ЧАСТЬ 2. Школа для придурков 7 страница

— Значит, все это — наркотик, — ответила ему уже развеселившаяся Марианна. — А религия, говорят, это тоже опиум для народа. Может быть, экстаз веры тоже связан с каким-то гормоном?

Услышав такое, Рулон обескураженно замолчал и погрузился в размышления.

— Ну что, осекся, — ухмыльнулась его подружка, — просто ты не объективен, все хочешь доказать, что религия — хорошо, а остальное — плохо.

Взяв у него из рук зеркало, Марианна стала красить свои длинные ресницы дорогой французской тушью. Искоса взглянув на озадаченного Рулона, она усмехнулась.

— Да, что-то я зациклился на этом, — пробурчал Рулон.

— Ну ничего, не понтуйся, — сказала она, — просто все мы находимся под какими-то влияниями, однако одни нас развивают, а другие губят. Вот когда ты разовьешь волю, станешь господином самого себя, тогда освободишься от необходимости этих влияний. А сейчас извини-подвинься, придется подчиняться.

— Если выбирать — быть семьянином, алкоголиком или наркоманом, то я бы предпочел последнее, — заявил Рулон. — Все-таки хоть что-то интересное испытывал бы.

— Говнюк ты, — усмехнулась Марианна, — ведь желание что-то испытывать, заполнять душевную пустоту и приводит к самому простому съебыванию, к семье и детям. И наркоту искать не нужно, она уже вмонтирована в тебе. Ну а вообще-то ты прав. Наркота — она лучше, — задумчиво произнесла она.

Прозвенел звонок, положив конец их мирной беседе.

— Ну что ж, пиши анкету. А я пойду поговорю за этого засранца, — сказала она, бросив мстительный взгляд на Чипушу, который как раз в этот момент, сам не зная почему, оглянулся и с опаской посмотрел на Марианну.

— Я ему этого так не оставлю, прощать никого нельзя.

Марианна вышла. Рулону не хотелось возиться с дурацкой анкетой, и он пошел шататься по школе.

Спустившись по лестнице на первый этаж, минут пять он простоял у окна, наблюдая за стаей воробьев, расположившихся в школьном палисаднике, и углубившись в свои мысли.

Прозвенел звонок, и он снова направился в аудиторию к очередному занятию. Как всегда опаздывая, в коридоре его поймал Саня — верный пес Марианны, которого она звала Пансо. Запыхавшись, с покрасневшим от быстрой беготни лицом, он подскочил к Рулону и торопливо сообщил:

— Седой ищет тебя. Он узнал, что ты продал ему туфтовые очки, выдав их за фирменные. Он с корешами рыщет по школе. Сейчас, наверное, стоит у класса. Но смотри, из школы не уходи. Марианна имеет до тебя дело.

— Хорошо, — ответил Рулон. — Я буду в комнате технички на первом этаже.

Устроившись на полу среди швабр и тряпок, Рулон углубился в медитацию, сидя в полной темноте. Его ничуть не смущала окружающая обстановка, которая уже стала для него привычкой. Половые тряпки, развешанные на ржавой трубе и издававшие неприятный запах плесени, оставляли Рулона спокойным. В углу стояли деревянные швабры, а у противоположной стены — несколько металлических ведер. Он отключил мысли и сосредоточился на макушке, и в сердце установился контакт с Богом. Но вскоре он услышал злобные голоса, которые приближались к его убежищу. Внезапно мощный пинок раскрыл дверь в кабинет уборщицы. Кто-то чиркнул спичкой.

— Где эта мандавошь запряталась, падла?

Яркий огонь на минуту ослепил Рулона. Он забыл о Боге и медитации и весь сжался, пытаясь скрыться за швабрами и прочим мусором.

Рулон неловким движением руки задел какую-то неустойчивую полку, и на него обрушились мелкие принадлежности для уборки кабинетов: чистящая паста, мыло, порошок.

— А, вот он, бля, сука. Вылезай, гондон.

