Фонемы, обусловленные морфологическими позициями и чередующиеся в одних и тех же морфемах, образуют морфонему.

ФОНОЛОГИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ

 

Учение о фонеме лежит в основе фонологии – раздела языкознания, изучающего функциональную значимость звуковой стороны языка. Фонология возникла в России в 70-х гг. XIX в. Ее основоположник И. А Бодуэн де Куртенэ ввел понятие фонемы, противопоставив его понятию звука. На основе его идей возникло несколько фонологических школ. В настоящее время в России ведущее положение в фонологии занимают два научных направления – Московская фонологическая школа (МФШ) и Петербургская (Ленинградская) фонологическая школа (П(Л)ФШ). Основоположник П(Л)ФШ – Л. В. Щерба, ученик И. А. Бодуэна де Куртенэ. Идеи Л. В. Щербы, высказанные впервые в 1912 г., развивают его ученики и последователи: Л. Р.Зиндер, М. И. Матусевич, А. Н. Гвоздев, Л. В. Бондарко, Л. Л. Буланин, Л. А. Вербицкая, В. Б. Касевич, Н. Д. Светозарова и др.

МФШ возникла в конце 1920-х гг. Ее основатели Р.И.Аванесов, П. С. Кузнецов, А. А. Реформатский, В. Н. Сидоров, А. М. Сухотин, продолжая традиции Бодуэна де Куртенэ, опираются на идеи, отразившиеся в его работах разных периодов. На формирование МФШ оказали влияние и взгляды Н. Ф. Яковлева, также разрабатывавшего идеи Бодуэна де Куртенэ. Обобщение, углубление и развитие теории МФШ в виде целостной концепции осуществлено М. В. Пановым. Идеи МФШ развивают и другие ее представители второго и следующих поколений: В. А. Виноградов, К. В. Горшкова, Вал. В. Иванов, Л. Э. Калнынь, Л. Л. Касаткин, С. М. Кузьмина, Н. К. Пирогова, М. Л. Каленчук, Е. Л. Бархударова и др.

Основа теории МФШ – учение о фонеме. Важнейшее положение – необходимость последовательного применения морфемного критерия при определении фонемного состава языка. В этом главное отличие МФШ от многих других фонологических школ. Для отнесения разных звуков к одной фонеме необходимо и достаточно, чтобы звуки находились в дополнительном распределении (дистрибуции) в зависимости от фонетических позиций и занимали одно и то же место в одной и той же морфеме, т. е. позиционно чередовались. Фонему представляет весь ряд 137 (совокупность, множество) позиционно чередующихся звуков. В этот ряд могут входить самые различные звуки: артикуляционно близкие и далекие, а также нуль звука.

Применение морфемного критерия опирается на перцептивную функцию фонем: опознание и отождествление говорящими слов, а также морфем, выступающих в разных контекстах и реализованных в связи с этим разными звуками, осуществляется благодаря не только единству значения, но и единству фонемного состава. Применение морфемного критерия опирается и на сигнификативную функцию фонем: выступая в одной морфеме и не участвуя, следовательно, в смыслоразличении, позиционно чередующиеся звуки относятся к одной фонеме.

Теория МФШ в первую очередь ориентирована на перцептивную функцию фонемы. С проблемой отождествления одних и тех же слов и морфем при помощи одних и тех же фонем связана детально разработанная МФШ теория позиций – условий употребления и реализации фонем в речи. Позиционные чередования связаны с фонетическими или морфологическими позициями. Позиционно обусловленные чередования не знают исключений в данной языковой системе, позиционно прикрепленные чередования имеют исключения. Звуки, обусловленные фонетическими позициями и чередующиеся в одних и тех же морфемах, представляют фонему.

Фонемы, обусловленные морфологическими позициями и чередующиеся в одних и тех же морфемах, образуют морфонему.

МФШ в процессе развития, совершенствования использует и близкие ей идеи, высказанные представителями других школ. Так, МФШ участвует в разработке понятия дифференциальных и интегральных признаков фонемы, ранее выдвинутого Пражской фонологической школой и опирающегося на сигнификативную функцию фонем.

МФШ выдвинуто положение о параллельных и пересекающихся рядах позиционно чередующихся звуков. Соотношение фонем, представленных непересекающимися множествами звуков, и фонем, представленных пересекающимися множествами, имеющими общую часть, в разных языках различно.

