Часть I. Гарри поттер в России 4 страница

— Да. Я понимаю, что сам по себе я ничто, что я должен открыться чему-то высшему, чтобы стать чем-то.

— Стать чем-то, — передразнила его Марианна. — Не стать чем-то, а постепенно растворить себя в высшем, чтоб стать им. Понял?

— Да, я постараюсь отбросить эту идиотскую мысль о себе и своей отдельности от мира, — сказал Рулон. — Теперь я вижу, даже то, что меня душили, может мне помочь.

— Не даже это, а только так ты и можешь достичь чего-то, — уточнила Марианна. — Только путем испытаний, трудностей и усилий можно достичь свободы в этом мире.

После школы они вместе пошли домой. Рулон рассказал Марианне, что его мамаша уехала в командировку и вернется только через неделю.

— Так может пойдем к тебе? — намекнула Мэри. — Ты будешь учиться делать мне массаж. В тот раз у тебя уже неплохо стало получаться.

Рулон одновременно испугался и обрадовался, что можно будет снова быть так близко с ней, ощутить ее нежное упругое тело. Она заметила его настроение и коварно улыбнулась.

Придя домой к Рулону, Марианна пошла в ванную, и пока он готовил чай, она разделась и вышла к нему обнаженной. От неожиданности этой сцены Рулон полностью обалдел и изумленно смотрел на нее.

— Ну что, ты готов делать массаж? — спросила она, томно улыбаясь.

— Да, — пробормотал он, выронив от удивления ложку.

— Но помнишь, в прошлый раз ты не смог контролировать себя. Может, не стоит тебе и браться за это дело, — сказала она, потягиваясь своим прекрасным телом.

Обуреваемый вожделением, Рулон затараторил:

— Да, конечно, я готов, я полностью контролирую себя, — болтал он, не отдавая себе отчета, что же именно он говорит.

Увидев все это, Mapианна ухмыльнулась.

— Ну хорошо, тогда зайди ненадолго в туалет, — сказала она.

— Зачем? — бессмысленно спросил Руля.

— Заходи, потом узнаешь, — ответила она.

Заведя его в туалет, Марианна закрыла его там и выключила свет.

— Вот теперь, мой милый, посиди-ка здесь, пока твоя любимая мама не­-
приедет.

— ой, открой меня, открой, — захныкал Рулон.

— Нечего было тебе оскорблять меня ложью. Будешь знать теперь, как плохо быть похотливой скотиной, — закричала она.

Рулон еще долго скулил и стучал в
дверь, но ответа не было. Скоро он услышал, как захлопнулась входная дверь, и понял, что Марианна ушла. От безвыходности своего положения он истошно заорал и стал молотить в дверь, стараясь ее выбить, но дверь открывалась вовнутрь и выбить ее не получалось. Через неко­-
торое время Рулон успокоился и обна­ружил, что в туалете не так уж и плохо. Вода была в бачке, а на полу был коврик, на котором можно было спать и зани-
маться йогой. Он решил принять эту ситуацию и использовать ее для своего духовного роста.

— Раз уж так вышло, буду сидеть
здесь. Подготовлюсь к тому, что скоро я буду жить уже в пещерах. Там будут да­же менее комфортные условия для ду­-
хов­ных практик.

Рулон вообразил себя йогом, замурованным в специальном склепе, в который ему только изредка приносят еду, и он сам годами занимается созерцанием собственного пупа.

Целыми днями Рулон делал йогические практики, асаны, пранаямы, сосредоточивался на межбровье для открытия
третьего глаза. В туалете было темно и тихо. Было слышно только монотонное журчание воды в бачке. От этого отсутствия впечатлений чувства Рулона необычайно обострились, и он стал слышать какую-то музыку, голоса и видеть в темноте большие пятна разных цветов. Находясь там, он потерял счет времени, дней через пять он стал видеть какие-то существа, которые находились рядом с ним и входили и уходили от него через стены. Некоторые из них были похожи на зеленых инопланетян с рожками антенн на голове, другие — на зверолюдей, a третьи двигались как какие-то бесформенные медузы, как будто они плавали в аквариуме.

Вначале Рулон еще думал о Марианне, о массаже и ее обнаженном теле, но голодание уменьшило eго энергию, и ему стало спокойно. Голод тоже сперва пугал его, но потом прекратился и он. Ему стало легко и спокойно. Все больше и больше он вспоминал, как очутился под потолком, когда его душил Солома.

«Что же это было? Может, галлюцинации? Или я умирал? — подумал он. — Что же такое смерть? Почему мы не помним, что было с нами до того, как мы родились?» — стали пугать его вопросы, и он, сосредоточась на этом, стал делать быстрое дыхание, чтобы войти в пневмокатарсис. Внезапно он понял, что это дыхание нужно делать по-другому, и занялся этим. Очищенное голоданием тело быстро стало погружаться в эйфорию. Он услышал нарастающий гул в ушах и потерял сознание.

 

 

***

Он был стариком. Обессиленный, он лез на гору к пещере своего Учителя, Учителя, которого он отверг много лет назад, когда тот пришел в его маленькое царство, где он был раджой. Он сидел в окружении слуг и наложниц, слушая споры мудрецов и философов. Но вот пришел один. Он не был похож на всех остальных, спокойный, с седой бородой, океаном спокойствия и отрешенности в его неподвижном, немигающем взоре. Вместо высказывания каких-то новых концепций об Атмане, Брахмане и Дхарме он обратился ко всем.

