Мир неорганических существ 11 страница

– Как все вы смогли это сделать, дон Хуан?

– Мы синхронно сместили наши точки сборки. Всю работу сделало наше безупречное намерение спасти тебя. Этот лазутчик в мгновенье ока доставил нас туда, где ты лежал полумертвым. И Кэрол вытащила тебя оттуда.

Его объяснение не имело для меня никакого смысла. Дон Хуан засмеялся, когда я попытался высказаться по этому поводу.

– Как ты можешь понять это, если у тебя нет энергии даже для того, чтобы встать с кровати? – возразил он.

Я признался ему, что определенно знаю бесконечно больше, чем могу допустить разумом, но что-то держит мою память закрытой.

– Недостаток энергии – вот что держит ее закрытой, – сказал он. – Когда у тебя будет достаточно энергии, твоя память будет работать прекрасно.

– Считаешь ли ты, что я смогу вспомнить все, если захочу, дон Хуан?

– Не совсем. Ты можешь захотеть все что угодно, но если твой уровень энергии не соответствует важности того, что ты знаешь, тогда ты можешь сказать своему знанию «до свидания» – оно никогда не станет для тебя доступным.

– Но, что же мне тогда делать, дон Хуан?

– Энергия имеет тенденцию накапливаться; если ты безупречно следуешь пути воина, то наступит момент, когда твоя память раскроется.

Я признался ему, что пока слушал его рассказ, у меня возникло абсурдное ощущение, что я лишь индульгирую в жалости к себе и что со мной все в порядке.

– Ты не просто индульгируешь, – ответил он. – Ты действительно был энергетически мертв четыре недели назад. Сейчас ты просто оглушен. Оглушенность и недостаток энергии заставляют тебя прятать свое знание. Ты, конечно же, знаешь намного больше нас об этом мире неорганических существ. Этот мир особенно интересовал древних магов. Все мы говорили тебе, что мы знали об этом мире только из рассказов древних магов. Я должен признаться, что тот факт, что ты сам стал героем одной из наших магических историй, является для меня более чем странным.

Я снова повторил, что не могу поверить в то, что смог сделать нечто, чего не делал он. Но я не могу поверить и в то, что он просто ублажает меня.

– Я не льщу тебе и не ублажаю тебя, – сказал он с некоторым раздражением. – Я сообщаю тебе магический факт. То, что ты знаешь об этом мире больше, чем каждый из нас, не должно служить причиной для того, чтобы чувствовать себя польщенным. В этом знании нет никакого преимущества; на самом деле, несмотря на свои знания, ты не смог уберечь себя. Мы спасли тебя, потому что смогли найти тебя. Но если бы не помощь этого лазутчика, не было бы смысла даже пытаться искать тебя. Ты бы настолько безнадежно затерялся в этом мире, что я содрогаюсь при одной мысли об этом.

Я совсем не удивился, когда увидел волну эмоционального возбуждения, которая прокатилась по соратникам дона Хуана и по ученикам. Единственной, кто остался спокойным, была Кэрол Тиггс. Она словно полностью приняла свою роль. Она была со мной одним целым.

– Ты действительно освободил лазутчика, – продолжал дон Хуан, – но отдал свою жизнь. Или, что еще хуже, ты отдал свою свободу. Неорганические существа позволили лазутчику уйти в обмен на тебя.

– Мне трудно поверить в это, дон Хуан. Не то чтобы я сомневался в твоих словах, но, понимаешь, ты описал такой хитрый маневр, что я просто ошеломлен.

– А ты не считай его хитрым и тогда поймешь его суть. Неорганические существа всегда ищут осознания и энергии; если ты им даешь в руки и то и другое, что, по-твоему, они станут делать? Посылать тебе воздушные поцелуи с другой стороны улицы?

Я знал, что дон Хуан прав. Однако я не смог удержать эту уверенность слишком долго; ясность продолжала ускользать от меня.

Соратники дона Хуана продолжали задавать ему вопросы. Они хотели узнать, думал ли он о том, что делать с лазутчиком дальше.

– Да, думал. Это самая серьезная проблема, которую должен решить этот нагуаль, – сказал он, указывая на меня. – Он и Кэрол Тиггс единственные, кто может освободить лазутчика. И лазутчик тоже знает об этом.

