Основополагающие концепции 4 страница

Интерпретация

Терапевт-адлерианец содействует инсайту главным образом при помощи интерпретации. Он интерпретирует сновидения, фантазии, поведение, симптомы, трансакции пациента с терапевтом и другими людьми. В интерпретациях он делает акцент на цели, а не на причине, на действии, а не на описании, на использовании, а не на обладании. Интерпретации - это зеркало, терапевт держит перед пациентом, чтобы он мог видеть, как он справляется с жизнью.

Терапевт связывает прошлое с настоящим, только чтобы показать последовательность слабо приспособленного стиля жизни, а не для демонстрации причинной связи. Он может использовать юмор, рассказывать басни (Pancner, 1978), анекдоты и биографические эпизоды. Эффективной может оказаться ирония, но с ней нужно обращаться с осторожностью. Он может “плюнуть в суп пациента” оскорбительное выражение, выставляющее намерения пациента таким образом, чтобы сделать их такими неприглядными, что пациент больше не сможет с невинностью или чистой совестью вести себя так как вел себя до этого. Терапевт может предложить интерпретацию прямо или в форме “Может это быть так...?” или пригласить пациента самому проинтерпретировать. Хотя своевременность, преувеличение или, наоборот, приуменьшение, а также точность интерпретации - это технические аспекты, они не настолько важны для терапевта-адлерианца, потому что он не считает пациента хрупким.

Другие вербальные техники

Советы часто терапевтами осуждаются. Ханс Страпп (1972) как то написал: “Говорят, что Фрейд, следуя своим собственным рекомендациям, никогда не давал советов пациенту, лежащему на кушетке, но не испытывал никакого стеснения сделать это, когда анализируемый находился между кушеткой и дверью”. Вексберг (1970) с неодобрением относится к даче советов пациенту, но терапевты-адлерианцы поступают так же как Фрейд, при этом, однако, стараясь не поощрять зависимость. На практике терапевт может просто обрисовать альтернативы и, затем позволить пациенту принять свое собственное решение. Такое приглашение скорее укрепляет веру в себя, чем в терапевта. С другой стороны, терапевт может дать и прямой совет, стремясь, тем самым, поощрить самостоятельность пациента и его желание прочно стоять на своих ногах.

Поскольку адлерианцами пациент считается утратившими уверенность в себе, а не больным, то нет ничего удивительного в том, что они часто используют подбадривание. Повышение веры пациента в себя, “выделение положительного и снижение негативного”, и поддержание надежды пациента, - все это вносит вклад в противодействие неуверенности пациента. Если он “ходит и падает”, то он понимает, что это не фатально. Он сможет подняться и снова идти. Терапия также воздействует на социальные ценности пациента, таким образом, изменяя его взгляд на жизнь и помогая придавать ей смысл. Морализирование избегается, однако терапевтам не стоит вводить себя и других в заблуждение, считая, что их система не имеет никакой ценностной ориентации. В целом же, в беседах затрагивают скорее “полезное” и “бесполезное”, чем “хорошее” или “плохое” поведение.

Терапевт избегает рациональных аргументов и стремления “превзойти в логике” пациента. Такая тактика легко преодолевается пациентом, который действует исходя из своей психологики (частной логики), а не по правилам формальной логики. Катарсис, отреагирование и исповедь могут предоставить пациенту облегчение, освобождая его от тяжелого бремени “незавершенных дел”, но как уже было отмечено (Alexander & French, 1946), они могут оказаться также тестом, можно ли доверять терапевту. Если пациент испытывает облегчение или терапевт проходит эту проверку, то готовность пациента к изменению увеличивается.

Техники действия

Адлерианцы нередко используют ролевые игры, технику пустого стула (Shoobs, 1964) и другие процедуры действия, чтобы помочь пациенту в переориентации. Степень использования является делом предпочтений терапевта, его профессионального тренинга, а также готовностью экспериментировать, опробуя новые методы.

