Наименее подверженные вербовке

ü Беларускамоўныя

ü Протестанты. В жизни они следуют Законам Божьим, один из которых гласит: “Не лги”. Они в тюрьму пойдут, но заповедь не нарушат. Вспомните Дмитрия Дашкевича.

 

Мая 2007

Ездил в Киев в офис NDI к Роберту Гейла (руководил проектами общественных организаций) по поводу моего антиядерного проекта. Он сказал, что будет писать в Вашингтон рекомендательное письмо для финансирования моего проекта. Сумму пока не называл. Договорились, что в начале июля я приеду за деньгами.

Когда я приехал в офис, Роберту нужно было уйти на пару часов, и он оставил меня работать над проектом за своим рабочим столом. Какой же он беспечный! На столе-то самые интересные для разведки документы!

Порывшись в его документах, я узнал следующее. В 2007 году на финансирование гражданских структур Беларуси NDI выделил 200000 долларов. Также я обнаружил список всех структур, с которыми сотрудничает Гейла. В этом списка был и я. В графе комментариев напротив меня значилось: «Молодой организатор с интересными идеями». Приятно слышать. Там же указывалось, что власти не препятствуют белорусским НГО получать деньги от NDI. Я бы сказал, не хотят препятствовать, поскольку хорошо контролируют распределение денег.

Также я обнаружил список проектных предложений поданных от различных структур, включая Молодой Фронт, Седьмую грань, Старейшин, Гарт, ЗБС, Новая плынь, Моладзь БНФ, Ініцыятыва, Вока, Трэцці шлях и др. Многим было отказано в финансировании, включая Галину Скороход.

Бухгалтер Константин Антонец, работающий в этом же кабинете, ещё не пришёл на работу. Рыться в его документах я не стал, поскольку его стол просматривался из коридора, по которому ходили работники офиса, включая Гамильтона.

Плохо «шифруются». Вспоминаю слова сотрудника:

Сотрудник: Если постоянно «шифроваться», то можно и с ума сойти.

 

Июня 2007

Случайно наткнулся в интернете на статью Павла Шеремета о Михайлове. Не думал, что и он узнал о Владе, и к тому же написал статью. Считаю, что я обязан поместить её в свой дневник.

Молодой человек из Гомеля Владислав Михайлов признался в том, что был завербован КГБ для работы среди белорусских студентов, которые по программе оппозиции выехали учиться в Польшу. Это первый случай за всю историю независимой Беларуси. Он обязательно не останется последним.

Владислав Михайлов не был штатным сотрудником КГБ Беларуси. Он никогда не собирался и не готовился к работе в секретной службе ни в каком качестве. Он не получал денег за сотрудничество с КГБ и не выполнил ни одного оперативного задания. Его почти склонили к подлости, но он вырвался.

История гомельского студента Владислава Михайлова - типичная история подавления маленького человека большим и сильным государственным механизмом. Он попал в поле зрения сотрудников КГБ еще в Гомеле. Владислав участвовал в акциях оппозиции и ходил на собрания в местное отделение ОГП, потому что просто хотел сделать жизнь лучше. Наивная вера молодого человека в справедливость и бесшабашный поиск правды. Бедный мальчик неизбежно попал под удар репрессивной машины. 12 лет в Гомеле орудовали три банды уголовников и милиционеров с прокурорами. Две банды недавно разоблачили, одна разгрома избежала. КГБ к борьбе с бандитизмом отношения не имеет, реальный бандитизм для нынешних чекистов - опасная сфера, проще зарабатывать медали на политических провокациях и невинных жертвах. Вот они и стараются.

Гомельским кагэбистам показалось, что Владислав Михайлов идеально подходит для вербовки - тихий, невзрачный, невысокий, худенький и нервический. Из бедной семьи. Такого легко запугать, подавить, подчинить своей воле. Эти чекисты - идиоты, они не разглядели в пареньке чистую, мечущуюся душу. Он еще в Гомеле приходил к старшим товарищам по оппозиции и рассказывал, что на его давят работники КГБ. Старшие товарищи к рассказам Владислав не отнеслись серьезно, они уже привыкли к таким историям. Парня отправили в Польшу учиться по программе помощи репрессированным белорусским студентам. КГБисты ликовали, потому что надеялись получить там еще одного агента. В обмен на разрешительный штамп в паспорте они вырвали у Михайлова согласие на сотрудничество.

Владислав боролся с собой несколько месяцев: он боялся признаться в том, что подписал бумажки в КГБ, но, с другой стороны, не мог с этим спокойно жить. Он избавился от страха и мучений, признавшись публично в контактах с КГБ. Все люди совершают ошибки, но только сильные могут их преодолеть.

Признание Владислава Михайлова - это не ловкая провокация КГБ, это не продолжение, а громкий провал спецоперации. В Беларуси Владиславу не хватило духа послать подальше КГБистов, в Гомеле не оказалось рядом сильного и мудрого человека. В Польше сейчас благоприятная обстановка для чистосердечного признания.

В Беларуси агентов КГБ не просто много, а очень много. Агенты КГБ есть среди руководителей оппозиционных партий, включая самых ярых националистов. Среди националистов агентов даже больше, чем в других партиях, потому что с БНФ не прекращали работать еще с советских времен. Стукачи присутствуют в каждом подразделении на каждом предприятии. Среди агентов много действительно подонков, которые не за страх, а за совесть работают на спецслужбы и верят, что подлость - дорога к счастью. Однако огромное число людей сотрудничают с КГБ, потому что в тоталитарной стране это неизбежно. Найти рычаги давления на людей элементарно просто, например, через годовой трудовой контракт.
Стоит ли бояться агентов КГБ и могут ли они помешать историческому процессу? Я призываю не обращать на это чрезмерного внимания. Агентов много, КГБистов - тоже. Но логика истории раздавит всех, кто встанет на пути общественного прогресса. Так было везде, Беларусь не станет исключением. Я призываю не искать предателей среди своих товарищей, потому что легко можно стать жертвой провокации. Общественный трибунал, а не собственная секретная служба нужны оппозиции. Общественный трибунал как механизм фиксации всех нарушений закона и справочник, куда войдут все негодяи.

Недавно по электронной почте разослали сообщение о том, что журналист одной экономической газеты П.Б. работает на КГБ. Подробно была описана суть его заданий и даже назван оперативный псевдоним. Это письмо приняли к сведению, но не дали ему ход, потому что проверить сведения сейчас невозможно. Время секретных агентов придет позже.

Публичность - единственная защита от КГБ. Не пытайтесь в одиночку противостоять давлению государства. Не надейтесь, что вам удастся переиграть выдрессированных КГБистов. Как тараканы, они боятся только яркого света.

Открытость и ясность - это спасение и для оппозиции в целом. Сформулируйте четкие задачи, провозгласите ясные лозунги, предложите понятные, недвусмысленные действия, и тогда агентам некуда будет деваться, они в общих колонах будут идти на штурм диктатуры.

Проблема реализации программы обучения студентов в Европе как раз и заключается в том, что ее превратили в семейное дело Инны Кулей. В программе не было ничего противозаконного, чтобы делать из нее секретное дело. В результате, сейчас скандалы в рамках этой программы можно объяснять чем угодно, включая и происки КГБ.

Меня часто спрашивают, следят ли за мной агенты КГБ. Я не знаю, потому что не оглядываюсь назад. Мне нечего скрывать, а потому нечего и бояться. Я не меняю кардинально позицию и могу отчитаться за любой поступок. И в тот момент, когда в мой дом постучится сотрудник КГБ, я сделаю все, чтобы об этом узнали тысячи людей. Люди преувеличивают силу спецслужб. Нет там никаких «железных Феликсов» и суперагентов, обычные крестьяне из соседней деревни.