МФШ ввела понятие гиперфонемы ¹ – особого случая неполной реализации в отдельных морфемах всего ряда позиционно чередующихся звуков, воплощающих фонему. Гиперфонема – функциональная единица, представленная отдельным звуком или рядом позиционно чередующихся звуков, относящихся к общей части нейтрализованных фонем, не приводимая в данных морфемах однозначно к одной из этих фонем.

Кроме того, МФШ было введено понятие суперфонемы – фонологической единицы, которую образуют фонемы, чередующиеся в одних и тех же морфемах в зависимости от фонетических позиций.

Основные положения, выдвинутые при анализе фонемы, применяются МФШ и при рассмотрении суперсегментных явлений: ударения, тонов, интонации, диэремы (пограничных сигналов), сингармонизма и др. Идеи МФШ нашли применение в теории письма – графике и орфографии, создании алфавитов,

^{_______________________}

¹ Первоначально термин гиперфонема употреблялся основателями МФШ в нескольких значениях: 1) совокупность нейтрализующихся в каких-либо позициях фонем (например, /т/ и /д/); 2) функциональная единица, выступающая в позиции нейтрализации и соответствующая нескольким фонемам сигнификативно сильной позиции (например, [т] на конце слова); 3) единица, выступающая в позиции, где различается меньшее число единиц, чем число фонем данного класса; эта позиция может быть для данной единицы как сигнификативно сильной (например, [у] в безударном слоге), так и сигнификативно слабой (например, [и^э] в безударном слоге); 4) единица, выступающая в сигнификативно слабой позиции, но в данном морфе не приводимая к сильной позиции. Позднее термин гиперфонема стал употребляться лишь в последнем значении.

практической транскрипции и транслитерации, в исторической фонетике, диалектологии и лингвистической географии, преподавании неродного языка. Положение о том, что позиционно чередующиеся единицы представляют собой модификации одной и той же единицы более высокого уровня (яруса), находит все большее применение не только в фонологии, но и при описании явлений словообразования, морфологии, синтаксиса, лексики, поэтики и др.

МФШ и П(Л)ФШ рассматривают фонему в сигнификативно сильной позиции с одной и той же точки зрения – функциональной. Звуки этих позиций объединяются в одну фонему не на основании их фонетического сходства, акустической или артикуляционной близости, а на основании способности этих звуков различать слова и морфемы. Так, в словосочетании печь побелили и печь затопили выступает одно и то же слово печь с одним и тем же фонемным составом. Хотя фонема /ч’/ реализуется в первом случае глухим звуком [ч’], а во втором –

Ç

звонким [д’ж’], звуки эти объединяются в одну фонему, так как они выполняют одну и ту же функцию: они способствуют отождествлению одних и тех же слов и морфем и не могут различать разные слова и морфемы. Состав фонем определяется МФШ и П(Л)ФШ по сильной позиции, позиции наибольшего различения. Обе школы исходят из того, что необходимым условием отнесения разных звуков к одной фонеме является их дополнительное распределение в разных фонетических позициях.

Основное различие между МФШ и П(Л)ФШ – в оценке звуков, выступающих в сигнификативно слабых позициях. МФШ функциональный критерий распространяет и на эти позиции. Например, в словосочетаниях гусь пришел и гусь зашёл слово гусь имеет один и тот же фонемный состав. Звук [с’] в первом случае и [з’] во втором объединяются в одну фонему /с’/ на основании того, что они выполняют одну и ту же функцию. Они не различают данные словоупотребления: это одно и то же слово, а выбор [с’] или [з’] позиционно обусловлен. Отсюда следует вывод: фонему представляет весь ряд позиционно обусловленных чередующихся звуков. Эти звуки могут быть совершенно непохожи друг на друга, фонетически несходны, фонему может представлять и нуль звука.

П(Л)ФШ к одной фонеме относит только часть позиционно чередующихся звуков. Для сигнификативно слабых позиций П(Л)ФШ выдвигается иной критерий, чем для сигнификативно сильных, – общность у звуков слабых позиций со звуками сильных позиций фонетических признаков, определяемых по сильной позиции как дифференциальные. По теории П(Л)ФШ в слове гусь в словосочетании гусь пришел [с’] является аллофоном /с’/, а в словосочетании гусь зашёл [з’] – аллофон /з’/. Основанием для этого является то, что у звука [с’] в гусь пришел те же фонетические признаки, что и у звука [с’] в словах гуси, сено и т. п., где [с’] выступает в сильной позиции, а у звука [з’] в гусь зашёл те же фонетические признаки, что и у звука [з’] в словах зима, взять и т. п., где [з’] выступает в сильной позиции. Таким образом, фактически выдвигается требование определенной фонетической близости звуков, сильных и слабых позиций. ||