Механизмы психотерапии

Терапевт как модель

Терапевт демонстрирует ценности, которые пациент может попытаться имитировать. Терапевт-адлерианец ведет себя как реальный человек, способный к проявлению заботы, подверженный ошибкам, при этом, может посмеяться над собой. Тем самым он выступает в качестве модели. Если терапевт может обладать такими характеристиками, то, возможно, и пациент сможет, и многие пациенты подражают своим терапевтам, которых они используют как ориентир нормальности (Mosak, 1967).

Изменение

Наступает время в психотерапии, когда нужно отказываться от анализа, и перейти к поощрению пациента действовать, вместо того, чтобы говорить и слушать. На смену инсайту должен придти решительное действие.

Ниже описаны некоторые виды техник, применяемые адлерианцами для того, чтобы вызвать изменения. Они не являются панацеей, и используются не во всех случаях. Творческий терапевт будет импровизировать с различными техниками, чтобы справиться с потребностями терапевтического момента. Прежде всего, помните, люди гораздо важнее техник и стратегий. Упуская из виду эти предостережения, терапевт становится технарем, который делает все время “правильные вещи”, но не участвует во встрече с другим человеческим существом.

Действия “как будто”

Частым рефреном пациентов является “Если бы только я мог…” (Adler, 1963а). Мы часто требуем от пациента, чтобы на следующей неделе он действовал “как будто”. Он может возражать, что это будет только действием, и поэтому обманом, что внутри он будет оставаться той же самой личностью. Мы разъясняем ему, что действия не являются фальшивым притворством, что его просят примерить роль, как можно примерить костюм. Это не изменит личность, которая носит костюм, но иногда, изменив одежду, он может почувствовать себя по-другому, и возможно, поведет себя по-другому, и в этом случае становится другой личностью.

Постановка заданий

Адлер (1964а) дал нам первый прообраз постановки заданий при лечении депрессивных пациентов:

Вернемся к непрямым методам лечения – особенно я рекомендую его при меланхолии. После установления отношений симпатии, я выдвинул предложения для изменения поведения в две стадии. На первой стадии я предлагаю “Делайте только то, что вам приятно”. Пациент обычно отвечает: “Ничего не приятно”. “Тогда”, - отвечаю я – “по крайней мере, не заставляйте себя делать то, что Вам неприятно”. Пациент, которого обычно заставляли делать разнообразные ненужные вещи для выправления этого состояния, находит приятную новизну в моем совете, и может улучшиться в поведении. Позднее я постепенно ввожу второе правило поведения, сказав “оно гораздо сложнее и я не знаю, сможете ли следовать ему”. После сказанного, я молчу и смотрю с сомнением на пациента. Таким способом я возбуждаю его любопытство и обеспечиваю его внимание, а затем продолжаю: “Если вы смогли бы следовать второму правилу, вы бы вылечились в течение четырнадцати дней. Оно заключается в следующем – разбирать время от времени как вы сможете доставить удовольствие другой личности. Очень скоро это дало бы вам возможность уснуть и отогнало бы все ваши грустные мысли. Вы бы почувствовали себя полезным и представляющим ценность”.

Я получаю различные ответы на мое предложение, но каждый пациент считает, что действовать соответственным образом очень тяжело. Если ответом является: “Как я могу доставить удовольствие другим, если не знаю как получить их самому?”, то я вношу разнообразие в картину, говоря: “Тогда вам нужно четыре недели”. Более понятный ответ: “Кто мне доставляет удовольствие?” я встречаю тем, что, вероятно, является самым сильным ходом в этой игре, говоря: “Может быть, вам лучше немного потренироваться следующим образом: НЕ ДЕЛАТЬ ничего, что доставит удовольствие кому-либо другому, а всего лишь представить, как вы МОГЛИ БЫ сделать это!”.

