Политика фашистов в области образования

В городах Ставропольского края, захваченных фашистами, возобновили вскоре свою работу училища различного профиля и курсы. Богатая справочная информация на этот счет содержалась в газетах, издававшихся оккупационными властями. На последних страницах таких газет как «Ставропольское слово», «Утро Кавказа», «Пятигорское эхо», «Прикумский вестник» и других из номера в номер публиковались справочные материалы о зачислении учащихся и слушателей в училища и на курсы, о начале занятий. Так, «Пятигорское эхо» в номере за 24 ноября 1942 года сообщало: «Продолжается прием учащихся в Пятигорскую музыкальную школу. Принимаются дети от 6 до 17 лет, а на курсы музыкального образования от 17 до 30 лет...».

В оккупированном Пятигорске не успевшие эвакуироваться преподаватели фельдшерско-акушерской школы с разрешения немецких властей возобновили занятия с оставшимися в городе учащимися. Массовый характер приобрела практика открытия в городах Ставрополья курсов по изучению иностранных языков, в первую очередь - немецкого, а также по подготовке переводчиков. В конце сентября 1942 г. такие курсы открыли в Кисловодске преподаватели и ученые ленинградских ВУЗов. Они были эвакуированы в город-курорт еще в 1941 г. и теперь оказались в оккупации. На курсы немецкого языка в Пятигорске принимали взрослых и детей. Здесь набор слушателей шел на I, II и III курсы обучения, в зависимости от степени знания языка. При Пятигорском бюро труда оккупанты открыли месячные курсы по усовершенствованию знаний немецкого языка. Занятия проходили в интенсивном режиме - шесть раз в неделю. Все, кто успешно заканчивал обучение, направлялись переводчиками в различные учреждения города.[20]

В Пятигорске в период оккупации работал ВУЗ медицинского профиля - химико-фармацевтический институт. В нем занятия начались после долгих подготовительных мероприятий. Фармацевтический институт существовал в Пятигорске с 1940 г. Поэтому с началом Великой Отечественной войны в город-курорт были эвакуированы родственные ему Днепропетровский фармацевтический и Ленинградский медицинский институты. Выехать вовремя в эвакуацию во второй раз им уже не удалось. Материально-техническая база, преподавательский состав и часть студентов этих ВУЗов остались в Пятигорске в оккупации. Газета «Пятигорское эхо» 22 августа 1942 г. сообщала, что немецкие власти и городская управа рассматривают вопрос о слиянии Днепропетровского и Ленинградского институтов в единый медико-фармацевтический с двумя факультетами. В его состав должен был влиться и местный Пятигорский фармацевтический институт. В нем до оккупации насчитывалось около 400 студентов. На конец августа 1942 г. зарегистрировалось 150 студентов, изъявивших желание продолжать обучение в ВУЗе. «Обновлялся» профессорско-преподавательский состав института. Издевательски звучали в газетном сообщении слова: «Научно-преподавательский персонал еврейского происхождения без всякого ущерба отстранен от работы. Кафедры заняты русскими профессорами». Новый учебный год планировалось начать по расписанию - с 1 сентября.

Однако подготовительная работа оказалась столь объемной и тяжелой, что ни в сентябре, ни в последующие осенние месяцы институт так и не приступил к работе. За это время пришлось отказаться и от идеи открытия медицинского факультета. Возможно, из-за того, что в Ставрополе уже функционировал медицинский институт. Лишь с 5 декабря 1942 г. в Пятигорске, наконец, начались занятия в химико-фармацевтическом институте. Как оказалось, работал он примерно месяц, до освобождения города Красной Армией.[21]

По требованию немцев в институте был подготовлен новый учебный план, согласно которому вводились новые специализации, в основном, химического профиля. Среди них: бальнеологическая химия, агрохимия, производство кислот, щелочей и солей, химия пищевых продуктов и другие. Эти направления в целом отражали специфику Ставропольского края и Северного Кавказа.

