Счастье -- это то, что случается 3 страница

Эти двенадцать рук предали его: одна положительно, одиннадцать - отрицательно. А у Христа нет других рук, кроме наших рук, потому что Христос - это бытие, чистое существование. И все, что должно делаться, должно делаться через нас, нашими руками.

В тот момент, когда Иуда предал его, а остальные одиннадцать сбежали, Иисус остался без рук - чистое существование. Этот момент, фактически, и был моментом распя­тия. На следующий день не было ничего нового. В этот момент у Иисуса были отрублены -руки. В этот момент произошло реальное распятие. На следующий день произошло лишь повторение этого в более материалистическом смысле, но в духовном смысле Иисус уже был оставлен без рук.

Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти; И, связав его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю.

Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь.

Иисуса совершенно не понимали, когда он говорил о царстве Божьем. Он никогда не говорил о царстве на земле. Когда он говорил: «Я есть царь иудейский», он никогда не имел в виду, что он воцарится на земле. Он утверждал нечто весьма символическое. Он утверждал, что он является цветом иудейского гения. Он утверждал, что он является сердцем еврейской нации. Он утверждал, что он является цветком еврейского дерева любви. Когда он говорил, что он является царем, он никогда не имел в виду, что он является царем политическим.

Но так всегда получается: вы вынуждены использовать язык тех людей, с которыми говорите, и сам этот язык, который должен быть средством общения, становится барь­ером по причине неправильного понимания.

Люди понимали поверхностное значение его слов. Если бы они были в несколько большей гармонии друг с другом, если бы они были хоть немного более безмолвными, если бы они были хоть немного более склонными к медитации и молитве, они бы могли понять, что говорит Иисус.

Много раз я что-то говорил вам и немедленно чувствовал, что вы, должно быть, не понимаете меня. Я вынужден использовать слова. Вы слышите мои слова, вы не слышите смысл этих слов, потому что смысл - это бессловесная тень, которая следует за словами. Вы слышите слова и снабжаете их своими значениями. Мои значения теряются.

Слова могут быть и моими, но смысл в них вложен ваш.

Однажды случилось такое: блуждающий в пустыне жаждущий путник уже отчаялся найти воду. Он неистово бродил от одной вершины холма к другой, в попытках обнаружить ручей, который должен был быть где-то побли­зости. Его глаза искали во всех направлениях, но безуспеш­но. Продираясь сквозь сухой кустарник, он споткнулся и упал. Изнуренный и удрученный, он так и остался лежать на земле. Не ощущая в себе энергии, не имея никакого стремле­ния двигаться дальше, не зная, куда идти, он остался как мертвый лежать на земле, слушая окружавшую его тишину. Пустыня была абсолютно безмолвной. В ней не было ничего, кроме безмолвия. Внезапно он услышал какие-то звуки. Внезапно он услышал что-то новое. Это был слабый, но вполне определенный звук бегущей воды. Ободренный этим звуком, он пошел в том направлении и нашел источник чистой и прохладной воды.

Безмолвный, но бдительный ум может услышать первое слабое приглашение к обильному питанию и освежению.

Когда вы находитесь рядом с человеком, подобным Иисусу, вслушивайтесь в его безмолвие, а не в слова. Если вы слушаете только его слова, вы должны не понимать его. Вслушивайтесь в его молчание, после каждого его слова следует молчание. На самом деле, люди, подобные Иисусу, говорят лишь для того, чтобы вы могли слышать их безмол­вие. Вы спросите: «Тогда почему он сначала говорит?» Если он не будет говорить, вы будете не в состоянии понять его молчание. Речь становится контрастом, слова становятся контрастом. Это все равно, что писать белым мелом на черной доске. Вы можете писать мелом на белой доске, но тогда будет невозможно прочитать, что написано.

Человек, подобный Иисусу, говорит; своими словами он создает черную доску, а своим безмолвием - мел. Забудьте про доску. Это только устройство, позволяющее внести безмолвие в ваше сердце, внести безмолвие в ваше сознание.

И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь. «Я не говорю этого, - сказал он. - Я не говорил этого. Это ты сказал это. Если ты так говоришь, пусть так и будет».

И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины. Он ничего не отвечал.