Чья-то сильная рука схватила его за волосы и потащила из убежища. Пацаны вытащили его оттуда и начали бить.

— А, спрятался, педераст, получай, Рулосос — конявый пес. На тебе, — приговаривали они, тузя его кулаками и ногами.

Рулон закрыл лицо руками и весь сжался. Скоро несколько мощных ударов повалили его на пол. Лежачего тоже продолжали пинать. Острая боль пронизывала все тело бедняги. Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут раздался зычный крик Марианны.

— А ну-ка, суки, в сторону.

Его прекратили бить.

Пацаны послушно отодвинулись, глядя на рассвирепевшую Марианну.

— Быстро вставай, пош­-
ли! — крикнула ему она.

Рулон стал подниматься,
кряхтя от боли и отряхивая со штанов насевшую пыль и мелкий мусор.

— Никуда он не пойдет! — нагло заорал Седой. — Небось, ты ему эту туфту дала, сука! — сказал он угрожающе, подходя к спасительнице Рулона.

Марианна резко выставила руку вперед и прыснула ему в глаза струю из газового баллончика. Седой завыл и схватился за свои глаза, сразу превратившись в беспомощного и больного.

— Если кто-то из вас, свиньи, еще будет возгудать, то вас отпиздят так же, как его, — властно сказала она, указав пальцем на Рулона.

После того как Марианна обезвредила Седого, все остальные струхнули и без возражений позволили удалиться Марианне вместе с ее дружком. Седой все продолжал выть и тереть зенки, пока Рулон, отряхнувшись, удалялся прочь, плетясь как побитый пес за своей гордо вышагивающей подругой. Уже на улице он догнал ее и пошел рядом.

— Как они узнали, что я у уборщицы? — спросил он.

— Санчо заложил им тебя, когда они отпиздили его.

— А как ты узнала, что я тут?

— Ну, он сразу прибежал ко мне и все рассказал, как сдал тебя. Так что пришлось уйти из класса прямо посреди урока. Ты должен быть злее, мой милый. Знаешь, есть такой славянский бог Ярило.

— Это бог Солнца? — спросил Рулон, шмыгая разбитым носом.

— он самый. От его имени происходит слово «ярость». И ты должен стать таким же ярким, жгучим и яростным, как он. Иначе тебя совсем забьют, понял?

Рулон закачал головой.

— А ведь везде говорят, злиться плохо, мол, карма плохая будет.

— Скотина, ты, недобитая, — сказала Марианна, дав ему пощечину. — Как бы я тебя спасла, если бы я была доброй? Только ярость поможет тебе мобилизовать всю свою энергию и победить обстоятельства. Ну а чтоб не ухудшать карму, твоя ярость должна быть безличной, т.е. к ней не должны примешиваться обида, злопамятность.

— Но ведь ты сегодня отомстила Чипуше?

— А я не в обиде. Это простой принцип — не давать спуску никому, иначе меня бы, так же как и тебя, зачморили, долбоеб, понял?

— Но как научиться злобе? Не будет ли это мешать молитве?

— Злоба должна быть твоей молитвой. Чтоб быть злым, тебе необходимо так же часто яриться, как ты молишься, специально генерировать жесткость и агрессию, концентрируясь в манипуре — центре солнечного сплетения. Это как раз место, связанное с Ярилой. И еще, ты должен больше злиться на себя, быть к себе более безжалостным! — яростно говорила Марианна.

Проезжающий мимо велосипедист в фирменной шапочке засмотрелся на нее и чуть было не врезался в стоящий на обочине столб, но в последний момент резко развернул руль и теперь уже едва не задел Рулона. Вконец растерявшись и испугавшись, бедняга порулил дальше, стараясь не оглядываться. Рулон, не обращая на него особого внимания, продолжал свои раздумья.

Наши друзья пришли домой к Марианне и сели пить чай. Внезапно Рулон задумался и потом с силой стукнул себя по башке.

