Глава IV. Русло железной реки 1 страница

Искусство атаки

 

http://rus.irtel.ru

«Искусство атаки»: Научни‑информационный центр «Здоровье народа»; Москва; 1994

ISBN 5‑88531‑014‑9

 

Аннотация

 

Вторая книга президента Национального клуба древнерусских ратоборств Александра Константиновича Белова, изданная в серии «Тайны воинских искусств», посвящена штурмовому искусству русской профессиональной драки — искусству атаки в славяно‑горицкой борьбе. Книга построена в характерной для автора манере — эмоциональная подача материала, сочетание методики, философии и художественного текста, ориентация всего содержания на анализ языческих корней русского боевого искусства. Иллюстрации автора без искажений передают двигательный механизм приемов.

 

Вместо предисловия

 

У каждого, выбирающего стезю боевого искусства, неизбежно столкновение с дилеммой: красивоили реально? К сожалению, в жизни понятия «эффект» и «эффективность» мало соединимы. Вполне естественно, чему отдает предпочтение легковесная увлеченность и что оставляет для себя зрелый выбор. Представляя европейскую традицию боевого искусства, я никогда не переставал восхищаться изысканностью и коммерческой зрелостью ее восточного собрата. Да, Восток — это миф, ирреальность. Он эстетизирует все, даже самые незначительные, неприметные проявления бытия. Он всегда будет тяготеть к иллюзии, ставя человека на грань предела его жизненных возможностей. Вспомните хотя бы йогу. И рукопашный бой здесь — воплощенная иллюзия. Поединки сродни цирковому представлению, полному трюкачества, внешней напыщенности и едва допустимой достоверности, конечно, это привлекательно. Особенно для тех, кто не видит разницы между реальностью и ее идеализированным киноотпечатком. Нельзя сказать, что увлечение иллюзией абсолютно безобидно, ведь она разрушает способность соизмерять жизненные реалии. А это, увы, иногда чревато тяжелым отрезвлением. Не случайно сам Восток разделяет понятия «драка» и «боевое искусство». Впрочем, мы абсолютно различны. И наш разговор о драке, о драке, как об искусстве поведения, искусстве управления ситуацией, искусстве регуляции взаимоотношенй силовым способом, искусстве жизнеспособности, наконец, просто о боевом искусстве. Да, драка, в моем представлении, есть способ завоевать свое место в этом мире. А потому речь идет не только о кулачном умении, но и о состоянии вашей натуры, когда барометр души показывает на бурю, а сознание ищет причастия победой над тем, кто загораживает ваш горизонт.

Драка. Неужели это только стихийная сумасбродность и разнузданная непотребщина самопроявления? Нет, конечно же, нет. Славяно‑горицкая борьба утверждает, что драка есть холодный расчет, уникальная точность действия и широчайший спектр рефлексов готовности: от парадокса до бытовой типичности мордобойного скандала. Мы провозглашаем своей религией рационализм, а идолом делаем результат. Мы приносим ему в жертву любую условность: спортивный зал, удобную одежду и обувь, специальную физическую подготовку. Мы остаемся наедине с реальностью, остаемся такие, как есть, и побеждаем. Я не помню случая, чтобы зрелый мастер славяно‑горицкой борьбы проиграл хотя бы раз. Итак, русская профессиональная драка — славяно‑горицкая борьба. Книга вторая: Искусство атаки.

 

Глава I. Племя меча

 

