Кризис военно‑ленной системы империи

Тимарная система была оптимальной для Турции в первые века ее существования, когда земли было много, а незначительность налогов с крестьян с лихвой компенсировалась регулярной и обильной военной добычей. Золотым веком централизованной империи считается в этом смысле правление Сулеймана I Кануни (Законодателя), или Сулеймана Великолепного (1520–1566), как называли его в Европе. Именно в те годы был опубликован ряд законоположений, определивших окончательную структуру империи, и в частности всю систему тимаров, а также были достигнуты впечатляющие победы, в ходе которых к Турции были присоединены почти все земли халифата, кроме разве что Ирана с прилегающими к нему территориями. Впоследствии стало считаться даже, что во времена Сулеймана никто не страдал от какой‑либо несправедливости и вообще дела империи шли идеально. С конца XVI в. и особенно на протяжении двух последующих столетий дела начали идти все хуже и хуже. Империя все более очевидно вступала в состояние тяжелого кризиса – того самого, который сделал ее в начале XIX в. «больным человеком Европы». К чему же сводилась суть этого затянувшегося кризиса и каковы были способы лечения действительно всерьез «болевшей» структуры?

В XVI в. площадь обрабатываемых земель империи практически перестала расти, тогда как рост населения, напротив, продолжался, к тому же весьма быстрыми темпами. С одной стороны, это вело к дроблению тимаров и, следовательно, к уменьшению их доходности. С другой – к ухудшению качества жизни райя, к появлению в их среде все большего количества безземельных. Оба процесса вели также к тому, что бедневшие тимариоты правдами и неправдами стремились сохранить свой доход, для чего они захватывали крестьянские земли и увеличивали собственные хозяйства‑чифтлики, сдавая при этом землю в аренду безземельным и малоземельным. В итоге казна лишалась своей доли законных налогов, а тимариоты все равно беднели и, как следствие этого, теряли свою боеспособность.

Нерентабельность мелкого тимара на рубеже XVI–XVII вв. была усугублена докатившейся до Турции волной «революции цен», вызванной наплывом в Европу дешевого американского серебра. Цены, как и налоги с крестьян, стали быстро увеличиваться, что опять‑таки, с одной стороны, способствовало еще большему разорению райя, а с другой – ухудшению положения мелких тимариотов, сумма ежегодного дохода которых была жестко фиксирована. Все это вызвало серию народных восстаний, в которых принимали участие и деклассированные элементу и крестьянские низы, и даже тимариоты. Результатом было как сокращение доходов казны, так и упадок воинского могущества империи. Необходимы были срочные реформы.

Сначала власти пошли по наиболее легкому пути. Наглядно проявившийся упадок боеспособности воинов‑сипахи было решено компенсировать увеличением корпуса живших за счет выдач из казны янычар: в 1595 г. их было примерно 25 тыс., а несколько десятилетий спустя – уже 50 тыс. Однако ставка на янычар дала, как то бывало и с арабскими гулямами‑мамлюками, обратный эффект. Расходы на армию резко увеличились, и казна не всегда была в состоянии вовремя выплачивать жалованье янычарам, которые в ответ начинали бунтовать и даже смещать неугодных им султанов. Кризис и нестабильность стали проявляться с еще большей силой.

В 1656 г. великим везиром стал знаменитый Махмед Кёпрюлю, который и провел в Турции первую серию столь необходимых для страны реформ. Смысл этих реформ сводился к укреплению структуры за счет восстановления боеспособности тимаров, оживления распадавшейся тимарной системы. Тимары были восстановлены путем ущемления некоторых других категорий землевладения, включая хассы и вакуфы. Это привело к укреплению дисциплины в войске воинов‑сипахи, в результате чего повысился авторитет центральной власти и были даже одержаны некоторые победы. В частности, в 1681 г. была присоединена к империи Правобережная Украина. Но все эти успехи были недолгими. Явления, вызвавшие кризис, не были ликвидированы. В XVIII в. они проявились вновь, причем с еще большей силой.

Процесс дробления тимаров продолжался, причем все увеличивалось количество тимариотов, которые не были в состоянии выполнять свои воинские обязанности. Нуждаясь в деньгах, казна подчас продавала их владения, которые при этом нередко переходили в руки разбогатевших торговцев либо ростовщиков. Выходцы из этих слоев населения с конца XVII в. активно включились и в сферу откупа, которая в интересах казны была усовершенствована: земли категории хасс, как и некоторые иные ненаследственные пожалования, все чаще отдавались на откуп мультазимам пожизненно. Мультазим, уплатив определенный взнос и ежегодно отдавая государству либо владельцу хасса определенную сумму, получал почти полную свободу в своих отношениях с крестьянами, в результате чего государство порой вовсе утрачивало контроль за положением райя. Снова результатом было ухудшение положения крестьян и тимариотов, что не могло не сказаться на состоянии страны в целом, включая и ее военную мощь, ее отношения с соседними государствами.

Уже на рубеже XVII–XVIII вв., несмотря на отдельные успехи, Турция потерпела и ряд серьезных поражений в войнах. И хотя в начале XVIII в. она все же смогла взять реванш в войнах с Венецией, Австрией и Россией, дни ее военно‑политического могущества были уже сочтены. Все чаще та или иная европейская держава в итоге войны с Турцией добивалась определенных льгот либо преимуществ в торговле (первые такого рода льготы – капитуляции – были предоставлены французам в знак благодарности за их помощь в войне с Венецией и Габсбургами еще в 1535 г.; в 1580 г. таких же льгот добились англичане; в начале XVIII в. – австрийцы). Примерно с 1740 г. капитуляции стали превращаться в неравноправные договоры, предоставлявшие односторонние преимущества европейским торговцам, что постепенно открывало двери для проникновения в империю европейского капитала.