Естественно, что я задал ему единственно возможный вопрос:

– Как я могу освободить его?

– Вместо того, чтобы сказать тебе как, я предложу тебе куда более точный путь выяснить это, – произнес дон Хуан, широко улыбаясь. – Спроси эмиссара. Ты же знаешь, неорганические существа не лгут.

Третьи врата сновидения

 

Ты достигаешь третьих врат сновидения, когда обнаруживаешь себя во сне смотрящим на другого спящего человека. И когда этот другой человек оказывается тобой, – сказал дон Хуан.

Мой энергетический уровень в это время был так высок, что я приступил к выполнению этого третьего задания сразу же, хотя дон Хуан не сообщил мне о нем никакой дополнительной информации.

Первым, что я обнаружил в своей практике сновидения, было то, что прилив энергии немедленно сместил фокус моего внимания сновидения. Теперь оно было сосредоточено на том, чтобы проснуться во сне и увидеть себя спящим; путешествия в мир неорганических существ больше не были моей целью.

Вскоре после этого я обнаружил себя во сне смотрящим на себя спящего. Я сразу же сообщил об этом дону Хуану. Это случилось как раз тогда, когда я был в его доме.

– Для каждых врат сновидения существует два этапа прохождения через них, – сказал он. Первый, как ты уже знаешь, состоит в том, чтобы подойти к ним; второй – пересечь их. Если ты видишь во сне, что спишь, – ты подходишь к вратам. Второй этап состоит в том, чтобы после того, как ты увидел себя спящим, начать двигаться.

– У третьих врат сновидения, – продолжал он, – ты начинаешь преднамеренно сливать в одно целое свою реальность сновидения и реальность обыденного мира. Это упражнение, которое маги называют завершением энергетического тела. Слияние двух реальностей должно быть настолько полным, что тебе нужно быть более текучим, чем когда-либо. Исследуй все, что встречаешь у третьих врат очень тщательно и с любопытством.

Я пожаловался, что его рекомендации слишком загадочны и кажутся мне бессмысленными.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «очень тщательно и с любопытством», – спросил я.

– У третьих врат мы склонны терять себя в деталях, – ответил он. – Рассматривать вещи с большой тщательностью и любопытством означает противостоять почти непреодолимому стремлению погрузиться в детали. Данное упражнение у третьих врат, как я уже сказал, заключается в укреплении[16] энергетического тела. Сновидящий начинает выковывать энергетическое тело, выполняя задания первых и вторых врат. Когда он достигает третьих врат, его энергетическое тело готово к выходу, или, пожалуй, лучше будет сказать, что оно готово к тому, чтобы действовать. К несчастью, это также означает, что оно готово попасть под очарование деталей.

– Что значит «попасть под очарование деталей»?

– Энергетическое тело напоминает ребенка, который всю свою жизнь был взаперти. Когда он оказывается на свободе, он впитывает в себя все, что находит. Я хочу сказать, что это может быть все, что угодно. Каждая незначительная, мельчайшая деталь, полностью поглощает внимание энергетического тела.

За этими словами последовала неловкая тишина. Я не знал, что сказать. Я понял его прекрасно, но мне просто никогда не доводилось пережить на опыте ничего такого, что могло бы дать мне представление о его словах.

– Самая бестолковая деталь становится целым миром для энергетического тела, – объяснил дон Хуан. – Чтобы управлять энергетическим телом, сновидящие должны прилагать потрясающие усилия. Я знаю, что когда я советую тебе обозревать вещи тщательно и с любопытством, – это звучит нескладно. Но это лучший способ описать то, что ты должен делать. У третьих врат сновидящие должны избегать непреодолимого стремления погружаться во все. Они достигают этого, постоянно проявляя такой интерес ко всему и такое настойчивое желание погрузиться во все, что ни одна конкретная вещь не может приковать их к себе.

Дон Хуан прибавил также, что рекомендации, которые, как он знает, абсурдны для ума, на самом деле предназначаются моему энергетическому телу. Он подчеркивал снова и снова, что энергетическое тело должно объединить все свои ресурсы, для того чтобы действовать.