Уличная драка, как правило, подчинена одной из двух целей: избить или подавить, унизить, показать превосходство и иерархическое главенство. В первом случае бой не является душевным порывом. К нему готовятся. Во втором случае драка есть способ самоутверждения, способ поддержать существование иллюзией своего всеподавляющего физического «Я». Чем грубее оно здесь выглядит, тем убедительнее достоинство. Я бы назвал это физической моралью. Ее влияние охватывает, конечно, не только мордобой, но и другие «самцовые» проявления, вроде неуемной похотливости, вызванной половыми способностями, демонстрацией возможностей в пьянстве и т.п. Как в первом, так и во втором случае противник действует исключительно агрессивно, ибо и там, и тут только агрессия есть способ достижения поставленной цели. Защищая свою жизнь и достоинство, вы можете обороняться. Безусловно. Однако ваша защитная реакция в этом случае вовлекает вас в положение второго номера, зажатого сконцентрированной стойкой, попыткой отбиться и одновременно осознать ситуацию. Оборона всегда заставляет принимать навязываемые вам правила игры. А уж, если вы не успели оценить число нападающих, их внешние данные и рассредоточенность, то здесь оборона может вообще обернуться для вас плачевно, не забывайте, что они специально готовились к нападению, тогда как вы могли вообще не быть готовы к отражению. Реакция, на которую рассчитывает противник, выражается для него степенью ваших оборонительных возможностей. Не более. И уж, конечно, в нашем более примитивном втором случае обороняющаяся жертва только подчеркивает значимость действий нападающего.

Однако существует и другая защитная реакция — атака. Я предпочитаю атаковать первым даже тогда, когда очевиден для своего противника. Что нужно для атаки? Всего только —предусмотреть ответные действия. Безусловно, это не всегда просто. Но давайте разберемся, что может сделать противник.

* Входить в клинч, пробивая вашу атаку рукой; ногой.

* Динамично уклониться от удара.

* Прыгнуть атакующему под ноги.

* Перебить удар блоками.

* Перебить удар атакующего динамичным сбиванием.

* Перехватить удар силовым захватом.

* Пассивно уклоняться, стихийно прикрывая голову, корпус, живот и т.п.

* Убежать.

И все. Не так уж и много, особенно, если учесть, что у вас прекрасная реакция, а действия противника вами стандартизированы. А, кроме того, атаковать можно по‑разному и уже совершенно необязательно это делать примитивно. Например, я строю модули атаки, в которых изначально заложена возможность перебить или уклониться от встречного удара в голову, грудь, живот, от удара ногой и т.п. (см. рис. 1). Кроме того, вполне очевидно, как будет встречать вашу атаку айкидока или, к примеру, мастер греко‑римской борьбы. Смею утверждать, что непроникающим ударом ногой в грудь, то есть горизонты возможностей обороняющейся стороны подчинены базовому, техническому стереотипу. Что, естественно, упрощает вашу задачу. Нельзя, конечно, недооценивать противоборствующую систему. Особенно тогда, когда она живет за счет нападающих, как это делает айкидо. И все‑таки не будем забывать, что все эти системы типичны и в этом их слабость. Все многообразие их бросковых комбинаций, вся их бросковая стабильность зависит от условий, в которые поставлен соперник. Чем это условие ближе к заданной программе, в которой сформулирована система, тем успешнее ваши действия как адепта этой системы. Но представьте себе, что вдруг нарушается механизм действия или, хотя бы, согласованности элементов системы. Например, срывается захват. Или, точнее, противник в захват не встает. Что может сделать греко‑римский борец, в пике направленной на него атаки, если у него нейтрализованы руки? Скажем, механическая травма сухожилий? А может быть перебита ключица? Что может сделать айкидока, если атакуют не его, а его реакцию на заранее спланированную атаку «в пустую»?

