Заключительное слово о любви

Рассматривая исследования, посвященные тому, как стресс и недостаток стимуляции могут нарушить функцию роста и увеличить риск самых разных заболеваний, мы раз за разом видим, что детеныши животных и дети могут хорошо питаться, находиться в комфортных температурных условиях, получать достаточный уход и помощь лучших неонатологов и при этом не развиваться. Чего-то не хватает. Возможно, мы можем даже рискнуть своей научной репутацией, а также научной объективностью и произнести здесь слово «любовь», ведь именно это наиболее эфемерное из всех явлений скрывается между строк этой главы. Для нормального биологического развития необходимо нечто напоминающее любовь, а ее отсутствие — один из самых болезненных и сильных стрессоров, которые могут выпасть на нашу долю. Ученые, врачи и другие специалисты долго не могли признать ее важность для обычных биологических процессов, связанных с развитием органов и тканей.

Например, в начале XX века главным экспертом по воспитанию детей был доктор Лютер Холт из Колумбийского университета, предостерегавший родителей от отрицательного воздействия «порочных практик», например когда ребенка укачивают, если он плачет, или слишком часто берут на руки. Многие эксперты считали, что привязанность не только не является необходимой для развития, но даже вредна и не нужна, потому что она мешает детям становиться ответственными и независимыми гражданами. Но в 1950-х годах были начаты классические исследования, показавшие, как ошибаются все эти эксперты. Я бы сказал, что эти исследования относятся к самым противоречивым и неоднозначным вопросам науки.

Автором этих исследований был психолог Гарри Харлоу из Висконсин- ского университета, ученый с весьма спорной репутацией. В то время психология находилась во власти фрейдистов и довольно радикальной философской школы, бихевиоризма, считавшей, что поведение (животного или человека) подчиняется довольно простым правилам: организм склонен повторять какое-то действие, потому что в прошлом получал за него вознаграждение; организм не склонен повторять какое-то действие, потому что в прошлом не получал за него вознаграждение или даже был за него наказан. Согласно такой точке зрения, в основе подкрепления лежат всего несколько базовых стимулов, например голод, боль или секс. Чтобы управлять человеком или животным, нужно ориентироваться на поведение, рассматривать живой организм как машину, реагирующую на стимулы, и создавать математически выверенные модели поведения, основанные на идее вознаграждений и наказаний.

Харлоу помог найти новый ответ на вопрос, который на первый взгляд очевиден. Почему дети так привязаны к маме? Потому что мама кормит? Для бихевиористов это было очевидно, они считали, что привязанность возникает исключительно на основании положительного подкрепления, связанного с кормлением. Фрейдистам тоже все было ясно — у ребенка еще «недостаточно развитое эго» для того, чтобы вступать в отношения с чем-то, кроме материнской груди. Для врачей, находившихся под влиянием людей, подобных Холту, все тоже было очевидно и удобно: матери не нужно посещать ребенка в больнице — его потребность в привязанности может удовлетворить любой человек с бутылочкой молока в руках. Не стоит волноваться о недоношенных детях, лежащих в стерильных изолированных инкубаторах, — регулярное питание вполне заменяет им человеческий контакт. Детей, находящихся в приютах, не нужно обнимать, брать на руки, хвалить и разговаривать с ними. Какое отношение имеет любовь к здоровому развитию?

Но для Харлоу все было не так очевидно. Он брал детенышей макак-резусов и изолировал их от матери. Вместо нее он предлагал им выбор из двух искусственных «суррогатных» матерей (рис. 19). У одной псевдоматери была деревянная голова обезьяны, присоединенная к деревянному туловищу. В середине туловища была прикреплена бутылочка с молоком. Эта суррогатная мать «кормила» детенышей. У другой суррогатной матери были такая же голова и проволочное туловище. Но бутылочки с молоком не было, а ее фигура была обернута в мягкую махровую ткань. Бихевио- ристы и фрейдисты наверняка выбрали бы «мать», дающую молоко. Но не обезьяны — те выбирали «мать», обернутую в мягкую ткань. Оказалось, что дети любят маму не потому, что она помогает им сбалансированно питаться. Дети любят маму, потому что мама любит их, — по крайней мере, она мягкая и к ней можно прижаться. «Человеку нужно не только молоко. Любовь — это эмоция, а не бутылочка или ложечка для кормления», — писал Харлоу.

Харлоу и его работы до сих пор вызывают горячие споры^[38]. Характер его экспериментов и их вариации были довольно жестокими (например, в одном его эксперименте детеныши обезьян находились в полной социальной изоляции и никогда не видели других живых сородичей). Об этих исследованиях часто говорят противники экспериментов на животных. Кроме того, в текстах Харлоу мы видим полное бесчувствие к страданиям животных—я помню, как студентом, читая его книги, я плакал от жалости к бедным обезьянам, пораженный холодным безразличием автора.

Тем не менее эти эксперименты оказались очень полезными (хотя мне хотелось бы, чтобы их было гораздо меньше). Они показали, почему мы, приматы, можем любить тех, кто над нами издевается, почему жестокость иногда может сделать любовь еще сильнее. Они показали, почему дети, пережившие в детстве жестокое обращение, потом сами становятся жестокими. Другие аспекты работы Харлоу демонстрируют, что повторяющееся отделение младенца от матери может стать причиной депрессии во взрослом возрасте.

Парадокс заключается в том, что без новаторских работ Харлоу мы бы не осознали, насколько неэтичны такие эксперименты. Но разве это не было очевидным и раньше? Если я уколю палец, пойдет кровь, не так ли? Если ребенок социально изолирован, разве он не страдает? Но так думали лишь немногие, кто наблюдал эти страдания своими глазами. Основная цель работы Харлоу состояла не в том, чтобы еще раз подтвердить очевидное, а в том, чтобы показать, что социальная изоляция для детеныша обезьяны — очень сильный стрессор и его последствия могут проявляться очень долго. Харлоу хотел показать то, о чем ученые не задумывались раньше: если подвергнуть изоляции человеческого ребенка, последствия будут не менее серьезными.

7. Секс и репродуктивная система

Почки, поджелудочная железа и сердце — это очень важно, но вот что действительно интересно: почему из-за стресса нарушается менструальный цикл, становится трудно достичь эрекции и пропадает интерес к сексу. Оказывается, стресс может различными способами подавлять репродуктивные механизмы.