Владиславу Михайлову тяжело дался его смелый поступок. Он находится сейчас в жуткой депрессии, его бросает то в жар, то в холод. Естественная реакция организма на стресс. Владислав справится, он смелый парень, он молод и впереди еще вся жизнь. Теперь у него будет свободная и спокойная жизнь.

20 лет назад в Польше рухнула коммунистическая диктатура. В момент революции оппозиция и власть заключили негласный договор о том, что агентов СБ (аналог белорусского КГБ) не будут преследовать. 20 лет предатели и негодяя надеялись, что обманули судьбу. Но в Польше сменилось поколение и возмездие неотвратимо. В ближайшие недели в Польше вступает в силу новый жесткий закон о люстрации, за сотрудничество с СБ придется ответить. Спасутся только те, кто успел добровольно рассказать о своих делах.

Павел ШЕРЕМЕТ

 

Мая 2007

Целую неделю провёл в Киеве в офисе NDI. Кроме всего прочего работал с базой демократических активистов гомельской области, а именно - обновлял её. Дело в том, что NDI постоянно собирает базу всех людей, которые когда-либо имели хоть какое-то отношение к оппозиции. Эта база постоянно обновляется. Вот как раз этим обновлением и попросил меня заняться Поляков. То есть я получил доступ к базе NDI, правда только гомельской области. В Киеве за базу отвечает Александр Шалайко. После того, как я внёс в неё новых людей, в ней оказалось около 1600 человек (гомельская область.) Поляков сказал, что две трети из них – мёртвые души. В переносном, а некоторые и в прямом смысле. Также Поляков сказал, что Гамильтон эту базу никому не даёт. Но украсть эту базу не так уж трудно. Что я и сделал, хотя такого задания я не получал.

 

Июля 2007

Ровно на следующий день после моего недельного отъезда, позвонил сотрудник. Было ли это совпадением или он точно знал, что я уже в Гомеле, я не знал. Первое время после вербовки я старался вообще не разговаривать по телефону, поскольку был убеждён, что его прослушивают и прослушивали некоторое время до того, как ГБ вышло со мной на контакт. Это меня угнетало, и однажды я спросил Сотрудника о «прослушке» моего телефона.

Сотрудник: Да нет, даже и не думай об этом. Телефон ставят на «прослушку» только с санкции прокурора и только в очень серьёзных случаях, когда есть информация, что этим телефоном пользуется преступник.

Я, конечно же, не поверил ему, но больше не стал лишать себя телефонного общения.

Так вот, Сотрудник назначил встречу.

Сотрудник: Меня переводятперевели в другой отдел, на следственную работу. Поэтому теперь с тобой будет работать другой человек.

(Я уже давно ждал этого, кроме того, о смене Сотрудников говорил и Михайлов).

Пока мы не определились, кто именно это будет, поэтому пока ты будешь работать с Александром Николаевичем, начальником отдела. Вот тебе его телефон. (+375293305928)

В любом случае я несу за тебя моральную ответственность. Будь готов к тому, что новый Сотрудник будет… «пригружать» тебя, подгонять что ли. Поэтому ты не уступай, стой на своём, ты лучше понимаешь ситуацию, в которой находишься и людей, с которыми контактируешь.

А теперь второе о чём я бы хотел с тобой поговорить. Ты уже на пятом курсе, пора подумать о твоей дальнейшей судьбе

(И этого разговора я ждал. Я ждал, что мне предложат после универа пойти работать в КГБ).

Тебе нечего делать в этой стране. Ты не сможешь реализовать здесь свой потенциал. Поэтому думай, как тебе уехать за границу, или учиться, или ещё как, но здесь тебе ничего не светит, разве что на Полесской, да и то…

Я был в шоке от его слов. Признаюсь, они меня даже тронули. Я думал, они хотят, чтобы я был их источником в оппозиции и в будущем, а тут... Но потом ко мне в голову пришёл и другой вариант, в духе КГБ. Они, возможно, хотят сделать меня источником за границей, то есть разведчиком. В этом случае слова сотрудника вполне логичны.

Июля 2007

Мой антиядерный проект получил одобрение в Вашингтоне. Об этом мне сегодня сообщил Роберт Гейла. А значит, я получу 7700$ от NDI. C ума сойти! Я совершенно один написал проект под несуществующую организацию и его профинансируют! Они там что, совсем лохи?! Не понимают, что их разводят? Через неделю еду в Киев за первой частью денег. Ах да, Гейла сказал, что нужно будет подписать кое-какие бумаги.

 

Августа 2007

Сегодня работал в офисе NDI. Попросил у Гейла бумаги для черновиков. Он достал стопку из-под стола и вручил её мне. А это оказались распечатки е-мейл рассылки, в которой обсуждались политические процессы в РБ. В числе участников этой рассылки Роберт Гейла, Дэвид Гамильтон, Тригве Олсен, Павел Казанецкий и др. Я просмотрел эти письма и представи,л как бы были рады гэбисты, если бы я привёз эту стопочку им в Гомель. Было любопытно почитать переписку «верхушки», но я больше хотел поработать над своим проектом, поэтому я не стал ничего делать с этими документами. А Гейла поражает меня своей беспечностью. Неужели он мне настолько доверяет?

 

Августа 2007

Еду в поезде Киев-Гомель. В кармане 3000 $. Эти деньги я получил в офисе NDI на реализацию своего проекта. Это только часть от всей суммы (7700 $). Более 3000 $ оппозиционеры через границу не возят, чтоб не нужно было декларировать.

Константин, бухгалтер офиса NDI провёл мне инструктаж по отчётности за использование денег. Они не требуют оригиналы чеков, достаточно их отсканировать и отослать по Скайпу. То же самое и с расписками о получении денег. В расписках не должны быть указаны имена получателей денег. Я должен буду присвоить им именаномера. Соответствие номеров и фамилий будут знать только я и Константин. Эта система абсолютно идентична той, которую использует в своих расписках КГБ, только у последних вместо чисел номеров псевдонимы.

А ведь я мог бы потратить эти деньги на своё усмотрение: купить себе машину или пожертвовать на операцию больному ребёнку. Система отчётности NDI даёт возможности для «отмывания» денег. И соблазн сделать это очень велик. Очень.

Интересно, что сделал бы NDI, если бы я просто присвоил себе эти 3000 $? Может, послали бы в Беларусь секретного агента, который меня разыскал бы и… Забрал бы деньги обратно? А если я их уже «спустил»? КГБ порадовались бы, если бы я отмыл эти деньги. Чувствую именно этого они и хотят.

Августа 2007

Не успел я проснуться, как позвонил Александр Николаевич. Узнав, что я привёз из Киева 3000 долларов, назначил встречу.

Александр Николаевич: Как ощущения? Довольны?

Я: Ощущение странное. Я один написал проект под несуществующую организацию и умудрился получить на это 7700 долларов! Они там что, совсем лохи?

Александр Николаевич: Нет, не лохи, просто здесь сработали ваши личностные качества, обаяние.

Ну и как вы намереваетесь потратить деньги?

Я: В соответствии с проектом.

Александр Николаевич: Разумеется, весь объем листовок печатать нельзя – власти не позволят массовый выброс листовок, 1,5- 2 тысячи распространите, районы согласуем. Сделаем несколько задержаний для вида – они должны видеть сопротивление, чтоб не было подозрений. Смотрите сами как будете делать чёрную бухгалтерию и отчёты, если будут трудности - поможем.

