Frolov Michael Grigor'evich

Senozhanskaya Olga Valer'yevna,

1st year students,

Smolensk State University,
Smolensk, Russia

Scientific director

Наличие в Уголовном кодексе Российской Федерации положений о необходимой обороне, устанавливающих основания для признания правомерным причинение вреда лицам, посягающим на охраняемые социальные ценности, является одной из важнейших гарантий реализации положения части 2 статьи 45 Конституции Российской Федерации о том, что каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом [1]. Однако, предоставляя право причинить вред посягающему лицу, закон одновременно устанавливает пределы необходимой обороны.

Норма о необходимой обороне, содержащаяся в статье 37 Уголовного кодекса Российской Федерации, устанавливает пределы правомерности только для защиты от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. В случае же, когда посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, закон допускает причинение любого вреда посягающему лицу [2].

Некоторые ученые полагают, что такое деление института необходимой обороны на два вида хотя и было продиктовано стремлением законодателя облегчить для обороняющегося условия защиты, на практике только усложнило положение, так как обороняющийся вынужден в момент посягательства оценивать, является ли данное посягательство опасным для его жизни или жизни другого лица [5, с.249]. С этим утверждением отчасти можно согласиться.

Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16.08.1984 № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств», применявшемся судами до 2012 года, не содержалось разъяснения понятия посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни, в то время как норма, делящая институт необходимой обороны на две части, уже существовала. Это создавало трудности при решении вопроса о правомерности действий оборонявшегося лица. В пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2012 года №19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» такие разъяснения появились. Согласно его положениям, о наличии опасного для жизни посягательства могут свидетельствовать, в частности, причинение вреда здоровью, создающего реальную угрозу для жизни обороняющегося или другого лица (например, ранения жизненно важных органов); применение способа посягательства, создающего реальную угрозу для жизни обороняющегося или другого лица (применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия, удушение, поджог и т. п.). Непосредственная угроза применения насилия, опасного для жизни обороняющегося или другого лица, может выражаться, в частности, в высказываниях о намерении немедленно причинить обороняющемуся или другому лицу смерть или вред здоровью, опасный для жизни, демонстрации нападающим оружия или предметов, используемых в качестве оружия, взрывных устройств, если с учетом конкретной обстановки имелись основания опасаться осуществления этой угрозы [4].

Однако принятие этого документа также не решило проблему определения пределов необходимой обороны в полном объеме. В судебной и следственной практике, сформировавшейся после 2012 года, встречаются случаи, когда правоприменитель неверно квалифицирует деяния лиц, оборонявшихся от посягательств, сопряженных с насилием, опасным для жизни, либо как деяния, совершенные при превышении пределов необходимой обороны, либо на общих основаниях как иные преступления. В большинстве случаев такие ошибки судов первой инстанции исправляются судами апелляционной инстанции (как правило, судами субъектов РФ). Тем не менее, имеют место случаи рассмотрения подобных дел и Верховным Судом РФ.

Так, приговором Бокситогорского городского суда Ленинградской области от 22.08.2012 С. был осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ за то, что 2 июля 2011 г. в ходе конфликта, спровоцированного П., М. и Н., умышленно причинил тяжкий вред здоровью П., который от полученных травм скончался в больнице. С. и О. пытались избежать конфликта и ушли, однако П., М. и Н. стали преследовать их с деревянными брусками в руках. О. успел позвонить жене и попросить ее вызвать полицию в связи с опасениями за свою жизнь и жизнь С.. П. М. и Н. их догнали и стали наносить удары брусками, один из нападавших выронил брусок, который поднял С. и нанес П. удары, послужившие причиной смерти. Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского областного суда от 29.11.2012 приговор был оставлен без изменения. Постановлением президиума Ленинградского областного суда от 23 апреля 2013 года действия С. были переквалифицированы на ч. 1 ст. 114 УК РФ [6]. Надзорным определением Верховного Суда Российской Федерации от 25.11.2013 приговор, кассационное определение и постановление президиума отменены, уголовное дело прекращено за отсутствием в действиях С. состава преступления. Суд обратил внимание на попытку С. избежать конфликта, на ответный характер его действий, направленных на защиту от посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни, на заключение судебно-медицинской экспертизы о наличии на теле С. телесных повреждений, характерных для самообороны, а также на то, что количество нападавших превышало количество оборонявшихся, нападавшие использовали в качестве оружия деревянные бруски значительных габаритов в то время, как оборонявшиеся не имели при себе каких-либо предметов и оборонялись лишь брусками, отобранными у нападавших [7].

