"Cоциология повседневности" — тематическое определение группы проблем повседневной жизни, которые ставятся и исследуются в рамках нескольких взаимосвязанных направлений социологии ХХ в., а именно: символического интеракционизма, феноменологической социологии и этнометодологии.
Интерес к отдельным проявлениям повседневной жизни, к феномену повседневности как таковому в европейской философии и социологии нарастал постепенно с начала ХХ в.
Повседневная жизнь — это жизнь деятельная, это мир действий и взаимодействий для достижения каких-то практических целей. Естественной установкой нашего сознания в повседневной жизни является прагматическая установка, типичными мотивами поведения — прагматические мотивы.
В основе всякого действия лежат определенные представления, идеи, понимание действительности. Восприятие и интерпретация повседневности осуществляется обыденным сознанием, обыденным мышлением. Заслугой социологов повседневности является то, что они обратились к изучению обыденного сознания, сумели объяснить механизмы его работы, открыли его универсальный характер. Обыденное мышление использует определенный набор обобщений-типизаций, без которых ориентация и успешные действия в мире невозможны. С помощью этих приемов конструируются "мыслительные объекты", концепты. Так, в нашем сознании есть "концепция генерализации другого" в духе социальной функции или социальной роли, которая "включается" при встрече с каким-либо человеком. Мы его определяем, скажем, как "мужчину", "своего" (или иностранца"), "женатого" (холостого), "пассажира", "клиента", "зрителя" и т. д. Эта интерпретация может уточняться, если мы вступаем в общение с ним, или по поводу него. Типизируется не только социальная роль, но и внутренний мир другого человека, предполагаемые мотивы, цели, намерения его действий в определенной ситуации и т. д.
Практический характер повседневности определяет и характер обыденного знания, которое представляет собой по преимуществу "знание рецептов решения повседневных проблем", т. е. знание того, что делать в тех или иных случаях, как поступать, чтобы добиться тех или иных результатов. Обыденное знание позволяет быть практически компетентным в повседневных делах. Если меня интересует спорт, я буду не только в курсе последних спортивных новостей, но и буду разбираться в тонкостях тех или иных спортивных игр или состязаний, но могу при этом совершенно не интересоваться биржевыми новостями, если у меня нет акций или валюты. Пределы и характер компетентности обыденного знания социологи обозначают термином "релевантность". Компетентность обусловлена важностью релевантных знаний и их глубиной. Повседневное знание — это не только знание собственных "релевантных структур", но и релевантных структур других людей, т. е. знание характера и границ их компетентности3. Это позволяет в случае необходимости получить от них нужную информацию или практическую помощь.
Взаимопонимание, взаимодействие, создание общей социальной реальности возможно лишь при условии, что видение реальности и конкретной ситуации является общим и разделяется участниками социального взаимодействия хотя бы в основных, принципиальных моментах. Вторая установка, дополняющая и раскрывающая первую, состоит в допущении, что вступая во взаимодействие с другим по поводу решения какой-то конкретной задачи, мы в целом одинаково понимаем ситуацию, т.е. в данном случае наши "системы релевантностей" совпадают.
Повседневность, как и всякое бытие, существует в пространстве и времени. Поскольку в феноменологической социологии мир организован вокруг индивида, последний выступает нулевой точкой, из которой расходятся лучи пространственно-временных координат повседневности. Актуальный пространственно-временной континуум повседневности определяется ситуацией "здесь-и-сейчас". Топография пространства строится, исходя из положения в нем человеческого тела, которое социологи обозначают обстоятельством "здесь". Вокруг "здесь" организуются секторы пространства, определяемые словами "право", "лево", "позади", "впереди", "близко", "далеко". Это — актуальное, достижимое пространство, доступное восприятию и заполненное объектами, доступными непосредственному воздействию, манипулированию.
Временные структуры повседневности разработаны социологами более детально, по-видимому, потому, что реальность мыслится феноменологами как результат интенциональной активности сознания, а сознанию органически присуща темпоральность. Ведь "поток сознания всегда упорядочен во времени".
Основными потоками темпоральности ученые называют внешнее и внутреннее время. Внешнее время независимо от индивида, непрерывно, безначально и бесконечно. Ориентироваться во внешнем времени помогают календарь и часы, придающие ему качество историчности.
В отличие от внешнего, внутреннее время имеет начало и конец — рождение и смерть человека. Внутреннее время устремлено в будущее. Оно структурировано системой жизненных планов — на ближайший день, неделю, месяц и т. д. Естественно, что планирование, реализация планов, их коррекция или невозможность осуществления делают внутреннее время эмоционально окрашенным.
Все пространство иных миров, окружающих мир повседневности, не интересует феноменологов. Они ограничиваются "постановкой пограничных столбов", отделяющих повседневность от других "конечных областей значений", указанием на необходимость перекодирования информации, поступающей из этих областей, перевода ее на язык здравого смысла.
Семиотика повседневности.
Семиотика повседневности — тема, возникшая в рамках активно развивающейся во второй половине 80-х — 90-е гг. ХХ в. семиотики культуры и семиотики истории. Накопленный исследователями материал позволяет сделать набросок общей картины семиотики повседневности, содержащий некоторые, пока предварительные обобщения. Повседневность полилингвистична. В ее пространстве функционирует несколько языков. Базовыми, естественными языками повседневности следует считать: разговорный язык и сопутствующие ему "языки тела" — язык жестов, мимики и поз, а также язык пространства человеческого общения (или язык коммуникативного пространства). Описание базовых языков повседневности приходится ограничить языком жестов (мимики, поз и телодвижений) и языком пространственной коммуникации, поскольку эти языки относительно просты, легче поддаются описанию и систематизации. Разговорный язык с его эллиптичностью, косноязычием, ненормативной лексикой, жаргоном, диалектами представляет собой конгломерат разных языков (что отражено в наличии разных словарей (языка ненормативной лексики, языка арго) и требует, по-видимому, целого комплекса лингвосемиотик. Сравнительное изучение культур позволило обнаружить, что пространство человеческого общения также является знаковым, "говорящим", несущим определенную информацию. Если мимика, жесты и позы в процессе повседневного общения хотя бы частично осознаются как значимые, то "язык" дистанций общения функционирует только на инстинктивно-интуитивном уровне. Тотальная бессознательность как единственно возможный способ существования этого языка является причиной того, что он был открыт только в ХХ в. проссемикой, которая стала и, по-видимому, до сих пор является единственным языком его описания. Корни языка проксемики — в биологической природе человека. Значимая информация адресована не только зрению, но в значительной мере так называемым телесным чувствам: осязанию, обонянию. Речь идет о расстояниях, на которых воспринимается запах и тепло другого тела, и которые дают возможность вступления в телесное взаимодействие. На этом уровне человеческое общение в большей мере, чем на других, сближается с общением и взаимодействием в мире животных. Не случайно поэтому разговор о проксемике начинается иногда с зоосемиотики.
