Неудобство ясного мышления 4 страница

2.24

Сформулируем метакоммуникационную аксиому прагматики человеческой коммуникации: никто не может не общаться.

-46-

ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ АКСИОМЫ

2.3. СОДЕРЖАНИЕ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ УРОВНЯМИ КОММУНИКАЦИЙ

2.31. «Передающий» и «командный» аспекты

Предположив, что любая коммуникация подра­зумевает передачу и определяет взаимоотношения, мы, тем самым имели в виду иную аксиому. Другими сло­вами, коммуникация не только предоставляет инфор­мацию, но в то же время и налагает обязательство на поведение. Согласно Бейтсону (132, р. 179—181), эти две операции определяются соответственно как «пере­лающий» и «командный» аспекты любой коммуника­ции. Бейтсон приводит в качестве примера этих двух аспектов аналогию с физиологией: предположим, А, В и С — линейная цепочка нейронов. Тогда запуск ней­рона В — это «передача информации о том, что нейрон Л запустился и «дал команду» С также запуститься».

Передающий аспект сообщения предоставляет информацию и, следовательно, синонимичен содер- жй7/ш<9 сообщения в человеческой коммуникации. Оно может быть о чем угодно, независимо от того, являет­ся ли данная информация правдивой или ложной, ва­лидной, невалидной или бесспорной. Командный ас­пект относится к виду сообщения и, следовательно, в конце концов, к взаимоотношению между коммуника­торами. Все такие заявления касаются одного или не­скольких следующих утверждений: «Вот как я вижу себя... вот как я вижу тебя... вот как я вижу тебя, видя­щего меня» — и т. д. в теоретическом умозаключении от следствия к причине. Таким образом, например, со­общения: «Ослаблять захват следует постепенно и плав­но» и «Только позвольте захвату исчезнуть, и он мгно­венно разрушит передачу» — имеют приблизительно одинаковое содержание (передающий аспект), но по-разному определяют взаимоотношения. Чтобы избежать недопонимания вышесказанного, мы бы хотели под­черкнуть, что взаимоотношения очень редко опреде­ляются обдуманно или полностью осознанно. Действи-

 

-47-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

тельно, чем спонтаннее и «здоровее» взаимоотноше-ния, тем больше командный аспект коммуникации отступает на задний план. Наоборот, «больные» взаи­моотношения характеризуются постоянной борьбой за характер взаимоотношений, в то время как передаю­щий аспект коммуникации становится все менее и менее важным.

2.32. Данные и инструкции в работе компьютера

Отмстим тот факт, что до того, как ученые стали изучать эти аспекты человеческой коммуникации, ком­пьютерные инженеры столкнулись с той же пробле­мой в своих исследованиях. Для них стало понятно, что в случае коммуникации с искусственным организ­мом им приходится иметь дело как с передающим, так и с командным аспектом. Например, если компь­ютеру нужно перемножить две цифры, он должен по­лучить эту информацию (две цифры) и информацию об этой информации: команду «перемножить их».

Для нашего дальнейшего исследования важно отношение, существующее между аспектами комму­никации, касающимися содержания (передачи) и вза­имоотношения (команды). По существу, мы уже опре­делили выше, что компьютеру нужна информация (дан­ные) и информация об этой информации (инструкция). Тогда понятно, что инструкции — это более высокий логический тип по сравнению с данными; они явля­ются метаинформацией, поскольку они — это инфор­мация о информации, а любая путаница между тем и другим может привести к бессмысленному результату.

2.33. Коммуникация и метакоммуникация

Вернувшись к человеческой коммуникации, мы обнаружим, что похожие взаимоотношения существу­ют и между передающим и командным аспектами: пер­вый представляет «данные (величины)» коммуникации, последний — как эта коммуникация должна быть по­лучена. «Это приказ» или «Я только шучу» — вербаль-

иые примеры таких коммуникаций о коммуникации. Взаимоотношение может быть выражено и невербаль­но — криком, улыбкой или другими способами, его можно легко понять из контекста, в котором происхо­дит коммуникация, например, между солдатами или па арене цирка.