 

Теперь я окончательно был уверен, в том, что ГБ меня использует для контроля над расходом финансирования от США. Я так мечтал о том, что смогу, наконец, сражаться с АЭС, а теперь я понял, что я не смогу это делать, мне просто не позволят. Видимо моё огорчение было видно на моём лице, поскольку Сотрудник сказал:

Александр Николаевич: Не волнуйтесь, в Гомеле все так деньги отмывают. Если бы вы сравнили суммы, которые получает Кацора, с теми, которые он тратит, вы бы удивились. Наша задача, как контрразведки, пресекать финансовые потоки от США на финансирование оппозиции.

 

Я отмывал деньги, подделывая чеки. Липовый чек на покупку оргтехники мне сделал гэбист Денис Русланович.

 

Сентября 2007

Поляков: Движению «За Свабоду!»,в котором вы состоите, нужен пиар. Вы не хотите пораздавать на улице брошюрки, чтобы вас задержали и ещё штраф дали, который вам, разумеется, оплатят?

Я: Не вопрос. Мне ведь доказательства моего преследования тоже нужны.

Поляков понимающе улыбнулся…

Сентября 2007

 

На днях Диму Железниченко исключили из университета. Абсолютно незаконно. Я этого никак не ожидал. Я был в шоке. Я был разъярен, когда узнал. Сотрудник уверял меня, что их политика – не исключать, потому что «они едут в Польшу и возвращаются от туда подготовленными боевиками». Поэтому я захотел спросить у Александра Николаевича, почему они пошли вразрез со своей политикой.

Александр Николаевич: Да, действительно, мы против исключения, но с Железниченко мы поступили таким образом, потому что он переступил черту, за которую заходить нельзя. Я не могу сказать вам, что конкретно он сделал, скажу лишь, что это касается его связей с иностранцами. Он-то знает, за что мы его исключили. Кацора, например, знает, что ему можно делать, а что нельзя. Он знает, где черта, за которую нельзя переступать.

Но мы не закрываем ему путь обратно в университет. Если он прекратит свою деятельность, мы даже поспособствуем его восстановлению.

Я: Знайте те же, что теперь ему нечего терять, и он вам ещё покажет. В Польшу он не поедет, это я знаю точно, он мне это лично говорил.

 

Сентября 2007

Сегодня на моих глазах Диму Железниченко осудили на 8 суток за якобы нецензурную брань. Свидетелем выступал студент пятого курса нашего университета, БРСМовец Андрей Судаков. И я знаю эту сволочь уже 3 года. Я был в шоке. Как можно лжесвидетельствовать против человека??? Я понимаю, что сделал он это по заказу, но всё равно, ведь по его лживым показаниям Диму в наручниках увезли в тюрьму!! Как же так можно??!! Гады все!! Судья, менты, гэбисты! Как же они могут спать спокойно после этого??!!

Сентября 2007

Сегодня мы встретились с Александром Николаевичем на явочной квартире. Там был ещё один незнакомый мне человек. Александр Николаевич представил его мне:

Александр Николаевич: Это Андрей. Теперь он будет работать с тобой вместо меня. Он недавно пришёл к нам из района и только одну неделю у нас в комитете. Сегодня его первый полноценный рабочий день.

Я давно ожидал, что ко мне приставят кого-то нового, и я ожидал именно такой типаж. Молодой, лет 27, абсолютно непримечательное лицо, я бы назвал его провинциальным. Одет как стандартный гэбист – по-деловому и с портфелем. В тот момент я вспомнил слова Алеся Корнеенко: «Сейчас в 4-ом отделе КГБ не осталось нормальных людей, я имею ввиду опытных, которые понимают, что работают не на госбезопасность, а на Лукашенко. Остался один молодняк, стремящийся выслужиться, продвинуться по гэбистской карьере и получить звания. На работу с оппозицией именно таких и отправляют. Это для них грязная, а для кого-то и унизительная работа. Туда ставят новичков, может недавно женившихся, с отсутствием совести».

Позже я узнаю, что из себя представляет этот Андрей, но уже сейчас я чувствую его моральную слабость и неопытность в «защите конституционного строя». Он об этом сам сказал:

Андрей: Я ещё сам не разобрался что да как. Запиши мой телефон. (+375293305995)

Уверен, что ему провели ликбез по оппозиции, в частности гомельской, дали личностные характеристики ключевых фигур. Ну и, конечно же, ему дали подробную характеристику моей личности.

На эту встречу я принёс листовки об исключении и аресте Железниченко, которые мне дал на Полесской Поляков. Изначально я получил 1000 штук, но Александру Николаевичу я принёс только около 300. Часть я всё же расклеил по городу и раздал возле университета. Об этом я не сказал Александру Николаевичу, но я почти уверен, что он об этом знал. Я бы с радостью расклеил всю 1000, но я знал, что в этом случае скажет Александр Николаевич. Он это и сказал:

Александр Николаевич: Эти листовки изготовлены в рамках проекта по противодействию власти. Этот проект финансируется NDI, а ведёт его Семёнов.

Я не удержался:

Я: Не знаю, какую черту перешагнул Железниченко, но вы поступили с ним очень жестоко. Восемь суток ни за что – это слишком.

Я боялся говорить это, опасаясь, что Александр Николаевич поймёт, что я испытываю сочувствие к Железниченко. А это означает ненадёжность источника. Но мне очень хотелось сказать это, чтобы увидеть в его глазах хоть каплю стыда.

Александр Николаевич: Да, возможно, судья немного перестаралась.

Я: Судья? Разве не ВЫ определяете меру «наказания»?

Александр Николаевич: Нет, это определяет судья. Мы только говорим, что надо кого-то усмирить.

Чушь! Судья делает то, что они ей скажут, а сейчас он просто переводит стрелки, а значит, не может оправдать то, что сделал с Димой.

Александр Николаевич: На счёт ваших антиядерных листовок. Можете разбросать немного в домах, где живут Кацора, Поляков и другие, чтобы они видели, что вы работаете серьёзно, чтобы они относились к вам, как к серьёзной фигуре.

 

Октября 2007

Уже два гэбиста матерились в моём присутствии. «Молодой специалист» Андрей и Денис Русланович. Не на меня, разумеется, а так, для связки слов, так же как это делают менты из центрального РОВД.

 

Октября 2007

Сегодня мы с Андреем встретились, чтобы подписать контракт между мной и КГБ, точнее продлить тот, который я подписал год назад ещё с первым сотрудником Дмитрием Вячеславовичем. Даже конфиденциальных сотрудников, а именно так указан мой статус в контракте, коснулась контрактная система. Но в моём случае, я был бы сам рад, если бы его со мной не продлили…

К сожалению, не могу воспроизвести по памяти весь текст контракта, но кое какие выдержки, я всё, же приведу. В верхнем правом углу стоял штамп «Совершенно секретно». Я вспомнил советские фильмы и представил, как после падения режима, рассекречивают архивы КГБ и узнают, кто же работал на режим, перебирая бумажки с такими печатями. Но этот контракт был только в одном экземпляре.

В контракте даётся ссылка на 14-ю статью закона РБ об органах КГБ, а также упоминаются статьи 8,9,18,20 закона об оперативно-розыскной деятельности.

Моими задачами в соответствии с контрактом являются:

· Выявлять и информировать КГБ о фактах антиконституционной деятельности.

Я: А что такое антиконституционная деятельность?

Андрей: Ну.…Это…Деятельность против конституции.

 

Я думаю, что такое антиконституционная деятельность КГБ понимает по-особому. Для них – это оппозиционная деятельность. В правильном же понимании именно КГБ занимается антиконституционной деятельностью. Читая следующую задачу, я не удержался от смеха.

