все так, так, — пораженная ужасом, думала г-жа Замфиреску. — Эта нечистая тварь — чья-то душа, вышедшая из могилы. Вот и подруга у него — мертвая. У всех есть свои покойники, давно преданные земле. Оттуда они выходят, скрытые под личиной змеи, идут в дома живых и пьют молоко, оставленное для них, или вино с медом. — Ужас г-жи Замфиреску граничил с религиозным чувством. Если бы только достало сил осенить себя крестом, помолиться за души умерших. — Кто-то, видно, не знает покоя на том свете, оттого и послал эту нечисть в такую даль, да еще в человеческий дом… Лишь бы она не потребовала кого-то еще. Не пожелала бы новой могилы, потому что есть и такое поверье…»
— Ты уйдешь далеко, — шептал Андроник. — Плыви на остров посреди озера, и чтобы я тебя больше не видел. Только не вздумай меня ослушаться. И не смей жалить человека. Тогда с тобой ничего не случится, будь уверен… А теперь — прочь!
Змей немного помедлил, нежась под серебристым свечением лунного ока. Андроник плавным взмахом простер руку к двери. Словно вняв его приказу, змей повернулся и, дергая вверх и вниз головой, стал нерешительно искать дорогу назад.
Только сейчас Владимир рассмотрел его хорошенько, только сейчас, потому что все это время бежал сломя голову по лесу, один, гонимый невидимым духом. Он даже не разобрал, когда началась погоня. Светящийся циферблат рос, разрастался, пока не брызнул ему в глаза зелеными лунными огнями, а посредине — змей! Как же он не знал, что в часах Стамате, которые он, Владимир, нес в руке, пробегая по лесу, сидит змей? Большая стрелка незаметно удлинилась, ожила, и перепуганный Владимир увидел, как она сворачивается кольцами, подрагивая, посверкивая в фосфорическом свете. Немедленно разжать руку, выбросить часы! Но в руке уже ничего нет, часы со змеем за спиной. «Первый, марш!» — спасительно крикнул Стере. Какое счастье, что можно убежать, помчаться по лесу, где столько больших и добрых деревьев, они спрячут его. И какой добрый Стере — так вовремя подал ему сигнал, теперь он может спастись от нечистого дыхания за плечами, уйти от колдовской фосфоресценции… Пусть он вылетел прямо на змея, и тот поднял голову с серебряной дорожки! Владимир больше не боялся его. Змей был у ног, а не догонял со спины, огромный и невидимый…
— Живее, живее! — понукал змея Андроник, вставая и делая шаг к двери.
Вот оно что, это Андроник рассказывал им сказку про Аргиру, млечную деву, тоже превращенную в змею, понял Стамате. Туго же он соображает. Только увидев совсем близко Андроника, шагнувшего к двери, Стамате узнал его голос. А ему-то казалось, что он слушает монаха. Надо же так все перепутать. Никакого монаха-ключника тут нет. Да они вовсе и не в погребе. Вот, все общество в сборе…
Андроник постоял, глядя за дверь, в ночь. Потом вернулся на свое место посреди комнаты, приложил руку ко лбу и снова что-то забормотал. Капитан Мануила слышал его на этот раз с такой ясностью, как будто тот нашептывал ему прямо на ухо — те же слова, те же заклинания, очевидно, — потому что на все лады опять повторялось слово sarpa, свистящее, шипящее, тягучее. Мануила ухмыльнулся. Все, что Андроник им тут наплел про фантастическое детство, проведенное среди цыган, — не очередная ли его выдумка, чтобы еще раз выставить их дураками? Но тогда как этому цыганскому выкормышу удалось в самом деле приманить змею сюда, в комнату? Капитан Мануила видел ее собственными глазами, уж в этом-то он был уверен: большая серая змея, она прямо-таки танцевала в лунном свете и забиралась к Андронику на руки… Этим штукам учатся у цыган. Нет, нечистое дело. И кто знает, чему он обучен еще. Для такого плевое дело усыпить весь дом, забрать все подчистую — а потом поди ищи его…