Это тоже нужно понять. Он отвечал Пилату; он, по крайней мере, сказал: «Ты говоришь». Но когда первосвя­щенники и старейшины задавали ему сотни вопросов, он ничего не отвечал им. Почему?

Понтий Пилат был чужеземцем. Можно иногда погово­рить с чужеземцем. Очень трудно говорить с людьми, которые думают, что знают вас, которые считают, что знакомы с вами; они уже знают вас. Они будут интерпретировать вас по-старому, они будут понимать вас по-своему. Пилат был совершенно чужим человеком. Он был римским губернато­ром, он не был иудеем. Ему не было никакого дела до иудейской религии. Иисус посмотрел на губернатора и ска­зал: «Ты говоришь». Возможно, он был способен понять Иисуса. И история утверждает, что Пилат очень сочувствовал Иисусу. Он немного понимал его. Будучи чужеземцем, он способен был понять этого человека. Во всяком случае, он мог смотреть на него без каких-либо предубеждений. Это его не касалось: он не был иудеем, он не был священником, он был иностранцем. Он мог смотреть на этого человека прямо, без тумана в голове. Он сочувствовал этому человеку. Этот человек казался абсолютно невинным. На самом деле, Пон­тий Пилат хотел освободить этого человека.

В этот день вместе с Иисусом должны были быть распяты еще два человека: два разбойника. И был такой обычай, что люди могли просить, чтобы один из них был освобожден. Губернатор мог освободить одного человека, и он надеялся, что они будут просить об освобождении Иисуса. Он даже намекал об этом; он послал старейшинам и священникам сообщение, в котором говорилось: «Было бы хорошо, если бы Иисуса можно было освободить. Этот человек кажется невин­ным». Они же попросили, чтобы освобожден был один из разбойников, а не Иисус.

Разбойник, убийца, был освобожден, а абсолютно невин­ный человек был убит. Человек, разбойник, который был освобожден, сам стал учеником Иисуса. Видя невинность этого человека, он не мог поверить, что его самого могли отпустить. Он не заслуживал этого. Само это явление изме­нило его жизнь.

И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины. Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.

Почему губернатор удивлялся молчанию Иисуса? Его молчание было весьма красноречивым. Его молчание было очень и очень выразительным. То, что он безмолвствовал, показывало многое, о чем нельзя было сказать. Когда человек чувствует себя виноватым, он начинает защищаться; это естественно. Когда вы чувствуете, что вы не правы, вы начинаете спорить; это естественно. Когда вы чувствуете, что что-то идет не так, вы пытаетесь дать этому объяснение; это естественно.

Если вы на самом деле невинны, то к чему защита, споры, объяснения? Если вы действительно невинны, то только молчание может что-то сказать. Слова не помогут. Пилат, губернатор, видел в своей жизни много преступников, и все они спорили, защищались.

Я слышал одну историю: однажды один из великих русских царей, Петр, отправился проведать свою тюрьму. Обычно он посещал тюрьму раз в год; он мог при этом освободить кого-нибудь. Если ему хотелось освободить кого-то, никто не мог возразить ему. Итак, он ходил из камеры в камеру, а все преступники, великие преступники, убийцы, говорили ему: «Сэр, мы невиновны. Мы сидим здесь неспра­ведливо. Это сделал кто-то другой. Сжалься над нами!»

Только один человек, который обвинялся в убийстве и был приговорен к пожизненному заключению, сказал: «Сэр, я преступник. Я совершил убийство. И я не думаю, что даже пожизненное заключение будет достаточным для меня нака­занием! Я чувствую себя виноватым!»

Петр сказал: «Немедленно освободите этого мошенника; он испортит других. Все невинны, кроме этого мошенника». Этот человек был немедленно освобожден.

Невинность все принимает. Чистая невинность ничего не отвергает, ничего не принимает. Если вы преступник, то весь ваш ум будет работать над тем, чтобы избавиться от причастнос­ти к преступлению. Если вы принимаете его, вы уже вне его. Но Иисус вовсе не был преступником. Он не совершал никакого преступления. Он был чистейшей душой, когда-либо бывшей на земле. Ему нечего принимать, нечего отвергать - в этом смысл его молчания.