Эти задания относительно просты и определены на уровне, на котором пациенты могут саботировать задание, но они не смогут потерпеть неудачу, а затем обвинить в этом терапевта.

Пациент должен понять, что не врач, а сама жизнь неумолима. Он должен понять, что в конечном итоге [он должен] переходить к практической жизни. От врача он не слышит ни слова упрека или раздражения, а лишь по большей части эпизодические доброжелательные, безобидные, ироничные высказывания.

Некий пятидесятилетний мужчина, заявляющий о “действительном” намерении жениться, но одновременно избегавший женщин, был проинструктирован каждый день искать один значимый контакт с женщиной (как это сделать целиком на его усмотрение). После выдвижения многих возражений, он пожаловался: “Но это так тяжело! Я так смертельно устану, что не смогу работать”. На что терапевт смягчившись ответил: “Поскольку Господь Бог отдыхал на седьмой день, я не могу просить вас сделать больше, чем Господь. Поэтому вам нужно выполнять это задание только шесть дней в неделю”.

Одну из форм постановки заданий, которую ввел Адлер, Вексберг называет антипредложением (1929), а Франкл – парадоксальным намерением (1963). Этот метод, использованный в неклинической практике Кнайтом Данлопом (1933), получил название негативной практики. Как правило борясь со своими симптомами, говоря себе: “Почему это должно было случиться со мной?” пациент лишь подкрепляет их. Он пытается отвлечь свое внимание, чтобы не думать о симптомах, и неизменно обнаруживает, что постоянно думает о них или наблюдает за собой. Страдающий бессонницей держит один глаз открытым, чтобы наблюдать спят ли другие, и потом удивляется, почему он не может спать. Чтобы остановить эту борьбу, пациенту предлагают намеренно делать, и даже усилить то, с чем он борется.

Создание образов

Адлер очень любил описывать пациентов простой фразой, например, “нищий как король”. Другие адлерианцы также описывают пациентов короткими образами, что подтверждает поговорку “лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать”. Вспоминая этот образ, пациент может напомнить себе свои цели, а на более поздних стадиях он может научиться использовать этот образ, чтобы посмеяться над собой. Один сверхамбициозный пациент, получивший прозвище “Супермен”, однажды начал расстегивать свою рубашку. Когда терапевт спросил, зачем он это делает, пациент со смехом ответил: “Так вы сможете увидеть мою синюю рубашку с буквой S”. Другой пациент, страшившийся сексуальной импотенции, согласился с наблюдением терапевта, что он никогда не видел собаку-импотента. В качестве объяснения пациент выдвинул объяснение: “Собака делает то, что ей полагается делать, не заботясь о том, сможет ли она”. Терапевт предложил, чтобы при следующем половом контакте, непосредственно перед ним ему следует улыбнуться и про себя произнести “гав-гав”. На следующей неделе он сообщил членам своей группы: “Я погавкал”.

Ловля самого себя

Когда пациент понимает свои цели и хочет измениться, его учат ловить самого себя, как если бы “его рука находилась в банке с печеньем”. Пациент может поймать себя в самом разгаре своего старого поведения, но, в данный момент, он по-прежнему может чувствовать себя неспособным что-то сделать с этим. Постепенно он учится предвидеть такую ситуацию и свое поведение до их осуществления и, соответственно, научается или избегать или изменять ситуацию или изменять свое поведение.

