Первая мировая война и образ Англии в русском обществе

В начале XX в. и в правительственных кругах, и в общественном мнении России было распространено стойкое убеждение, что главным соперником на международной арене и потенциальным врагом является Англия. Такое положение сохранялось до начала Первой мировой войны, несмотря на заключение еще в 1907 г. англо-русского соглашения о разграничении сфер влияния в Персии. Патриотический подъем, объединивший почти все слои российского и британско- го обществ, совместная борьба с общим врагом в 1914 г. сблизили население двух стран. Ненадолго были отодвинуты на задний план противоречия и различия между двумя государствами. Образ недавнего противника трансформировался в образ союзника, что стало заметной частью общественно-политической и культурной жизни. Причем, чем тяжелее становилось положение России, военная и экономическая ситуация, тем больше «общественную, культурную и бытовую жизнь пронизывали идеи союзничества и общей борьбы до победы, которые всеми мерами поддерживали правительства обоих государств. Своего пика распространение этих идей в российском обществе достигло в 1915–1916 гг., после того, как Англия признала притязания царского правительства на Константинополь и черноморские проливы». В свою очередь, на Западе волну симпатий к союзнице всколыхнул успех Брусиловского прорыва. По сообщению членов думской делегации, посетивших Лондон и Париж, «Англию захлестнуло книгами о России, о русском народе. Даже «Слово о полку Игореве» переведено на английский». «Дейли телеграф» писала: «Понемногу мы начинаем понимать русскую душу… Непоколебимая лояльность, за которую мы так благодарны. Все, что неясно грезилось мечтателям-идеалистам, – выносливость, добродушие, благочестие славян – так выделяется из общего ада страданий и несчастья».

Вместе с тем, война объективно «не только способствовала складыванию союзнических отношений, но и одновременно порождала кризис доверия между двумя странами, который возник и усиленно подогревался в обществе с началом боевых действий». Для этого имелись вполне объективные основания. «…По мере усталости от войны в российском общественном мнении все ярче вырисовывается тенденция к обличению корыстных союзников, стремившихся за счет России достигнуть своих целей… К концу 1916 – началу 1917 гг. подобные взгляды получили широкое распространение, особенно среди нижних чинов и младших офицеров, причем как всегда наиболее негативные оценки относились к роли Великобритании, готовой «воевать до последнего русского солдата», для чего англичане «втайне сговорились с начальством, подкупив его на английские деньги»». А союзники удивлялись и негодовали: «Почему это у русских слабеют прозападные симпатии?» И Ллойд Джордж возмущенно писал: «Они всегда воображают, что мы стараемся извлечь барыш из отношений с ними», как будто это не соответствовало действительности.

5. Первая мировая война и образ Франции в русском обществе

К Франциив российском обществе отношение было несколько лучше, нежели к Англии, хотя она отнюдь не была более надежным и благодарным за помощь союзником. Симпатию к этой стране вызывал тот факт, что на ее территории также велись боевые действия, от «германских зверств» страдало ее гражданское население, тогда как Англия «отсиживалась за проливом». Конечно, французы осознавали объективную роль России в противостоянии Германии. Действительно, в Первую мировую войну Россия дважды спасала Францию от полного разгрома ценой потери гвардии и лучших кадровых военных. Однако французы очень быстро, еще в ходе самой войны, забыли об этом. Изо всего, в том числе трудностей России, вызванных ее же помощью западным союзникам, они стремились извлечь «барыш». Союзники России думали прежде всего о будущих «плодах победы», о том, как выгоднее разделить их, разорив при этом Германию. Союзники, в том числе Франция, искали малейший повод для того, чтобы не дать России укрепиться и воспользоваться будущими итогами войны, благоприятными для Антанты. Французский посол в России М.Палеолог писал в своем дневнике: «Если Россия не выдержит роли союзника до конца,...она тогда поставит себя в невозможность участвовать в плодах нашей победы; тогда она разделит судьбу Центральных Держав». Французы еще в ходе войны пытались извлечь максимальную выгоду из поставок России вооружения и боеприпасов, в которых она столь остро нуждалась. Кровью пришлось русским оплачивать французские интересы не только на восточном фронте, но и на территории самой Франции. Так, в конце 1915 г. французское правительство предложило направить во Францию 400 тыс. русских солдат для пополнения личным составом своих войск, в обмен на вооружение и боеприпасы. Вопреки отрицательному отношению к этому предложению русского военного командования, оно было принято царским правительством. В 1916 г. оборонять страну-союзника был брошен Русский экспедиционный корпус – фактически из-за требований выплатить долги, образовавшиеся вследствие закупок Россией вооружений во Франции для ведения, кстати, войны с общим противником. Части печально известного Русского экспедиционного корпуса были единственными, которые непосредственно соприкоснулись с французами в ходе боевых действий, и могли выстраивать «образ союзника», исходя из личного опыта взаимодействия и общения. Опыт этот, надо признать, был весьма разносторонним и неоднозначным.

