Глава пятая Женские профессии

Когда иные девицы шли к алтарю, не подозревая, что же ожидает их в первую брачную ночь, их сверстницы из трущоб зарабатывали на жизнь «древнейшей» профессией – проституцией. Многие проститутки одно время пытались заниматься честным трудом, среди них было немало бывших горничных, прачек, швей, уличных торговок, официанток. Кто-то торговал своим телом от безысходности и нищеты, другим же хотелось добиться хоть какой-то независимости. Историк Джудит Уолковиц так описывает проституцию в портовых городах Плимут и Саусгемптон: «Когда приходили корабли, проститутка или сожительница моряка в день могла запросто заработать столько же, сколько добропорядочная работница получала за неделю. У проституток была своя комната, они лучше одевались, могли тратить деньги и проводить время в пабе, который служил основным источником тепла, света, готовой еды и развлечений в рабочем квартале. Хотя венерические болезни и алкоголизм были «профессиональными заболеваниями» проституток, сами женщины считали себя более здоровыми, чем швеи и прачки, которые трудились по 14 часов в день. Гораздо больше женщин гибло от чахотки, вызванной переутомлением и недоеданием, чем от сифилиса».

Вместе с тем хлеб, заработанный таким трудом, доставался нелегко. Вдобавок к болезням, побоям со стороны сожителей, неприязни соседей, жизнь проституткам отравляли Акты о заразных болезнях, принятые и дополненные в 1864, 1866 и 1869 годах. Дабы контролировать распространение венерических заболеваний в портовых и армейских городах, парламент постановил, что любая проститутка могла быть подвергнута медицинскому освидетельствованию. В том случае, если врач обнаруживал признаки сифилиса или гонореи, проститутку отправляли в венерический госпиталь. Хотя общество в целом одобряло контроль над «падшими», новые законы не понравились суфражисткам и христианам-евангеликам. Несправедливо, что бремя вины за порок ложится только на плечи проституток, а не их клиентов. Почему бы не обследовать также моряков и солдат? Или, еще лучше, почему бы не создать для женщин больше возможностей трудоустройства? Тогда им не пришлось бы выходить на улицу по ночам.

Перспектива провести время в венерической больнице выглядит нерадостно, тем более что городские власти могли принудить к обследованию даже тех женщин, которые давно бросили постыдное занятие. Однако в жизни проститутки бывали происшествия и похуже. Давайте поближе познакомимся с одной из лондонских жриц любви.

Как и многие ее товарки, Кэтрин Эддоуз родилась за пределами столицы, в Вулвергэмптоне, что в центральной Англии. В Лондоне она окончательно обосновалась в возрасте 26 лет, переехав туда вместе со своим сожителем Томасом Конвеем. В 1871 году Томас и Кэтрин проживали в Саусварке, где Кэтрин работала прачкой, а в свободное время пила джин и бузила. Даже наличие троих детей, девочки и двух мальчиков, не отвращало ее от бутылки. В 1880-х отношения Кэтрин и ее гражданского мужа дали трещину, Томас забрал детей, а Кэтрин переехала к сестре в Спиталфилдз и занялась проституцией. Заработки она тратила по большей части на выпивку, которую охотно делила со своим новым любовником Джоном Келли. Пьянство не раз приводило Кэтрин в полицейский участок: хотя проституция как таковая не являлась преступлением, подгулявшую проститутку могли задержать за нарушение общественного спокойствия.

История Кэтрин Эддоуз подтверждает, что ангелы-хранители порою действуют нестандартными методами. 29 сентября 1888 года, в 8.30 вечера, констебль обнаружил пьяную вдрызг Кэтрин возле магазина на Олдгейт Хай-стрит. Поскольку женщина едва стояла на ногах, решено было задержать ее в полицейском участке Бишопгейт. Останься она до утра, и ее жизнь, возможно, оказалось бы длиннее, но ангелу-хранителю Кэтрин оставалось лишь развести руками – его подопечная протрезвела к часу ночи. Задерживать ее дольше никто не собирался. Женщина весело обругала констебля и вышла на улицу, а 45 минут спустя другой констебль обнаружил ее изуродованное тело на юго-восточной стороне площади Митр-сквер. Кэтрин Эддоуз стала четвертой жертвой Джека Потрошителя, убийцы, чья личность не установлена по сей день. Той же ночью, только часом ранее, он убил другую проститутку – Элизабет Страйд.

Не все проститутки становились жертвами маньяков или заканчивали свои дни в госпитале для сифилитиков. Пускай и единицы, некоторые пробивались наверх, к вожделенной роскоши, славе, обожанию. Главные требования – смекалка, умение себя подать и красота, хотя о последнем пункте можно еще поспорить.