Читатель наверное заметил, что командный ас­пект, конечно же, идентичен понятию метакоммуни- кации, рассмотренному в первой главе, где оно огра­ничивалось концептуальными рамками и языком ана­литика коммуникации, говорящего о коммуникации. Теперь становится понятно, что не только он, но и каждый сталкивается с этой проблемой. Способность к соответствующей метакоммуникации является не только conditio tine qua поп успешной коммуникации, но она тесно связана с проблемой осознания себя и других, что будет детально рассмотрено в 3.3. Сейчас же, в качестве иллюстрации, мы хотим показать, ка­ким образом могут быть построены сообщения, осо­бенно в письменной коммуникации, которая предла­гает слишком неопределенные ключи. Как указывает Черри (Cherry) (34, р. 120), предложение «Как ты ду­маешь это сделать?» может обладать большим количе­ством смыслов, в зависимости оттого, на какое слово будет сделано ударение — указание, которое письмен­ный язык обычно не дает. Другим примером может быть надпись в ресторане: «Посетители, считающие, что паши официанты грубы, должны встретиться с ме­неджером», которая может быть понята, по крайней мере теоретически, двояким образом. Двусмысленнос­ти подобного рода — далеко не единственные возмож­ные осложнения, вызванные разноуровневостью струк­туры коммуникаций; представьте, например, надпись: «Не обращайте внимания на этот знак». В главе о пара­доксальной коммуникации мы убедимся, что смеше­ние путаницы или коммуникации и метакоммуника­ции — может привести к безвыходному положению, идентичному логическим парадоксам.

 

-49-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

2.34. Формулировка аксиомы

На основе вышесказанного сформулируем дру­гую аксиому, касающуюся нашей экспериментальной единицы; У каждой коммуникации есть аспекты, каса­ющиеся содержания и взаимоотношения, при этом последний классифицирует первый и, следовательно, является метакоммуникацией *,

2.4. ПУНКТУАЦИЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБЫТИЙ

2.41.

Следующая характеристика коммуникации, ко­торую мы рассмотрим, относится к интеракции — об­мену сообщениями — между коммуникаторами. Для внешнего наблюдателя серии коммуникаций могут выг­лядеть как непрерывная последовательность взаимооб­менов. Тем не менее участники интеракции всегда при­вносят то, что, согласно Ворфу (Wharf) (165), Бсйтсон (Bateson) и Джексон (Jackson) обозначили как «упоря­дочивание последовательности событий». Они утвер­ждают:

Бихевиористтак мало уделяет внимания после­довательности взаимообменов, что к одному пункту можно приклеить «стимул», а к другому — «подкреп­ление», а процесс приклеивания, который между эти­ми двумя событиями осуществляет человек, обозна­чить как «реакция». В пределах такой короткой уре­занной последовательности можно говорить о «пси­хологии» предмета. Напротив, последовательность вза­имообменов, о которой мы говорим здесь, оченьдлин-

* Мы уточняем, что взаимоотношение классифицирует или от­носит к какой-нибудь категории содержательный аспект, хотя, следуя логическому анализу, необходимо отмстить, что класс определяется своими представителями, следовательно, можно заключить, что со­держательный аспект определяет аспект отношений. Поскольку наш главный интерес сосредоточен не на обмене информации, а на праг­матиках коммуникации, мы будем использовать первый подход.

-50-

ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ АКСИОМЫ

на и характеризуется тем, что каждый пункт в после­довательности является одновременно и стимулом, и реакцией, и подкреплением. Данный пункт поведе­ния А — стимул, поскольку следует за пунктом, выз­нанным В, и пунктом, вызывающим Л. Но поскольку пункт А находится между двумя пунктами, вызван­ными В, он является реакцией. Пункт А является также подкреплением, поскольку он следует за пунктом, выз­ванным В. Тогда взаимообмены, которые мы здесь обсуждаем, формируют цепочку, состоящую из со­впадающих триадных звеньев, каждое из которых можно сравнить с последовательностью «стимул—ре­акция—подкрепление». Мы можем рассмотреть лю­бую триаду нашего взаимообмена и обнаружить, что она является пробой из эксперимента по научению стимул—реакции.