– Но разве мое энергетическое тело не действует все это время? – спросил я.

– Часть его действует. Ведь будь это не так, ты бы не смог путешествовать в царство неорганических существ, – ответил он. – Теперь же все твое энергетическое тело должно быть вовлечено в выполнение упражнения третьих врат, и чтобы облегчить эту задачу для энергетического тела, ты должен сдерживать свою рациональность.

– Боюсь, что ты не за того меня принимаешь, – сказал я. – Во мне осталось очень мало рационального после всех тех событий, которые я пережил благодаря тебе.

– Не возражай. У третьих врат рациональность ответственна за настойчивость нашего энергетического тела в одержимости деталями. И чтобы противодействовать этой настойчивости, у третьих врат мы нуждаемся в иррациональной текучести и иррациональной отстраненности.

Утверждение дона Хуана, что каждые врата – это препятствие, не могло не быть абсолютно истинным. Я работал над задачей третьих врат сновидения более напряженно, чем над двумя предыдущими вместе взятыми. Дон Хуан оказывал на меня огромное давление. Кроме того, в моей жизни прибавилось кое-что еще: у меня появилось истинное чувство страха. Всю свою жизнь я постоянно боялся той или иной вещи, иногда даже очень сильно, но я никогда не ощущал ничего подобного тому страху, который сопровождал меня после моего столкновения с неорганическими существами. Однако все это богатство опыта было недостижимо для моей обычной памяти. Только в присутствии дона Хуана эти воспоминания были мне доступны.

Однажды, когда мы находились в национальном Музее антропологии и истории в Мехико, я спросил его об этой странной ситуации. Задать такой вопрос именно в этот момент меня побудила странным образом появившаяся способность вспомнить все, пришедшая ко мне в ходе моего общения с доном Хуаном. Эта способность так расковывала, вдохновляла и окрыляла меня, что я почти танцевал на ходу.

– Просто происходит то, что присутствие нагуаля вызывает смещение точки сборки, – сказал он.

Затем он повел меня в один из выставочных залов музея и сказал, что мой вопрос очень кстати в связи с тем, что он собирался мне рассказать.

– Я намеревался объяснить тебе, что позиция точки сборки похожа на подвал, в котором маги хранят свои записи, – сказал он. – Я был в восторге, когда твое энергетическое тело почувствовало мое намерение, и ты спросил меня об этом. Энергетическое тело знает бесконечно много. Давай я покажу тебе, сколько всего оно знает.

Он приказал мне погрузиться в абсолютное молчание. Он напомнил мне, что я уже находился в особом состоянии осознания, потому что моя точка сборки сместилась в его присутствии. Он заверил меня, что, погружаясь в абсолютное молчание, я дам возможность скульптурам в зале показать и дать мне услышать невообразимые вещи. Он добавил, очевидно для того, чтобы смутить меня еще больше, что некоторые из археологических находок в этой комнате были способны своим присутствием вызывать смещение точки сборки и что если я достигну состояния полной тишины, то буду действительно способен видеть сцены из жизни людей, которые создали эти вещи.

Затем он начал самую странную экскурсию по музею, которую я когда-либо совершал. Он ходил по залу, описывая и интерпретируя удивительные особенности каждого из больших экспонатов. Он утверждал, что каждый, найденный археологами, предмет в зале был записью, преднамеренно оставленной людьми древности, записью, которую дон Хуан, будучи магом, читал мне, словно книгу.

– Каждый экспонат здесь предназначен для того, чтобы смещать точку сборки, – продолжал он. – Останови свой пристальный взгляд на любом из них, успокой свой ум и посмотри, сможет ли сдвинуться твоя точка сборки или нет.

– Как мне узнать, что она сдвинулась?

– Тогда ты сможешь видеть и ощущать то, что лежит за пределами обычного восприятия.

Всматриваясь в скульптуры, я видел и слышал вещи, которые не мог объяснить. В прошлом, изучая эти экспонаты с точки зрения антропологии, я всегда помнил описания ученых, специалистов в этой области. Их описания использования многих предметов, основанные на знании[17] современного человека о мире, в первый раз поразили меня своей полной условностью, если не сказать глупостью. То, что дон Хуан сказал об этих предметах, и то, что я слышал и видел сам, рассматривая их, менее всего напоминало мне все то, что я когда-либо о них читал.

Мой дискомфорт был столь сильным, что я счел необходимым извиниться перед доном Хуаном за то, что считал своей внушаемостью. Но он не засмеялся и не стал меня вышучивать. Он терпеливо объяснил, что маги могли оставлять точные сведения о своих открытиях в позиции точки сборки. Он заявил, что когда речь идет о возможности добраться до сущности записанного, мы должны использовать наше ощущение сочувствия или воображаемого соучастия, чтобы выйти за пределы обычной страницы в само переживание. Однако в мире магов информация, которую можно пережить, а не прочитать на страницах, хранится в позиции точки сборки.

Чтобы проиллюстрировать свои слова, дон Хуан заговорил о магическом обучении для второго внимания. Он сказал, что оно проводится, когда точка сборки ученика находится в некотором необычном положении. Таким образом, позиция точки сборки становится записью урока. Для того, чтобы еще раз прокрутить урок, ученик должен вернуть точку сборки в то положение, в котором она была, когда он его получал. Дон Хуан, заканчивая свою речь, повторил, что возвращение точки сборки во все те положения, которые она занимала во время уроков, является достижением огромной важности.

Почти целый год дон Хуан ничего не спрашивал у меня о третьем задании по сновидению. Затем однажды, совершенно неожиданно для меня, он захотел, чтобы я описал ему все тонкости моей практики сновидения.

Первое, о чем я упомянул, была сбивающая с толку повторяемость. На протяжении месяцев мне снилось, что я пристально разглядываю себя, спящего на своей кровати. Особенно странной была регулярность этих снов: они случались каждые четыре дня, как по часам. На протяжении других трех дней мои сновидения были такими же, как раньше: я изучал всевозможные предметы, переходил из одного сна в другой, а иногда, увлекаемый губительным любопытством, следовал за лазутчиками чужих энергий, хотя и чувствовал себя в связи с этим очень виноватым. Я думал, что это подобно тайному пристрастию к наркотикам. Реальность того мира была для меня неотразимой.

Втайне я чувствовал, что у меня есть некоторые оправдания, и я могу не нести никакой ответственности за происходящее, потому что дон Хуан сам предложил мне спросить эмиссара сновидения, как освободить голубого лазутчика, пойманного среди нас. Он имел в виду, что мне следовало поставить этот вопрос в своей ежедневной практике, но я истолковал его утверждение так, что я должен спросить об этом у эмиссара во время пребывания в его мире. Вопрос, который я действительно хотел задать эмиссару, состоял в том, действительно ли неорганические существа ставили на меня ловушку. Эмиссар не только подтвердил все, сказанное доном Хуаном, но и объяснил мне, как Кэрол Тиггс и я должны поступить, чтобы освободить лазутчика.

– Повторяемости твоих снов следовало ожидать, – заметил дон Хуан, выслушав меня.

– Почему этого следовало ожидать, дон Хуан?

– Потому что знаю твои отношения с неорганическими существами.

– Я с ними покончил раз и навсегда, дон Хуан, – соврал я в надежде, что он больше не будет развивать эту тему.

– Ты пытаешься убедить меня в этом, не так ли? Не нужно этого делать; я знаю, что происходит на самом деле. Поверь мне, стоит тебе один раз начать заигрывать с ними, и ты у них на крючке. Они всегда будут преследовать тебя. Или, что еще хуже, преследовать их всегда будешь ты сам.

Он внимательно посмотрел на меня, и мое чувство вины, должно быть, было таким очевидным, что заставило его рассмеяться.

– Единственно возможное объяснение такой повторяемости состоит в том, что неорганические существа стараются угодить тебе снова, – сказал дон Хуан серьезным тоном.

Я поспешил сменить тему и сказал ему, что еще одной особенностью моей практики сновидения, которую следует упомянуть, была моя реакция на видение себя, спящего глубоким сном. Это зрелище всегда до того пугало меня, что я оказывался не в состоянии сдвинуться с места, как приклеенный, пока сон не менялся, или же страх поражал меня так сильно, что я просыпался с громким криком. Я дошел до того, что боялся засыпать в те дни, когда знал, что должен увидеть этот сон.