Мануила огляделся. Понять хотя бы: может, Андроник уже усыпил всех каким-нибудь дурманным зельем, чтобы слямзить, к примеру, часы у Стамате… Но ничего не прочел капитан по осунувшимся, бледным лицам. Те же, что и вначале, восковые фигуры жались по стенам. Страх снова стал забирать его, и веки снова набрякли тяжестью. Надо крикнуть! Но он не смог даже застонать, даже пальцем пошевелить. Как в тот страшный час, из детства, который ему не забыть, когда он зашел к маме в комнату и, ничего не понимая, нашел ее на полу, онемевшую, с закатившимися глазам:, После ему сказали, что к ним в деревню приходила цыгака с раковиной; взялась погадать маме, села на пол, вынула из котомки руку мертвеца и очертила ею круг. Только это он и запомнил… Но теперь-то Мануила прекрасно понимал, что происходит. Андроник кончает свои магические действа, завершив неправдоподобный рассказ о помещичьем сыне, которого выкрали и вырастили цыгане…
Первым, кто вышел из транса, был Стере. Увидел, что Андроник отвернулся к окну, что змея давно нет, и отступил, сначала робко, сначала на шаг, от стены, потом поспешил вон из дома. Чистая ночная прохлада действовала отрезвляюще. Стере перевел дух и помял лицо, пытаясь сообразить, что с ним было. Но все путалось в голове. Наваливалась усталость, ломило онемевшие суставы, побаливали ноги. Он сел на крыльцо, глубоко вбирая в себя воздух.
X
— Дамы и господа! Можно возобновить веселье! — возвестил голос Андроника. — Змею, нечистой твари, орудию дьявола на земле, отказано от дома!..
Но шутка Андроника не произвела впечатления. Люди приходили в себя с трудом, неуверенно отрываясь от стен, ища взглядом друг друга. Андроник подошел к г-ну Соломону и положил руки ему на плечи. Тот вздрогнул, как со сна.
— Все кончено, господин Соломон! — объявил Андроник. — Я его выгнал! Он ушел!..
Г-н Соломон все так же глядел в одну точку. Юноша властно заглянул ему в глаза и потряс за плечи.
— Очнитесь! Все в порядке!..
Его прервал истошный женский крик: г-жа Соломон зашлась в рыданиях, вызвав испуг на лицах. Растерянная фигура Стере появилась на пороге. Г-жа Соломон билась в истерике и могла в любую минуту рухнуть без чувств. Андроник бросился к ней, стиснул ее руку.
— Сударыня! Сударыня! — крикнул он во весь голос, перекрывая ее вопли. — Это была только шутка, очнитесь!..
Г-жа Соломон на секунду захлебнулась слезами, потом зарыдала еще надрывнее, дрожа всем телом.
— Этого следовало ожидать, — сказал Андроник, как бы обращаясь к мужской половине общества.
Однако и мужчины смотрели все еще осоловело, в недоумении от того, что они пережили, не улавливая, откуда исходят эти отчаянные женские вопли. Андроник подался вплотную к г-же Соломон и приложил правую руку к ее лбу.
— Перестаньте, — шепнул он. — Все прошло, не так ли?
Всхлипнув последний раз, женщина послушно затихла. Приступ слегка отрезвил ее, и она, устыдившись своей слабости, нетвердым шагом вышла в соседнюю комнату.
— Что случилось? — ошалело спросил с порога Стере. — Кто это кричал?
— Аглая, — кротко сказал г-н Соломон, как бы прося прощенья. — У нее нервы… Не хватает выдержки, — добавил он, словно объясняясь с самим собой.
Отпустило наконец и капитана. Первым делом он бросился к Стамате, чтобы собственными глазами убедиться в целости часов.