Штурмовое искусство, именуемое славяно‑горицкой борьбой, не принуждает бойца самого решать на площадке проблему сопоставимости мастерства по типу «кто кого» за счет только личных данных. Например, по скорости рефлексов, способности предвидения реакции противника, запасу болевой прочности и т.п. Система выстраивает наиболее оптимальную модель боя как вообще, так и индивидуально для каждого. Поясню. Не секрет, что восточные единоборства часто устанавливают такие стандарты, которые значительно превосходят реальную целесообразность. Малоподвижные, перегруженные стойки, энергоемкие удары в высоких прыжках, неестественные для человеческой биомеханики передвижения и другое. Для того, чтобы побеждать таким способом нужно адаптироваться под условия данных программ боя. На это уходят годы. Но разве освоенная вами стилевая модель облегчила вам жизнь? Нет! Все равно быстро и маневренно передвигаться легче на свободных ногах с высоким центром тяжести, чем в низкой, широкой стойке со сдавленными ногами. Все равно удар развивается быстрее тогда, когда рука предварительно расслаблена, а не зажата концентрацией где‑нибудь у бедра. Все равно результативно бьет не тот, кто бьет сильно, да и не тот, кто бьет по «точкам», а тот, кто неожиданно попадает. Механическое воздействие плюс стресс! Вот и получается, что хотя вы и мастер, но для того, чтобы побеждать по законам создавшей вас системы следует преодолевать объективные трудности, в которые вы сами себя поставили. Оттого славяно‑горицкая борьба черпает свои двигательные стереотипы из природы человека (а не животных). Не просто человека, а человека, адаптированного к конкретным механическим нагрузкам. Развитого по степени этой адаптации. Оттого славяно‑горицкая борьба использует в качестве реакции не осознанно сформулированные программы действия, а самую точную форму психического отражения — рефлексы. Боец изначально должен быть поставлен в такие условия, в которых ему удобно, легко и естественно драться. Удобно благодаря расчету на антропометрию, на типичность движения. И, конечно, удобно потому, что условия позволяют. Вот с этого мы и начнем. Условия. Как часто возможность вести результативный бой определяется условиями, в которые поставлен боец! Заставьте тхеквондиста продемонстрировать хотя бы половину своих возможностей на льду или на укатанном снегу. Боеспособность его ног, составляющая техническую основу системы, падает настолько, что вообще утрачивается образ реального поединка. Семь месяцев в году природные условия Средней полосы серьезно ограничивают устойчивость бойца на грунте. И это нельзя не учитывать. Условности вечно сопутствуют боевому искусству. Наиболее независима от них только штурмовая русская драка — славяно‑горицкая борьба. Итак, условия и условности.

Разминка: в славяно‑горицкой борьбе это понятие актуально только для тех, кто не адаптирован к системе, то есть для новичков. Я придерживаюсь идеи, что «холодные» мышцы — есть критерий вашего реального технического состояния. То, что вы можете показать без предварительной разминки, не причиняя ущерба здоровью, разумеется, и есть ваш подлинный уровень. Для того, чтобы содержательность ваших телодвижений была и сложна, и доступна, вам нужно не только сформировать двигательный стереотип, но и довести его до степени минимальности физических затрат. Разминка — это способ создать проводимость движения. Не так ли? Разминаясь перед боем, вы как бы опровергаете физический уровень своего обычного состояния. Физическая форма, зависящая от степени предварительного разогрева, — первая условность, которую мы преодолели.

Помещение: вторая условность. Спортивный зал создает вам уйму условных рефлексов. Поверхность пола, равномерная освещенность, постоянная температура окружающей среды, даже запахи спортивного зала — это то, что способно мобилизовать вас в одних условиях и дестабилизировать в других. Попав в непривычную обстановку, вы оказываетесь в ситуации, когда кора головного мозга как бы не узнает сопоставимости элементов. Нарушена привычная картина. Начинается трудоемкий процесс адаптирования двигательного навыка к условиям окружающей среды. Тренироваться следует не только в зале, но и на улице. В любую погоду, ибо создается стереотип адаптационных реакций. Потом, если вам придется драться при проливном дожде, вы уже будете только повторять этот стереотип, идя пройденным путем. Тренироваться следует также и на разном грунте, при разной освещенности, при разной насыщенности фоновых раздражителей (много‑мало случайных прохожих; тихо‑шумно вокруг и т.п.). Главное — не привыкать к чему‑то одному. Постоянство условий ограничивает ваши возможности.

Одежда — эта условность имеет прямое касательство к предыдущей теме. Не привыкайте к какой‑то одной форме. В славяно‑горицкой борьбе униформирован только соревновательный тип костюма бойца.