— Ты чего это? — радостно спросила его подружка.

— Да вот вспомнил, как они ломились в мое убежище, а я перестал молиться, забыл о Боге со страху.

Рулон размешивал чай позолоченной ложкой, рассматривая необычный рисунок на китайском фарфоровом сервизе. Его взгляд был неподвижен.

— Вот это уже хорошо, правильно, не давай себе спуску. Только так ты станешь воином Ярилы, иначе, кроме борьбы с куриной слепотой, ты ничего не добьешься, отсиживаясь в своем убежище. А теперь, — сказала она, допивая чай, — нас ждет еще одно дельце. Будем учиться быть злым на практике.

— Ну вот, опять дельце, — разочарованно пробурчал Рулон. — Неужто на сегодня не хватит?

Марианна встала и подошла к окну. Отодвинув в сторону расшитую люрексом голубую занавеску, распахнула балконную дверь, впустив в комнату поток свежего воздуха.

Он отодвинул от себя фарфоровую чашку и, вздохнув, опустил взгляд на пол. Марианна слегка придвинулась к нему и пристально посмотрела в его лицо испытывающим взглядом.

— Если бы я рассуждала подобно тебе, то вряд ли смогла бы себе позволить прогулки к морю и не имела бы всего, что здесь есть, — она обвела рукой комнату. — А ты, мой драгоценный, должен повиноваться тем, кто умеет жить, чтобы и тебе немного от них перепадало.

Марианна вела себя в традиционном стиле, вселяя надежду и побуждая к действиям, якобы ведущим к ней. На самом же деле исполнение коих всецело зависело от ее милости и благоволения к своим духовным рабам.

Вскоре они в сопровождении очередной банды наемников отправились загонять дичь, у которой без проку завалялись деньги. Подруга пояснила ему, что она когда-то дала одному прелестному мальчику послушать фирменный диск. Но так вышло, что ей удалось незаметно его стащить во время одной пирушки. И теперь пришел час расплаты за ротозейство. А Рулон был назначен на роль полноправного владельца сего «пласта», его задачей было припугнуть жертву обмана, чтобы она особо не резонилась от страха, а побольше отсыпала из своих капиталов.

Банда быстрым шагом направлялась к цели через пустынные переулки, устрашая своим злорадным смехом редких прохожих. Пацаны травили пошлые анекдоты, чувствуя себя естественно и непринужденно, — обычное дело, возможность приколоться и заработать больше. Марианна не обращала внимание на их веселье. Мудрая и опытная пантера в черном прикиде, со сверкающими глазами, вышедшая на повседневную охоту, она продолжала обучать Рулона законам джунглей.

— Бить мы его не станем, — успокоила Марианна своего друга, — таких лю­дей я не обижаю, следуя правилу: «Угроза сильнее исполнения». И это вполне справедливо в отношении подобных чад.

Подошли они как раз вовремя, так как его сообщница указала на какого-то, по-деловому вышагивающего парня.

— На ловца и зверь бежит, — конечно, она знала его распорядок дня, когда повела своих «рыцарей» свершать «долг чести».

Парень, видимо, пребывал в хорошем настроении и спокойно глядел по сторонам. На минуту он остановился и наклонился, чтобы завязать развязавшийся шнурок на ботинке. Поднявшись, поправил темно-коричневый галстук и пошагал дальше, не подозревая о приближавшейся опасности.

Заметив Марианну в сопровождении стольких недоброжелательно настроенных кавалеров, наш герой явно струхнул. Его деловитость сменилась робостью, а размашистый шаг перешел на трусцу. Он весь осунулся и на вид стал очень жалким. Ассоциации этой сцены перенесли Рулона в школьную молодость, к тем воспоминаниям, когда он переживал подобные ощущения, встречая своих идейных противников, вот так же поджидавших свой объект мщения у подъезда. О, как он понимал, что сейчас переживает испуганный, с бледным лицом, нервно вздрагивающий при каждом движении парень! Сочувствие пробудилось в его сердце. Но что поделаешь. Как еще можно вселить в дурака разум, если не наказывать его за ошибки.