— Сколько времени?
Стамате ответил после того, как вдумчиво изучил положение стрелок:
— Двенадцать часов одиннадцать минут.
Андроник со смехом бросил капитану:
— Вы могли бы обратиться прямо ко мне. Все заняло от силы три минуты.
— Быть того не может, — не поверил капитан, тужась связать воедино то, что помнил, выстроить цельную картину произошедшего.
— Уверяю вас, — возразил Андроник. — Просто в таких обстоятельствах время уплотняется, дело обычное.
Он говорил громко и внятно и руки держал в карманах куртки, как будто ничего особенного не случилось. Всеми силами старался он сломать лед, развеять мучительную скованность, не миновавшую никого. Люди озирались и шарили глазами по полу, словно что-то, пока затаившееся, всякую минуту могло броситься им под ноги. Да и само пространство стало неоднородным, то сгущаясь, то разверзаясь опасными провалами.
— Что это было? — спросил Андроника Владимир.
— Только колдовство, и ничего более, любезный мой друг, — весело ответил Андроник. И, не желая упускать случай встряхнуть их, а заодно и просветить, продолжал: — Ты же у нас изучаешь историю и литературу. Ты должен разбираться во всех тонкостях магии лучше, чем я. Я только ею балуюсь, и то изредка, забавы ради…
Говоря, Андроник косился по сторонам: возбудил ли он в ком-нибудь любопытство, стянется ли к нему общество.
— Возьми любую религию, — заговорил он, еще больше повысив голос. — Ты же знаешь, какая богатая символика связана у всех народов со змеей…
— Господи помилуй, Господи помилуй! — вскрикнула г-жа Замфиреску, крестясь.
Слово «змея» вернуло ее к пережитому потрясению. Андроник осекся и отошел от Владимира.
— Теперь я понимаю, в чем дело, понимаю, — говорил он, ища на столе спичечный коробок. — Просто мало одной лампы и слишком много лунного света…
Лунный свет до сих пор не давал разнять ресницы Дорине. Она все ждала от него какой-нибудь разгадки, будто только его серебряный прилив мог внести строй в сумятицу происходящего. Цепь событий то и дело прерывалась. Дорина оказывалась в разных бредовых обстоятельствах, непонятным образом вытекающих одно из другого. Но все, что творилось на берегу лунных вод, началом имело этот холодный свет. И свадьба, и жених, и лодка, так долго качавшаяся в одиночестве, лодка, которую так трудно пустить в плавание…
— Вот теперь совсем другое дело! — громко сказал Андроник, зажигая вторую лампу и выдвигая фитиль у первой.
Их стекла снова засверкали, и лунный свет поблек, тусклой струйкой сбегая к порогу. Пространство успокоилось, комната, надежно огороженная стенами, приняла свой обычный строгий вид. Снаружи, издалека, доносилось цвирканье кузнечиков, посвист ночных птиц.
— Дамы и господа! — еще раз попытался Андроник расшевелить общество. — Все вернулось на круги своя! Мы можем придумать какую-нибудь новую игру, пока сварится кофе!..
Г-н Соломон в панике подумал, что совсем недавно спрашивал, кто хочет еще кофе. А потом? Вероятнее всего, он поставил кофе на огонь, разлил по чашкам, и гости выпили… Тогда о каком кофе говорит Андроник? О новой порции? Г-н Соломон с опаской потер лоб: или ему все это примерещилось, а дурная голова свела воедино картинки из разных мест? Однако комната осталась точно такой, как прежде. И люди те же… Только Аглаи нет, ей стало дурно. Надо пойти ее проведать.
Г-н Соломон решительно проложил себе дорогу в соседнюю комнату. Он нашел жену на кровати — с потухшим лицом, с пустым взглядом.
— Думаешь, устроится? — спросила она хрипло, увидев его подле себя.
Г-н Соломон пожал плечами. Он не выказал никакого удивления, однако совершенно не знал, о чем речь, поэтому и ограничился неопределенным жестом.