· Оказывать положительное профилактическое воздействие на радикально настроенных представителей политизированных структур.

Я: Это что за ерунда?! Я должен отговаривать оппозиционеров ходить на митинги?

Андрей: Ну, это…если поддаются внешнему влиянию.

Контракт я подписал на 2 года. Моё денежное вознаграждение составляет 8 базовых величин в месяц. На данный момент это248 тысяч рублей или около115 долларов.

Октября 2007

Андрей вручил мне на подпись задание перед моей поездкой в Чехию. Оно содержало следующие указания:

· Установить каналы нелегального финансирования для поддержки деятельности радикальных политизированных структур в РБ.

· Установить истинную цель мероприятия и встреч.

· Получить установочные данные организаторов.

· Выявить имело ли место вербовочное изучение граждан Беларуси.

· В случае анкетирования запомнить вопросы или получить копию опросника.

 

 

Ноября 2007

В ГБ чувствуют нехватку информации из-за границы. Сегодня Андрей дал мне это понять. NDI предложили мне представлять Беларусь в числе 4 человек на молодёжной
конференции активистов Восточной Европы в Белграде. Узнав это, Андрей очень обрадовался. Но я отказался туда ехать. Никогда не был в Сербии, и, конечно же, чувствовал честь о того, что мне предложили ехать, но я устал от поездок, на которых мне приходится изображать активиста. В NDI огорчились, Андрею я сказал, что не могу поехать из-за практики в школе.

Андрей: Какая школа?

Я: Седьмая

Андрей: Я думаю, мы решим вопрос с твоей практикой, посмотрим, кто там у нас в седьмой школе есть.

Неужели даже школы им подчиняются?! Я не мог сказать, что просто НЕ ХОЧУ, поэтому нашёл причину, на которую они не в силах повлиять. Сказал, что родители не пускают, волнуются, что много пропускаю учёбы своими поездками.

Андрей: Да на них я не никак не могу повлиять… Плохо, что ты не поедешь, получается, что только ты и ездишь из Гомеля. Может у тебя есть знакомые, которых можно вместо тебя отправить в Сербию?

Я: Нет, вы же всех распугали. Одного исключили (Железниченко), на другого (Тенюта) «уголовку» завели. После этого вряд ли кто из молодёжи вообще будет высовываться.

Андрей: Да не будем мы Тенюту сажать, он же не Северинец.

Действительно, уголовное дело на Тенюту приостановили, но зато проверили в «психушке» и сказали, что он ненормальный. В интернете его облили грязью.

14 декабря 2007

Сегодня приходил ко мне Дима Железниченко. После суда по поводу своего отчисления. У него уже было несколько заседаний. Всё не в его пользу или переносят заседания. Он изменился, какой-то усталый, что ли стал. Может, устал бороться. Бороться с этой машиной. Может, жалеет, что жизнь свою поломал, решив отстаивать правду. Ведь он действительно был хорошим студентом, а теперь он не студент. Только потому, что Александр Николаевич решил таким образом его усмирить. Позвонил ректору – надо такого-то отчислить. Вот и всё – дело сделано. Теперь честь университета не запятнана таким позорным студентом. Один звонок решил судьбу парня. Да, он стал знаменит, когда его отчислили, писали о нем везде, говорили. А теперь он остался один на один со своими судами и жалобами. Оппозиция его использовала для своего пиара, журналисты для своих статей.

Я всегда думаю о его маме. Как ей от всего этого. Гордиться ли она своим сыном, не побоявшимся расстаться со своим студенческим билетом ради своих убеждений? А может быть, она корит его: зачем ты связался с этой оппозицией, только жизнь себе испортил. Учился бы себе, образование получил бы, а теперь…

Как же всё таки человек беззащитен в нашей стране. Со всех сторон на него могут надавить, вызвать, пригрозить, уволить, исключить. А если ты безработный, тебя просто посадят. Как при Сталине. Только не расстреливают. Бедные люди! Бедные исполнители этих указов сверху. Они ведь думают о семьях, о своих детях. И у моего гэбиста Андрея есть маленький ребёнок, я видел детское питание у него в портфеле. И выполняют эти приказы. Мучаются ли они? Но оправдываются. Мне самому говорили: если я его не уволю, то уволят меня. Безвыходное положение…

18 декабря 2007

Еду из Киева. Со встречи антиядерного штаба. Организовал, конечно же, NDI . C белорусской стороны организатор o м был «Экодом». Это и было самое для меня удивительное. Ведь Экодом старейшая и самая известная экоорганизация Беларуси. У них хорошая репутация, работают с властями, ведут международные проекты. И тут ввязались в это дело. Я имею в виду стали сотрудничать с NDI – структурой, финансирующей белорусскую оппозицию. Как только я об этом узнал, я подумал: Экодом подписал себе смертный приговор, его за это ликвидируют. Неужели Ирина Сухий (главная по антиядерной теме) этого не понимает. Она же подставляет Экодом. Это ведь очень серьёзно. Так не хочется думать, что она моя «коллега»… Но дело даже не столько в американском финансировании, сколько в самой теме – ведь бороться со строительством АЭС – это значить идти напрямую против Лукашенко.

Сегодня после того, как мне пришлось перед всей конференцией врать о том, что я делаю против АЭС, у меня начался острый приступ депрессии. Я вышел из зала конференции и пошёл туда, где никто из наших не ходил – в холл пятого этажа гостиницы…

27 января 2008

Теперь я ещё подмочил репутацию нескольких популярных новостных сайтов. А именно, я запустил в интернет очередную «утку». Ею оказалась новость, о том, что в Гомеле проведена акция против АЭС. Ничего этого не было, но все журналисты, которым я позвонил, написали об этом статьи. Вот что значит иметь репутацию активиста – что не скажешь – всему верят. В итоге на таких сайтах как www . naviny . by и другие появилась ложь.

Для чего же я это сделал? Надо сказать, что эту акцию я бы с радостью провёл в действительности. Но, во-первых, теперь я понимаю бессмысленность этих действий. Во-вторых, по контракту я обязан обсуждать с сотрудником все мои малейшие действия. Разумеется, он не позволил бы мне ничего проводить. Но мне нужна видимость того, что я что-то делаю. Для NDI . Конечно, я мог бы написать о проведённом мероприятии в отчёте, но информация на новостных сайтах – прекрасное лучшее доказательство моей «работы». Пришлось даже эту «утку» согласовывать с Андреем, который, в свою очередь, посоветовался с высшим руководством. Руководство одобрило, но с условием того, что текст новости будет у них в руках раньше, чем он появится в интернете. Я выполнил это условие.

1 февраля 2008

 

Вот уже несколько месяцев как появился в интернете сайт www.info-com.info. В настоящее время его адрес www.gomelbest.com. На нём публикуются обличающие статьи о гомельских оппозиционерах. Информация туда поступает, без сомнений, от КГБ. И я решил дополнить её своими комментариями. Меня даже стали цитировать. Я пишу под псевдонимом Александр Николаевич Т.

 

Января 2008

 

Мне позвонил Андрей Тенюта и предложил встретиться. При встрече он спросил, могу ли я напечатать листовки по случаю того, что Железниченко выиграл суд по своему отчислению. Я согласился и попросил текст листовки. Он сунул мне скомканную бумажку, на которой были наброски листовки. Я написал свой текст, довольно жёсткий, где назвал ректора Рогачёва преступником. И напечатал некоторое количество этих листовок. Их я отдал Тенюте. Позже и Поляков сделал листовки. Он предложил их мне. Я (зря) сказал ему, что я уже делал листовки, показал текст ему.