Так что правитель весьма дивился... он никогда не видел такого молчаливого человека; настолько близкого к смерти и настолько спокойного; настолько близкого к смерти и такого расслабленного; настолько близкого к смерти и не защищающе­го себя; настолько близкого к смерти и не пытающегося никоим образом спасти себя - такого самоотреченного.

И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.

Иисус преуспел как бунтарь; он потерпел поражение как революционер. Если вы спросите будд, они скажут, что он преуспел; если вы спросите обыкновенных людей, они скажут, что он потерпел неудачу.

Великая толпа собралась в день его распятия, чтобы посмотреть, не совершит ли он какое-либо чудо. Они шли домой разочарованными. Никакого чуда не произошло, совер­шенно никакого чуда. Он умер тихо, как умер бы любой обычный человек. Не было никакого отличия, совершенно никакого отличия от других людей.

Но мне хочется сказать вам: дарите цветы бунтовщикам, потерпевшим неудачу, потому что все успешные революционе­ры всегда предают революцию.

Каждая революция была революцией, которую предали. Только бунт, который полностью провалился, является насто­ящим бунтом, потому что для того, чтобы оказаться успеш­ным, ему нужно было бы использовать все возможные спосо­бы. А использование этих способов и означает поражение. Иисус умер смиренным человеком, в полном самоотречении, без какой-либо власти; в этом и заключается его успех.

Церковь потерпела неудачу, потому что она преуспела в том, чтобы стать великим учреждением, великой организа­цией. Сегодня христианская церковь является самой большой организацией на земле. Форды и Рокфеллеры, Морганы и Карнеги - ничто по сравнению с ней; сегодня христианская церковь является крупнейшим бизнесменом на земле. Другие великие компании очень малы по сравнению с нею. Это всемирное учреждение. Церковь преуспела и потерпела неуда­чу; Иисус потерпел неудачу - и преуспел.

Отдавайте свои цветы бунтовщикам, которые потерпели неудачу, потому что это настоящие бунтовщики.

Бунтовщик остается личностью; другого пути нет. Он цветет, он распускается - и исчезает. Он не оставляет никаких следов своего успеха. На самом деле, нет никаких доказа­тельств, показывающих, что Иисус вообще существовал; кро­ме Евангелий, которые являются христианскими документа­ми, нет никаких других доказательств, что он когда-либо существовал. Он больше нигде не упоминается. Как могло так случиться, что такое грандиозное событие не оставило никаких следов?

Чем больше явление, тем меньше следов в истории. Чем больше явление, тем меньше следов во времени. Он преуспел в вечности; он потерпел неудачу во времени. Тот, кто преуспел во времени, потерпел неудачу в вечности.

Отдайте свои цветы тем бунтовщикам, кто потерпел неуда­чу...

А Иисус потерпел самую грандиозную в мире неудачу. Он проиграл грандиозно, он проиграл прекрасно. Он кульминация неудачи, ее вершина, потому что он бунтарь, а не революцио­нер. Ленин преуспел, Ганди преуспел, Мао преуспел; это революционеры, а не бунтари. Все они предали революцию. Раз бунт становится революцией, он всегда на пути к предательст­ву.

Если вы действительно желаете быть бунтовщиком, - а это единственный способ быть религиозным человеком, - тогда вы должны оставаться в одиночестве. Тогда вы должны быть одиноким пламенем посреди окружающей вас темноты; без какой-либо организации, без какого-либо учреждения. Вы должны жить уединенно. Только Бог является вашим собесед­ником, больше никто. И так тоже неправильно говорить, потому что Бог является не собеседником, а самой вашей внутренней сущностью.

 

Беседа 8

Все небо принадлежит вам

28 декабря 1975 года, Пуна

 

Первый вопрос:

Вы сказали, что мы страдаем из-за эго. А. потом вы также сказали, что эго не существует. Мое страдание является реальным. Как оно может быть вызвано чем-то нереальным, тем, что не существует?

Вы можете страдать во сне, вы можете страдать в ночном кошмаре. Пока сон продолжается, страдание кажется вполне реальным. Но когда вы просыпаетесь, вы знаете, что страда­ния не были реальными, но даже тогда вы знаете, что вы страдали. Вы все еще можете быть покрытым испариной, вы все еще можете дрожать из-за этого кошмара. Ваше сердце все еще может биться чаще, чем обычно. Проснувшись, вы знаете, что все это было просто сном, но вы все еще страдаете. Даже сейчас, когда вы проснулись, все еще ощущается какое-то похмелье. Остается какое-то последействие.