В другом случае приговором Навлинского районного суда Брянской области от 07.05.2013 Л. был осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах. Л. подошел к гаражу соседа Ш. и заговорил с ФИО9, а находящийся в гараже Ш. стал выражаться нецензурной бранью в адрес Л., по поводу того, что якобы ранее Л. не положил на место какой-то ключ. Затем, продолжая выражаться нецензурной бранью, Ш. вышел из гаража на улицу и ударил Л. по боку канистрой. В результате между Л. и Ш. произошел очередной конфликт, в ходе которого последний, угрожая Л., сорвал с его шеи нательный крестик. ФИО9 сказал Л., чтобы он во избежание развития конфликта шел к себе домой. Л. направился домой, но Ш., не успокоившись, крикнул в его адрес, что сейчас приедет и убьет Л.. Зайдя домой, Л. увидел, как Ш. вместе с ФИО9 на машине последнего отъехали от дома Ш.. Через несколько минут Л. увидел, что Ш. вернулся и продолжает выражаться нецензурной бранью и высказывать угрозы в его адрес. Предполагая, что Ш. может зайти к нему домой и угрожать каким-либо предметом, Л. решил напугать Ш. выстрелом в воздух из своего охотничьего ружья, для чего он прошел в свою спальную комнату, собрал ружье, зарядил его одним патроном и, вернувшись на веранду с ружьем, продолжил наблюдать за действиями Ш.. Затем он увидел, как Ш. закрыл свой гараж и ушел в дом. Понаблюдав за домом Ш. и не увидев больше соседа, Л. предположил, что Ш. успокоился и к нему не придет, поэтому сел в кресло, а охотничье ружье положил себе на колени. Входная дверь веранды была открыта. Неожиданно через несколько минут на пороге появился Ш. с металлическим предметом в руке. Л. подскочил с кресла, но в этот момент получил удар металлическим предметом по левому плечу, в результате самопроизвольно произошел выстрел. Ш. упал на пол, а Л., поняв, что убил Ш., вызвал скорую помощь, полицию и позвонил дочери [8].

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Брянского областного суда от 12.07.2013 приговор оставлен без изменения.

Постановлением президиума Брянского областного суда от 06.11.2013 действия Л. были переквалифицированы с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 108 УК РФ. Президиум Брянского областного суда указал, что выводы суда апелляционной инстанции о том, что Л., имея реальную возможность защититься от нападения Ш., не принял должных мер по обеспечению собственной безопасности, а напротив, дождавшись, когда Ш. придет к нему, умышленно выстрелил в последнего, противоречат материалам дела, поскольку с момента, когда Л. взял ружье, до производства выстрела прошел достаточно большой промежуток времени, в течение которого у Л. имелась возможность выстрелить в Ш.. То, что Л. реально опасался угроз Ш., подтверждается тем обстоятельством, что, предвидя продолжение конфликта, Л. взял для защиты ружье и зарядил его. Наличие у Ш. во время конфликта металлического предмета подтверждается протоколом осмотра места происшествия.

Делая вывод о квалификации действий Л., как об убийстве, суд апелляционной инстанции не учел, что последний находился в состоянии необходимой обороны от реального посягательства со стороны Ш., который принес металлический ключ к нему в дом, что свидетельствует о реальном намерении применить его. Также суд не учел агрессивного поведения Ш. и угроз в адрес осужденного.

Однако, Л., находясь в состоянии необходимой обороны, без явной необходимости, умышленно, причинил Ш. огнестрельное ранение, повлекшее его смерть. При этом способ защиты, предпринятый Л, не соответствовал характеру и степени общественной опасности посягательства со стороны Ш.[9].

Кассационным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 21.05.2014 судебные постановления изменены, уменьшен размер взысканной с Л. в счет компенсации морального вреда суммы в пользу потерпевших [10].

В третьем случае приговором Алтайского краевого суда от 4 августа 2014 года Ш. был осужден по ч. 1 ст. 108 УК РФ, по ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 167 УК РФ (совершение убийства при превышении пределов необходимой обороны, покушение на уничтожение чужого имущества). В апелляционном порядке приговор не обжаловался.