На явочной квартире:

Андрей: Ты не слышал ни про какие листовки кроме тех, что тебе дал Поляков?

Я: Нет.

Андрей (опустив глаза): Просто прошла информация, что были ещё листовки по этой теме. В интернете была информация.

 

Про интернет он, конечно же, врал. Я понял, что ему известно о моих листовках, но я не был уверен, что он знает, что их сделал я. Мне трудно лгать Кацоре, но Андрею ничуть. Итак, информация просочилась. О ней было известно только Тенюте и Полякову…

 

Февраля 2008

Помню, когда я только начинал свой антиядерный «проект», я был словно заражён идеей борьбы против АЭС. Теперь же мне почти всё рано построят её или нет…

Февраля 2008

Звонок с неизвестного номера(+375291347910):

Звонящий: Добрый день. Вам звонит сотрудник областного управления комитета государственной безопасности … (далее очень быстро и неразборчиво назвал звание и фамилию)

Я: Как ваша фамилия?

После моего вопроса последовала пауза, затем звонящий повторил фамилию чётко, но едва слышно.

Звонящий: Андреянов. Я бы хотел побеседовать с вами, но не по телефону. Могли бы мы встретиться ненадолго?

 

Я был в недоумении. Что происходит? На лицо стандартная попытка вербовки. Хотя, нет. Первая встреча, как правило, происходит неожиданно и вживую. Никто не согласится на встречу после телефонного звонка. Но зачем меня вербовать, если я уже давно завербован? Со звонившим я никогда раньше не разговаривал – у меня отличная память на голоса. Следует заметить, что он имел отвратительную дикцию. Речь его была очень робкой, как будто он жутко волновался. Я едва разбирал, что он говорил. Пока я вижу лишь одно объяснение: Звонящий – коллега Андрея, который пытается завербовать себе источника (довольно неумело). А поскольку информация о том, что я Источник засекречена, то он думает, что я ещё «свободен». Но неужели перед попыткой вербовки Звонящий не навёл справки у начальника 4го отдела? Вряд ли такое возможно. Если только Звонящий не имеет доступа к секретным документам.

Другой вариант. КГБ проверяют меня. Они уже поняли, что я им откровенно вру и скрываю от них то, что не хочу говорить. Поэтому и устроили такую проверку. По логике, после такого звонка я должен немедленно созвониться с Андреем и сообщить об этом. Если начну двойную игру – значит «отбился от рук», решил, что хитрее КГБ.

И я выбрал игру.

 

Я: А о чём бы вы хотели со мной поговорить?

Звонящий: По поводу заграницы.

Я едва удержался от смеха – так глупо это звучало: «поговорить по поводу заграницы».

Я: Ну…. Можно и встретится.

Звонящий: Как на счёт сегодня?

Я хотел записать встречу на диктофон, но его у меня с собой не было. Поэтому «сегодня» мне не подходило.

Я: Сегодня я занят. Давайте завтра утром. В 10:30. Вы хотите просто встретиться на улице?

Звонящий: Можете и в Комитет прийти.

Велик был соблазн побывать в здании КГБ, где, как говорят бывавшие там, потолки такие высокие, что ты ощущаешь себя таким маленьким и ничтожным! Но там я мог повстречать Андрея или Александра Николаевича, что раскрыло бы мою игру.

Я: Лучше в районе универмага.

Звонящий: Договорились. Я подъеду на машине, в ней и поговорим. До завтра.

 

Положив трубку, я был необычайно возбуждён. Меня распирало любопытство. Что же будет завтра? Неужели вербовочная «беседа»? Если так, то это будет «цирк» - гэбист вербует завербованного. Вот уж я потешусь над ним.

Но может, я слишком оптимистичен? Может в машине меня ждёт Андрей, который скажет: «Ну что? Решил обхитрить КГБ?», и меня увезут в «Американку», а потом пришьют дело и посадят. И мой Дневник так и не дойдёт до людей. Последняя мысль меня действительно напугала.

 

Февраля 2008

 

Я пришёл к универмагу на встречу с Андриановым. Он позвонил, сказал, чтобы я сел в серый «Мерседес». На вид ему было лет 27, холёный, обручальное кольцо, по виду – типичный чиновник. Все гэбисты, которых я встречал (а их было 4) похожи один на одного. Этот был очень не уверен в себе. Путал фразы и слова.

Андрианов: Добрый день. Сразу покажу удостоверение… (Фамилия в корочке совпадала, звание капитан). Моя работа сводится к тому… ну, разговаривать с теми людьми, которые часто выезжают заграницу.

Я: Видимо вам приходится со многими разговаривать?

Андрианов: Да, со многими. Вопрос такого плана. Вы выезжали там, в Литву, Латвию, да? В связи с чем эти поездки были?

Я: К друзьям, погулять. У меня ведь визы были туристические, правильно? Вы же их смотрели?

Андрианов: (Берёт блокнот и начинает записывать) Да я так, только навскидку. Всё это по линии туризма было?

Я: Да, конечно. Кроме, правда, поездки в Германию в 2006 году. Та поездка у меня была деловой – ездил на экологическую конференцию.

Андрианов: А где вы работаете?

Я: Я студент. А вы что, разве сами не знаете?

 

Вот тут-то я начал думать. Неужели вообще про меня ничего не знает? Может, делает вид? Первый мой сотрудник пришёл ко мне, зная про меня всё. А этот спрашивает, где работаю.

 

Андрианов: Нет, не знаю. А курс какой, факультет?

Я: Иняз, пятый.

Андрианов: Последний год?

Я: Да, в нашей стране учатся пять лет.

Андрианов: Я тоже заканчивал. Правда, юридический.

Я: Ну мы знаем, что в вашей конторе обычно все юрфак заканчивают.

Андрианов: Сейчас уже пошла… и иняз.

Я: Ну да, разведчики.

Андрианов: Кстати, нет желания в нашу контору пойти работать?

Я: А что, у вас там недобор кадров?

Андрианов: Просто подбираем людей.

Я: Я вам не подхожу, ведь я был замечен в антигосударственной деятельности.

 

И тут я включил дурочка и начал рассказывать про то, как я решил баллотироваться в депутаты и только тогда понял, в какой стране я живу. Мол, был наивным, а как увидел своими глазами фальсификации, так прозрел.

 

Андрианов: Кстати, может быть на «Ты» будем?

 

Вот вам! Все как по плану: разговорить, а потом предложить перейти на «Ты.

 

Я: Я с вами на брудершафт не пил, чтобы на «Ты» переходить.

Андрианов: Хорошо, хорошо.

Я: Ну что? Может у вас ещё какие вопросы есть, предложения?

Андрианов: А вот, расскажите про поездку в Германию.

Мысль о Германии навеяла меня на ностальгию. И я стал долго рассказывать, как же дам свободно дышится, как же немцы далеко шагнули в области экологии, не то, что у нас!

 

Андрианов: Ну я-то занимаюсь чисто контрразведкой., поэтому и интересуюсь Германией. А с моими коллегами вообще были разговоры когда-нибудь.

Я: Нет, были только с руководством универа.

 

И тут я снова включил дурочка и стал рассказывать про моё заявление на пикет протии в АЭС. Как это так: студент решил так опозорить родной университет! О, как же я был наивен! Вспомнил про Железниченко. Честно говоря, меня понесло. Словно я забыл, что он об этом обо всём знает. Я так горячо возмущался, едва не стучал кулаком по бардачку. Андреянов пытался вставить фразы, направить меня в нужное ему русло, но я всё говорил о режиме, о репрессиях…

Андрианов: А кстати есть желание создать какую-нибудь экологическую организацию?