Метод пусковой кнопки

Этот метод, эффективен с людьми, чувствующими себя жертвами своих эмоций. Суть метода заключается в просьбе к пациенту закрыть глаза, воссоздать приятное событие из своего прошлого и отметить то чувство, которое сопровождает это воспоминание. Затем его просят воссоздать какое-нибудь неприятное событие, связанное с болью, унижением, неудачей или гневом, и отметить сопутствующее чувство. Вслед за этим пациент снова воссоздает первую сцену. Урок, которому адлерианцы пытаются научить пациента, заключается в том, что он может создать любое чувство, которое он пожелает, просто решив, о чем думать. У него под рукой находится кнопка, и он может нажать ее при желании создать любое чувство, хорошее или плохое. Он является создателем, а не жертвой, своих чувств. Например, для того, чтобы быть в депрессии, требуется выбор бытия в депрессии. Мы пытаемся поразить пациента его возможностями в самоопределении. Этот метод, разработанный Моусаком для клинического использования, был темой экспериментального исследования Брюера (1976), который пришел к выводу, что это – самая эффективная техника при лечении депрессии.

“Ага-переживание”

По мере того, как в ходе лечения пациент обретает осознавание и все больше участвует в жизни, он периодически испытывает “ага-переживание” или “эврика”. “Эй, да это имеет смысл”. “Теперь я знаю, как это действует”. “Вот это да, да это проще, чем я думал”. С пониманием у него появляется уверенность в себе и оптимизм, которые приводят к желанию противостоять жизненным проблемам, не избегая обязательств, сострадания и эмпатии.

Посттерапия

Лучшая часть терапии происходит после терапии, когда оперившееся человеческое существо может покинуть терапевтическое гнездо, и само пробует свои крылья, самостоятельно добывая себе пищу, и, подобно свободному духу летая во вселенной. Пациент может применить приобретенные знания в собственных интересах и в интересах общества. В каком то смысле цель терапии может быть определена как превращение терапевта в нечто излишнее. Если и терапевт, и пациент хорошо сделали свою работу, то цель будет достигнута.

Применение

Проблемы

Хотя Адлер, подобно другим врачам своего времени, проводил психотерапию один-на-один, его собственный взгляд вывел его из кабинета в общественную деятельность. Никогда не отказываясь от клинических интересов, он одновременно был преподавателем и социальным реформатором. Джуст Мерло (1970), последователь Фрейда, отдает должное Адлеру:

Собственно говоря, весь психоанализ и вся психиатрия пронизана адлеровскими идеями, хотя при этом мало кто хочет признать этот факт. Мы все – плагиаты, хотя нам ненавистно признаться в этом… Вся социальная психиатрия была бы невозможна без склонности Адлера быть первопроходцем.

Клинические

Все ранние первооткрыватели психотерапии пробовали лечить психотиков. Однако считалось, что из-за невозможности создать отношения переноса психотики не подвластны психотерапии. Адлерианцы, не обремененные концепцией переноса, регулярно лечили психотических пациентов. Генри Элленбергер (1970) говорит, что “среди великих пионеров динамической психиатрии, Джанет и Адлер являются единственными, кто обладает личным клиническим опытом работы с преступниками, а Адлер был единственным, кто что-то написал на эту тему, исходя из своего непосредственного опыта”. Эрнст Папанек (1971), о котором Клод Браун (1965) так ярко написал в “Мальчик на земле обетованной”, который был директором Школы Вильтвука, известной своими реформаторскими идеями, а также Моусак создали программу групповой терапии в тюрьме Кук Каунти в Чикаго (O’Reily, Cizon, Flanagan & Pflanczer, 1965). Модель роста, присущая адлерианской теории, подсказала адлерианцам мысль, рассмотреть человеческие проблемы с точки зрения реализации, становления дружественным человеком. Следовательно “лечение” для “нормальных” людей с “нормальными” проблемами. Терапия не обеспечивает пациента философией жизни, насколько бы он продвинулся в искоренении или облегчении симптомов, модификации поведения или инсайта, терапия остается незавершенной. Поэтому адлерианцы заботятся о жизненных и экзистенциальных проблемах клиента. Неполноценность, страдание и болезнь не являются ценой допуска в адлерианскую терапию. Можно пройти терапию, чтобы познать себя, вырасти, достигнуть самоактуализации.