Выстрадаете из-за эго, которое не существует. На самом деле, вы страдаете из-за того, что оно не существует, а вы все время думаете, что оно существует. Если вы верите во что-то, чего нет, то вы должны страдать, потому что вы всеми возможными способами будете стараться почувствовать, что оно существует. Но оно не может существовать. Просто понаблюдайте; когда вы страдаете, просто понаблю­дайте: где болит? Вы всегда обнаружите, что это болит «я», это болит эго.

Вы хотели бы прожить жизнь, в которой не было бы страданий, но такая жизнь невозможна, если вы все время несете с собой свое эго. Вы не можете создать вокруг себя такую жизнь, чтобы страдания исчезли. Если вы несете с собой эго, вы снова и снова будете наталкиваться на некоторую реальность, ко­торая будет ударяться о нечто нереальное. Всегда, когда будет столкновение между реальным и нере­альным, нереальное будет вызывать страдание.

Мне рассказывали один забавный случай из жизни очень великого человека - Оскара Уайльда. На каком-то из юбилеев его попросили написать список ста лучших книг. «Боюсь, - сказал он, - что это будет невозможно». ^Почему?» - спросили его. Он ответил: «Потому что я написал всего пять книг».

Вы все время смотрите на жизнь с одной-един-ственной точки зрения - своей. Человечество привы­кло считать, что земля является центром вселенной; а человек, конечно, является центром земли; а вы, конечно, являетесь центром человечества.

Я слышал об одном профессоре философии в парижском университете. Однажды он провозгла­сил: «Я - величайший человек в мире!»

Студенты рассмеялись: он был бедным профес­сором. Но поскольку он сказал это, он должен был иметь что-то в виду. Поэтому его попросили: «Вы логик, докажите это, пожалуйста».

Он принес в класс карту мира и спросил студен­тов: «Какая страна является величайшей в мире? Можете ли вы сказать, можете ли вы показать ее?» Они все были французами, поэтому величайшей страной оказалась Франция.

Потом он сказал: «Итак, весь остальной мир нас не интересует. Если я смогу доказать, что я величайший человек Франции, то этого будет достаточно».

Они сказали: «Это кажется логичным». Но теперь они начали ощущать некоторое беспокойство.

Он сказал: «А какой город является величайшим во Франции?»

Они все были-парижанами, и, конечно, этим городом оказался Париж. Они еще больше обеспокоились.

А потом он спросил: «А какое место в Париже является наиболее великим и священным?»

Конечно, это был их университет.

«А какой самый главный факультет в университете?»

Конечно, это был факультет философии.

И он закончил: «А я являюсь деканом факультета философии)»

Когда впервые было установлено, что земля не является центром вселенной, это чрезвычайно ранило человеческое эго. Церковь боролась с этим, потому что проблема была не только в земле. Проблема заключалась в человеческом эго: если земля не является центром вселенной, то и человек не может быть центром. И если земля — всего лишь отдаленное место в пространстве, а не центр существования, то человек может оказаться вообще случайностью. Так называемые религиозные люди боролись против этой идеи.

Старик Галилей был приглашен в суд, где от него требовали признаться в грехе: что он совершил ошибку, что он допустил ошибку. Он утверждал и доказал это, что не Солнце движется вокруг Земли, а Земля движется вокруг Солнца. Если Земля движется вокруг Солнца, значит цент­ром является Солнце. Он сказал: «Я могу допустить, что я совершил ошибку, я признаюсь в этом, но я хочу сказать одно: признаю я это или нет - не имеет никакого значения. Земля движется вокруг Солнца. Она не изменит своего движения только потому, что Галилей попросил прощения. Вы готовы убить меня, поэтому я готов просить прощения. Я готов допустить, что я совершил ошибку, но. это мое допуще­ние не поможет; Земля все равно будет двигаться вокруг Солнца, она не является центром вселенной».