– Ты все еще не готов для слияния реальности сновидения и реальности обыденного мира, – заключил он. – Ты должен пересматривать свою жизнь дальше.

– Но я уже сделал весь возможный пересмотр[18], – запротестовал я. – Я занимался этим несколько лет. Не осталось ничего, что я мог бы вспомнить из своей жизни.

– Должно быть, осталось еще много чего, – сказал он непреклонно, – иначе ты не просыпался бы с криком.

Мне не понравилась идея о том, чтобы продолжать пересмотр снова. Я завершил его и верил, что сделал это так хорошо, что не должен был возвращаться к нему снова.

– Пересмотр наших жизней никогда не должен заканчиваться, независимо от того, как бы хорошо он не был осуществлен один раз, – сказал дон Хуан. – Причина, по которой обычные люди не могут по своей воле действовать в сновидениях, состоит в том, что они никогда не совершали пересмотр своей жизни, и их жизни до самого верха наполнены отягощающими эмоциями, такими как воспоминания, надежды, страхи и так далее и тому подобное.

Маги же, в противоположность им, благодаря пересмотру относительно свободны от тяжелых и сковывающих эмоций. И если что-то преграждает им путь, как сейчас в твоем случае, значит, в них есть еще что-то не вполне прояснившееся.

– Пересмотр слишком поглощает, дон Хуан. Может, вместо него я могу сделать что-нибудь другое?

– Нет. Другого не существует. Пересмотр и сновидение идут рука об руку. По мере того, как мы извергаем[19] наши жизни, мы все более отрывается от земли.

Дон Хуан дал мне ясные и детальные указания о пересмотре, состоявшие в том, чтобы еще раз проживать всю совокупность жизненного опыта, вспоминая всевозможные детали прошлых переживаний. Он видел в пересмотре надежный способ для перераспределения и перегруппировки энергии.

– Пересмотр высвобождает заключенную в нас энергию, а без этого освобождения сновидение невозможно, – утверждал он.

Несколько лет назад дон Хуан велел мне составить список всех людей, которых я когда-либо встречал, начиная с настоящего времени. Он помог мне упорядочить этот список, используя разделение по сферам деятельности, таким как различные должности, которые я занимал, различные учебные курсы, которые я посещал. Затем он предложил мне пройти от первого человека в этом списке до последнего, не пропуская никого, переживая заново каждое взаимодействие с ними.

Он объяснил, что при пересмотре событие реконструируется фрагмент за фрагментом, начиная с припоминания внешних деталей, затем переходя к личности того, с кем я имел дело, и заканчивая обращением к себе, исследованием своих чувств.

Дон Хуан учил меня, что пересмотр идет в паре с естественным ритмичным дыханием. Глубокий выдох следует делать в такт с медленным мягким движением головы справа налево; глубокий вдох делается при движении головы в обратную сторону – слева направо. Он называл этот процесс покачивания головой из стороны в сторону «обдуванием события». Ум исследует событие от начала до конца, в то время как тело «обдувает» снова и снова все, на чем сосредоточивается ум.

Дон Хуан сказал, что маги прошлого, открывшие пересмотр, рассматривали дыхание как магическое, дающее жизнь действие и использовали его соответственно этому – как магическое средство. Выдох используется для выброса чужой энергии, оставленной в них в течение того взаимодействия, пересмотр которого осуществляется, а вдох – для возврата энергии, которую они потеряли в ходе взаимодействия.

Вследствие своего академического образования я рассматривал пересмотр как процесс анализа своей жизни. Дон Хуан настаивал, что это нечто большее, чем интеллектуальный психоанализ. Он определил пересмотр как уловку, используемую магом для вызова пусть незначительного, но зато постоянного сдвига точки сборки. Он сказал, что точка сборки под влиянием просмотра прошлых событий и чувств движется туда-сюда между ее теперешним положением и положением, которое она занимала тогда, когда имел место пересматриваемый опыт.