— Вы долго тут занимаетесь мудрствованием, пытаясь объяснить этот мир, но это не может вам помочь. Поэтому не теряйте больше времени, отбросьте ум, и тогда все станет ясно. Пусть тот, кто устал от бремени своего ума, пойдет со мной, а я теперь направляюсь в Гималаи. И там, далеко от суеты, вы сможете попытаться сбросить эти оковы ваших мыслей и суждений, чтобы достичь слития, растворения со всей бесконечной
Все­ленной и прекратить суету и страдания в этом мире.

Еще не раз он говорил с учителем
Нир­маном. Хотя он и понимал, что это единственный путь, однако его привязанности к царству, к своим женам, наложницам и детям были столь сильны, что он так и не смог пойти с ним.

— Я образованный человек, —
оправ­дывал он себя, — и теперь в век
же­лезных плугов и колесниц, когда цивилизация достигла высочайшего развития, больше нет необходимости куда-то идти. У нас есть храмы, и там мы можем молиться.

Часто, куря кальян, он видел астральных учителей, и это он использовал как еще один повод успокоить себя и со­-
хранить свой эгоизм и мирские при­-
вязанности. Учитель ушел, а он остался. Но как он ни успокаивал себя, что может заниматься медитацией, сам так eй и не занялся.

Началась война, и его царство было разрушено, слуги убиты, а жены и дочери отправлены в рабство. Чудом уцелев, он направился к Учителю, ведь случилось все то, о чем он предупреждал. Но поздно. Он уже стар и смертельно болен. Может, Учитель совершит чудо, вылечит и омолодит его, и он сможет достичь Просветления в этой жизни.

Он дополз до входа в пещеру и увидел Учителя. Тот, как всегда, сидел в ме­дитативной позе. Старик раджа со слезами радости на глазах приблизился к
Учителю.

— Гуру Нирман, гуру Нирман! Я здесь, я пришел.

Но Учитель сидел неподвижно. Протерев свои подслеповатые глаза, раджа увидел, что Учитель мертв, что он так и умер в позе медитации, и его тело не сгнило, оно просто высохло.

С горькими рыданиями он упал на пол пещеры к ногам Учителя, осознав, что больше нет надежды достичь освобождения, что он уже однажды упустил свой шанс, который не повторяется дважды. Немного придя в себя от горя, он осмотрел пещеру Учителя, надеясь найти в ней хоть что-нибудь, что поможет ему. Не в силах уже ходить, он пополз по пещере и обнаружил в ней старинную книгу.

На ее обложке был изображен странный рисунок. Слегка облупившиеся краски отображали буйную тропическую растительность, и среди ее находилось пустое, не закрашенное место в виде темного силуэта, напоминающего человека в позе для медитации. «Что это значит? Человек, которого нет?» — подумал раджа, с трудом открыв книгу немеющими от слабости пальцами. Он увидел пустые листы. Вся книга состояла из пустых листов. «Что это? — подумал он. — Какая тут тайна? Теперь уже никогда мне не открыть ее».

Он обессилено упал на пол пещеры. Какая-то огромная чудовищная сила раз­давливала его, и он понял, что умирает. Сила все больше раздавливала его, и он внезапно ощутил себя каплей в безбрежном океане без начала, конца и середины, каплей, которая каким-то чудом удерживала форму человека. И вот эта форма исчезла, и океан поглотил ее, и больше ничего не осталось от раджи, который так и не нашел путь спасения.

Весь в холодном поту Рулон очнулся. Он помнил все, что увидел, и осознал, чтo этo oн был этим раджой и упустил свой шанс.

«Учитель! Учитель! — стал молиться он. — Помоги мне. Пусть хоть в этой жизни я не оставлю тебя и достигну спасения. Да, все дело в том, что я болезненно вслушиваюсь во все свои чувствишки, думаю, что бы еще съесть, о чем бы помечтать, чтобы попереживать, прислушиваюсь ко всей вмонтированной в меня дребедени: инстинктам, желаниям и лени, — руководствуясь всем этим в жизни вместо того, чтобы внимать Божественной Силе или хотя бы своим решениям и перестать быть руководимым всем своим говном».

Еще с большим рвением и старанием Рулон стал заниматься йогой, стремясь во что бы то ни стало достичь вершин развития, все вспоминая свои недавние мистические переживания.

«Почему же, — думал он, — когда меня душил Солома, я пережил смерть одним образом. А вспомнив одну из своих прежних жизней и свою смерть там, я пережил умирание по-другому. Как же теперь мне снова найти своего Учителя?»

С этими мыслями он и заснул. Во сне он увидел горные вершины, покрытые снегом, и на одной из них в радужном сиянии сидел его Гуру.

— Учитель, Учитель! — закричал Рулон. — Вы поведете меня к освобож­-
дению?

— Ты уже опоздал, — ответил он. — Я уже достиг махапаранирваны. Теперь тебе нужно найти нового Просветленного Гуру в физическом мире, так как астральный Гуру не может в этом помочь. Аум! — пропел он и растворился, превратившись в облако.

— Вставай, что ты тут делаешь, — услышал Рулон голос матери, которая только что приехала из командировки.

— Да надо мной ребята сегодня подшутили, — ответил ей лоботряс.