Почему церковь была такой непреклонной? Этому есть причины, очень существенные причины: раз Земля не явля­ется центром, то и человек не является центром. Тогда вы исчезаете в обширности вселенной. Религиозные люди, на самом деле, должны быть благосклонными к этому, потому что они против эго. Но религиозные люди, действительно религиозные люди встречаются крайне редко.

Все усилия религии направлены на то, чтобы отбросить эго. Все ее усилия направлены на то, чтобы проникнуть в явление эго и увидеть его нереальность.

Эго нереально, но я знаю, ваши страдания реальны. Нереальное может вызывать реальные страдания; в этом нет никаких проблем. Потому что нереальное становится почти реальным, когда вы верите в него — вы верите в привидения, и привидения являются вам.

В моем городе, как раз около моего дома, растет очень старое дерево. Мое окно было как раз около этого дерева, а я не любил, чтобы люди ходили под моим окном, поэтому я распространил слух, что в дереве живет привидение. Посте­пенно это стало реальностью. Сначала люди смеялись, но даже в их смехе скрывался страх.

У меня был старый слуга, и я попросил его однажды, чтобы он забрался на дерево и, когда люди будут идти мимо, шумел там. Весь город признал, что слухи о привидении -правда. Моя семья знала, что мне нужна была абсолютная тишина около дерева, что я хотел, чтобы никто не ходил около дерева. Но постепенно и они стали бояться - «Кто знает?» Я сказал им: «Вы же знаете, что это всего лишь шутка!» Но они сказали: «Когда весь город верит в это и никто не ходит по этой тропинке ночью, и даже днем люди боятся... кто знает?»

Раз вы верите, нереальное становится реальным. Ваша вера делает его реальным: тогда оно ранит, тогда оно ранит почти так же. как и реальное. Это только вопрос веры. Человек является верующим животным. Во что бы вы ни верили, вы своей верой делаете это реальным. И вы сможете подойти к познанию реальности только в том случае, если вы отбросите все верования.

Помните: вы можете встретиться лицом к лицу с реаль­ностью только в том случае, если вы отбросите все верования, все свои представления о ней, если вы пойдете к ней обнажен­ным и пустым, не неся с собой никакой философии, никаких верований, ничего - отбросив даже веру в «Я есть». Это тоже вера. Идите пустым, невинным, не знающим ничего, и таинство раскроется перед вами; но не раньше. А эго - это одна из наиболее нереальных вещей; но человеку хочется верить в него, человеку хочется быть кем-то. Чтобы не быть никем, нужна большая смелость. Чтобы быть пустотой, нужна бесконечная отвага. Только Будда или Иисус - редкие человеческие существа — пришли к осознанию этой пустоты. И благодаря этой пустоте реализуется полнота жизни.

Второй вопрос:

Иногда я чувствую, что я не существую. Когда я вхожу в комнату, никто не видит меня. Когда я говорю, никто не слышит. Когда друг прикасается ко мне, я не являюсь твердым телом. Я ощущаю себя каплей ртути, убегающей сквозь пальцы. Как я могу потерять себя, если меня нет?

Это очень основательный вопрос. Мы рассмотрим его в несколько шагов.

Первое: никто не может видеть вас, за исключением вас самих, потому что другие могут видеть только вашу перифе­рию, но не вас. Они могут видеть ваше тело: они могут видеть ваши глаза, ваше лицо, но не вас. Вы скрыты глубоко за всем этим. Это все завесы; это все подобно облакам. Ваш свет, ваше пламя жизни скрыто глубоко позади. Никто не может про­никнуть в это; вы непроницаемы.

Кроме вас, никто не может видеть вас. Кроме вас, никто не может прикоснуться к вам. Кроме вас, никто не может почувствовать, кто вы есть.

Люди могут двигаться вокруг вас, но только на перифе­рии; никто не может достичь вашего центра. Вы также не можете достичь чьего-то центра. Внутреннее ядро является абсолютно конфиденциальным. Даже любовник не может проникнуть в него. Как бы глубоко вы ни любили, вы все равно не можете проникнуть в него.

В этом и заключаются страдания любящих: им хотелось бы проникнуть друг в друга, им хотелось бы войти макси­мально глубоко друг в друга, им хотелось бы встретиться и слиться друг с другом, чтобы стать единым целым, но все их усилия напрасны. Что бы они ни делали - все безуспешно. Все равно они остаются двумя сущностями. Все равно остается разделенность. Они могут забыть о том, что они разделены, но они не могут стать единым целым.