Обувь — следует сказать, что обувь, как и определенный тип одежды, сформировали русскую стилистику удара, передвижения и т.п. Например, все удары ногами, а в славяно‑горицкой борьбе их более 20, поставлены, что называется, на сапог, на тяжелую обувь. Из одежды, формировавшей стандарт телодвижений, наиболее характерной является тулуп. Правда, не будем забывать, что здесь речь идет только о стеношном бойце. Для сечи, лежащей в основе нашего кулачного искусства Радогоры, оптимальна кольчуга с ее прекрасным, равномерным распределением веса, создающим некую монолитность корпуса. Бороться «на вольную» предпочитали в длинных тягиляях, мягкая тканевая основа которых удобна для захвата. Вообще же славяно‑горицкая борьба тяготеет к естеству. Ведь из того, что я перечислил выше, следует, что специальной борцовской формы не существовало. Поединки проводили в наиболее типичном облачении. Новое время — новый тип одежды. Принципы остаются прежними.

Правила боев — очень важный элемент любой системы. Ее целевой критерий. Естественно, что он влияет на боеспособность самым непосредственным образом. Хотел бы вспомнить слова выдающегося мастера кикбоксинга Бенни Уркидеса: «Что это за борьба, в которой за нокаут снимают очки?!» Восклицание, определившее разрыв чемпиона с бесконтактным карате. Увы, у всех разные физические возможности. Кто‑то не может заниматься контактными системами в силу их повышенной травмоопасности. Славяно‑горицкая борьба в этом отношении идеальна. Она имеет три соревновательных разряда: контактный, ритуальный и условно‑целевой.

В контактном нет правил. Вернее, они сводятся к одной‑единственной установке: «запрещено сознательное, целевое травмирование противника с угрозой жизни». Все остальное можно. Неосознанное травмирование с угрозой жизни тоже допускается. Здесь, правда, дерутся только мастера. Иначе, счет трупам был бы уже открыт.

Ритуальный разряд — это то же самое, что и демонстрационный бой. Действия противников условны. Оценивается как индивидуальное мастерство и техническая зрелость, так и, самый красивый бой.

Третий разряд — условно‑целевой. Что это такое? Бои проходят по предварительно заданной программе. Противники поставлены в разные условия, например, один — только обороняется, а другой — только атакует. Оценивается их уровень мастерства в различных видах славяно‑горицкой борьбы. Такая система соревнований стимулирует развитие не только боеспособности, но и зрелищной эстетики, что является важнейшим условием популяризации и привлекательности боевого искусства.

Весовые категории — еще одна соревновательная условность. В славяно‑горицкой борьбе они отсутствуют. Объем технической базы позволяет соревноваться при значительной разнице роста и веса.

Специальная физическая подготовка — почти непременное условие для чемпионов в восточных единоборствах. Посмотрите на их внешний вид. Как правило, физическое развитие значительно превышает средний уровень. Мы не ставим боеспособность в зависимость от физического развития. Славяно‑горицкая борьба доказывает, что выдающимся боец может быть любым: сильным или слабым, толстым или чахлым.

Стойки. Стойка — это специально сформированное для ведения боя положение. Я считаю, что бой следует вести из любого положения, а атаковать лучше вообще из положения, скрывающего готовность к боевым действиям. При всей многотрудности искусства Движения стойке мы отводим минимальное значение.

Площадка для соревнований — любая. Большая или ограниченная. Мы стараемся не привыкать к разграничениям в виде кругов или квадратов, поскольку в реальных условиях не существует строгой геометричности поля боя. Да и, кроме того, геометрическая форма площадки может влиять на систему передвижений бойца.