— Я про нее, про Дорину, — напомнила г-жа Соломон тем же бессильным, негнущимся голосом.
— Ах да, правда, я было запамятовал, — протянул г-н Соломон. — Очень возможно, что теперь все наладится…
— Да?
— Не знаю, это я так. Никогда же не знаешь…
Г-жа Соломон осторожно повернула к нему голову. Она тяжело дышала, и каждое движение давалось ей с видимым трудом.
— А ты как? — спросила она.
— Ничего, со мной все в порядке. Я вот думаю, может, по чашечке кофе?..
Он испытующе взглянул на жену и отвел глаза. Нет, совершенно невозможно установить, что было, чего не было. Вроде бы совсем недавно он поднимал руку, возглашая: «Кто за кофе, поднимите руку!» А может, это было раньше, после обеда, и с поднятой рукой он стоял на крыльце своего дома?..
— Стало быть, — донесся до них голос Андроника, — вы готовились к свадьбе, а мне ничего не сказали. Теперь я понимаю, отчего вы все были такие веселые…
— Видишь, — встрепенулась г-жа Соломон. — Ты был прав. И он тоже об этом проведал…
— Но слово-то за капитаном, — хмуро возразил г-н Соломон.
Капитана Мануилу застигла врасплох прямота Андроника. Он уставился в пол, красный, потерявший дар речи. Совсем не к месту затеял Андроник этот разговор. Капитан был слишком подавлен всеобщим тягостным, необъяснимым молчанием. Что с ними, отчего у них такой ошалелый вид? И отчего никто не говорит о самом главном — о змее, которая как из-под земли выросла посреди дома?..
— Откуда же вы взяли, что будет свадьба? — спросила г-жа Замфиреску.
«Вот теперь все и выйдет наружу», — подумала она. Однако Андроник только улыбнулся в ее сторону и вздернул плечами. Не ее собирался он вызвать на разговор.
— Кто же счастливая невеста? — продолжал он, старательно выдерживая фривольный тон.
Капитан Мануила резко вскинул глаза на Дорину. Она опустила голову, скрывая краску стыда, и это подстегнуло капитана.
— Вы задаете нескромные вопросы, сударь! — воскликнул он и сам удивился слабости своего голоса, вялости слов.
— О, если я совершил бестактность, прошу прощенья, — поспешил извиниться Андроник. — Это невольно, поверьте. Я просто хотел сказать, что все идет как нельзя лучше. Такая ночь в монастыре и знак, который нам подали… С доставкой на дом!
Он аппетитно расхохотался, но его шутка повисла в воздухе. Все так же затрудненно, осоловело шевелились люди, жались друг к другу, цеплялись друг за друга взглядами, не осмеливаясь отдалиться от стен. Как будто боясь, что пол уйдет из-под ног и они соскользнут в пустоту. Только Стере, который стоял на пороге, овеваемый ветерком, смотрел уже почти трезвым взглядом. На него одного подействовал бодряще Андроников смех. Может, этот мальчишка только для смеху и заморочил им всем головы, а они-то всерьез…
— Кто бы ни была прекрасная невеста, я считаю своим долгом выпить за ее счастье! — провозгласил Андроник.
Он быстро вышел в соседнюю комнату и тут же вернулся со стаканом рубинового вина.
В глазах у всех затеплилось любопытство, как будто снова им предстояло увидеть что-то из ряда вон выходящее.
Юноша залпом осушил стакан.
— Разве вы не последуете моему примеру? — воскликнул он.
Но никто даже не отозвался. Замфиреску-дочка оторопело смотрела на Андроника. Она перестала что-либо понимать. Ее клонило ко сну. Тело наливалось усталостью, расслабляющей немощью.
— Не хочет ли кто-нибудь пройтись по свежему воздуху? — предложил Андроник.