В этом страдание любви, ее горе, ее мучение, потому что любовь хотела бы стать единым целым. Любовь хотела бы потерять все разделения, все границы. Но снова и снова человек наталкивается на границу, на ограничение.

Таким образом, это является первым основным фактом, который следует понять: за исключением вас самих, никто не может проникнуть в вашу интимную внутреннюю часть. В этом разница между камнем и вами. Можно проникнуть до самого центра камня; у него нет интимной внутренней части. В этом различие между материей и сознанием.

Материя не имеет интимной части; сознание имеет тайную интимную часть. Материю можно понять снаружи, потому что она не имеет внутренней части. В материи нет ничего подобного внутренней части; в ней все является внешним. В случае сознания все совсем наоборот: все явля­ется внутренним и ничто - внешним.

Сознание - это бесконечная внутренняя субстанция.

Сознание является глубиной, материя - поверхностью. Материя подобна волнам в океане; вы, сознание, являетесь глубинами океана. И в эту внутреннюю часть невозможно проникнуть, потому что, если вы проникнете в нее, она перестанет быть интимной; она станет объектом. Она не будет больше внутренней, она стала внешней. Если кто-то может увидеть вас, вы сводитесь к объекту, к вещи. Вы тогда больше не человек. Постарайтесь понять это. Вот почему, если кто-то смотрит на вас, если кто-то пристально смотрит на вас, вам становится неспокойно.

На хинди мы называем таких людей луча. Это слово означает того, кто пристально смотрит на вас. Слово луча происходит от слова лочан; лочан означает глаза. Тот, кто все время смотрит на вас, совершает изнасилование, нарушает границы. Он не является цивилизованным человеком. Он нецивилизованный, некультурный.

Есть некоторый предел, временной предел; психологи установили, что он составляет около трех секунд. Если в течение трех секунд вы смотрите на кого-то, нет никаких проблем - это просто случайный взгляд. Два прохожих, идущих по дороге, могут смотреть друг на друга в течение трех секунд. В этих пределах это случайный взгляд. Если взгляд задерживается дольше трех секунд, тогда этот взгляд не случайный. Тогда вы стремитесь проникнуть в другого человека. Если вы любите человека, то это может быть допустимым, потому что любящие открыты друг для друга. Но если вы не любите человека и он не любит вас, тогда такой взгляд является оскорбительным. Тогда это насилие. Тогда вы покушаетесь на частную собственность другого человека, и этот человек будет чувствовать себя обиженным, оскорблен­ным, будет испытывать беспокойство. Он отплатит вам тем же. Почему? Понаблюдайте: вы сидите один в комнате; вы есть некоторая личность. Затем кто-то входит в комнату; вы немедленно становитесь совершенно другой личностью, дру­гим человеком, потому что вошли два глаза. Вы лишены своей интимности, уединенности. Вы принимаете ванну в своей ванной комнате, вы что-то напеваете, вы строите рожи перед зеркалом, а потом внезапно осознаете, что кто-то наблюдает завами сквозь замочную скважину; вы меняетесь. Этот пристальный взгляд пронзает вас подобно острому мечу. Вас больше нет - ваше пение прекращается - ваша частная собственность насильственно нарушена.

Почему вы чувствуете себя оскорбленным, если кто-то смотрит на вас в замочную скважину? Потому что вы низве­дены до вещи. Вашу субъективность не уважают. Вы не вещь. Прежде чем кто-то посмотрит на вас, он должен попросить у вас разрешения на это. Если кто-то смотрит на вас без разрешения, подобно вору, то это оскорбляет вас. Он делает из вас вещь. Вы сознательное существо, вы субъективность. Вы не можете быть низведены до вещи.

Всякий раз, когда вы чувствуете, что вы сведены до вещи, вы не чувствуете себя свободным, вы не чувствуете себя хорошо, вы не чувствуете себя счастливым. Вы чувствуете себя очень подавленным. Это страдание раба, страдание слуги. Вы читаете газету, сидя в своей комнате, а ваш слуга проходит мимо - вы даже не смотрите на него, вы даже не осознаете, что прошел человек. Как будто прошел робот, механизм, а не человек. Вы не сказали «привет», вы не сказали «доброе утро». Ничего этого не нужно, ведь он слуга.