Как установлено приговором, убийство при превышении пределов необходимой обороны было совершено Ш. при следующих обстоятельствах. 3 апреля 2013 года в период с 22 часов 30 минут до 23 часов Ш., С. и К. употребляли спиртные напитки в арендуемой последним квартире. Между Ш. с одной стороны и К. и С. с другой возник конфликт, перешедший в драку, в ходе которой последний нанес Ш. два удара кулаком в область лица. После этого К. нанес Ш. ножом удар в область бедра правой ноги, а С., присоединившись к действиям К., стал наносить Ш. удары кулаками в область головы и туловища, а также высказал требования К. о нанесении Ш. ударов ножом. Однако, когда К., продолжая наносить удары, от которых Ш. защищался руками, в очередной раз замахнулся на Ш. ножом, последний перехватил руку К., выхватил нож и стал наносить С. и К. удары ножом. При этом К. нанес не менее 23 ударов в область головы, шеи, передней и задней поверхностей грудной клетки, а также левой верхней конечности, а С. не менее 29 ударов в область головы, шеи, передней, задней и боковых поверхностей грудной клетки, а также правой верхней конечности. В результате К. и С. был причинен тяжкий вред здоровью, повлекший их смерть на месте происшествия.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в кассационном определении от 05.08.2015 указала на то, что данным обстоятельствам судом первой инстанции дана ошибочная юридическая оценка. Действия К. и С. по отношению к Ш. следовало оценить как посягательство, сопряженное с насилием, опасным для жизни Ш.. При таких обстоятельствах, в силу положений части 1 ст. 37 УК РФ, Ш. имел право на причинение нападающим любого вреда в целях защиты от такого нападения. Переход оружия, то есть ножа, от посягавших лиц к обороняющемуся, сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства, так как потерпевшие продолжили свое нападение, нанося Ш. удары руками по телу и голове. Вывод суда о том, что нападавшие перестали представлять угрозу его жизни, противоречит установленному судом способу и интенсивности посягательства (групповое нападение, нанесение ударов в область жизненно важных органов – головы), а также тому обстоятельству, что инициаторами конфликта были К. и С., которые препятствовали намерению Ш. покинуть квартиру.

Таким образом, в действиях Ш. отсутствует состав преступления, предусмотренного ст. 108 ч. 1 УК РФ.

Кроме того, Судебная коллегия пришла к выводу о том, что приговор суда в части осуждения Ш. по ст. 30 ч. 3, 167 ч. 2 УК РФ не отвечает требованиям уголовно-процессуального закона об обоснованности обвинительного судебного решения, а также положениям об оценке собранных по делу доказательств в их совокупности, а значит, подлежит отмене в этой части, а уголовное дело – направлению на новое судебное рассмотрение в тот же суд со стадии подготовки к судебному заседанию [11].

Следует отметить, что анализ судебной практики Верховного Суда РФ позволяет сделать вывод о том, что жалобы, подаваемые в Верховный Суд РФ и содержащие просьбы лиц, осужденных по статьям, предусматривающим уголовную ответственность за преступления против жизни и здоровья, о переквалификации их действий по статьям, предусматривающим ответственность за деяния, совершенные при превышении пределов необходимой обороны, чаще всего остаются без удовлетворения, как неосновательные, направленные на уход от заслуженного наказания.

Как мы видим, несмотря на подробные разъяснения, данные Пленумом Верховного Суда РФ в сентябре 2012 года относительно вопроса о применении судами законодательства о необходимой обороне, проблема определения пределов необходимой обороны является актуальной и на сегодняшний день. Суды первой инстанции при вынесении решений часто руководствуются тяжестью вреда, причиненного посягающему лицу, при этом должным образом не оценивая опасности посягательства, что приводит к постановлению неправосудных приговоров в отношении лиц, пострадавших от противоправных действий потерпевших.

Данная проблема требует тщательного изучения и взвешенного подхода к ее решению, который, с одной стороны, защитит права обороняющихся лиц, а с другой – не допустит произвола при осуществлении права на необходимую оборону.

Список литературы

1. Конституция Российской Федерации. от 12.12.1993 // СЗ РФ. 2014. №31. ст. 4398.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации. от 13.06.1996 №63-ФЗ в ред. от 06.07.2016 // СЗ РФ. 1996. №25. ст. 2954.

1. Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» от 16.08.1984 №14 // БВС СССР. 1984. №5.
2. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» от 27 сентября 2012 года №19 // БВС РФ. 2012. №11.

5. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. В. С. Комиссарова, Н. Е. Крыловой, И. М. Тяжковой. – М.: Статут, 2012.

6. Обзор практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2013 года. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=383623#0 (12.11.2016).

7. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25.11.2013. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=366209#0 (12.11.2016).

1. Приговор Навлинского районного суда Брянской области от 07.05.2013. Электронный ресурс. Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/l8zx6gutVNWO/ (12.11.2016).
2. Постановление президиума Брянского областного суда от 06.11.2013. Электронный ресурс. Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/fyAlJEb40TUl/(12.11.2016).
3. Определение суда кассационной инстанции от 21.05.2014. Электронный ресурс. Режим доступа: http://sudact.ru/vsrf/doc/amPHVjwkYHJn/ (12.11.2016).
4. Определение Верховного Суда РФ от 05.08.2015. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=434372#0 (12.11.2016).