Дон Хуан сказал, что использование пересмотра магами прошлого объяснялось их убежденностью в том, что во вселенной существует непостижимая разлагающая[20] сила, которая дает организмам жизнь, одалживая им осознание. Эта же самая сила, для того, чтобы извлечь это, данное ею в долг осознание, усиленное путем жизненного опыта организмов, заставляет их умирать. Дон Хуан сказал, объясняя точку зрения магов прошлого, что они верили в то, что поскольку эта сила заинтересована именно в нашем жизненном опыте, исключительно важным для нас является то, что она может быть удовлетворена копией нашего жизненного опыта – пересмотром. Получив то, что она хочет, эта разлагающая сила отпускает магов, давая им свободу расширять свою способность воспринимать и достигать с ее помощью самых удаленных частей времени и пространства.

Когда я вновь начал заниматься пересмотром, то с большим удивлением обнаружил, что моя практика сновидения при этом автоматически приостановилась вопреки моему желанию. Я спросил у дона Хуана об этом нежелательном перерыве.

– Сновидение требует задействования всей доступной энергии, – ответил он. – И поэтому, если в нашей жизни мы чем-то глубоко поглощены, сновидение невозможно.

– Но ведь я и раньше бывал чем-то глубоко поглощенным, – сказал я. – Тем не менее, мои занятия никогда не прерывались.

– Дело в том, должно быть, что всякий раз, когда ты думал, что поглощен, ты на самом деле был только эгоистически встревожен, – сказал он, смеясь. – Для мага быть поглощенным означает, что задействованы все источники энергии. Сейчас же впервые случилось так, что ты начал полностью использовать все свои энергетические ресурсы. Раньше, даже занимаясь пересмотром, ты не был поглощен этим до конца.

На этот раз дон Хуан предложил мне новую методику для пересмотра. Мне предстояло сложить мозаику, пересматривая, без какого-либо видимого порядка, различные события моей жизни.

– Но это будет путаница, – запротестовал я.

– Нет, не будет, – заверил он меня. – Путаница возникнет только тогда, если ты предоставишь своей мелочности подбирать события для пересмотра. Предоставь решать это духу. Погрузись в безмолвие и затем начинай работать с тем, на что тебе указывает дух.

Результаты такого метода пересмотра поразили меня во многих отношениях. На меня очень большое впечатление произвело то, что когда я делал безмолвным свой ум, кажущаяся независимой сила немедленно погружала меня в чрезвычайно детальные воспоминания какого-то события из моей жизни. Но еще удивительнее, что в итоге я получил довольно-таки упорядоченную конфигурацию событий. То, что, по моему мнению, должно было быть хаотичным, оказалось чрезвычайно эффективным.

Я спросил дона Хуана, почему он ни разу не предложил мне этот метод прежде. Он ответил, что существует два основных уровня пересмотра: первый из них характеризуется формальностью и жесткостью, второй – текучестью.

У меня не было даже отдаленного представления о том, насколько теперешний пересмотр будет для меня отличаться от предыдущих опытов. Способность концентрироваться, выработанная благодаря практике сновидения, позволила мне проникнуть в свою жизнь так глубоко, что никогда ранее я и представить не мог ничего подобного. Мне потребовалось больше года, чтобы просмотреть и пережить еще раз все, связанное с моей предыдущей жизнью. В итоге я вынужден был согласиться с доном Хуаном: во мне находились огромные залежи эмоций, и спрятаны они были настолько глубоко, что казались действительно недостижимыми.

В результате второго периода пересмотра я обрел новое для меня, более спокойное отношение к жизни. И стоило только вернуться к практике сновидения, как в тот же день мне приснилось, что я вижу себя спящим. Я повернулся и смело вышел из комнаты, с трудом спустившись по пролету лестницы на улицу.

Я был воодушевлен тем, что сделал, и поспешил сообщить об этом дону Хуану. К моему величайшему разочарованию, он сказал, что этот сон не относится к моей практике сновидения. Он утверждал, что я не вышел на улицу в своем энергетическом теле, потому что если бы это было так, то у меня было бы ощущение, отличающееся от того, как я спускался по лестнице.

– О каком ощущении ты говоришь, дон Хуан? – спросил я с неподдельным любопытством.