Внезапно поднялся сильный ветер и направил в лицо обомлевшей жертве клубы пыли и песка. Протерев круглые глаза, парень испуганно уставился на Рулона, направляющегося к нему.

Развинченной походкой в сопровождении наводчицы Рулон подошел к
жерт­ве.

— Это шо, и есть тот вор? — тыча в него пальцем, процедил помощник Марианны.

Парень недоуменно захлопал глазами, не совсем соображая в чем дело. Рулон решительно сделал шаг вперед и оказался почти нос к носу с парнем, напоминающим беспомощного кролика перед удавом.

Не дожидаясь ответа, он махнул рукой, приглашая пришедших с ним корефанов принять участие в процедуре. Они не спеша подошли и окружили несчастного плотным кольцом.

— Когда, падла, должок отдавать будешь? — щелкнув ногтями по зубам и корча рожу, выставляя из себя заядлого блатюкана, процедил Рулон.

В ответ послышался невнятный лепет.

— А ну, башли выкладывай, живо! Не то по кумполу схлопочешь! — сказал Рулон, замахнувшись в порыве ударить его.

От такого обращения бедняга совсем зашугался, затрясся. Он что-то лопотал, что он отдаст.

Защитница слабых и обездоленных остановила этот горячий порыв, сообщив, что Вася сейчас вынесет деньги. Она попросила ребят его не трогать, чему насмерть запуганный чадос очень обрадовался.

— Ну, тогда айда к нему! — закричал Рулон, толкнув его в плечо и сделав вид, что собирается направиться к бедолаге на хату.

Вася растерянно и трусовато что-то хотел возразить. Но так и не смог. Марианна помогла ему и, отстранив руку своего дружка, сказала, что сама сходит с ним.

— Василий — мальчик честный, и вам нечего ввязываться!

Последнее изречение очень понравилось Васе, так как он торопливо и утвердительно закивал головой и, вцепившись в руку Марианны как утопающий за соломинку, удалился восвояси вместе со своей спасительницей.

Они вошли в подъезд дома, оставив банду дожидаться на улице. Пацаны продолжали прикалываться, а Рулон тем временем рассматривал прикольные росписи, уже успевшие появиться на еще новой белой стене, как незаменимое украшение всех общественных мест.

Вскоре вышла Марианна, прихватив вместе с деньгами какие-то шмотки, что было заметно по появившемуся в ее руках пакету.

Так благополучно завершилась эта неприятная, но полезная процедура. Им хотелось надеяться, что жертва сможет извлечь из этого хороший урок, результат которого всецело зависел от его отношения к происшедшему. Если оно верно, то потерявший деньги приобретет немного ума. Если же нет, то тогда останется только горечь утраты.

Рулон проводил до дому свою приятельницу, у которой данный инцидент не вызвал никаких впечатлений или радости по поводу наживы. Он был похож на тысячи других махинаций низкопробного пошиба. Она видела в них лишь средства для свободного существования, добываемые как бы походя на будничную повседневность. Во всем этом был особый нравственный смысл. Вот если бы только представить, какой был бы вред, если бы человек не пресыщался своими страстями, если бы не становился равнодушным к порочным деяниям. Как ужасно иссушил бы он свое сердце, оскуднил бы разум и втоптал бы в прах свое божественное сознание.

Уже темнело, красный диск солнца медленно скрывался за многоэтажными серыми домами,
на­полняя небо розовым пламенем. Банда, довольная своим заработком, удалилась по направлению к ближайшему винно-водочному магазину, а наши дружки еще несколько минут оставались во дворе в тени колышущихся на ветру берез и медитировали на открывающуюся красоту заката. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, и в небе стали появляться еле заметные звездочки.