Если мы посмотрим на обычные эксперименты по научению с этой точки зрения, то сразу же обнаружим, что повторяющиеся пробы равнозначны дифференциа­ции взаимоотношения между экспериментатором и его испытуемым. Последовательность проб настолько упо­рядочена, что всегда кажется, что, когда эксперимента­тор предлагает «стимул» и «подкрепление», испытуемый предлагает «реакцию». Эти слова здесь сознательно взя­ты в кавычки, потому что ролевые толкования факти­чески создаются готовностью испытуемых принять сис­тему упорядочивания. «Реальность» ролевых толкований такая же, что и реальность летучей мыши на карточке Роршаха — более или менее сверхобусловленное творе­ние перцептивного процесса. Крыса, сказавшая: «Я при­учила своего экспериментатора. Каждый раз, когда я на­жимаю на рычаг, он меня кормит», отказалась принять порядок последовательности, навязываемый эксперимен­татором.

В длинной последовательности взаимообменов живые организмы, особенно люди, настаивают на упо­рядочивании последовательности, поскольку это даст возможность установить, кто из них обладает инициа­тивой, влиянием, зависимостью и т. д., т. е. обнару­жить существующие между ними паттерны взаимооб­менов (с которыми они или согласятся, или нет), и эти паттерны будут правилами случайности в обмене подкреплениями.

 

-51-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

Бсе-таки не стоит ставить знак равенства между поведением крыс в экспериментах по выработке ус­ловных рефлексов и поведением людей, особенно в межличностных отношениях. Если в лаборатории кры­сы вызывают симпатию (б сущности, это очень слав­ные существа), но приклеивание ярлыка «подопытно­го кролика» здоровому человеку или пациенту психи­атрической клиники может нанести психологическую травму психотерапевту.

Мы не можем оценивать упорядочивание комму­никационной последовательности в целом как хорошее или плохое, но можем утверждать, что она организует бихевиоральные события и, следовательно, существен­на для поведенческих интеракций. Мы разделяем мно­гие условности упорядочивания, которые, хотя их точ­ность по сравнению с другой точкой зрения может быть большей или меньшей, служат для организации обыч­ных и важных интерактивных последовательностей. На­пример, мы называем человека, который ведет себя в группе в одном случае «лидером», а в другом — «ведо­мым», хотя, подумав, трудно сказать, кто из них при­шел первым или каким будет один без другого.

2.42. Различные «реальности» как следствие различного упорядочивания

Причиной бесчисленных сражений между ком­муникаторами являются разногласия о способе пре­рывания последовательности событий.

Предположим, у пары возникла супружеская про­блема, от которой он пассивно уходит, в то время как 50% проблемы с ее стороны — это придирчивая кри­тика. Чтобы объяснить состояния фрустрации, муж будет утверждать, что уход является его единственной защитой от ее придирок, хотя она назовет это объяс­нение ужасным и умышленным искажением того, что «на самом деле» происходит в их браке: а именно, что она критикует его за его пассивность. Их ссоры, ис­ключая все эфемерные и случайные элементы, состо-

 

-52-

ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ АКСИОМЫ

яг из монотонных обменом сообщениями «Я удаля­юсь, потому что ты придираешься» и «Я придираюсь, потому что ты удаляешься». Об этом типе интеракции уже кратко упоминалось в 1.65. Если представить си­туацию графически, с произвольно выбранного места, то их интеракция выглядит следующим образом:

Очевидно, что муж воспринимает только триады -3—4, 4—5—6, 6—7—8 и т. д., где его поведение (стрелки, обозначенные сплошными линиями) явля­ется «просто» реакцией на ее поведение (стрелки, обо-шаченные пунктирными линиями). Жена восприни­мает иначе; для нее важна последовательность собы­тий в триадах 1 —-2—3, 3—4—5, 5—6—7 и т. д., и она считает, что только реагирует, но не вызывает поведе­ние мужа. В психотерапии семейных пар всегда пора­жаешься силе «искажения реальности» со стороны обо­их партнеров. Часто трудно поверить, что у двоих мо­гут быть настолько расходящиеся точки зрения на со-

 

-53-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

вместный опыт. Первопричина проблемы лежит в уже упоминавшейся нами области: в их неспособности ме-такоммуникатировать о соответствующих паттернах своей интеракции. Эта интсракция по своей колеблю­щейся да-нет-да-нет природе, которая теоретически может продолжаться до бесконечности, почти неиз­менно сопровождается, как мы позже увидим, типич­ными обвинениями is негодности или сумасшествии.