Жесткость покрытия — вполне естественно, что этот фактор влияет на допустимость бросковой техники. Однако не следует забывать, что борцовский ковер — фундаментальная условность борьбы. Падение — разделительная черта между триумфом и низвержением. Не будем забывать, что целевую идею борьбы как способа разрешения соперничества составляют два типа действия:

задушить противника или травмировать его ударом о землю. Таким образом, по уровню реальных последствий от падения выстраивалась и показательная боеспособность технического элемента. Ковер значительно снижает степень последствий удара при падении, делая элемент условно опасным. Однако существуют и различные способы обезопасить тело при падении. В славяно‑горицкой борьбе они более универсальны, чем в самбо, дзюдо или айкидо. Применение самостраховок в этих видах рассчитано на падение на ровную пусть даже и твердую поверхность. Погашение ударного воздействия здесь осуществляется за счет инерционного уведения тела перекатом,.что не дает сконцентрировать удар на внутренних органах либо способом механического встречного погашения удара. И тут, и там в действии участвует обширный объем поверхности тела. Хотел бы я посмотреть, во что обойдется такое падение при приземлении на россыпь камней, на ступенях лестницы или на битое стекло. Славяно‑горицкая борьба выстраивая свою систему падения учитывает в первую очередь то, что падать бойцу придется на улице, а не в спортивном зале.

Физическая нагрузка. Кто мало‑мальски знаком с восточными единоборствами, наверно был свидетелем штурма физической немощи методом экстаза отжиманий от пола. Едва вы только переступаете порог додзе, вас принуждают отжиматься на пальцах или кулаках по 50 и более раз. Возможно ваши наставники считают, что сам факт облачения в кимоно позволяет это сделать даже в том случае, если ваш личный атлетический рекорд составляет что‑то около полутора раз подтягивания на перекладине. Глупо! Стресс еще никогда не способствовал развитию. Мало того, что новичок сталкивается с новым, часто не сразу понятным, способом организации телодвижений, его отделяют от системы еще и демонстрацией несопоставимости норм физического развития. Для того, чтобы новичок чувствовал разницу между собой и адептом во всем. Разница между одними и другими в восточных единоборствах подчеркивается постоянно, то есть принцип неравенства здесь проработан детально. В русской традиции существует только один критерий сопоставимости: «старший‑младший». Градаций старшенства практически нет, что делает бойцовскую среду достаточно однородной и, как следствие, более сплоченной. Боеспособность здесь не поставлена в зависимость от физических достижений. Общеразвивающим являлся всегда бытовой физический труд, а не искусственно созданная физкультура. Возможно поэтому в русской традиции предпочтение отдается физической стабильности, делающей силовые процедуры удовольствием, а не горестной, тяжкой неизбежностью.

Психическая нагрузка. Система идей и образов, которой вы пользуетесь, не должна уводить вас в сторону от реальной боеспособности. Помню, как‑то в зал, где тренировались бойцы Центральной школы карате, пришел загадочный человек, окутанный пугающей тайной. Он вел себя достаточно агрессивно, но не потому, что на всех бросался, а, скорее, демонстрацией своей значимой отличительности и пренебрежительного превосходства. О нем говорили, что это мастер па‑гуа. Отрезвил нас всех человек выдающихся способностей, одна из тогдашних звезд школы — Сергей Шаповалов. С почти хулиганской простотой и непосредственностью он вызволил пришельца на площадку и одним ударом положил конец спектаклю. Произошло это около пятнадцати лет назад, однако картина события перед моими глазами стоит с ясностью, на которую способна только строка таблицы умножения. Это — учебник, название которому — реализм.

Пожалуй, на этой ноте я и закончу перечень реалистических установок славяно‑горицкой борьбы. Что нужно для того, чтобы атаковать? Определить ответные меры противника. А еще что? Уметь двигаться. Движение для меня нечто большее, чем просто хождение или бег. Движение, как способ перемещения в пространстве, а так же, как способ организации технических элементов, является неким неформальным символом боевого искусства. В том случае, если формальным символом признать результат противодействия соперничающих сторон. Я бы назвал Движение мерой жизнеспособности. Тусклый человек, изможденный, вывернутый наружу всеми своими проблемами и болячками, это как раз тот человек, в ком Движение застопорено. Да, ибо Движение — есть способность изменяться ради устойчивости своего местостояния, способность вписаться в среду обитания, чтобы, в конечном счете, эту среду победить. Сквозь Движение сквозит также и умение драться. Профессионалу достаточно только посмотреть на разминочные старания своего противника, чтобы определить для себя степень угрозы. Трудно спрятаться за самоуверенностью и бахвальством, если несогласованность в прохождении двигательного импульса между отдельными частями тела внешне вполне очевидна. Если для нанесения удара вы тратите больше двигательных усилий (а для устойчивости —мышечных), чем этого требуется.