Придя домой после разборки, Рулон отключился от воспоминаний о ней, включил музыку и стал плясать, открывая сердце Богу. Благодать стала переполнять его больную душу. Танцуя, он ощутил, что быстрые мажорные композиции поднимают энергию Кундалини снизу вверх, а минорные лирические низводят высшую супраментальную Силу вниз. Его движения были удивительно пластичными и гармоничными.

Юный йог стал сознательно использовать эти две композиции, чередуя их между собой, то поднимая, то низводя потоки праны. Через некоторое время Рулон ощутил, что все вокруг — свет, звук, все предметы и он сам, кружащийся в танце является энергией, что все вокруг есть проявление Великой Космической Силы — Шакти. «Божественное всюду», — мелькнула у него мысль, и вместе с ней это состояние стало пропадать. Еще немного потанцевав, молодой саньясин лег в шавасану и ощутил вибрацию во всем теле. Потоки энергии двигались по каналам. Рулон вытянул руки вверх. На вдохе поднимал сансу по задней части тела, по плечам к тыльной стороне рук и затем на выдохе опускал ее по внутренней стороне рук, лицу, передней стороне тела до стоп. Вскоре ощутил кольцо, по которому циркулирует энергия внутри тела. Телефонный звонок отвлек его от этой практики.

Рулон сделал музыку потише и подошел к телефону, стоявшему на невысоком журнальном столике с резными ножками.

— Приходи ко мне на ночь, — услышал он в трубке голос Марианны.

Только Рулон хотел что-то ответить, как в трубке раздались уже короткие гудки. Быстро собравшись, он со всех ног помчался к своей королеве.

Марианна встретила его в шикарном вечернем наряде. Провела в комнату, где ца­рил таинственный полумрак, который пыталось разогнать пляшущее пламя свечи.

— Я думал, ты пошутила, ведь ты всегда спишь одна, — сказал Рулон, изображая на своей физиономии мину удивления.

Она подошла к роскошному дивану и, опустившись на него, сложив нога на ногу, посмотрела на Рулона пронзительным взглядом.

— А что же ты тогда пришел? — бархатно прошептала хозяйка.

— Ну, я надеялся, — невнятно произнес он.

— Надеяться-то не на что. Ты должен просто ощущать, правду говорят тебе или нет. Но сегодня полнолуние, и я решила устроить тебе практику купэлы.

— Я так и подумал, — сказал Рулон.

— однако ты еще не понимаешь, что тебя ждет. Поэтому не говори, что знаешь, — ласково сказала она с коварным блеском в глазах.

Рулон слегка испугался, но не подал виду. Он стоял неподвижно напротив Ма­рианны и, не зная, что сказать, делал вид, что рассматривает замысловатые узоры на шикарном настенном ковре.
Ма­­рианна мгновенно уловила его состояние.

— Ну что, страшно? — усмехнулась она. — Не скрывай, ведь все, что ты чувствуешь, я ощущаю внутри себя, в своем сердце. Но нечего бояться, ты должен быть смелее, агрессивнее и жестче, — произнесла Марианна. Глаза ее заблестели. — Вот посмотри на стену. Что видишь?

Рулон повернулся и увидел на стене большую маску, изображающую какое-то тибетское чу-
­довище, с большими клыками и третьим глазом во лбу.

— Это Ваджрапани — разрушитель мрака невежества.

Марианна подошла к огромному окну, задернула тяжелые бархатные шторы, преградив путь бледным лучам полной луны, дремлющей в ночном небе. Затем подошла к шкафу, раскрыла стеклянную дверцу.

— Сейчас ты будешь пытаться быть таким же гневным, как он, — сказала она, доставая большой красивый кинжал. Облизнув его лезвие, она подала его Рулону с дьявольской улыбкой. Рулон нерешительно взял кинжал, недоуменно рассматривая его в своих руках. На его рукоятке красовался симметричный строгий узор из позолоченного металла, у основания лезвия — какие-то мистические знаки, не известные юному йогу.

— Будешь убивать злобно! — презрительно изрекла Марианна.