Вы смотрите на этого человека, как если бы он не имел никакого внутреннего мира, а состоял только из внешнего -слуга. Слуга - это роль; это не его сущность. Он чувствует это - его задевает, что вы воспринимаете его как вещь.

Вы идете к проститутке: вы платите ей, потому что занимались с ней любовью; она чувствует себя задетой, потому что вы обращаетесь с ней как с товаром, а она нетовар. Жизнь заставила ее быть вещью на рынке. Даже самая безобразная женщина является более прекрасной, чем самая красивая проститутка, потому что если вы женщина, а не вещь, то это придает вам изящество, привлекательность, чувство собственного достоинства. Даже самая прекрасная проститутка является безобразной. И люди, которые посеща­ют ее, являются, видимо, людьми без всякого эстетического вкуса. Как вы можете заниматься любовью с женщиной, когда вы сначала низвели ее до вещи? Вы занимаетесь любовью с манекеном, с чучелом. Вы занимаетесь любовью с мертвым телом, с трупом. Вы занимаетесь любовью со своими деньгами. Вы не занимаетесь любовью с человеческим сущес­твом, потому что человек - это внутренний мир, человек не может быть объектом продажи.

Посмотрите вокруг себя, и вы увидите, что человек ускользает от вас. Вы можете схватить его тело, но не душу. Никто не может сделать этого.

Вопрос звучит так: «Иногда я чувствую, что я не существую. Когда я вхожу в комнату, никто не видит меня». Никто и не может видеть вас. Но только из-за того, что никто не видит вас, не думайте, что вас нет. На самом деле, бедствием было бы обратное: если бы люди могли видеть вас, вы были бы вещью, стулом, камнем.

Чувствуйте себя счастливым, что никто не может видеть вас, как бы ни старался. Даже в микроскоп он не сможет увидеть вас. Вы неуловимы - это ваша душа, это ваша субъективность, это ваше чувство собственного достоинства. В этом красота и таинство жизни: никто не может увидеть вас, кроме вас самих. Это ваша частная собственность, это ваш интимный мир. Прекрасен этот мир, потому что хотя бы одна вещь в нем является частной, недоступной для всех - ваше собственное сознание. Иначе все бы продавалось на рынке. Сознание не может быть сделано объектом. Это то, что говорится в Упанишадах: познающий не может быть познан, видящего нельзя увидеть. Познающий может почувствовать самого себя, видящий может увидеть самого себя.

Второе: если другие не могут видеть вас, то как вы можете требовать, чтобы вы могли увидеть Бога? Даже человеческое существо содержит такую недоступную другим часть внутри себя - что тогда говорить о Боге?

Люди приходят ко мне и говорят: «Расскажите нам, как увидеть Бога». Глупые люди. Им кажется, что они очень интеллектуально развиты а что они задают очень умные вопросы. Даже человеческое сознание невозможно увидеть; как же вы сможете увидеть сознание целого? Вы можете стать единым с ним, но не можете видеть его. Вы можете раство­риться в нем, но не можете видеть его.

Рассказывали такой случай: когда Юрий Гагарин вер­нулся из космоса, ему задавали много вопросов. Один из вопросов был таким: «Не встречали ли вы в космосе Бога?» Пишут, что Гагарин ответил: «Я побывал в космосе и не видел там Бога; следовательно, никакого Бога нет». Сейчас эти слова написаны на стенах антирелигиозного музея в Ленин­граде. Над самыми дверями золотыми буквами написаны эти слова: «Я побывал в космосе и не видел там Бога; следователь­но, никакого Бога нет».

Первое, что следовало бы спросить у Юрия Гагарина, -это: можно ли увидеть его самого? Видел ли кто-либо интим­ную часть самого Юрия Гагарина, его внутреннюю душу? Бог не во внешнем пространстве, не в космосе, потому что Бог -это не материя. Бог - это внутреннее пространство, потому что Бог - это абсолютное сознание. Человек является частич­ным сознанием, и даже это частичное сознание невозможно увидеть, что уж тогда говорить о тотальном, о целом?