– Ты должен найти для себя какой-нибудь надежный признак, по которому ты мог бы узнавать, действительно ли ты видишь свое тело спящим на кровати, – сказал он вместо ответа на мой вопрос. – Помни, ты должен находиться в своей настоящей комнате и видеть свое настоящее тело. Если это не так, то ты просто видишь обычный сон. В этом случае, контролируй его, рассматривая детали или изменяя его.

Я настаивал на том, чтобы он рассказал мне больше о том надежном признаке, который он упомянул, но он перебил меня.

– Найди возможность подтвердить факт, состоящий в том, что ты смотришь на себя, – сказал он.

– Можешь ли ты подсказать мне, что могло бы быть таким надежным признаком? – настаивал я.

– Используй свои собственные идеи. Мы подходим к концу нашего общения. Очень скоро ты останешься один.

Затем он сменил тему разговора, и я остался с ясным ощущением собственной глупости. Я не мог понять, что он хочет или что он имеет в виду под надежным признаком.

В следующий раз, когда я во сне увидел себя спящим, вместо того, чтобы покинуть комнату и спускаться по лестнице или проснуться с криком, я долгое время оставался неотрывно привязанным к тому месту, откуда я смотрел. Без волнения и отчаяния я наблюдал детали своего сна. Тут я заметил, что сплю в постели, одетый в белую футболку, которая была разорвана на плече. Я попытался подойти ближе и рассмотреть дыру, но движение было для меня невозможным. Фактически я представлял собой воплощенный вес. Не зная, что делать дальше, я сразу же пришел в сильное замешательство. Я попытался изменить сон, но какая-то незнакомая сила продолжала удерживать меня пристально смотрящим на свое спящее тело.

Пребывая в сильном смятении, я услышал, как эмиссар сновидения сказал, что неспособность контролировать свои движения пугает меня до такой степени, что может снова понадобиться пересмотр. Голос эмиссара и то, что он сказал, совсем не удивили меня. Я никогда еще так живо и с таким страхом не переживал свою неспособность двигаться. Однако я не сдался этому страху. Я исследовал его и понял, что это был не психологический страх, а физическое ощущение беспомощности, отчаяния и раздражения. Меня бесконечно беспокоило то, что я был неспособен двигать конечностями. Мое раздражение возрастало по мере того, как я убеждался, что нечто снаружи грубо держало меня. Усилия, которые я прилагал, чтобы пошевелить руками или ногами, были такими громадными и решительными, что я вдруг действительно увидел, что одна из моих ног на кровати дернулась, как при ударе.

После этого мое сознание оказалось втянутым в мое вялое спящее тело, и я проснулся так внезапно, что прошло более получаса, прежде чем я успокоился. Мое сердце билось совершенно беспорядочно. Меня трясло, и отдельные мышцы ног неконтролируемо сокращались. Я ощущал такое сильное переохлаждение тела, что мне потребовались одеяла и грелки, чтобы согреться.

Естественно, я незамедлительно отправился в Мексику, чтобы спросить у дона Хуана совета по поводу чувства парализованности и в связи с тем, что я в действительности был одет тогда в разорванную белую футболку, то есть я на самом деле видел себя спящим. Кроме этого, я очень боялся переохлаждения.

Он не был настроен обсуждать мое состояние. Все, что мне удалось выдавить из него, было одно едкое замечание.

– Ты любишь драматизировать, – сказал он твердо. – Хотя, конечно же, ты видел себя спящим. Твое затруднение в том, что ты разнервничался, ведь до этого твое энергетическое тело никогда не было сознательным, будучи цельным. Если когда-нибудь ты снова будешь нервничать и мерзнуть, держись за свой член. Это восстановит температуру твоего тела в один миг и без всякой суеты.

Я чувствовал себя слегка обиженным его грубостью. Однако совет оказался эффективным. В следующий раз, когда я испугался, я расслабился и вернулся в нормальное состояние через несколько минут, делая то, что он сказал. Поступая таким образом, я обнаружил, что если не волнуюсь и контролирую свое раздражение, паника меня не охватывает. Контроль над собой не помог мне двигаться, но он определенно дал мне глубокое чувство спокойствия и безмятежности.