Социальные

Интересы Адлера были скорее католическими. В области образования полагаясь на профилактику, чем на лечение, он основал семейные образовательные центры в сообществах, где родители и учителя могли получить непосредственный совет по воспитанию детей. Дрейкурс и его студенты (Dreikurs и др., 1959) основали семейные образовательные центры по всему миру. Ответвлением этих центров являются сотни родительских учебных центров, где родители могут делиться своими проблемами и решениями с другими родителями (Soltz, 1967). Кроме того, адлерианские терапевты используют ряд методов для обучения тех, кто профессионально занимается воспитанием детей (Allred, 1976; Beecher & Beecher, 1966; Dreikurs, 1948; Dreikurs & Soltz, 1964).

Адлер сам писал на социальные темы и о таких проблемах как: преступность, война, религия, групповая психология, большевизм, лидерство и национализм. Среди современных адлерианцев к вышеперечисленным интересам адлерианцев были добавлены “более новые” проблемы социального протеста, расовые различий, наркотиков, социальных изменений и “более новые” взгляды на религию [Angers (1960); Clark (1965, 1967а, 1967b); Elam (1969а, 1969b); Gottesfeld (1966); Hemming (1956); La Porte (1966); Lombardi (1969); и Nikelly (1971с)].

Оценка

До недавнего времени было немного исследований, осуществленных адлерианцами. Впрочем как и большей частью европейских клиницистов. Европейские адлерианцы с подозрением относились к исследованиям, основанным на статистических методах. Усложняющим фактором был идиографический (метод, основанный на изучении случая) подход, на который полагались адлерианцы. Статистические методы более подходят для номотетических (групповых) исследований. Даже теперь статистики еще не разработали приемлемый метод для идиографических исследований. Исследовательские методы хорошо приспособлены к изучению “каузальных” факторов, а адлерианцы отвергают причинность, считая, что ее вклад в понимание человека ограничен.

Наиболее часто цитируемые исследования, включающие в себя адлерианскую психологию, были проведены неадлерианцами. Фред Фидлер (1950) сравнил терапевтические взаимоотношения в психоаналитической, недирективной и адлерианской терапиях. Он обнаружил, что существует гораздо большее сходство между терапевтическими отношениями, созданными опытными терапевтами этих трех школ, чем между опытным и менее профессиональным терапевтом в одной и той же школе. Недавно Крендалл (1981) представил свое первое широкомасштабное исследование адлерианского конструкта. Из-за целого ряда способов определения социального интереса (Bickhard & Ford, 1976; Crandall, 1981; Edgar, 1975; Kazan, 1978) его исследование представляет ценный вклад в понимании этой концепции.

В совместном исследовании, проведенном (Роджерианским) Консультативным центром университета Чикаго и Институтом Альфреда Адлера в Чикаго, было исследовано влияние временных ограничений в психотерапии (Schlien, Mosak & Dreikurs, 1962). Пациенты обеих групп проходили краткосрочную терапию (20 сессий). Эти группы сравнивались друг с другом и с двумя контрольными группами. Исследователи сообщили об изменениях в корреляциях между Я и идеалом”. Эти корреляции значительно увеличились, из чего был сделан вывод, что ограниченная во времени терапия “не только эффективна, но и в два раза результативней, чем терапия без временных ограничений”. Последующее обследование (спустя год) обеих экспериментальных группах показало сохранение достигнутых результатов.

Большая часть исследований в области семейной констелляции было также проведено неадлерианцами. Чарльз Майли (1969) и Люсиль Форер (1972) собрали библиографию этой литературы. Сообщаемые результаты противоречивы, возможно потому что неадлерианцы считают порядок рождения вопросом порядкового положения, а адлерианцы рассматривают порядок рождения в смысле психологического положения (Mosak, 1972). Во многих своих исследованиях семейной констелляции Вальтер Томан (1970) признает такое различие.