У французов оказалась короткая память. Уже в ходе самой войны они забыли, что Россия ценой огромных жертв не раз спасала их от полного разгрома, и предъявляли к ней материальные претензии. Тем более не вспоминали они о спасительной роли своей союзницы после войны: Советской России французы выставляли финансовые счета по долгам царского и Временного правительств и участвовали в интервенции против нее. И в конце ХХ в. они отнюдь не забыли о долгах, взятых союзницей в начале столетия для того, чтобы сражаться с общим врагом, через 80 лет заставив ослабевшую постсоветскую Россию «вернуть старый должок».

6. Первая мировая война и образ США в русском обществе

Среди образов союзников России в Первой мировой войне Соединенные Штаты Америкизанимали крайне незначительное место. Они вступили в войну только в апреле 1917 г., оставаясь до этого нейтральными, но осуществляя поставки вооружения странам Антанты и получая от этого огромные прибыли, то есть, по общему мнению, «богатели на войне, ничем при этом не жертвуя». Вступление Америки в войну произошло уже после падения монархии в России и прихода к власти Временного правительства, которое они поддержали, предоставив займы. Но еще при царском правительстве США стремились воспользоваться финансовыми трудностями воюющей России, впрочем, как и других европейских стран. Американский посол в Петрограде Дэвис в 1916 г. предлагал заключить экономическое соглашение, предоставляющее США особые права в России и превращающее ее, по сути, в сырьевой придаток и рынок сбыта американский продукции, мотивируя свое предложение тем, что плодами русских побед могут воспользоваться англичане, предъявив России счет за долги. Американцы получили вежливый, но твердый отказ. Вполне естественно, что сложившийся за годы войны образ Америки как «торгаша, наживающегося на чужой крови» и после ее запоздалого выступления на стороне Антанты не сильно изменился к лучшему: было совершенно очевидно, что США вступили в войну, когда исход ее был уже предопределен, чтобы не опоздать к разделу «германского пирога». После Октября 1917 г. США больше всего возмутил отказ большевиков от финансовых обязательств их предшественников, и они участвовали в интервенции против Советской России, высадив экспедиционные войска в ряде районов Севера и Дальнего Востока. Вплоть до 1933 г. американское правительство не признавало СССР и не имело с ним дипломатических отношений.

7. Иностранная интервенция и образ Японии в РСФСР

23 августа (5 сентября по новому стилю) 1905 г. Россия и Япония подписывают Портсмутский мирный договор. Россия признала Корею сферой влияния Японии, уступила ей южную часть Сахалина, права на Ляондунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним, Южно-Маньчжурскую железную дорогу. Так завершилась русско-японская война. Но противостояние на этом не закончилось. Япония просто выжидала благоприятного момента, чтобы отторгнуть у России Дальний Восток.

Благоприятный для японских экспансионистских планов в отношении России момент наступил в связи с государственным переворотом в Петрограде в октябре 1917 г. Сразу же было заключено соглашение между США и Японией «по проблемам» дальневосточных владений бывшей Российской Империи. Страна Восходящего Солнца с энтузиазмом восприняла идею США и Антанты о расчле-

нении России и создании марионеточных режимов на ее окраинах для использования их в качестве полуколоний.