В международных отношениях также имеются ана­логичные паттерны интеракции; возьмем, к примеру, анализ С. Е. Джоада (С. Е. М. Joad) гонок вооружений:

«...Если, как они утверждают, наилучший способ сохранить мир — это готовиться к войне, то вообще-то не совсем понятно, почему все нации должны отно­ситься к вооружению остальных наций как к угрозе миру. Однако они действительно так к ним относятся и соответственно поощряют рост своих вооружений, чтобы превысить вооружение соседей, и только так они считают себя защищенными... В свою очередь, такой рост вооружения рассматривается как угроза миру нацией А, чье оборонительное вооружение их провоцирует, и используется нацией А (з качестве предлога для накап­ливания даже более мощного вооружения, чтобы за­щитить себя от угрозы. В свою очередь, соседние страны считают это более мощное вооружение как угрозу для них самих и т. д...» (79, р. 69).

2.43. Бесконечнсюъ Бодьцано и колеблющиеся ряды

Математики предлагают следующую описатель­ную аналогию: понятие «бесконечные, колеблющиеся ряды». Хотя термин сам по себе был представлен на­много позже, ряды этого рода были впервые изучены в логичной, последовательной манере австрийским священником Бернардом Больцано (В. Bolzano) неза­долго до его смерти в 1848 году, когда, как казалось, ему уже невозможно постичь смысл бесконечности. Его идеи были опубликованы уже после его смерти в ма­ленькой книжке «Парадоксы бесконечности» (30), ко­торая стала классикой математической литературы. В

 

 

-54-

ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ АКСИОМЫ

ней Больцано изучил различные виды рядов (S), наи­более простым из которых является следующий:

S = а — а + а— а + а — а + а — а + а — а +...

Эти ряды для наших целей могут быть обозначе­ны как коммуникационная последовательность утвер­ждений и опровержений сообщения а. Теперь, как по­казал Больцано, эта последовательность может быть определена — или, как мы бы сказали, «пунктуациро-илна» — несколько иными, но арифметически кор- мктными, способами*.

Результатом являются суммы (S) ряда, завися­щие от того, каким образом была сгруппирована пос- Цсдовательность ее элементов, результат, который ис­пугал многих математиков, включая Лейбница. К не­счастью, как мы убедились, решение парадокса, пред-иоженнос в конечном счете Больцано, не может по­мочь в аналогичной коммуникационной дилемме. Здесь, |ЙВ к утверждает Бейтсон (17), дилемма возникает из-за ЙОДДельной пунктуации ряда, т. е. из-за иллюзии, что у lino есть начало, а это безусловно является ошибкой и in кой ситуации.

2.44. Формулировка аксиомы

Таким образом, мы формулируем третью ком­муникационную аксиому: Природа взаимоотношений

' Существует три возможных способа группировки членов о рндн («пунктуации»);

S = (а—а)+(а—а)+(а—а)+(а—а)+...

- 0+0+0+...

= 0.

S = _а-(а-аЬ(а-а)-(а-а)-(а-а)-...

= а-0-0-0...

И еще один способ:

S — а—(а—а+а—а+а—а+а—...),

м поскольку элементы, находящиеся в скобках, — просто ряды, и i иого следует, что:

S = a-S.

Следовательно, 2S=a и S=a\2 (30, р. 49—50).

 

-55-

 

 

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

зависит от пунктуации коммуникационных последова­тельностей между коммуникаторами.

2.5. иИФРОВАЯ И АНАЛОГОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ

2.51. В ЕСТЕСТВЕННЫХ И ИСКУССТВЕННЫХ ОРГАНИЗМАХ

В центральной нервной системе функциональные единицы (нейроны) через связующие элементы (си­напсы) получают так называемые квантовые порции информации. После возникновения в синапсе эти «пор­ции» вызывают возбуждающие или подавляющие по­тенциалы, которые суммируются нейроном и либо возбуждают, либо тормозят их работу. С одной сторо­ны, специфическая нейронная активность заключает­ся в инициировании или подавлении инициации их возбуждения, в результате чего передается бинарная цифровая информация. С другой стороны, гумораль­ная система не основывается на цифровой информа­ции. Эта система коммуникатирует благодаря сбрасы­ванию отдельного количества особых веществ в кро­воток. Известно, что нервные и гуморальные виды ком­муникаций, происходящие внутри организма, суще­ствуют не только бок о бок, но и дополняют и влияют друг на друга подчас весьма сложными способами.