Сначала упадок военной мощи, а затем и становившееся все более очевидным экономическое и политическое (не говоря уже о социальном, научно‑техническом, культурном и т. п.) отставание Турции от быстро развивавшейся капиталистической Европы, включая и Россию, привели в конце XVIII в. к тому, что для европейских держав, прежде с трудом отбивавшихся от натиска турок, возник так называемый восточный вопрос – как быть с Турцией? Начиная с этого времени Турция фактически утрачивает былую самостоятельность в международных делах, а само сохранение империи в качестве крупного военно‑политического объединения во многом стало зависеть от разногласий между державами, не желавшими за счет изменения статуса Османской империи резко нарушить с трудом сохранявшийся политический баланс в Европе.

Правящие круги империи не могли не видеть упадка страны. Вопрос для них был лишь в том, как приостановить процесс деградации, какие меры принять для укрепления внутренней структуры империи. Совершенно очевидным было, что военно‑ленная система, вполне оправдывавшая себя ранее, особенно в условиях малочисленности этноса завоевателей, давно себя изжила и требовала замены. Но что следовало противопоставить ей?

Второй тур реформ, связанный с именами султанов Селима III (1789–1807) и Махмуда II (1808–1839), по сути и духу весьма значительно отличался от первого, особенно при Махмуде II. Правда, и на сей раз было кое‑что предпринято для регенерации приходившей в упадок тимарной системы и поднятия боеспособности воинов‑сипахи. Но теперь главным было уже не это. Главным стало явственно выраженное стремление реформаторов покончить с военно‑ленной системой как таковой и тем более с таким уродливым проявлением ее, как корпус янычар. Основной упор в ходе реформ был сделан на создание новой, реформированной по европейскому образцу армии, включая артиллерию, флот, инженерные войска. В качестве специалистов‑консультантов были приглашены офицеры и преподаватели из ряда европейских стран, включая получившего в дальнейшем известность прусского военачальника Г. Мольтке. По мере создания и укрепления этих новых армейских формирований султаны избавлялись от старых: в 1826 г. было жестоко подавлено восстание недовольных реформами янычар и специальным указом Махмуда II янычарский корпус был ликвидирован. Вместе с ним с политической арены был удален влиятельный и игравший реакционную роль суфийский орден Бекташи. В 30‑х годах XIX в. в несколько этапов была упразднена и тимарная система; место бывших сипахи заняла новая регулярная армия. Был поставлен даже весьма радикально для турецкой традиции звучавший вопрос о возможном включении в эту армию турецких подданных из числа немусульманских этнических групп.

Второй тур реформ и особенно деятельность Махмуда II не ограничились только радикальными переменами в военно‑административной системе и организации войска, хотя это было самым важным для страны. Были внесены изменения и в систему администрации (созданы некоторые новые министерства и ведомства по европейскому образцу), и в порядок налогообложения, включая форму взимания налогов, проблему откупов, и в сферу культуры (почта, газеты, больницы, учебные заведения и т. п.). Словом, реформы начала XIX в. следует расценивать как решительный шаг Турции в сторону европеизации ее внутренней структуры. Эти реформы заложили основу для новой, еще более радикальной в истории страны третьей серии реформ – для Танзимата (40–70‑е годы XIX в.), о чем речь будет идти в следующей части данной работы.

Второй тур реформ и вся весьма плодотворная в этом смысле деятельность султана Махмуда II, время от времени открыто бросавшего вызов отжившим традициям вчерашнего дня (так, например, во время одной из своих поездок по стране султан демонстративно лично оплачивал все связанные с этой поездкой расходы – факт невероятный и непривычный для его подданных), во многом способствовали выживанию Турции как государства. Но не как империи: Османская империя уже была обречена.

Распад империи начался еще в XVIII в., когда в результате ряда войн с Австрией, а затем с Россией и Ираном Турция потеряла некоторые окраинные территории (часть Боснии, Тебриз, Азов и Запорожье), а также вынуждена была согласиться на отказ от политического контроля в некоторых других (Грузия, Молдова, Валахия). К концу XVIII в. местные династии стран Магриба, Египта, Аравии, Ирака тоже уже весьма слабо контролировались турецким правительством. Египетская экспедиция Наполеона на рубеже XVIII–XIX вв. была еще одним чувствительным ударом по престижу Османской империи, а последовавшее затем восстание ваххабитов окончательно оторвало от Турции Аравию, которая вскоре оказалась в руках могущественного Мухаммеда‑Али Египетского. Правда, реформы и политическое лавирование позволили султанам при поддержке ряда европейских держав сохранить контроль над Египтом и некоторыми другими арабскими странами, но с начала 20‑х годов XIX в. начались восстания на Балканах, в ходе которых добилась независимости Греция, значительной автономии – Сербия. Османская империя таяла, как шагреневая кожа. Наступала эпоха самостоятельного существования большинства включенных в ее состав стран. Нашего внимания заслуживают прежде всего в этой связи судьбы арабских стран, долгие века находившихся в составе империи. Как эволюционировала их внутренняя структура и какие политические события были характерны для них за это время?