Ансбахер (1946) и Моусак (1958) также проводят различие между фрейдистским и адлеровским подходами к интерпретациям ранних воспоминаний. Робин Гушурст (1971) создал руководство для интерпретирования и подсчета определенного класса воспоминаний. Проведенное им изучение надежности показало, что эксперт может интерпретировать данные ранних воспоминаний с высокой межэкспертной надежностью. Он же осуществил изучение валидности, чтобы проверить гипотезу о возможности идентификации жизненных целей, исходя из данных ранних воспоминаний, и обнаружил, что это осуществимо в двух из трех экспериментальных групп. Тогда как Фидлер сравнивал терапевтов разных ориентаций, Хайне (1953) сравнил сообщения пациентов о своих ощущениях при адлеровской, фрейдистской и роджерианской терапиях.

Без сомнения адлерианская психология получила бы пользу от большего количества исследований. Со смещением центра из Европы в Соединенные Штаты, с ускоряющимся в последние годы ростом адлерианских школ, с вхождением адлерианцев в академические круги и с развитием новых исследовательских стратегий, пригодных для идиографических данных, становятся все более заметными ростки интеграции адлерианцев в исследовательскую деятельность.

Лечение

Исторически сложилось так, психотерапия один-на-один была первоначальной формой лечения. Многие адлерианцы до сих считают индивидуальную психотерапию предпочтительным лечением. Адлерианцы демонстрировали готовность проводить лечение с любым, кто искал их услуг.

Дрейкурс, Моусак и Шульман (1952а, 1952b, 1982) ввели множественную психотерапию (multiple psychotherapy), формат, при котором несколько терапевтов лечат одного пациента. Она дает возможность постоянного консультирования между терапевтами, предотвращает эмоциональную привязанность пациента к одному терапевту и устраняет или разрушает тупиковые ситуации. Тем самым также минимизируются реакции контрпереноса. Увеличивается гибкость терапевтических ролей и моделей. На пациента оказывает большее впечатление и его больше убеждает, когда два терапевта независимо согласны. Также пациент может выиграть от опыта наблюдения несогласия между терапевтами и понять, что люди могут не соглашаться без потери лица. Преимущества для пациента следующие:

1. Множественная терапия создает атмосферу, которая облегчает обучение.

2. Пациент может взаимодействовать с двумя различными личностями, придерживающихся разных подходов.

3. Предложение новой точки зрения способствуют избежанию терапевтических тупиков, тем самым, сокращая курс терапии.

4. Пациенты могут видеть себя более объективно, поскольку они являются и участниками и наблюдателями.

5. В том случае, если пациент и терапевт “не поладят друг с другом”, то пациент не становится терапевтической “катастрофой”, а просто передается другому терапевту.

6. Гораздо легче решаются многие проблемы, связанные с зависимостью при лечении. Сюда входят ответственность за себя, отсутствие терапевта, реакции переноса и завершение.

7. Множественная терапия является примером демократического социального взаимодействия и поэтому представляет собой ценный урок для пациента (Dreikurs, Mosak & Shulman, 1952b).

Дополнительное преимущество этого метода – в использовании его для обучения терапевтов. Супервизор не полагается на изложение кандидата-терапевта, которое может быть искажено ретроспективной фальсификацией. Супервизоры непосредственно участвуют вместе с кандадатом-терапевтом в процессе лечения, наблюдают их вмешательства, обеспечивают их безопасностью и поддержкой и могут комментировать наблюдаемое поведение.