Точно так же в слове вода [ва^əдá] по теории МФШ предударный [а^ə] является представителем /о/, так как в сильной позиции в этом корне выступает [о]: [вóды]. В этих формах наблюдается чередование звуков [а^ə] || [о], но фонема, реализованная этими звуками, одна – /о/. По теории П(Л)ФШ предударный [а^ə] в слове вода является аллофоном /а/, потому что это нелабиализованный гласный, как и [а]. С этой точки зрения в [ва^əдá] – [вóды] наблюдается чередование фонем /a/ || /o/. Отсюда и разная фонематическая транскрипция этого слова: /вода/ по МФШ и /вада/ по П(Л)ФШ.

Из различий между МФШ и П(Л)ФШ в фонологических оценках звуков, выступающих в слабых позициях, вытекает и разное представление о степени вариативности фонемного состава морфем. МФШ устанавливает принцип неизменности фонемного состава морфемы при фонетических чередованиях звуков, обусловленных большинством фонетических позиций; фонемный состав морфем может меняться только при исторических чередованиях. П(Л)ФШ считает, что фонемный состав морфем варьируется и в зависимости от подобных фонетических позиций. Так, фонемный состав предлога без по МФШ во всех позициях остается одним и 140 тем же – /б’эз/; по П(Л)ФШ – /б’э́з/ году, /б’э́с/ толку, /б’из/ воды́, /б’ис/ травы́, /б’из’/ земли́, /б’ис’/ семьи́, /б’иж/ жа́лости, /б’иш/ ша́лости.

МФШ считает, что множества позиционно чередующихся звуков, представляющих фонемы, в сигнификативно слабых позициях совпадают, пересекаются. В этом случае наблюдается нейтрализация фонем и одни и те же звуки, входящие в область пересечения – общую часть нейтрализованных фонем, могут относиться к разным фонемам в разных морфемах. По П(Л)ФШ фонемы представляют собой непересекающиеся множества звуков, каждая фонема имеет свой набор аллофонов, отличный от набора аллофонов любой другой фонемы. Нейтрализация фонем рассматривается как неупотребительность некоторых фонем в данных позициях. Так, с точки зрения МФШ глухие и звонкие согласные на конце слова не различаются, нейтрализуются: звук [т] в словоформе рот – вариант /т/ (ср. р [т] а), а в словоформе род – вариант /д/ (ср. ро́ [д] а). С точки зрения П(Л)ФШ и в словоформе рот, и в словоформе род один и тот же фонемный состав /рот/; звук [т] – аллофон /т/, а фонема /д/ в этой позиции не употребляется.

Определение фонемной принадлежности некоторых звуков с точки зрения П(Л)ФШ представляет трудности. Так, звук [ə], встречающийся только в слабой позиции, например в слове в [ə] дово́з, в равной степени отличен и от [а] и от [ы] и так же, как они, нелабиализованный. (Одни представители П(Л)ФШ относят его к фонеме /а/, другие – к выделяемой ими, в отличие от представителей МФШ, /ы/. Для таких случаев вводится еще один критерий: надо посмотреть, на что похож звук при четком проговаривании слова. Так, на месте [ə] в слове в [ə] дово́з в этом случае произносится [а]. Отсюда вывод: [ə] относится к /а/ Однако на месте двух [ə], обычно произносящихся в слове выпытать [вы́пəтəт’], при четком проговаривании звучит на месте первого [ə] – [ы], на месте второго [ə] – [a]. Таким образом, оказывается, что один и тот же звук может относиться к разным фонемам, что противоречит теории П(Л)ФШ. (В последнее время некоторые представители этой школы стали допускать такую возможность.)

МФШ решает этот вопрос только на основании соотнесения звука [ə] с сильной позицией в той же морфеме: в [ə] дово́з – в [о́] ды – фонема /о/; вы́пыт [ə] ть – п [ы́] ткa – /и/; вы́тыт [ə] ть – пыт [а́] ть – /а/.

Имплозивный [т] (жиле́ [т] цыгана) в равной степени отличен от [т] и от [ц].

› ›

При четком проговаривании возникнет: жиле [т] цыгана и жиле [ц] цыгана. И здесь

один и тот же звук [т] может быть отнесен к двум разным фонемам – /т/ и /ц/. С

›

точки зрения МФШ в слове жилет, в том числе и в словосочетании жилет цыгана, фонема /т/ (ср. жиле́ [т] а), в слове жилец, в том числе и в словосочетании жилец цыгана, фонема /ц/ (ср. жиль [ц] á). 141

Пражская фонологическая школа (ПрФШ) возникла во второй половине 1920-х гг., основные создатели ее теории – выходцы из России Н. С. Трубецкой и Р. О.Якобсон.

Содержание основной единицы фонологии – фонемы в МФШ и ПрФШ различно. МФШ и ПрФШ по-разному оценивают и фонологическую сущность звуков, выступающих в позиции нейтрализации.

С точки зрения ПРФШ фонема – пучок, сумма дифференциальных признаков. С точки зрения МФШ фонема – единица языка, представленная множеством звуков, находящихся в дополнительном распределении и чередующихся в фонетических позициях.

Архифонема с точки зрения ПрФШ и МФШ – это общая часть нейтрализованных фонем. Но в соответствии с разными взглядами этих школ на фонему различны и их взгляды на сущность архифонемы. По ПрФШ архифонема, выступающая в позициях нейтрализации, представлена дифференциальными признаками, общими для нейтрализованных фонем. У архифонемы меньше дифференциальных признаков, чем у соответствующих фонем. Фонема и архифонема обладают разными наборами дифференциaльныx признаков, поэтому архифонема – особая фонологическая единица, отличная от фонемы. Так, в словоформах рот и род один и тот же фонологический состав /роТ/ – фонемы /р/ и /о/ и архифонема /Т/.

С точки зрения МФШ архифонема представлена общей частью пересекающихся множеств всех позиционно чередующихся звуков, относящихся к каждой из нейтрализующихся фонем. Звуки, представляющие архифонему в сигнификативно слабых позициях, обладают тем же свойством, что и звуки, представляющие фонему в сигнификативно сильных позициях: и те и другие позиционно чередуются в одних и тех же морфемах. Поэтому и те и другие звуки относятся к одним и тем же фонемам. Так, фонемный состав слова рот – /рот/, а слова род – /род/. Таким образом, архифонема не противопоставлена фонеме, а является ее частью.

ПрФШ и МФШ сближает идея нейтрализации фонем, которая понимается в обеих школах как снятие противопоставления фонем в определенных позициях. Однако для МФШ нейтрализация – это пересечение парадигм двух или нескольких фонем, совпадение их в одном звуке в данной позиции, а для ПФШ нейтрализация – это утрата в данной позиции противопоставления дифференциальных признаков, различающих фонемы. Разница во взглядах на нейтрализацию в этих школах заключается и в том, что МФШ связывает нейтрализацию фонем с их положением в одних и тех же морфемах, а ПрФШ не выдвигает этого условия.

В связи с различием взглядов на фонему и на нейтрализацию МФШ и ПрФШ по-разному оценивают чередование некоторых ударных и безударных гласных. Так, по ПрФШ нейтрализоваться могут лишь фонемы, имеющие общие ДП с противоположными знаками. У фонем /и/ и /о/ нет ни одного общего признака, поэтому противопоставление ударных [и] и [о] (с [и́] ла – с [’ó] ла) и отсутствие их противопоставления в 1-м предударном слоге (с [и^э] лáч – с [и^э] лá) не является нейтрализацией: в безударной позиции и в том и в другом слове фонема /и/. По МФШ здесь обычная нейтрализация, в словоформах с [и^э] лá – с [и^э] лáч одна и та же фонема /о/.

Для ПрФШ характерна детальная разработка теории оппозиции (противопоставления) фонем и теория дифференциальных признаков, тогда как МФШ основное внимание обращает на теорию позиций, в которых выступает фонема. В основе учения ПрФШ – сигнификативная функция фонемы, в основе учения МФШ – перцептивная. Эти школы, описывая языковую реальность с разных сторон, дополняют друг друга. Поэтому теория фонемы должна строиться на синтезе взглядов МФШ и ПрФШ. Серьезные шаги в этом направлении были сделаны Р. И. Аванесовым и М. В. Пановым. Данный учебник продолжает эту линию.

Один из основателей МФШ Р. И. Аванесов в рамках этой школы выступил с особым взглядом на фонему. Опираясь на выдвинутое им понятие параллельных и пересекающихся позиционных чередований, Р. И. Аванесов назвал множество позиционно чередующихся звуков, выступающих в позициях максимальной дифференциации (т. е. в сигнификативно сильных позициях, по терминологии А. А. Реформатского), сильной фонемой, а множество позиционно чередующихся звуков, выступающих в позициях меньшей дифференциации (в тех сигнификативно слабых позициях, которые являются позициями нейтрализации нескольких фонем), – слабой фонемой. Слабая фонема всегда является эквивалентом двух или нескольких сильных фонем. Весь ряд позиционно чередующихся звуков, включающий сильную и слабую фонемы, Р. И. Аванесов назвал фонемным рядом.

Таким образом, Р. И. Аванесов выделил важные составляющие всего ряда позиционно чередующихся звуков, показал различие в их функциональных возможностях. При этом он подчеркивал, что состав фонем языка определяется только сильными фонемами, слабые фонемы не должны учитываться при определении состава фонем языка.

Однако все три новых термина, предложенные Р. И. Аванесовым для названия фонологических единиц, не были приняты большинством представителей МФШ. Разделение понятия, ранее в МФШ называвшегося «фонемой», на два понятия, получившие названия «сильная фонема» и «слабая фонема», привело к тому, что, несмотря на предупреждение Р. И. Аванесова, появилось описание русского языка, в котором сделана попытка перечислить не только сильные фонемы, но и слабые фонемы ¹.

^{___________________________}

¹ См.: Дмитренко С. Н. Фонология // Русская грамматика. – Т. 1 / Гл. ред. Н. Ю. Шведова. – М., 1980; Она же. Фонемы русского языка: Их сочетаемость и функциональная нагрузка. М., 1985.

«Фонемный ряд» – это то, что остальные основатели МФШ называли «фонемой». «Слабая фонема» соотносима с термином ПрФШ «архифонема»: оба эти термина обозначают общую часть нейтрализованных фонем. Однако представители ПрФШ в соответствии с основными положениями своей теории архифонемой называли единицу, характеризующуюся общими для нейтрализованных фонем дифференциальными признаками, а Р. И. Аванесов в соответствии с теорией МФШ слабой фонемой называл единицу, представленную рядом позиционно чередующихся звуков, выступающих в позициях нейтрализации двух или нескольких фонем.

В данном учебнике используется термин «архифонема», но в значении, которое Р. И.Аванесов вкладывал в понятие «слабая фонема».

М. В. Панов объединил взгляды МФШ и ПрФШ в одном фонологическом описании, назвав «московскую» фонему «парадигмо-фонемой», а «пражскую» фонему «синтагмо-фонемой». Позднее М. В. Панов в первом значении стал употреблять термин «фонема», а во втором – «дифференциатор».

Существуют и другие фонологические щколы, в том числе несколько щкол в США, которые основной единицей фонологии считают не фонему, а различительный признак, – дескриптивная, генеративная, естественная, аутосегментальная фонология, представленные различными течениями. В России эти теории не имеют последователей, которые применяли бы их к описанию русского языка.

 

ЛИТЕРАТУРА

 

МОСКОВСКАЯ ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА

 

Аванесов Р. И. Русская литературная и диалектная фонетика / Р. И. Аванесов. – М., 1974.

Аванесов Р. И. Фонетика современного русского литературного языка / Р. И. Аванесов. – М., 1956.

Аванесов Р. И. Очерк грамматики русского литературного языка. Ч. 1. Фонетика и морфология / Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров. – М., 1945.

Бархударова Е. Л. Русский консонантизм: типологический и структурный анализ / Е. Л. Бархударова. – М., 1999.

Виноградов В. А Лингвистика и обучение языку / В. А Виноградов. – М., 2003. 144

Виноградов В. А. Озперанд [ас’п’ирáнт]. К проблеме гиперфонемы // Фонетика. Фонология. Грамматика: к семидесятилетию А. А. Реформатского. – М., 1971.

Горшкова К. В. Фонетика // Горшкова К. В., Мустейкис К. В., Тихонов А Н. Современный русский язык. – Ч. 1. – Вильнюс, 1985.

Иванов В. В. Парадигматические и синтагматические отношения в фонологической системе русского языка // Современный русский язык. Теоретический курс. Фонетика / под ред. В. В. Иванова, Л.А Новикова. – М., 1985.