Несколько голов повернулось к двери. Однако гнет темноты сумели преодолеть только Владимир и Стамате. Свежий воздух не помешает, решили они. В лес не пойдем, даже во двор не спустимся. Постоим на крыльце, подышим.
— Выйти на воздух! — поддержал их капитан Мануила. — Чудесная мысль. Но как же наши дамы?
Он смотрел на Дорину. Встретившись с ним глазами, та опять покраснела. Теперь все знают. И он, капитан, знает, что она видела, знает ее стыд…
— Мне хочется спать, — выговорила она не без труда.
Капитан Мануила вздрогнул — он не узнал ее голоса. Может быть, как раз сейчас оставлять ее одну и не следует.
— Не думаю, что стоит сразу идти спать, — мягко сказал он. — Могут присниться дурные сны.
Андроник взял его под руку.
— Не пугайте ее, — шепнул он. — Сейчас ничего не надо говорить. Будет лучше, если мы их всех оставим на несколько минут. Это пройдет само.
За ними вышли Владимир, Стамате и Рири. Луна поднялась уже почти до середины неба. Ночь стояла ясная, тихая, не плодящая тайн.
— Я так и не понял, что же все-таки произошло, — сказал Владимир. — Змея была или нет?
Ответил капитан:
— Я видел ее собственными глазами. Большая водяная змея… Спрашивается, где только такую выискал господин Андроник…
Андроник с безразличным видом пожал плечами.
— Нигде я ее не выискивал. А позвал, чтобы прогнать подальше от нас. Чтобы не случилось какого несчастья… И она меня послушалась. Сейчас плывет, верно, через озеро, торопится вон туда, на остров.
Он махнул рукой в сторону озера, за монастырские стены.
— Куда? — переспросила Дорина.
Оказалось, что и она стоит на пороге. Рири молча подошла к ней. Андроник спокойно взглянул и еще раз повторил, снова вытянув руку вдаль:
— На остров посреди озера. Там она никого не ужалит…
Дорина вяло слушала. Эта убежденность Андроника, что змея никого не ужалит, никак не отозвалась в ней.
— Тебе тут не зябко? — спросил ее Стере.
— Нет, тут лучше, — ответила девушка. — Как же вы меня напугали…
— Уверяю вас, — тихо сказал Андроник, — вы нисколько не испугались. А произойти это все равно должно было.
— Да, правда, — раздумчиво согласилась Дорина.
— Что должно было произойти? — встревожился капитан.
— Эта штука со змеей, — сказал Андроник. — Она бы все равно пришла. Я с самого начала чувствовал, что она хочет проникнуть в дом… Но не стал портить вам аппетит за ужином. А потом надо было уже торопиться…
Он вдруг засмеялся и оглядел их всех по очереди.
— Дело шло к полуночи, — добавил он, поморщась от собственной тривиальности, — а после полуночи я над ней власти не имею…
Он осекся, нахмурясь. Не зная, что сказать, все озадаченно переглядывались.
— Вероятно, вам тяжело далось сие ремесло, — произнес наконец Мануила.
— Какое ремесло? — не понял Стере.
— Заклинание змей, — пояснил Мануила. — Ясно ведь, что это дело не из простых.
Андроник заколебался. Его не тянуло раскрывать свои тайны.
— Я и сам не помню, как оно мне далось. Это было давно, — уклончиво сказал он. — Есть столько вещей, которые я знаю неизвестно откуда… Вот хотя бы историю с Аргирой, о ней ведь даже здесь, в самом монастыре, никому неизвестно…
Ни Стере, ни Дорина не слышали историю с Аргирой, но не проявили ни малейшего любопытства. Сказал и сказал. Сейчас им было не до тайн. Гадать что и как, выяснять, входить в подробности — ничто не стоило усилий.
— Я только не понимаю, как вы узнали, что она поблизости, — выпалила одним духом Рири, избегнув, однако, слова «змея».