— Кого? Зачем? — оторопел её гость.

— Седого, — сказала она громким и бодрым голосом, на что Рулон утвердительно покачал головой, — помнишь, как он оборзел сегодня?

— Ну ты же ему уже устроила, — сказал Рулон, стремясь как-то отвертеться от подобного занятия.

— Этого мало. За такое уже нужно убивать. Что испугался, конявый? — презрительно изрекла она. — Ладно, не ссы, мы будем его уничтожать на астрале.

— Мне это напоминает черную магию. Хорошо ли, что мы будем ею заниматься? — обрадовавшись, что убийство будет происходить только на астрале, но ощущая внутреннее напряжение, спросил Рулон.

— Действуй безличностно, не отождествляйся с результатом, и тогда все будет в ажуре, — сказала она, дико рассмеявшись. — Читал Бхагават-Гиту? Как Кришна учит убивать Арджуну своих родителей?

— Но ведь, уловив нашу злобу, Седой будет относиться к нам недоброжелательно. Ведь как аукнется?

— Ты прав, мой милый, но запомни. Если твоя злоба будет больше и сильнее, чем уровень энергии Седого, то она его просто подавит и уничтожит. Помни,
пал­ка та о двух концах. Ну, хватит болтать. Давай к делу.

Марианна сняла с ковра еще один
кин­жал и, включив какую-то тя­же-
лую давящую музыку, стала на колени
пе­ред маской. Ее дружок последовал ее примеру. Хозяйка начала молиться,
произ­нося слова громким и про­тяжным голосом, от которого волосы вставали
дыбом.

— о Всевышний, сделай меня такой же злой, коварной и хищной, как и ты.

Рулон старался как можно жестче повторять за ней эту необычную молитву. Затем, встав и повернувшись спиной к маске, она с неистовой яростью стала бить ножом в воображаемого Седого, выкрикивая страшные проклятия. Рулон постарался как можно лучше ощутить присутствие Седого. Он вспомнил все самое плохое, что было в его жизни, и с ненавистью стал бить его фантом своим ножом.

Минут через 10 наш герой сильно вымотался, как будто провел длитель­ную тренировку. Эмоциональное усилие оказалось непривычнее и труднее физи-
­ческого.

— Теперь тяни его энергию к себе, — произнесла Марианна, увидев изменившееся состояние Рулона.

Она встала на колени, положила руки на пол и стала делать ими круговые движения по ковру, как будто загребала к себе что-то невидимое, делая это с радостью вампира, пьющего кровь. С жадностью она втягивала в себя энергию врага. Ее покорный ученик стал с рвением повторять весь этот ритуал, стараясь не терять эмоциональную связь с Седым. С любовью хищника к жертве, он вдыхал в себя его жизненные силы.

— Ну а теперь забудь о мести. Стань выше ее и настройся на любовь к ми­ру, — скомандовала Марианна.

Включив приятную музыку, она закружилась в танце радости, и ее соратник сделал то же самое. Он подумал, что чувства должны быть просто орудиями. И мы сами должны с легкостью манипулировать ими, а не они нами. Потанцевав минут десять, Марианна стала неподвижно, закрыла глаза.

— А теперь войди в состояние отрешенности. Забудь обо всем вообще. Есть только ты, и больше ничего. Ты один в бесконечной пустоте, — тихо шептала она, — ощути же, тебя нет, только пустота.

Рулон остановил мысли и стал углубляться в привычное для него состояние медитации. Растворившись в пустоте минут на пятнадцать, Рулон пробудился из этого состояния вместе с командой Марианны.

— Ну что, хватит балдеть, теперь ты понял, как будешь служить Яриле?

— Да, мне это понравилось, — ответил он, — теперь я буду каждый день это делать.

— Ну а сейчас давай ложиться спать, дорогой, — ласково произнесла она. — Ты будешь спать со мной? — призывно спросила девушка, раздвинув шторы и распахнув балконную дверь.