 

ДЕЖА ВЮ!!! Я ожидал, что разговоры будут похожими, но чтобы настолько! Ну, гэбисты! Ну, болваны! У них, что у всех одна инструкция по вербовке? Я просто не могу. Что же мне теперь, заново повторить мой путь Источника?

Я: Вы что, шутите? В Беларуси? В стране, в которой правит Лукашенко? Нашей стране НГО не нужны!

Андрианов: А куда собираешься идти работать? В нашу контору точно не хочешь?

Я: Может и пошёл бы, если бы КГБ занималось действительно охраной госбезопасности. Но вы же ведь занимаетесь ещё и репрессиями.

 

И снова меня понесло. Как мне хотелось говорить ему в лицо всё это. Про фальсификации. Про аресты, задержания, «сутки»…Снова про Железниченко вспомнил… Как можно так с человеком?

 

Я: Вы ведь Конституцию должны знать наизусть? Что является главной ценностью государства?

Андрианов: (Не сразу, словно боясь ошибиться) Человек.

Я: А как у нас с человеком обращаются? Слава Богу, не 37 год, но всё же людей у нас расстреливают. Их расстреливают морально – исключают, увольняют, вызывают, сажают…

Андрианов: (Перебивая) Как я понимаю, желания создать экологическую организацию, у тебя нет? Мы можем помочь с регистрацией.

Я: Ну создам я её. А что мне с ней делать?

Андрианов: Сергей, о нашем с тобой разговоре ты будешь кому-то рассказывать или нет?

Я: Ну вы же мне вроде не угрожали, не ставили никаких условий… Чего уж там.

Андрианов: Не, вот понимаешь, сейчас… это разговор, о котором вообще нельзя никому говорить, понимаешь? Я с тобой открыто просто говорю. Мне просто интересно, как нашими НГО интересуются иностранные спецслужбы. То есть как они вообще свою работу проводят, бл***. Их методика работы. Мне бы было интересно поддержать твою организацию, посмотреть, будут ли на неё выходы. Ты на всякий случай сохрани мой номер телефона.

Я: У вас мой есть. Звоните, если что.

 

Февраля 2008

 

Андрей: Так, твой проект кончился, поэтому нам нужно что-то придумать, чтобы не терять связь с NDI. Экодом молчит, так? Может нам оформить «Зелёный мир» как нормальную, организацию, чтобы получать под неё гранты?

Я: Бессмысленно. Организация должна иметьрепутацию, связи, она должна иметь результаты своей работы, чтобы привлечь деньги. А самое главное, в ней должны быть люди, способные вырабатывать идеи, их осуществлять, писать проекты и т.д. Я таких людей не знаю. Кроме того, эти люди не должны быть студентами. Сам понимаешь почему.

 

Я всеми силами пытался убедит его, что затея с зарегистрированной организацией «не прокатит». Прежде всего, потому, что я не хотел ввязываться в новую иллюзию.

 

Андрей: У тебя ведь по проекту осталось неиспользованных 1000 баксов. Тебе же надо как-то их «отмыть». Не будешь же ты их им возвращать.

Я: Да, осталось.… Но я пока не знаю, что с ними делать.

 

Я действительно не знал, что с ними делать. И не хотел думать над тем, как их «отмыть». Я бы с радостью вернул их NDI, чтобы они на мне не висели. Я мог бы поднапрячься, и с легкостью положить большую часть этих денег себе в карман. Но мне НЕ ХОТЕЛОСЬ этих денег. Многие меня не поймут, но я не хотел больше ничего «отмывать». С меня было достаточно. Я собрался уходить, и Андрей передал мне стотысячную купюру.

 

Андрей: Остальное в конце недели.

 

Раньше за эти же деньги я писал сообщения как минимум два раза в неделю. Теперь же я получаю деньги не за что. Я встречаюсь с Андреем не чаще одного раза в неделю и сообщаю ему минимум информации. Кроме того, я много утаиваю. Сегодня, например, я водил по городу четырёх грузин, членов Европейского молодёжного парламента, приехавших в Гомель в рамках своего визита во все областные центры Беларуси. Мне пришлось их оставить из-за встречи с Андреем. Об этих гостях из «вражеской страны» Андрей от меня ничего не узнал.

Марта 2008

Я думаю о тех деньгах, что я «отмыл». По сути, я их украл. Но вот только у кого? У NDI. Мои гэбисты, конечно же, не считают грехом воровство денег у NDI. Они бы назвали это «воровством во благо». Ведь таким образом я «отвожу» деньги от антигосударственной деятельности. Принимая эту философию можно оправдать и убийство, если оно защитит государство. Пытаюсь вспомнить, когда же я украл первый «оппозиционный» доллар. Это произошло задолго до того, как я сам получил свой грант, в 2006 году, на вокзале, покупая билеты на поезд. Я ехал на сессию Европейского Молодёжного Парламента. Со мной билеты покупали два парня, ехавшие на ту же сессию. Они-то и научили меня, как можно «отмыть» немного на билетах: покупаешь купе, делаешь копию, сдаёшь, покупаешь плацкарт. А в отчёт доктору Флауэрсу сдаёшь копию купейного. Потом я узнал, что многие в Парламенте так делали. Когда меня избрали (а баллотировался я в шутку) в «руководство» белорусского ЕМП и узнали, что у меня не было компьютера, то решили, что могут дать мне тот, что у них имелся для нужд белорусского ЕМП. Фактически не принимая участия в работе ЕМП, я пользовался его компьютером в своих целях полгода. Похожую «халяву» я получил и от NDI. Я пожаловался Роберту Гейла, что у меня нет своего ноутбука, и тот распорядился, чтобы мне купили ноутбук. Но в отличие от первого случая, уже в пожизненное пользование. Забавно, но свой старый компьютер я продал…на Полесскую. Незадолго до этого у них конфисковали компьютеры. Узнав об этом, я и предложил им купить мой по хорошей цене. Именно на нём я когда-то начинал писать Дневник…

 

Марта 2008

Я начал читать роман Оруэлла «1984». В нем я вижу отображение белорусской системы. Некоторые фразы просто повергают меня в шок – кажется, что это написано именно о НАС и обо МНЕ.

Главный герой книги Уинстон собирается написать дневник, в котором он хочет записать свои сомнения в правильности учения партии. «Если дневник обнаружат, Уинстона ждёт смерть или 25 лет каторжного лагеря». Догадайтесь, что символизирует в романе «Полиция мыслей»? А что это за Старший Брат с чёрными усами, изображённый на повсеместно висящих плакатах? «Доносят друг на друга соседи и сослуживцы». В каждом человеке Уинстон видит потенциального сотрудника Полиции Мыслей. Уинстона ломают. Но меня больше всего зацепило иное. «Партии не нужны послушание и покорность: люди должны принять сторону партии умом и сердцем».

Чтобы управлять людьми их нужно держать в постоянном страхе. А разве мы не живём в страхе? Хуже всего, что это вовсе не страх потерять совесть, предать ближнего, впасть в искушение. Зачастую это примитивный страх потерять нечто материальное: работу, место в университете…

Наверно я наивно полагаю, что властвующую верхушку мучает совесть за поломанные судьбы, преступления и ложь перед народом. Напрасно надеюсь, что когда-нибудь, душа какой-нибудь Ермошиной не выдержит, и она в прямом эфире со слезами скажет: «Люди, простите меня! Я столько лет участвовала в этих преступлениях. Я больше не могу и не хочу это делать!»