Предлогом для высадки японского десанта с военных кораблей, прибывших во Владивосток еще в январе 1918 г., послужил инцидент, когда в ночь на 5 апреля 1918 г. «неизвестные злоумышленники» совершили вооруженное нападение с целью ограбления владивостокского отделения японской торговой конторы «Исидо», в ходе которого были убиты два гражданина Японии. Тотчас эскадра Антанты с внешнего рейда Владивостока переместилась к причалам его внутренней гавани –

бухты Золотой Рог. 5 апреля под прикрытием корабельных орудий, нацеленных на городские кварталы, высадились две роты японских пехотинцев и полурота английской морской пехоты, которые заняли важные объекты в порту и городе. Адмирал Хирохару Като обратился к населению с воззванием, в котором извещал, что Япония берет на себя «охрану общественного порядка в целях обеспечения личной безопасности иностранных граждан», в первую очередь подданных японского императора. Через полгода японских подданных на российском Дальнем Востоке «защищало» уже свыше 70 тыс. японских солдат и офицеров.

Во время Гражданской войны и интервенции в 1918–1922 гг. Япония оккупировала Приамурье, Приморье, Забайкалье и Северный Сахалин, заняла Владивосток. Японцы поддерживали Белое движение на Дальнем Востоке и в Сибири, стараясь при этом сохранять выгодную для них расстановку сил. Присутствие японского экспедиционного корпуса подогревало накал Гражданской войны и рост партизанского движения на Дальнем Востоке. Бесцеремонное и наглое поведение захватчиков возбуждало ненависть и озлобление местного населения. Упорное сопротивление местных жителей интервентам привело к жестоким карательным акциям со стороны японских войск, пытавшихся такими мерами утверждать свое господство на оккупированной территории: сожжение за «неповиновение» целых деревень и показательные массовые расстрелы непокорных с целью запугивания местного населения вошли в повсеместную практику.

В продолжение «акции» и под предлогом защиты служащих японской нефтяной компании «Хокусинкай» японские войска в июне 1920 г. оккупировали Северный Сахалин.

Но в 1922 г. военные успехи Народно-революционной армии Дальневосточной Республики и партизан, с одной стороны, и ухудшение внутреннего и международного положения Японии, – с другой, все же вынудили японских интервентов в конце октября 1922 г. на кораблях своей эскадры покинуть Владивосток, что знаменовало собой окончание Гражданской войны в этом регионе.

Отношения Японии и России в ХХ веке воспринимаются в первую очередь сквозь призму военных событий, а взаимовосприятие двух народов по-прежнему несет на себе отпечаток образа врага. И это закономерно: именно драматические моменты истории, как правило, занимают прочное место в памяти переживших их народов. При этом существует категория войн, являющихся для страны и ее народа источником психологической фрустрации (в ряде случаев – национальным позором). Такие войны стараются вытеснить из исторической памяти или трансформировать, исказить их образ, «переписать историю» с тем, чтобы избавиться от неприятных эмоций, травмирующих массовое сознание, вызывающих чувство вины, активизирующих комплекс «национальной неполноценности» и т. п.

8. Иностранная интервенция и образ Антанты в РСФСР

После Октябрьской революции, когда русское общество оказалось расколотым и вовлеченным в Гражданскую войну, бывшие союзники России по Антанте не только вмешались в ее внутренние дела и поддержали одну из противоборствующих сторон, но и явились организаторами интервенции, что надолго утвердило в массовом сознании населения уже Советской России их враждебный образ. В период мировой войны западные союзники привыкли к самопожертвованию России, но события октября 1917 г. коренным образом изменили их планы.

В конце декабря 1917 г. Черчилль заявил, что после выхода из войны и начала сепаратных переговоров с Германией большевиков следует считать «открыто признанными врагами», а американские руководители уже в течение пяти недель после большевистской революции «приняли решение об интервенции как о целенаправленной антибольшевистской операции», но проходить она должна была под предлогом защиты России от германского вторжения.

23 декабря 1917 г. Англия и Франция заключили конвенцию, делившую Россию на сферы вторжения: «Французам предоставлялось развить свои действия на территории, лежащей к северу от Черного моря, направив их «против врагов», т.е. германцев и враждебных русских войск; англичанам – на востоке от Черного моря, против Турции. Таким образом, как это указано в 3-й статье договора, французская зона должна была состоять из Бессарабии, Украины и Крыма, а английская – из территорий казаков, Кавказа, Армении, Грузии и Курдистана».