Рулона опьянило это предложение. Не отрывая глаз от Марианны, с вожделением смотрел он на нее.

— Я всегда мечтал об этом!

— Ну, тогда раздевайся, — скомандовала она с коварным блеском в глазах. Марианна постелила на лоджии, использовав вместо кровати большой широкий стол. Поскольку он был невысокий, то ложе располагалось ниже перегородки лоджии, которая предохраняла спящих от падения с 10-го этажа. Весной было еще прохладно, но Рулон привык спать зимой с открытыми окнами под одним одеялом и нисколько не боялся холода.

Он улегся в мягкую, пахнущую духами постель. С лоджии открывался прекрасный вид на звездное небо и восходящую на небосводе луну. Свежий ветерок обдувал его лицо, донося аромат цветущих деревьев.

Марианна легла рядом, нежно обняв своего дружка и положив на его голое тело свою ножку. Рулон уже хотел начать ее ласкать, но она остановила его.

— Я же сказала, что мы будем спать, а не трахаться.

— А я думал это одно и то же, — обескураженно ответил он.

— Я же предупреждала тебя, не выдавай желаемое за действительное. Давай спать, я устала сегодня, — сказала она, плотно прижавшись к нему своим притягательным телом.

Рулон закрыл глаза и решил уснуть, но сексуальное возбуждение не давало ему покоя. Он снова предпринял попытку ласкаться, но она его остановила, оттолкнув его руку.

— Не ерзай, а то выгоню, — уже жестче сказала Марианна.

Несмотря на все усилия, Рулон никак не мог уснуть. Возбуждение все нарастало и активизировало его болезненное воображение. Ему хотелось засадить ей свой член, уже час стоявший колом по самые кукры. Тело Рулона начало непроизвольно трястись от возбуждения.

— Что не спишь? — раздраженно спросила Марианна. — Моча в голову ударила, что ли?

— Да вот все не могу успокоиться, — тяжело дыша, сказал ее дружок.

— Ах ты, валет, сука, йог, макарек ебучий. Какой же все-таки ты безвольный придурок. Теперь, надеюсь, ты понял, что ты раб своих желаний. Повторяй: «Я раб, скотина».

— Я раб, — уныло произнес Рулон.

— Вон видишь, луна светит. Это наш славянский бог Хорос.

Хорос уже был в зените и ярко освещал их ложе и землю, беспокоя своим блеском напряженные нервы раба своей похоти.

— Это он заставляет мастурбировать и
раз­множаться все живое, ибо он питается этими эманациями. А где размножение, там и
смерть. Мертвечину он тоже любит, особенно в безлуние.

— Что же мне теперь делать? — спросил Рулон.

— Тебе нужно гармонизировать свое перевозбужденное психополе. Для этого, ебант-
ропская тетеря, вместо того, чтоб воображать всякую мерзость, представляй, как ты занимаешься купэлой, как насто­ящий тантрайог. Что, думаешь, если ты йог в жизни, то в воображении можно быть свиньей. Давай начинай, а то выставлю на улицу, если будешь еще дрыгаться, трясогузка вонючая.

Рулон снова закрыл глаза и стал представлять, как он занимается купэлой по всем правилам. Возбуждение помогало ему лучше чувствовать ток энергии по каналам. Он представил Марианну как великую богиню, которой он поклоняется. Это дало ему возвышенный настрой. Представив, как они совокупляются, Рулон сосредоточился в межбровье, потом перевел концентрацию на макушку и ощутил, как горячая волна сексуального возбуждения в виде красной спирали ввинчивается по часовой стрелке в его позвоночник и поднимается к голове, выходя из макушки в космос. Как оттуда спускается, двигаясь в обратном направлении, холодная космическая прана, одухотворяя своей божественностью все его тело. Это несколько стабилизировало его состояние. Затем он образовал кольцо купэлы со своей богиней, ощутив, как ее женские эманации вливаются в него через лингам, его толстый член, поднимаются до сердца — анахаты — и аккумулируются там как благодать Бога. Из своего солнечного сплетения — манипуры — он поднимал поток янской мужской энергии и через межбровье направлял в голову партнерши. Оттуда прана опускалась до ее сердца. Из ее горлового центра женские флюиды опускались по его позвоночнику к его лингаму. Внезапно он как бы провалился в сон и почувствовал, как Марианна поднимается по его телу к макушке. И когда она достигла вершины его головы, он ощутил взрыв озарения, как будто над его головой зажглось яркое, ослепительное солнце, переливающееся всеми цветами радуги. И в этом ослепительном сиянии была она, его богиня, которая сидела в позе лотоса над его головой.