Примером того, что красота всегда в глазах смотрящего, послужит история Коры Перл, одной из самых известных куртизанок Викторианской эпохи. Хотя англичанка покорила французское общество, писатель Альфонс Доде нелестно отзывался о ее «голове клоуна, огромном, как канава, рте и забавном английском акценте». Но ее главное достоинство – чувственная фигура с узкой талией и пышной грудью – восхищало даже завистников (впрочем, коллеги Коры утверждали, что соски она подкрашивает помадой!).

При одном упоминании Коры Перл мужчины по всей Европе мечтательно улыбались, но «Элиза Эмма Кроуч» звучит не столь возбуждающе. А ведь именно так назвали девочку, которая появилась на свет в 1835 году в Плимуте, в семье преподавателя музыки и певицы. С утра до вечера в доме стоял такой гвалт, что Элиза вздохнула с облегчением, когда ее отправили учиться в Булонь. В пансионе она научилась сносно изъясняться по-французски, что очень пригодилось ей на жизненном поприще.

По возвращении домой мисс Кроуч устроилась в мастерскую лондонской модистки. Швеям платили гроши, многие из них подрабатывали проституцией – на мизерное жалованье не разгуляешься. Однако, со слов Элизы Кроуч, в сети разврата ее завлек некий ювелир, подкарауливший ее после церкви и пригласивший отведать пирожных. Вместо кондитерской швею ожидал кабак, вместо эклера – вонючий джин, от которого она потеряла сознание, а утром проснулась уже падшей. История, конечно, отдает мелодрамой, но, так или иначе, вернуться домой Элиза не отважилась. Будучи особой практичной, она не стала заламывать руки и швырять в лицо соблазнителю предложенные 5 фунтов. На них девушка сняла комнату в доходном доме неподалеку, купила платье в лавке подержанной одежды и начала жить дальше, теперь уже как Кора Перл.

Найти любовника Коре не составило труда. В «Танцевальных комнатах Аргайл», куда стекались богатые повесы и хорошенькие девицы, на нее обратил внимание Роберт Бигнелл, который и увез ее в Париж. После внезапного, но вполне закономерного отъезда Роберта Кора осталась во Франции одна. Возвращаться на родину ей не хотелось, тем более что французы уже роняли на нее плотоядные взгляды. Но Кора не желала размениваться по мелочам. Если брать любовника, так с титулом и бесконечной родословной.

Первой ступенью к успеху стала ее связь с Виктором Массена, герцогом де Риволи. Герцог не жалел денег на пылкую и взбалмошную пассию, она же сделала все возможное, чтобы пробиться в его круг. Кора наняла лучшего повара, устраивала званые обеды с неизменными фейерверками в саду, удивляла парижан роскошными экипажами. Хотя содержанка никогда не стала бы полноценным членом светского общества, у нее, тем не менее, был шанс провести время не только в компании аристократов, но и их жен. В салоны путь ей был заказан, зато никто не смел прогнать ее из Булонского леса, где она скакала на лошади наравне со сливками общества. Повсюду за ней следовал злобный шепоток жен и восхищенные вздохи мужей.

Интересно, что светский этикет старался хоть как-то оградить аристократок от выскочек вроде Коры. Если мужчина скакал рядом с куртизанкой, он уже не имел права приветствовать знакомых дам, дабы не привлечь их внимание к своей порочной спутнице. Как-то раз датский посол, будучи в компании известной куртизанки, поклонился проезжавшей мимо императрице Евгении. Как тут удержаться? На следующий день императрица закатила в посольстве скандал. Словом, или ты с нами, или с ними.

Слава жемчужной Коры росла день ото дня, о ее экстравагантности ходили легенды. Когда ее гость случайно разбил бокал из бесценного сервиза, хозяйка расколотила еще четыре – пустяки, дело житейское. Другой поклонник потратил 1000 фунтов на орхидеи для Коры, а ветреная красотка разбросала их по полу гостиной и сплясала на них канкан. А чего стоит ее выходка с ванной, наполненной дорогим шампанским? А серебряное блюдо, которое внесли в столовую четыре ливрейных лакея и на котором улеглась обнаженная Кора на радость всем гостям? В общем, гостья из Туманного Альбиона идеально вписалась в развеселую парижскую жизнь. С ней стало даже веселее.

«Я никогда никого не обманывала, потому что никогда никому не принадлежала, – признавалась Кора в мемуарах. – Независимость была моим достоянием, моим главным источником счастья, всем тем, что связывает меня с жизнью». Даже при наличии покровителя Кора встречалась с другими мужчинами, которых влекла ее беспечная чувственность, ее умение наполнить страстью и радостью каждую минуту жизни. Один герцог сменился другим, Корой заинтересовался и сам принц Наполеон, сын Жерома Бонапарта, бывшего короля Вестфалии и брата Наполона I Бонапарта. Но именно эта связь стала для нее роковой: после Франко-прусской войны 1870 года Наполеон покинул Францию. Любовница навестила его в Англии, но встреча прошла неудачно: в лондонском отеле Гросвенор, где она сняла номер, куртизанку узнали и прогнали в угоду респектабельным постояльцам. Нет, уж лучше жить в легкомысленном Париже! Тем более что там у нее оставалось несколько домов и даже замок на берегу Луары. Если не предаваться излишествам, жить можно. С другой стороны, зачем вообще жить, если не предаваться излишествам? Кора без них не могла.