Учителя литературы постоянно говорят, что причина морального упадка в том, что люди перестали читать книги. Такие как «1984».

 

Марта 2008

Сегодня я был на суде у Железниченко. От всех предыдущих заседаний это отличалось тем, что Диму привезли на суд из части. Он защищал себя в военной форме. Также в качестве истца выступала его мать. Зал был переполнен – Кацора обзвонил всех. Заседание длилось более четырёх часов и так и не завершилось – объявили перерыв до следующего дня.

Я стоял у стены и смотрел на пришедших. Это били представители местной демократии. Зал несколько раз попросили сохранять тишину, но постоянно кто-нибудь выкрикивал возмущения. Одну женщину даже удалили. Мне было стыдно за неё. В перерыве многие удалились со словами: «Что сидеть? Ведь мы не повлияем на исход дела». Затем удалили Статкевича, который, как всегда, возмущался, что заседание не ведётся на белорусском языке. При этом он сам говорил на ужаснейшей «тросянке». Как бы то ни было все они в моих глазах выглядели очень жалко – они не представляли из себя никакой силы. Это была просто кучка людей, верящих в то, что они сражаются с диктатурой.

 

Марта 2008

Некоторую информацию я передаю Андрею по электронной почте. Я создал специально для этого почтовый ящик, чтобы не «запалить» мой личный. Ящиком Андрея был [email protected]. В поле «от кого» было «Андрей Королёв». Неужели он мог так лохануться - позволить мне узнать его настоящую фамилию? Если он заполнял форму на регистрацию ящика реальными данными, то возраст его – 26 лет.

Сегодня он прислал мне информацию о различных семинарах и конференциях. Я уже не ездил никуда 4 месяца – они чувствовали информационный голод. Андрей понимал, что моё финансовое положение значительно улучшилось, и моя кэгэбешная зарплата уже не может заставить меня «суетится». Он постоянно говорил, что нужно смотреть вперёд, пытаться выбивать новые гранты, даже если ещё идёт финансирование от текущих проектов. Конечно же, он не понимал мою пассивность. Не понимал, почему я, научившийся так легко заполучать такие большие деньги, не стремлюсь использовать свои возможности «по максимуму».

Иногда, когда я встречаюсь с ним, я представляю, как набрасываюсь на него и начинаю душить, а задушив, беру его мобильный и ищу в нём знакомые номера. Вот бы выкрасть его сотовый! Тогда бы я узнал, кто ещё являются Источниками в Гомеле.

Я вспоминаю один момент. Момент, когда я повстречал Источника. Это было ещё на заре моего сотрудничества, когда со мной работал Дмитрий Вячеславович. Мы встретились с ним в гостинице «Сож». Говорили довольно долго, как вдруг он посмотрел на часы и сказал:

 

Дмитрий Вячеславович: Ну всё, беги, а то мне пора уже.

 

Я вышел из гостиницы через заднюю дверь. Мимо меня прошёл мужчина, который направился в ту же дверь. Я оглянулся и увидел его, оглянувшегося перед самой дверью. Мы оба поняли, что встречи нам были назначены с одним и тем же человеком, только по-очереди. Мы оба были источниками. Но больше никогда не встречались.

 

Марта 2008

«Подозреваемый по уголовному делу организации "Молодой фронт" гомельский активист Андрей Тенюта 12 марта направил жалобу председателю КГБ Юрию Жадобину на действия следователя управления комитета госбезопасности по Гомельской области Дмитрия Седлярова»

Эта новость появилась в эти дни в интернете. Меня в ней заинтересовала следующее:

Как я уже писал, первый сотрудник КГБ, который со мной работал, прежде чем «передать» меня, сказал мне, что его перевели на следственную работу. Он мне представился, как Дмитрий Вячеславович. Позже коллеги называли его Димой.

Следователя управления КГБ по Гомельской области зовут Дмитрий Седляров.

Возможно это всего лишь совпадение, но не думаю что в гомельском КГБ, много следователей по имени Дмитрий, да к тому же, ещё работающих по «оппозиционным» делам. Скорее всего, это дело поручили бы человеку, хорошо знакомому с миром гомельской оппозиции. Попробую поговорить с Тенютой – может он знает и его отчество. Попрошу описать его внешность. Кстати, этот же следователь допрашивал Леонида Судаленко. Если это тот самый Дмитрий, то Судаленко встречался с моим гэбэшным покровителем.

 

Марта 2008

 

Сегодня я встретился с Андреем Тенютой. Этот малый, похоже, проникнулся ко мне доверием, так как рассказывает мне о деятельности своей гомельской организации. Неоднократно приглашал меня на встречи своей группы. Я вежливо отказывался, но гэбисту Андрею этого не говорил. Встретился я с ним, чтобы поговорить о Дмитрие Седлярове. Чтобы не вызвать подозрения я сказал Андрею, что прочёл в интернете новость о том, что следователь Седляров ведёт его дело. Сказал также, что ко мне когда-то в университет приходил гэбист кажется с такой же фамилией в удостоверении. И что мне любопытно не один ли это и тот же человек. Тенюта не знал его отчества, зато сказал, что в документах значились его инициалы – «Д. В.» Они подходили под «моего» Дмитрия Вячеславовича. Я спросил, не заметил ли он у него мобильника. Мобильник следователя по описанию совпадал с тем, на который я когда-то много раз звонил – чёрная «раскладушка» Motorola. Возраст около 30 – также подходил. И последним доказательством того, что я вычислил фамилию моего первого гэбиста, были слова Тенюты о родимом пятне на шее Седлярова.

Таким образом, больше не оставалось сомнений в том, что завербовавшим меня гэбистом был Дмитрий Вячеславович Седляров. Моё личное расследование оказалось успешным. Теперь остаётся проверить Королёва.

Когда я ещё говорил с Тенютой, недалеко от БелГУТа, Андрей уже ждал меня в двух шагах оттуда – на явочной квартире по адресу (ул. Победы, д.2a кв. 42). Забавно, но её окна выходят на дом Тенюты. Ах, как бы я хотел пожить в его квартире некоторое время, чтобы вооружившись биноклем или камерой понаблюдать за посетителями явочной квартиры.

Итак, распрощавшись с Тенютой, я направился по знакомому мне адресу. В этот раз Андрей расспрашивал меня об офисе NDI – кто там работает, какая обстановка, наличие оргтехники, какой характер носит моё общение с Гамильтоном. Что касается последнего, то я описал его, как «типичного американца» - жуёт жвачку, похлопывает по плечу.

 

Марта 2008

 

Сегодня в Гомеле было небольшое шествие оппозиции в честь Дня Воли. Я тоже принял в нём участие. Колонна двигалась из парка в Новобелицу под пристальным надзором камер КГБ. Самих гэбистов и прочих в штатском было действительно очень много. Я без труда их определял, подходил к ним и насмеивался над ними фразами типа: «А вот и менты», «А вот и ребята из конторы», «Не подскажете, где проходит митинг?», «Вот уже клоуны!». Они никак не реагировали на мои издёвки, но один не выдержал: «Если ты студент, то тебе лучше помалкивать!». Не знал же он, что я нахожусь «под крышей» его начальства.

При этом я открыто их фотографировал. Андрея я нигде не заметил.

Вечером я отключил телефон, так как спал. Проснувшись, обнаружил, что мне звонил Андрей.

Андрей: Чего это ты не отвечаешь? Я уже думал ты в казематах.

Я: Ну, в казематы ведь забирают только по вашей «указке».

Андрей: Ну да…

 

Вот поэтому-то меня на шествии и не трогали, не смотря на все мои выходки, - не было приказа задерживать.