В Кисловодске в оккупации оказалась часть преподавателей и студентов 1-го Ленинградского медицинского института. С согласия гитлеровцев в сентябре 1942 г. местные власти сделали попытку открыть занятия на всех пяти курсах института. Однако желающих поступить на учебу оказалось немного, и срок приема документов был продлен. Начало занятий было намечено на 1 октября. Но и к этому сроку институт, переименованный немцами в 1-й Петроградский медицинский, так и не заработал. Не хватало студенческого контингента, высокой была плата за обучение.

До войны в Ставропольском крае было три педагогических института: Ставропольский, Пятигорский и Карачаевский. Ни один из них при немцах не работал. И это характерная, весьма показательная деталь. Оккупантам не нужны были учителя с высшим образованием.

Планы высшего нацистского руководства Германии относительно вопросов образования, составленные еще в довоенное время, претерпели серьезные изменения уже в ходе войны. Первоначальные, жесткие установки в подходе к этой проблеме становились все более либеральными в точном соответствии с развитием ситуации на фронте: чем больше неудач немецкие войска терпели в сражениях с Красной Армией, тем больше оккупационные власти обращали внимание на развитие системы образования на захваченных территориях Советского Союза. Этот парадоксальный, на первый взгляд, подход гитлеровского руководства к вопросам образования, имеет, тем не менее, свое логическое объяснение. Понимая, что быстро разгромить СССР не удастся и что «блицкриг» все больше превращается в затяжную войну, нацисты решили привлечь население оккупированных территорий на свою сторону, в том числе и проводя такую своеобразную политику в области народного образования. [22]

За время своего пятимесячного пребывания на Ставрополье гитлеровцам удалось открыть школы в 34-х из 59-ти районов края Всего к работе приступили 220 школ или около 13,5% от общего числа школ, функционировавших до оккупации. Весьма показательной является характеристика их типов. Абсолютное большинство школ - начальные четырехклассные Их было 192. Неполных средних школ или семилеток было 13, а средних школ, получивших название гимназий - 15. Эти показатели - конкретное подтверждение нацистских установок на развитие в оккупированных советских районах в основном начального образования.[23]

Выживание воспитанников детских домов на Ставрополье в период оккупации - это целая трагическая история. Она богата многочисленными примерами неоднозначного отношения к детям-сиротам тех людей, от которых зависела их жизнь. В этой истории было все: героизм и самоотверженность, трусость и подлость. Одни спасали детей, рискуя своей жизнью, другие бросали их, и убегали, забыв о своем долге, о чести и совести. К сожалению, было в этой истории и не менее трагическое продолжение. После освобождения края от гитлеровцев к работе приступили органы НКВД. Их деятельность по выявлению лиц, сотрудничавших с немцами, не была лишена ошибок. В частности, имел место случай, когда спасители детей затем были объявлены преступниками.

Заведующая эвакуированного из западных районов страны в Кисловодск детского дома Д.Т. Набокова вместе с воспитателями до прихода в город оккупантов переписала биографии девяти еврейских мальчиков. Их стали выдавать за детей других национальностей. Представители еврейского комитета, созданного нацистами в Кисловодске, не вняв доводам заведующей, скрупулезно обследовали воспитанников детдома. Для выявления среди них детей-евреев, они даже провели телесный осмотр детдомовцев. Разумеется, все девять мальчиков были вновь записаны под еврейскими именами и занесены в специальную тетрадь учета всех евреев города-курорта. Через несколько дней, в начале сентября 1942 г., все еврейское население Кисловодска, в том числе члены комитета и все девять детдомовцев, было уничтожено гестаповцами.

Не разобравшись, как следует в тонкостях этого страшного эпизода, сотрудники органов госбезопасности обвинили Д.Т. Набокову в том, что она выдала немцам еврейских детей. Приговор суда был страшным - 25 лет заключения в лагерях. Лишь после смерти Сталина Д.Т.Набокова была условно досрочно освобождена, а еще позднее - реабилитирована.[24]