Движение не только отражает состояние человека, но и формирует его самого. Осанка, походка, манера держать голову при разговоре, способ жестикуляции и мимика — все это элементы образа, символизирующие ту или иную личность. Движения волевого человека акцентированы и тверды. В них сквозит упругая мощь. И, напротив, слабак движется устало, тускло, словно терзая себя каждым своим шагом. В боевых искусствах Движение — это способ построения всего комплекса действий. Разумеется, что оно предварительно идеологизировано, то есть подчинено какому‑то теоретическому, базовому порядку. В противном случае, это вообще не боевое искусство. Довольно часто можно видеть как отдельные компоненты двигательной схемы противоречат друг другу, попросту не вписываясь в общий ряд, нарушая его целостность. Особенно это характерно для явления в силу своей неприкаянности и дезорганизованности, называющегося рукопашным боем. Вовсе необязательно, как оказывается, считать дилетанта любителем в отличие от профессионала. Дилетантами могут быть и сами профессионалы. Дилетант — это верхогляд. Двадцать лет назад, служа в армии, я столкнулся с прекрасным тому примером. Рукопашный бой у нас наставничал капитан, вида свирепого и неукротимого. Низкий лоб, полное отсутствие шеи, грудь шириной с дверь. При своем небольшом росте он был упругим и прыгучим, как мяч. Все, что он умел делать — это бить основанием кулака в лоб. Правда, делал это блестяще. И весь рукопашный бой, по его мнению, ничего не стоил вообще против этого приема. Абсурд! Но это говорил человек, за которым в гарнизоне тянулась слава отпетого хулигана и драчуна.

Дилетанты вообще не видят основания для Движения. Для них важен сам прием. Прием здесь понятие почти мистическое. Однако для того, чтобы он существовал, существовал как наиболее целесообразный способ достижения результата, должна быть осмыслена система, ибо прием формирует система, которую я и связываю с понятием Движение.

Откуда берется Движение? Восток на этот вопрос ответит по‑своему. Запад с ним не согласится, поскольку в отличие от подражательности животным, европейская традиция боя руками и ногами одухотворена оружием. Оружие всегда являлось способом организации телодвижений бойца на территории между Атлантикой и Уральскими хребтами. Вообще, говоря о едином пространстве европейского социума, следует подчеркнуть, что при всей разнице культурных и идейных показателей в этом вопросе европейский ум продемонстрировал удивительную целостность, вовсе не оригинальничая в обосновании действий бойцов. Даже европейский спорт, зарожденный в просветленную эпоху античного язычества, был ничем иным, как подражанием способам ведения войны. Все в нем было от войны, но в том‑то и парадокс, что при условно‑состязательном применении это Действие восхищает человечество.