— Не скажу до завтрашнего утра, — лукаво улыбнулся Андроник. — В темноте такие вещи не говорят…
Дорина задрожала. Рири не глядя взяла ее под руку.
— Не скажу, — продолжал Андроник, — потому что боюсь за вас. Вы особы чувствительные…
Он медленно повернул голову и со значением поглядел Дорине в глаза. Та побледнела как мел.
— Что вполне объяснимо, — перешел на шепот Андроник. — Когда готовится столь знаменательное событие…
На пороге появился г-н Соломон. Выглядел он уже молодцом.
— Кто за то, чтобы лечь спать, прошу в дом готовить себе постель. А кто за то, чтобы выпить кофе, прошу поднять руку.
Он натянуто улыбнулся. Только Андроник, Стере и капитан Мануила высказались за кофе. Остальные, квелые и сонные, разбрелись по спальням.
— Кажется, я испортил вечеринку, — сказал Андроник, выдерживая взгляд капитана.
XI
Час спустя все уже спали. Старания Андроника вытащить кого-нибудь прогуляться, хотя бы по парку, успехом не увенчались. На разговоры никого не тянуло. И кофе пился через силу, и ноги были как ватные. Где уж там гулять, даже как следует устроить спальни не удалось. В дамской только сдвинули кровати и подняли занавески на окнах. В мужской набросали прямо на пол матрасы и тут же повалились на них, толком не раздевшись. Заводить речь о пижаме было бы сейчас неуместно, и Андроник просто составил вместе два стула, заявив, что на них якобы уснет лучше, чем на полу.
— Но пока у меня сна — ни в одном глазу, — добавил он, видя, что уже прикручивают на ночь лампу. — Пойду пройдусь. Кто со мной?
На этот раз вызвался только капитан Мануила. Хотя у него тоже, как у всех, от непонятной усталости разбегались мысли и слабела воля, однако он не мог оставить Андроника в победителях и спустился с ним во двор.
— Мне очень жаль, признаться, — начал Андроник, — что из-за меня все пошло вкривь и вкось. Если бы не эта проклятая тварь, мы бы теперь плыли на лодочках по озеру…
— По озеру ни в коем случае, — возразил Мануила. — Да и не время. Разве вы не чувствуете, как стало свежо?
— Ничего не чувствую, — сказал Андроник, глядя на небо, — кроме зверского аппетита на всякие сумасбродства. Полазить с вами по деревьям, полетать с ветки на ветку, нырнуть в эту волшебную воду…
С изумлением и не без зависти слушал его Мануила. Либо это бесы в нем играют, либо он точно колдовского роду-племени. Откуда он черпает силы, откуда в нем столько жизни, такая неутомимость на выдумки?..
— Как минует полночь, — продолжал Андроник, — не знаю, что со мной творится. То мне кажется, я птица, то барсук, то обезьяна… Вам это, наверно, смешно?
— Нисколько.
— И почти всегда я потом забываю, что делал, не помню, где провел ночь…
— Вот теперь я с полным правом могу посмеяться, — без улыбки сказал капитан Мануила.
Андроник жестко усмехнулся.
— Вы заблуждаетесь, если думаете о женщинах, о том, что называют любовью. Ночь имеет для меня чары совсем иного рода… Поглядите! — Он обвел рукой небо и лес. — Это для меня сильнее любви. И гораздо серьезней…
Он вдруг прикусил язык, как будто проговорился. Помолчал, нахмурясь, с остановившимся взглядом.
— …серьезней, потому что никогда не знаешь, откуда это все, где у него начало и конец. Женщина — вот она, рядом, даже в твоей постели, и любовь рождается и умирает на твоих глазах. А это?..
Он снова протянул руки в ночь, к громаде спящих деревьев и как будто в первый раз устрашился сам. Мануиле передалось его волнение, кажется, он даже видел все сейчас глазами Андроника.
— И если бы они только являли тебе свою мощь, — продолжал тот. — Но они деспоты. Они на тебя давят, корежат тебя всего, а бывает — отбирают разум. Потому-то я вам и говорил, что…
— Понимаю, — вяло перебил его Мануила. — Это как отрава…
— Нет, не то, — живо возразил Андроник. — Это должно быть в крови от рождения, и никто не виноват, даже твои родители… Но я вижу, вы меня не слушаете, — прибавил он, беззлобно улыбнувшись.
Капитан смотрел и уже ничего не видел. Точно от каждого слова юноши у него развязывало суставы и сон наваливался неодолимо.
— Да, — признался он, — я как раз хотел извиниться перед вами. Еле держусь на ногах… Сегодня для меня был трудный день. И столько странных вещей…
Андроник пожал ему руку и, улыбаясь, подождал, пока тот поднимется на крыльцо. У Мануилы, как у пьяного, заплетались ноги. Не помня себя, добрался он до комнаты, до своего матраса и рухнул на него одетый. Остальные уже спали мертвым сном, как после тяжелых трудов.
Оставшись один, Андроник принялся в задумчивости вышагивать перед кельями монахов, отмечая удивительное отсутствие каких бы то ни было шумов. Безжизненность была в покое, которым затянуло лес. Андроник вышел за ворота, тихо прошелся по аллее. По обе ее стороны между высокими деревьями в беспорядке разрослись карликовые акации и кусты диких роз. Все спало мертвым сном под переливчатыми лучами луны. Вдруг в кустах хрипло пискнула птица, и Андроник замер.
— Ты что, еще не спишь? Ну-ка сюда!
Он вытянул руку. Через секунду-другую затрепыхались, задевая о кусты, крылья, и мелкий птах опасливо сел ему на ладонь. Андроник осторожно поднес ладонь к лицу. Птах трясся всем тельцем, но не улетал.
— Это что такое? — притворяясь сердитым, сказал Андроник. — Скоро день…
Он бережно накрыл птицу другой рукой и погладил по головке. Птах съежился, а потом, довольный, взъерошил перья.
— Веди себя хорошо, немедленно спать. Не влюблен же ты, как некоторые!
Он снова вытянул руку, и птах полетел, совершенно успокоенный, даже не подав голоса. Юноша постоял, пока не стихло шуршание листьев, словно хотел убедиться, что его послушались.
Потом, размышляя, куда лучше пойти, сделал еще несколько шагов по аллее и решительно повернул к озеру.
Снова проходя мимо келий, он еще раз прислушался, не проснулся ли кто. То же молчание зачарованной крепости. Только когда он вышел из монастырских стен и спустился к озеру, его встретило пиршество звуков: кузнечики, сверчки, лягушки, короткие вскрики больших птиц, тревожимых луной. Здесь жизнь била ключом даже в разгар сна.
«Тише! Не плачь! Ничего не было!» — твердил Андроник ей на ухо. Аглая плакала скорее для того, чтобы чувствовать тепло и близость мужчины, снова и снова слышать этот страстный шепот. «Я тебя очень прошу!» — сказал Андроник и губами тронул мочку ее уха. Такой ласки Аглая не знала, ее обожгло и растопило всю этим прикосновением. Она попыталась отстраниться, но Андроник и не подумал разжать руки. «Надеюсь, тут не один сатир на весь лес!» — жарко шепнул он. Аглая улыбнулась. «Откуда ты знаешь мои мысли? — спросила она, защищаясь и дразня. И тут же добавила: — Лучше пойдем посмотрим, что делают другие». «Все спят, — прошептал Андроник, — не беспокойся. И потом, разве ты не видишь, что с фантом? Зажигалка погасла, это сигнал…» Аглая рванулась было из его объятий, но тепло юноши туманило, кружило ей голову. «Хоть бы только никто не зажег ее опять, а то нас увидят», — то ли вздохнула, то ли простонала она…