Иванов В. В. Фонетика // Современный русский язык: в 3 ч. – Ч. 1 / Шанский Н. М., Иванов В. В. – 2-е изд. – М., 1987.

Касаткин Л. Л. Современная русская диалектная и литературная фонетика как источник для истории русского языка / Л. Л. Касаткин. – М., 1999.

Кузьмина С. М. Теория русской орфографии: орфография в ее отношении к фонетике и фонологии / С. М. Кузьмина. – М., 1981.

Панов М. В. Позиционная морфология / М. В. Панов. – М., 1999.

Панов М. В. Русская фонетика / М. В. Панов. – М., 1967.

Панов М. В. Современный русский язык. Фонетика / М. В. Панов. – М., 1979.

Панов М. В. Труды по общему языкознанию и русскому языку / М. В. Панов. – Т. 1. – М., 2004.

Панов М. В. Фонетика // Современный русский язык / под ред. В. А. Белошапковой. – 3-е изд. – М., 1997.

Пирогова Н. К. Вокализм современного русского литературного языка (синтагматика и парадигматика) / Н. К. Пирогова. – М., 1980.

Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии: очерк. Хрестоматия / А. А. Реформатский. – М., 1970.

Реформатский А. А. Лингвистика и поэтика / А. А. Реформатский. – М., 1987.

Реформатский А. А. Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии / А. А. Реформатский. – М., 1979.

Реформатский А. А. Фонологические этюды / А. А. Реформатский. – М., 1975.

 

ПЕТЕРБУРГСКАЯ (ЛЕНИНГРАДСКАЯ) ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА

 

Бондарко Л. В. Ленинградская (Петербургская) фонологическая школа // Русский язык. Энциклопедия / гл. ред. Ю. Н. Караулов. – 2-е изд. – М., 1997.

Бондарко Л. В. Фонетика современного русского языка / Л. В. Бондарко. – СПб., 1998.

Бондарко Л. В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи / Л. В. Бондарко. – Л., 1981.

Бондарко Л. В. Основы общей фонетики / Л. В. Бондарко, Л. А Вербицкая, М. В. Гордина. – 3-е изд. – СПб., 2000.

Буланин Л. Л. Фонетика современного русского языка / Л. Л. Буланин. – М., 1970. 145

Гвоздев А. Н. Избранные работы по орфографии и фонетике / А. Н. Гвоздев. – М., 1963.

Гвоздев А. Н. Современный русский литературный язык / А. Н. Гвоздев. – Ч. 1. Фонетика и морфология. – М., 1958.

Зиндер Л. Р. Общая фонетика / Л. Р. Зиндер. – 2-е изд. – М., 1979.

3индер Л. Р. Теоретический курс фонетики современного немецкого языка / Л. Р. Зиндер. – СПб., 1997.

Маслов Ю. С. Введение в языкознание / Ю. С. Маслов. – 2-е изд. – М., 1987.

Матусевич М. И. Современный русский язык. Фонетика / М. И. Матусевич. – М., 1976.

Проблемы и методы экспериментально-фонетического анализа речи / под ред. Л. Р. Зиндера, Л. В. Бондарко. – Л., 1980.

Фонология речевой деятельности / отв. ред. Л. В. Бондарко. – СПб., 2000.

Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность / Л. В. Щерба. – Л., 1974.

Щерба Л. В. Русские гласные в качественном и количественном отношении / Л. В. Щерба. – Л., 1983.

Щерба Л. В. Фонетика французского языка / Л. В. Щерба. – 7 -е изд. – М., 1963.

Щерба Л. В. Фонетика / Л. В. Щерба, М. И. Матусевич // Грамматика русского языка. – Т. 1. Фонетика и морфология. – М., 1960.

 

ПРАЖСКАЯ ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА

 

Вахек Й. Лингвистический словарь Пражской школы / Й. Вахек. – М., 1964.

Дюрович Л. Фонематическая интерпретация русского безударного вокализма // Вопросы языкознания. – 1963. – № 4.

Пражский лингвистический кружок: сб. статей. – М., 1967.

Оливериус З. Ф. Фонетика русского языка / З. Ф. Оливериус. – Прага, 1974.

Трубецкой Н. С. Морфонологическая система русского языка // Избр. труды по филологии / Н. С. Трубецкой. – М., 1987.

Трубецкой Н. С. Основы фонологии / Н. С. Трубецкой. – М., 1960; – 2-е изд. – М., 2000.