Перелом в ее судьбе был связан не с непомерными долгами, а с очередным воздыхателем, который, страдая от разбитого сердца и поруганных чувств, попытался покончить с собой прямо в ее особняке. Застрелиться не застрелился, только ковер испортил, но парижане прониклись таким сочувствием к бедняге, что жестокая Кора стала персоной нон грата. Поскитавшись по Европе, она вернулась в Париж в конце 1870-х, где тихо доживала свои дни, пока не скончалась от рака желудка. По словам современников, она превратилась в вульгарную старуху, настоящее пугало для былых знакомцев, но вполне вероятно, что это лишь злопыхательство.

Групповой портрет содержанок был бы неполным без упоминания Кэтрин Уолтерс, прозванной Скиттлз (Кегля) за то, что в молодости она подрабатывала в кегельбане. Перебравшись в Лондон из Ливерпуля, Кэтрин обворожила аристократов красотой и приятным обхождением. Путевку в жизнь ей дала одна из платных лондонских конюшен, нанимавшая стройных наездниц, дабы те «выгуливали» их лошадей на Роттен-роу в Гайд-парке, где собирался весь цвет столичного общества. В первую очередь это была реклама лошадей, но некоторые прохожие заглядывались на наездниц. Умение держаться в седле, присущее аристократкам, ценилось и в представительницах демимонда. То был ключ от всех дверей.

Даже журналисты «Таймс» в 1860-х годах воспевали куртизанку Кэтрин, пусть и под прозвищем «Анонима». В то же время их конкуренты из «Дейли телеграф» скорбно качали головами: «Если уж говорить начистоту, то Гайд-парк, как и любое другое общественное место, кишит бесстыдными особами. Продавая богатым бездельникам свои жалкие тела, они великолепно одеваются на полученные деньги и катаются в дорогих экипажах. Среди этих распутных существ найдется немало дочерей конюхов и берейторов, посему они отлично управляются с плетью, которая в добрые старые времена легла бы на их собственные плечи».

Пока господа из «Дейли телеграф» возмущались, Кэтрин Уолтерс успела обзавестись покровителем. Им стал Спенсер Кавендиш, маркиз Хартингтон и наследник герцога Девонширского. Маркиз называл любовницу «малютка Скитси», она его «Кав» или «Харти-Тарти». О браке и речи быть не могло, а когда «Харти-Тарти» пришло время делать политическую карьеру, он покинул Кэтрин, хотя и не без щедрых отступных – за Кэтрин сохранилось ежегодное пособие в размере 500 фунтов. По меркам той же Коры Перл, сумма смехотворная, но у Кэтрин имелись и другие поклонники, включая принца Уэльского. В 1890-х она отошла от дел и остаток дней жила на свои сбережения, коих у нее было немало.

Как бы ни велик был соблазн закончить жизнеописание прелюбодейки моралью, описав ее страдания и, в идеале, покаяние, Кэтрин Уолтерс вряд ли порадует моралистов. Им лучше устремить свои взоры на другую куртизанку, которая пошла по стопам Марии Магдалины и как следует раскаялась. Уроженка графства Антрим, Ирландия, Лора Белл начала карьеру в Белфасте, где служила продавщицей. В возрасте 20 лет она променяла Изумрудный остров на закопченный Лондон и устроилась служить в похоронную контору на Риджент-стрит.

Белокурая прелестница с небесно-голубыми глазами и фарфоровым личиком недолго прозябала среди гробов. Вскоре продавщица обзавелась богатыми покровителями, среди которых оказался принц Юнг Бахадур, непальский посол и брат махараджи. От принца Лоре перепало ни много ни мало 250 тысяч фунтов, которые у нее, разумеется, не залежались. Хотя щедроты заморского гостя шокировали лондонцев, следующая выходка Лоры Белл вызвала настоящую сенсацию. В 1852 году куртизанка вышла замуж! Счастливым супругом стал капитан Огастес Тистлетуайт, мужчина солидный и родовитый, хотя и не без причуд – к примеру, дворецкого он подзывал не звоном колокольчика, а выстрелом в потолок.

Еще долго миссис Тистлетуайт транжирила деньги мужа (в 1878 году она предстала перед судом за неуплату долга), но на склоне лет увлеклась религией и превратилась в страстную проповедницу. Понадобился не один год, чтобы консервативное общество простило ей былые грехи, но двери начали перед ней открываться. Когда миссис Тистлетуайт проповедовала в Шотландии, местные дамы даже приглашали ее в гости. Правда, детей заранее выгоняли из дома, а то мало ли что ей в голову взбредет.