Похожие виды коммуникации можно обнаружить в работе искусственных организмов*.

Компьютеры, использующие принцип все или ничего, называются цифровыми, поскольку в основном работают с цифрами. Существуют машины, манипулиру-

* Есть основание верить, что компьютерные инженеры при­шли к этому результату независимо от того, что было известно психологам, факт, который сам по себе является хорошей иллюс­трацией постулата фон Берталанфи (25), что у сложных систем имеются свои собственные законы, которые могут быть просле­жены на различных системных уровнях, например, атомном, мо­лекулярном, клеточном, организма, личности, социальном и т. д. Предание гласит, что во время междисциплинарной встречи уче-

 

-56-

ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ АКСИОМЫ

ющие дискретными, положительными величинами — аналоги цифр, и они называются аналоговыми. В цифро­вых компьютерах как данные, так и инструкции обра­батываются в виде чисел, так что часто, особенно в инструкциях, существует только произвольное соотно­шение между информацией и ее цифровым выражени­ем. Другими словами, этим числам произвольно при­писали кодовые имена, которые имеют настолько же отдаленное сходство с настоящими величинами, на­сколько телефонные номера что-либо говорят об або­нентах. С другой стороны, как мы уже обнаружили, прин­цип аналогии является сущностью всех аналоговых вы­числений. Подобно тому как в гуморальной системе живого организма носителями информации являются определенные субстанции и их концентрация в крово­токе, в аналоговых компьютерах данные принимают форму конечных и, следовательно, всегда положитель­ных величин, например, интенсивность электрическо­го тока, число оборотов колеса, степень перемещений компонентов и тому подобное. Так называемые мореог-рафы (приборы, состоящие из шкал, выступов и рыча­гов, раньше применяемые для вычисления высоты при­ливов и отливов в любое время) могут считаться про­стым аналогом компьютера, и, конечно же, гомеостат Эшби, о котором говорилось в первой главе, является образцом аналоговой машины, даже несмотря на то, что он ничего не вычисляет.

2.52. В ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ

В человеческой коммуникации объекты — в ши­роком смысле — можно представить двумя различны-

ных, интересующихся феноменом обратной связи (возможно, во время одного из собраний фонда имени Джози Мэки), величай­ший гистолог фон Бонин, демонстрируя рисунок, сделанный на основании показаний прибора, сразу же сказал: «Но это лишь ри­сунок третьего слоя зрительной коры головного мозга...» Мы не можем ручаться за подлинность этого предания, но мы соглаша­емся с итальянской поговоркой «se поп е vero, e ben trovato» (даже если это неправда, это все равно хорошая история).

 

-57-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

ми способами: либо с помощью рисунков, передаю­щих сходство, либо обозначением с помощью имен. Таким образом, в написанном предложении «Кошка схватила мышку» имена существительные могут быть заменены картинками; если предложение устное, нуж­но указать на конкретную кошку и мышь. Излишне говорить, что это непривычный способ коммуника­ции, и чаще используется написанное или произне­сенное «имя», т. с. слово. Эти два типа коммуникации (один - - самообъясняющимся сходством, другой -словом), конечно же, также эквивалентны понятиям аналоговой и цифровой коммуникации, соответственно всякий раз, когда слово используется для обозначения, очевидно, что взаимоотношение между именем и обо­значенной вещью является чем-то произвольно уста­новленным. Слова — это произвольные знаки, кото­рыми манипулируют согласно синтаксическим прави­лам. Нет особых оснований полагать, что буквы «к-О-ш-к-а» должны обозначать какое-то особое животное. В конце концов, становится понятно, что это только семантическая условность (конвенция) языка, и вне этой условности другой связи между словом и вещью, которое оно обозначает, не существует, за возмож­ным, но несущественным исключением звукоподра­жательных слов. Как указывают Бейтсон и Джэксон: «В числе пять нет ничего похожего на пять; и в слове «стол» нет ничего похожего на стол» (19, р. 271).