 

Марта 2008

Наверно, если бы я не ввязался во всё это и не познал скрытую сторону белорусской действительности, я был бы намного счастливее. Ведь неведение - это блаженство.

 

Апреля 2008

Мне бы очень хотелось скрывать моё общение с Воронежцевым от Андрея. Я бы мог это делать, если бы был уверен, что ни мой, ни его телефон не прослушивается. Если Андрей поймёт, что я от него скрываю важную информацию, то он меня заподозрит в двойной игре.

Апреля 2008

Андрей: ТебяДима не инструктировал на случай, если на тебя выйдет другой наш сотрудник?

Я: Нет. А что такое может быть?

Андрей: Да. Если такое будет, то ты сразу звони мне.

 

В этот момент я «стреманулся». Думал, берёт «на понт» – узнал об Андриянове.

 

Я: Это ваши ребята снимают на камеры нас во время уличных акций?

Андрей: Это менты. Простые менты, становятся и в упор снимают. Потом просматривают, находят знакомые лица и вызывают их. Мы тут ни при чём. Ну, могут, конечно, по нашему требованию нам кассетку дать.

 

Апреля 2008

 

Я прошёл медкомиссию в военкомате и меня признали годным к военной службе по первой категории, сказали, что отправка в армию – в конце июля. Конечно, это нарушало все мои планы, но я нисколько не паниковал, поскольку был абсолютно уверен, что КГБ меня «откосит». Как раз позвонил Андрей и назначил встречу.

Андрей: Надо что-то думать со следующим проектом.

Я: Боюсь, что от меня будет мало толку – в июле меня забирают в армию.

Андрей: Вот это новость! А я как-то и не подумал про то, что тебе ж ещё нет 27 лет. Ну, это не проблема, начальник сходит к военкому, поговорит.

Я: И что он скажет?

Андрей: Скажет что ты там такой оппозиционер, как Железниченко, тоже присягу принимать не будешь. Там такие не нужны. Дадут отсрочку.

Я: Но у отсрочки должна быть какая-то причина?

Андрей: Придумают что-нибудь. Взятки-то они берут и пишут что-то. Так, с этим уладим. Надо поговорить о «Зелёном мире». Нужно тебе его прибрать к своим рукам. Я имею ввиду, стать его директором, и действовать легально от имени зарегистрированной организации. Для этого тебе нужно поговорить с Громыко. Это очень хорошая возможность для тебя зацепится за финансирование.

 

Андрей действительно уладил вопрос с армией. Меня не взяли.

 

Апреля 2008 г.

Ко мне в Скайп зашёл Роман Мандрыкин (гомельский БРСМовец, когда то был оппозиционным активистом). Сказал, что работает с КГБ, и собирается с этим покончить.

Апреля 2008

Андрей принёс мне бумажку от разведчиков, в которой были указаны виды сведений об офисе NDI, которые от меня хотели по возможности получить. Среди них были такие как: недовольство служебным положением, оплатой труда, наличие компромата, расположение общественных объектов вблизи офиса, наличие видеонаблюдения и т.д.

Когда я подписывал контракт с КГБ, там было написано что он действует в соответствии с законом об оперативно-розыскной деятельности. Я ознакомился с этим законом, и понял, что мой случай подпадает под определение «оперативное внедрение – проникновение в преступное формирование лица, оказывающего на конфиденциальной основе содействие органу, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, для решения задач оперативно-розыскной деятельности»

Мая 2008 г.

Мандрыкин, по-моему, немного помешался, как и Михайлов. Он пьёт пиво с последним и отсылает своему куратору КГБ Дмитрию Владимировичу смски. Я выудил из него номер куратора (+375293299671). Это не был номер ни Седлярова, ни Королёва, ни Александра Николаевича. Возможно, его владельцем был Денис Русланович, так как его номера у меня не было. Но позже я пойму что и не его это номер.

Мая 2008

Мандрыкин ликует! Из Минска, из ЦК БРСМ приехал главный идеолог и предложил ему должность в БРСМ. Когда Мандрыкину позвонили из гомельского обкома БРСМ и пригласили на встречу с этим из Минска, он боялся, что там его будут ждать КГБ, и взял с собой диктофон (прям как я). Запись беседы с «главным идеологом БРСМ» он прислал мне. Я прослушал её. Голос «товарища из минского БРСМ» был мне очень знаком. Да что говорить? Я узнал этот голос! Он принадлежал Денису Руслановичу, тому гэбисту, который делал мне липовые чеки на оргтехнику и отмазывал от исключения из универа.

Наивный Мандрыкин, думал ему оказана честь со стороны БРСМ. А на самом деле, послали к нему гэбиста, который прикинулся БРСМовцем. Любопытно, что там присутствовал и первый секретарь гомельского обкома БРСМ Дорощенко, которого я знаю. Значит и он играл эту роль с Мандрыкиным.

Запись разговора можно скачать по ссылке (если она ещё работает) http://www.pride.by/MIC00004.mp3

Мая 2008

Андрей попросил предоставить ему контакты (номера телефонов, имейлы) всех важных фигур, с которыми я контактирую. Но особенно его интересовал имейл Воронежцева. Причём он хотел его получить очень срочно. Я дал ему неверный имейл. Нужно посоветовать Воронежцеву сменить имейл, так как у него ящик на белорусском почтовом сервис. А в соответствии всё с тем же законом об оперативно-розыскной деятельности по требованию КГБ владельцы этого сервера передают им переписку граждан. Таким образом, я думаю, они и получили финансовые отчёты Секерко. Если конечно кто-то из его окружения не передал их конторе.

Мая 2008

Я встретился с Громыко по поводу Зелёного Мира. Как и всегда он говорил много и не по теме. Главное, что мне удалось выяснить, это то, что ЗМ находится в стадии перерегистрации. Зная Громыко, я понимал, что эта перерегистрация вряд ли закончится, поскольку Громыко ЗМ не нужен.

В разговоре я упомянул (как потом я понял зря) о моём общении с Воронежцевым. При упоминании мной этой фамилии, настроение Громыко резко переменилось.

Громыко: Этот человек всегда думает только о деньгах. В любом деле, он в первую очередь смотрит, что он с этого сможет поиметь. Он кинул и предал многих людей, включая Корнеенко, как только ему Лебедько стал давать деньги. Поэтому будь с ним острожен.

Хочу сказать, что моя первая встреча с Воронежцевым состоялась задолго до того, как я был завербован и имел хоть какое-то отношение к политике. Это произошло в период парламентских выборов 2004 года. К счастью, он не помнит этой встречи.

Осенью 2004 года меня, как члена БРСМ и члена добровольной дружины, назначили следить за ходом выборов в одном из общежитий ГГУ. Именно следить, а не быть наблюдателем. Моя задача состояла в том, чтобы на протяжении досрочного голосования дежурить в холле общежития. В один из дней моего дежурства, в общежитие вошли три человека. Тогда я их естественно не знал. Это был Воронежцев в окружении уже упоминавшегося мной Владислава Короткевича и ещё одного молодого человека, лицо которого я не могу вспомнить. Воронежцев (будучи кандидатом в депутаты) хотел провести встречу со студентами. Не зная, что делать, я позвал нашего старшего, который его не пустил. После этого Воронежцев завёл меня за угол, записал мою фамилию, достал газету с портретом Лукашенко, сказал несколько нелестных фраз в его адрес, а Короткевич пообещал мне тюремное заключение за воспрепятствование избирательной кампании.

Во время нашей с ним второй встречи (когда я уже был источником КГБ) я очень боял