Дрейкурс (1959) в середине 1920-х инициировал использование групповой терапии в частной практике, что было естественным развитием адлерианской аксиомы, что проблемы людей всегда являются проблемами социальными. Групповая терапия нашла значительное число приверженцев среди адлерианцев. Некоторые адлерианцы считают групповую терапию предпочтительным методом как с практической стороны (например, оплата, можно лечить большое число пациентов, и т.п.) так и потому, что полагают, что поскольку человеческие проблемы являются главным образом социальными проблемами, то с ними наиболее эффективно можно справляться в социальной ситуации группы. Другие используют групповую терапию как предваряющую индивидуальную работу или для того, чтобы ослабить интенсивность индивидуальной психотерапии. Ряд терапевтов комбинируют индивидуальную и групповую психотерапию, твердо веря в то, что это сочетание делает максимальным терапевтический эффект (H. Papanek, 1954, 1956). Другие терапевты до сих пор представляют себе группу, как вспомогательное средство при решении определенных проблем или при работе с определенными группами населения. Ведение группы двумя ко-терапевтами очень распространено среди адлерианцев.

Одной из ветвей группового лечения является терапевтический социальный клуб при психиатрической больнице, подобный клубу, созданному британским адлерианцем Джошуа Бирером. Сходные клубы существуют в Нью-Йорке (Mohr & Garlock, 1959) и в больнице Святого Джозефа в Чикаго. Хотя эти клубы обладают поверхностным сходством с реабилитационной группой Абрахама Лоу (Low, 1952) и с домами на полпути (halfway house) в том, что все они стараются облегчить воссоединение пациента с обществом, но терапевтический социальный клуб выделяет скорее “социальные”, а не “терапевтические” аспекты жизни, реализуя “здоровую”, а не “больную” модель. Психодрама используется адлерианцами, иногда как отдельная терапия, иногда наряду с иной формой лечения (Starr, 1977).

Консультирование супружеских пар сыграло значительную роль в деятельности адлерианцев. Адлерианцы не поддались общей склонности тех времен и предпочитали лечить пары как единое целое, а не как отдельных индивидуумов. “Лечение” всего лишь одного супруга можно сравнить с обладанием только половиной диалога пьесы. Видение пары как целое предполагает наличие общей проблемы в отношениях, а не индивидуальных проблем. Такой взгляд стимулирует совместное усилие партнеров по решению их межличностных проблем. Консультант может наблюдать взаимодействие и указывать им на его характер (Mozdzierz & Lottmann, 1973; Pew & Pew, 1972). Групповая терапия супружеских пар (Deutsch, 1967) и группы обучения супружеских пар - это еще две возможные формы супружеского консультирования. Филипс и Корзини (1982) написали книгу для самопомощи, для использования женатыми людьми, испытывающими трудности в супружестве.

В начале 1920-х Адлер убеждал администрацию образования в Вене основать в школах центры детского образования. В них социальная группа стала основным средством лечения (Adler, 1963а; Alexandra Adler, 1951; Seidler & Zilahi, 1949). Дрейкурс написал несколько популярных книг и множество статей (Dreikurs, 1948; Dreikurs & Grey, 1968; Dreikurs & Soltz, 1964) для распространения этой информации среди родителей и учителей, и в настоящий момент тысячи родителей вступили в члены учебных групп, где они получают дополнительную информацию о воспитании детей.

Превентивные методы, подобные тем, которые инициировал еще Адлер, были приняты многими педагогами и школьными консультантами и использовались ими в классах, школах, а в одном случае, целиком в школьной системе (Mosak, 1971а). Эти методы первоначально были применены в Индивидуальной психологической экспериментальной школе в Вене (Birnbaum, 1935; Spiel, 1962), а затем усовершенствованы в этой стране многими преподавателями (Corsini, 1977, 1979; Dreikurs, 1968, 1972; Dinkmeyer & Dreikurs, 1963; Dreikurs, Grunwald & Pepper, 1982; Grunwald, 1954).

Что касается более широких социальных проблем, Дрейкурс посвятил последнюю часть своей жизни проблеме разрешения межличностных и межгрупповых конфликтов. Кеннет Кларк - психолог и бывший президент Американской психологической ассоциации, посвятил большую часть своей карьеры изучению и созданию рекомендаций по решению проблем негров, подобно тому, как делали Элам (1969а, 1969b) и Жаклин Браун (1976).