В Средние века удивительное сродство фехтования и кулачного боя создавало достижения, не знавшие соперничества в популярности. Так было в Германии благодаря Фабиану Ауэрсвальду. Этот же опыт обозначился совершенно независимо в Восточной Руси под понятием «сеча». Взаимопритяжение меча и кулака в начале восемнадцатого века создало английский бокс, прародителем которого явился фехтовальщик Джеймс Фигг. В начале нашего столетия в России создаются школы полковых мониторов (фехтовальщиков), активно практикующих собственно русский вариант рукопашного боя. И фехтование здесь является также базисной подготовкой. Традиция более чем устойчивая. Движения в славяно‑горицкой борьбе сформированы в подражательной зависимости от сечи. Думаю, в наше время немного найдется людей, испытавших на себе всю эйфорию сабельного боя. Нет, не один на один, а в гуще, в навале. Именно его реалии и породили особенности русского рукопашного стиля. Отсутствие стойки, стремительные перемещения с кардинальной сменой угла атаки, постоянное фактическое нападение с вытеснением противника даже тогда, когда вы зажаты со всех сторон, отсутствие концентрированного натиска в каком‑то одном направлении (чтобы не раскрыть другие), рефлекторная увертливость и способность нанесения неожиданных ударов из любого положения. Одинаковое владение оружием как правой, так и левой рукой. Способность драться спиной на противника так же результативно, как и во фронт. Физическая (мышечная), двигательная, энергетическая целесообразность и экономичность любого действия. Вот лицо русского рукопашного стиля, лицо общеевропейской традиции. Создание этой модели боя тесно связано с опытом исторической реконструкции древнерусского доспеха и оружия. Максимум движения, максимум возможности многоцелевых действий даже в ущерб их броневой, загородительной мощи. Потребовалось немало времени, прежде чем из примерного набора движений вырисовалась сеча. Часами мы, обливаясь потом, дрались в кольчугах и колонтарях; бегали, ползали, снова дрались, лазали по деревьям, даже плавали в доспехах и снова дрались, дрались, дрались… Нет, это происходило не на пределе сил, а в состоянии какой‑то просветленной одержимости. После физического надлома, после физического бессилия, когда уже перестаешь соображать, вдруг попадаешь в провал, а дальше случаются удивительные превращения. Становится легко, вы словно бы и не замечаете боя. Движения невесомы, самопроизвольны и точны, а действенность их просто чудотворна. Удар легкой палкой оставляет в тяжелом, литом шлеме глубокую вмятину. Едва заметного усилия достаточно, чтобы подбросить своего противника. Угадывается как само собой разумеющееся любой его удар. Все это происходит в странном состоянии подавления сознания, когда исчезает чувство времени, пространства и реальности. Но главное — из всего многообразия движений выстраивается упорядоченная, последовательная схема, а точнее — стереотип. Это и есть сеча. Находясь в ней, не осознаешь присутствия в руке оружия. Напротив, если оружие выбивают из рук, вы словно возвращаетесь в реальность, в состояние самоопределения и осмысленного контроля. В таком состоянии можно драться один на один — «сам на сам», как говорили на Руси, но это будет не более, чем повторением сечи, упрощенным ее подобием. Есть в этом подобии и своя прелесть, как в произведении искусства, только копирующем живую натуру. Итак, сеча. При всей видимой расслабленности тело бойца упруго и собрано. Ноги, как у нас говорят, «слушают» землю. Это, значит, что они держат на себе Движение, всю меру его боеспособности и чистоты.

Подготовительные упражнения:

Их смысл сводится к созданию первых очертаний двигательного стереотипа. В какой‑то степени они похожи на пляс. И тут, и там условная имитация — его подражательный символ.

Позиция уже известная вам, как Уключный Устав (рис.1). Руки произвольно собраны перед грудью; ноги готовы сорваться в любом направлении; спина чуть напряжена. Как показано на схеме, вес тела базируется не на всей стопе. Пятка свободна от давления веса тела для возможного маневра. Загруженность стоп разная. Однако и здесь не следует передергивать, считая, что боец движется на носках.

Выпад вперед с имитацией колющего удара. Позиция, обозначаемая Отставным Уставом (рис.2). Впередистоящая нога загружена весом смещенного вперед тела, что делает позицию ограниченно мобильной. В славяно‑горицкой борьбе в Отставном Уставе не стоят, его используют для перемещения.

Возвращение в Уключный Устав (рис.3).

 

* * *

Уключный Устав (рис.1).

Отставной Устав (рис.2).

Легкий уклон корпуса назад (рис.3). Дает возможность провалить поверхностный удар противника без смещения вперед. В данном случае вы прощупываете степень свободы, а также и порог устойчивости корпуса в отклонении от возможной атаки.