18 января 1918 г. Генеральный штаб главного командования армиями Антанты принял резолюцию «О необходимости интервенции союзников в Россию». 6 марта британские морские пехотинцы высадили десант в Мурманске. Месяц спустя, 5 апреля японский десант высаживается во Владивостоке. 27 мая военные атташе «союзных держав» собрались в Москве и единодушно признали, что необходимо вмешательство со стороны союзников в русские дела. Затем Англия 1 июня добилась от президента США Вудро Вильсона согласия на участие в интервенции американцев, а еще через два дня, 3 июня Верховный военный совет принял совместную ноту № 31 «Союзническая интервенция в русские союзные порты». 6 июля солдаты чехословацкого корпуса после уличного боя с советскими отрядами захватили Владивосток. Далее события развивались по нарастающей.

Все это время «союзные» послы в Советской России распространяли провокационные листовки, занимались подрывной деятельностью, вели активную подготовку к интервенции, – и при этом возмущенно требовали у руководителей непризнанного их правительствами государства дипломатической неприкосновенности. Одновременно дипломаты стран Антанты вели переговоры с советским правительством в надежде заставить его продолжать войну с Германией. Однако большевики не были настроены на «бескорыстное сотрудничество» с Западом, и вскоре послы пришли к выводу: «единственная помощь, которую мы можем получить от России, – это та помощь, которую мы выбьем из нее силой при помощи наших собственных войск». Своими действиями «союзники» сами настойчиво толкали большевиков «в объятия немцев»: у них не оставалось другого выхода, кроме как опереться на мирный договор с Германией, чтобы иметь возможность оказать сопротивление интервентам и белым армиям. «Для успеха интервенции и сохранения ее легитимности в глазах общественного мнения для интервентов было жизненно важно придать ей формы помощи гражданской войне в России, но когда интервенты высадились на Севере, гражданской войны не было – ее надо было создать. Именно этим интервенты и занимались с первых дней появления в северных водах. В.И.Ленин писал: «Всем известно, что война эта нам навязана; в начале 1918 года мы старую войну кончили и новой не начинали; все знают, что против нас пошли белогвардейцы на западе, на юге, на востоке только благодаря помощи Антанты, кидавшей миллионы направо и налево...».

Действительно, поворотным моментом в революции превращении в гражданскую войну стала именно «союзническая» интервенция. «Без «союзнической помощи» гражданская война в России закончилась бы уже весной 1918 г. … Строго говоря, белые «втянулись» в полномасштабную гражданскую войну вслед за иностранной интервенцией как ее «второй эшелон». … Искусственный характер гражданской войны в России вполне откровенно признавали и сами организаторы интервенции, утверждавшие, что без интервентов белое движение потерпит немедленное поражение».

Впрочем, и другие интервенты не отличались бескорыстием в русских делах. Между ними постоянно возникали споры из-за дележа награбленного. Ругались из-за перехваченных друг у друга выгодных сделок, из-за российского имущества и эксплуатации территорий недавней союзницы, которые собирались между собой разделить, и т. д. Корыстные мотивы интервенции бывшие союзники России пытались прикрыть «идейными» соображениями, в которые, впрочем, никто не верил, особенно в самой России. «Заявление американского правительства о целях военной интервенции указывало, – вспоминал американский генерал У.П.Ричардсон, – что союзники вдохновлены стремлением возвышенно и бескорыстно оказать помощь России. Однако широкие массы крестьян остались равнодушны к этому нашему «самопожертвованию» и высказывали нескрываемую радость, когда мы окончательно и с позором покидали их страну».

Если начало интервенции страны Антанты обосновывали необходимостью не допустить Германию использовать русские сырьевые ресурсы, то после окончания Первой мировой войны нашли другие поводы для продолжения своего присутствия на территории бывшей союзницы, говоря о «защите демократии» и «помощи восстановлении конституционного строя в России». Россия превратилась в объект нового колониально дележа со стороны своих недавних союзников.

Несмотря на относительно небольшие силы бывших союзников, их вмешательство во внутренние дела России имело для нее драматические последствия. По мнению многих современников, не будь на Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке иностранной интервенции, «не было бы полномасштабной Гражданской войны. Не было бы миллионов жертв, разрушения экономики, дикого насилия и жестокости».