С другой стороны, в аналоговой коммуникации, существует что-то особенное, «похожее на вещь», ис­пользуемое для того, чтобы выразить эту вещь. Анало­говая коммуникация в большей степени соотносится с вещью, которую символизирует. Отличие между эти­ми двумя видами коммуникаций станет более ясным, если осознать, что, например, не количество прослу­шанных передач на иностранном языке по радио дает понимание языка, поскольку самую основную инфор­мацию легче получить из письменных знаков, даже когда они применяются человеком абсолютно другой

 

 

-58-

ГЛАВА 2. НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ АКСИОМЫ

культуры. Мы предполагаем, что аналоговая комму­никация корнями уходит в далекие архаические пери­оды эволюции и, следовательно, обладает более об­щей ценностью по сравнению с относительно недавно возникшим и более абстрактным цифровым видом вер­бальной коммуникации.

Что же такое аналоговая коммуникация? Ответ относительно прост: это фактически вся невербальная коммуникация. Однако простота этого понятия обман­чива, потому что оно часто подразумевает только те­лодвижения, в то время как оно охватывает позы, жесты, выражение лица, интонации голоса, последо­вательность, ритм и модуляции самих слов, и все ос­тальные невербальные проявления, на которые спо­собен организм, так же коммуникационные ключи, неизменно присутствующие в любом контексте, в котором происходит интеракция*.

2.53

Человек -- единственный известный организм, использующий оба вида коммуникации: аналоговый и цифровой**.

Этот факт до сих пор воспринимается неадекват­но, но не стоит его недооценивать. С одной стороны, нет сомнений в том, что человек общается с помо­щью цифр. Большинство, если не все, его достижений в цивилизации невозможно представить без примене­ния цифрового языка. Это особенно важно для переда­чи информации об объектах и для передачи знаний в

' При анализе человеческой коммуникации легко упустить первостепенную важность контекста, и все же любого, кто чистит зубы на людной улице, а не в своей ванной комнате, быстро дос­тавят в полицейский участок или в психиатрическую лечебницу — еще один пример прагматического эффекта невербальной комму­никации.

" Выдвигается гипотеза о том, что киты и дельфины также используют цифровую коммуникацию, но, к сожалению, иссле­дования в этой области пока еще не завершены.

 

 

-59-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

короткий промежуток времени. С другой стороны, су­ществует обширная область, в которой мы полагаемся почти исключительно на аналоговую коммуникацию, с незначительным небольшим отклонением от анало­говой наследственности, переданной нам от наших млекопитающих предков. Это область взаимоотноше­ний. Опираясь на работы Тинбергена (Tinbergen) (153) и Лоренца (Lorenz) (96), а также на свои собственные исследования, Бейтсон (8) показал, что голос, наме­ренные движения и индикаторы настроения являются аналоговой коммуникацией, с помощью которой жи­вотные определяют характер своих взаимоотношений. Приведем один из его примеров: когда я открываю холодильник и кошка трется о мои ноги и мяукает, это не означает «Я хочу молока», как выразил бы это человек, но призывает к особому отношению «Будь моей мамой», потому что такое поведение можно уви­деть только в отношении между котятами и взрослы­ми кошками, и исключено в отношении между взрос-лыми животными. Владельцы домашних животных ча­сто убеждены в том, что их любимцы «понимают» их речь. Бесполезно убеждать их в том, что животные на самом деле понимают конечно же не значения слов, а изобилие аналоговой коммуникации, сопровождающей речь. Использование цифрового языка теряет смысл всякий раз, когда центральным вопросом коммуника­ции является взаимоотношение. Это относится не толь­ко к общению между животными и между животными и людьми, но и ко многим другим случаям человечес­кой жизни, например, ухаживанию, любви, помощи, оказываемой в трудную минуту, бою, и, конечно же, ко всему, имеющему отношение к очень маленьким детям или пациентам с серьезными психическими на­рушениями. Детям, шутам и животным всегда припи­сывалась особая интуиция в отношении искренности и лживости человеческих отношений, ибо легко при­творяться вербально, но сложно внести ложь в сферу аналогии.