Утром Рулон проснулся, когда солнце начало восходить над горизонтом и освещать своими лучами небосклон. Марианна сладко спала на его плече. Но стоило ему подумать о ней, как она тут же проснулась, сладко потянувшись, провела рукой по его телу и нащупала тугой член, который продолжал стоять торчком с вечера.

— Кому не спится в ночь глухую? — и, подражая эху в горах, произнесла, весело расхохотавшись. — Хую... хую... Облившись холодным душем, они занялись тантрическим ритуалом хатха-йоги, делая совместно асаны, сплетая во время их выполнения руки и ноги и направляя совместно потоки сансы сразу по двум телам, сросшимся в единую энергосистему. После часа занятий они сели на стол, служивший им ложем, и полуприкрытыми глазами смотрели на восходящий диск солнца, направляя его силу в межбровье и пробуждая третий глаз — орган ясновидения.

 

Мистический символ (PLUS)

 

Прозанимавшись утром дольше обычного, Рулон, как всегда, опоздал в школу, но, несмотря на то, что уже было время занятий, все ученики шатались по коридору. Удивившись такому раскладу дел, Рулон узнал, что Ложкин отомстил за своего кореша Филона и забил замочную скважину учительской, где хранились ключи от аудиторий. Дверь пришлось ломать.

Все учителя стояли в коридоре рядом со своей учительской и думали, что предпринять в такой ситуации. Препод по физике, высокий мужчина лет сорока с едва заметной проседью в волосах, минут пять орудовал отверткой, пытаясь отковырять деревянную пластину от замка, но после нескольких неудачных попыток пришлось предпринять единственно возможный реальный выход — выломать дверь.

Рулон наблюдал за тем, как недовольные учителя о чем-то возмущенно переговаривались, видимо, пытаясь выяснить — кто же виновник сего происшествия. Предположений, очевидно, было много, но никто, конечно же, не мог сказать чего-то конкретного.

Все началось с того, что Филон дал по морде залупнувшемуся на него преподу, и его решили отправить в колонию. Ведь еще до этого он чуть не изнасиловал молодую учительницу. Учителя еще не знали, на что способен Ложкин, а то бы не стали отправлять Филона в спецшколу.

Наконец-то начался урок химии, который проводился в аудитории, в которой всегда стоял запах говна, так как химичка любила цветы, и заботливые ученички наклали свои испражнения в цветочные горшки, которые она прилежно поливала, не давая засохнуть говну. Цветы любят удобрения, так что пусть терпит училка зловония ради своей любви, ведь чем только не приходится жертвовать из-за своих привязанностей и предрассудков.

Сидящий у окна рыжий пацан с подбитым глазом как раз тем и занимался сейчас втихушку. Училка уже давно привыкла к тому, что он ничего не делает во время уроков, но о том, что у Рыжего свое производство химического оружия, используемого в масштабах школы, она не знала.

Ученики весело переливали реактивы из пробирки в пробирку, надеясь, что какая-нибудь химическая реакция закончится взрывом. Но препараты в основном давались безобидные, так что взрывчатку приходилось изготовлять самим. Рулон подумал, что химия создает нашу судьбу. Вот, например, водка или наркота могут полностью изменить нашу жизнь в лучшую сторону, лишить нас идиотских установок. В голове у него завертелась песня: