Загадка Камня. Предатель выявлен. Тас на распутье

 

– Оставь эти штучки, нахал! – нарочито тонким голосом пропищал Карамон и шлепнул Эбена по руке, проникшей было под его юбку.

Женщин, сидевших в комнате, до того рассмешила эта выходка двоих воинов, что Танис нервно оглянулся на дверь – уж не заподозрили ли чего стражники-дракониды?

От Маритты не укрылся его встревоженный взгляд.

– Насчет них можно не волноваться, – сказала она ему. – На нашем этаже стражников всего двое, да и те большей частью пьянствуют, особенно теперь, когда армия выступила в поход… – Подняв голову от шитья, она обвела глазами подруг и тихо сказала: – Пускай посмеются, бедняжки. Последнее время нам не часто удавалось повеселиться…

В камере обитало тридцать четыре женщины, и, по словам Маритты, в соседнем помещении содержалось еще шестьдесят. Условия здесь были таковы, что закаленные трудностями путешественники и те содрогнулись. Пол покрывали грубые соломенные циновки. Женщины не располагали никаким имуществом, кроме одежды. Раз в день, по утрам, их выпускали наружу для короткой прогулки, а все остальное время заставляли шить военную форму для драконидов. Еда же была такова, что всего за несколько недель заточения женщины превратились в худые и бледные тени.

Слова Маритты несколько успокоили Таниса. Он познакомился с нею всего несколько часов назад, но уже привык доверять ее мнению. Это ведь она сумела мигом утихомирить перепуганных подруг, когда спутники ввалились к ним в камеру. А потом, узнав об их намерениях, первая согласилась, что все может получиться.

– Наши мужики будут с вами заодно, – сказала она Танису. – Если кто и напакостит, так разве только Высокие Искатели…

– Высокие Искатели? – переспросил Танис изумленно. – Ты говоришь о Совете? Они тоже в плену?..

Маритта, хмурясь, кивнула:

– Они поверили черному жрецу и поплатились за это. И они нипочем не захотят бежать – и то сказать, для чего бы? В шахту их не посылают – сам драконий Повелитель об этом распорядился. Но мы – с вами! – И она обвела взглядом подруг те твердо кивнули. – Только при одном условии: дети должны быть вне опасности…

– Этого я, к сожалению, обещать не могу, – сказал Танис. – Чтобы вызволить их, возможно, придется биться с драконицей и…

– С Пламенеющей? Фу ты! – Маритта смотрела на него с искренним недоумением. – Да зачем же обижать нашу бедняжечку? Скажу тебе даже больше: только троньте ее, и сейчас же на вас налетит половина детей. Они так ее любят!

– Любят? Драконицу?.. – спросила Золотая Луна. – Она что, заколдовала их?

– Нет. Я думаю, Пламенеющая давным-давно разучилась колдовать, если когда и умела. – Маритта грустно улыбнулась. – Она, понимаете ли, не шибко нынче соображает. Ее выводок некогда погиб в какой-то ужасной войне, и теперь она путает наших ребятишек со своими. Не знаю уж, где выискал старушку Повелитель, да только жестоко это – так с нею поступать, и, надеюсь, он когда-нибудь за это ответит! – И она сердито оборвала нитку, а потом, видя беспокойство полуэльфа, добавила: – Детей выпустить будет не трудно – Пламенеющая всегда допоздна спит по утрам. Мы кормим детей завтраком, выводим их погулять – а она и ухом себе не ведет. Она ничего не заметит, пока не проснется…

Впервые обретя надежду, женщины принялись перекраивать старую одежду для мужчин, и все шло хорошо, пока не добрались до примерки.

– Что? Бриться?!. – взревел Стурм с такой яростью, что женщины шарахнулись прочь. Гордый рыцарь был отнюдь не в восторге от затеи с переодеванием; если он вообще на это пошел, то лишь потому, что обширное открытое пространство между крепостью и рудником иначе было не пересечь. Однако он скорее согласился бы принять от руки Повелителя сотню жутких смертей, нежели расстаться с усами. Он успокоился лишь после того, как Танис предложил ему закутать лицо шарфом.

Стоило, впрочем, преодолеть эту загвоздку, как тотчас же возникла другая. Речной Ветер наотрез отказался рядиться женщиной и никаких доводов слушать не желал. В конце концов Золотая Луна отозвала Таниса в сторону и объяснила: в их племени было принято, чтобы воин, запятнавший себя трусостью в битве, ходил в женском платье, покамест не искупит вины. Танису осталось только развести руками; что до Маритты, она и так не знала, во что одевать рослого варвара.

После жарких споров было решено, что Речной Ветер закутается в широкий плащ, сгорбится и обопрется на клюку, изображая древнюю бабку.

Лорана подошла к Танису – тот примерял платок, надеясь спрятать в нем бороду.

– А ты почему не побреешься? – спросила она. – Или в самом деле кичишься своей человеческой половиной, как говорит Гилтанас?

– Зачем же кичиться, – ответил он ровным голосом. – Просто надоело делать вид, будто ее нет, – вот и все… – Набрал полную грудь воздуха и решительно произнес: – Лорана, я должен попросить у тебя прощения за те мои слова… в Сла-Мори. Я не имел никакого права…

– Ты имел полное право, – перебила Лорана. – То, что я совершила, было поступком глупенькой девочки, одуревшей от любви. Я самым дурацким образом подвергла ваши жизни опасности… – Ее голос дрогнул, но она тут же овладела собой. – Больше подобного не случится, Я докажу, что и от меня может быть толк.

Вот только как она этого добьется, она и сама толком не ведала. Сколько бы ни рассуждала она о своей бойцовской сноровке, она ни разу в жизни не убила даже и кролика. Ей и теперь было до того страшно, что она сцепила руки за спиной – лишь бы Танис не заметил, как они дрожали. Всего же больше она боялась, что не совладает с собой и бросится ему на грудь, ища утешения и поддержки… Поспешно отойдя прочь, она стала помогать Гилтанасу переодеваться.

«Кажется, и в самом деле начинает взрослеть», – подумал Танис. Он ни за что не желал сознаться даже себе самому, что душа его замирала, стоило только взглянуть в ее огромные лучащиеся глаза…

День миновал быстро; подошел вечер, и женщинам настало время нести еду в рудники. Спутники забыли обо всяком веселье, напряженно ожидая появления стражей. Судьба все-таки подставила им еще одну подножку: Рейстлин, доведенный кашлем до полного изнеможения, заявил, что слишком ослаб и не сможет с ними идти. Брат хотел было остаться с ним, но Рейстлин велел ему не сходить с ума.

– Сегодня я вам не пригожусь, – прошептал маг. – Оставьте меня в покое. Дайте поспать.

– Не хотелось бы покидать его здесь, – начал Гилтанас, но тут за дверью послышался топот когтистых лап и перестук горшков. Дверь отворилась; в комнату вступило двое стражников-драконидов. От обоих разило прокисшим вином. Один из них, слегка покачиваясь, мутными глазами обвел женщин и сипло сказал:

– Шевелитесь!..

Выйдя гуськом в коридор, переодетые друзья увидели там шестерых овражных гномов, тащивших огромные горшки с неведомым варевом. Голодный Карамон принюхался и с отвращением сморщил нос. Дракониды захлопнули решетчатую дверь. Карамон в последний раз оглянулся на брата, лежавшего под одеялами в темном углу…

 

– Молодчина, сынок!.. – захлопал в ладоши старый волшебник, восторженно глядя, как отъезжает в сторону часть стены Механической Комнаты.

– Пустяки, – с подобающей скромностью ответствовал Тас. – Право же, разыскать потайную дверь было гораздо сложнее, чем открыть. И как только ты умудрился? Я-то думал, что уже во все уголки заглянул…

И кендер пополз в открывающийся лаз, но неожиданная мысль заставила его приостановиться:

– Послушай, Фисбен! Ты случайно не мог бы как-нибудь уговорить свой огонек побыть здесь? Хотя бы до тех пор, пока мы выясним, нет ли там кого. А то я чувствую себя такой отличной мишенью, да и Верминаардовы хоромы совсем рядом…

– Боюсь, что нет. – Фисбен покачал головой. – Уж больно он не любит оставаться один в темноте!

Тассельхоф только кивнул: примерно такого ответа он и ожидал. Ну что ж, оставалось только смириться. Коли уж молоко пролито, так нечего гнать от него кошку, – как, бывало, говаривала его мама. По счастью, в узком коридоре, в который он выполз, не было ни души.

Огонек висел у его плеча. Кендер помог вылезти Фисбену и начал оглядываться кругом.

Футах в сорока от них коридор выводил на лестницу – ступеньки уходили вниз, в кромешную темноту. В другом конце коридора виднелись двойные бронзовые двери. Других выходов не было.

– Похоже, мы сейчас прямо над тронным залом, – принялся рассуждать Тас. – Лестница, наверное, прямо туда и ведет, а уж там-то наверняка стоит на часах уймища драконидов. Значит, и соваться туда незачем… – Он приложил ухо к двери и внимательно прислушался: – Все тихо. Давай посмотрим, что там!

Легкий толчок – и дверь отворилась. Тас прислушался снова, потом осторожно вошел, сопровождаемый Фисбеном и огоньком.

– Смахивает на картинную галерею! – сказал он, оглядывая гигантскую комнату, сплошь увешанную пыльными, помутневшими от времени картинами. Сквозь высокие стрельчатые окна были видны вершины гор и звездное небо над ними. Быстро сориентировавшись, Тас мысленно прикинул карту пройденного пути.

– Если не ошибаюсь, – проговорил он, – тронный зал остался к западу, а логово дракона – еще западнее зала. По крайней мере, в ту сторону он удалился после разговора со стражником. Опять же дракону, хм, нужен леток, так что над логовом, полагаю, нет крыши и, чего доброго, для нас тоже щелка найдется…

Тас был до того увлечен своими построениями, что совершенно позабыл про Фисбена. Между тем старый волшебник обходил комнату, осматривая одну картину за другой и, ни дать ни взять, ища между ними нужную.

– Ага, вот она, – пробормотал он наконец. Обернулся и шепотом позвал: – Тассельхоф!

Кендер поднял голову и увидел, что от картины неожиданно разлилось мягкое сияние.

– Ух ты!.. – выдохнул он завороженно. – Да тут драконы нарисованы! Алые драконы, вроде Угля! Они хотят сжечь Пакс Таркас…

И тут кендер изумленно умолк. С алыми сражались другие драконы – прекрасные и благородные, одетые в золотую и серебряную чешую. А на спинах у них сидели люди! Соламнийские Рыцари! Светло и грозно сверкало оружие в их руках… И до Тассельхофа дошло: где-то на свете были и добрые, дружественные людям драконы. Если бы только разыскать их! Они вступили бы в бой с драконами тьмы! А кроме того, там, на картине…

– Копье! Копье из легенды о Хуме! – вырвалось у него.

Старый маг кивнул головой.

– Да, малыш, – прошептал он. – Ты понял. Ты сумел увидеть ответ. И ты все вспомнишь. Но не теперь… не теперь… – И, протянув узловатую руку, он взъерошил кендеру волосы.

– Драконы… о чем это я? – нахмурился кендер. Перед ним висела картина, до того заросшая пылью и паутиной, что нельзя было рассмотреть решительно ничего. И зачем подозвал его Фисбен?.. – Ах да! Логово дракона. Если я не ошибся в расчетах, оно вон там…

И кендер зашагал вперед. Старый волшебник улыбнулся про себя и последовал за ним.

 

Спутники добрались до рудника безо всяких приключений. Им встретилось всего несколько стражников-драконидов, да и то сонных от скуки. На спешащих мимо женщин никто не обращал внимания.

Пройдя мимо плавильной печи, возле которой, выбиваясь из сил, работали овражные гномы, друзья углубились в подземелья. Здесь, в пещерах, дракониды запирали на ночь мужчин, а сами уходили присмотреть за овражными гномами. Людей стеречь было незачем. Верминаард был уверен, что они никуда не побегут.

И какое-то время Танису казалось, что расчет Повелителя, чего доброго, самым жутким образом оправдается. Мужчины действительно никуда не хотели бежать, и рассказ Золотой Луны ничуть их не убедил. В конце концов, она была из племени варваров – ни акцент жрицы, ни ее чужеземный наряд доверия, им не внушали. Они лишь качали головами, слушая ее россказни о черной драконице, что погибла в голубом огне, ее саму чудесным образом пощадившем. А все, с позволения сказать, доказательства – связка блестящих платиновых дисков!

Зато Хедерик, утехинский Теократ, проявил необыкновенное красноречие, обвиняя женщину из племени кве-шу разом в ведовстве, шарлатанстве и святотатстве. Не забыл он напомнить и о происшествии в гостинице и всем показать шрам на руке.

Мужчины, впрочем, его тоже не особенно слушали. Как бы то ни было. Боги Искателей Утеху от драконов не защитили…

Возможность побега многим из них показалась заманчивой. Почти каждый носил на себе зримые знаки жестокости драконидов – кто синяк на лице, кто рубец от удара кнутом. Кормили их отвратительно, держали в тесноте и грязи, притом что все понимали: истощится рудник – и они сделаются не нужны Повелителю.

Высокие Искатели, даже здесь, в заточении, сохранившие подобие власти, яростно возражали против безумного, с их точки зрения, плана.

Разгорался спор; гул голосов наполнил пещеру. Танис поспешно отослал Карамона, Флинта, Эбена и Гилтанаса ко входу, боясь, чтобы стражники не вернулись на шум. Полуэльф как-то не подумал о том, что спор может затянуться, – а он грозил продлиться несколько суток. Золотая Луна растерянно сидела перед толпой мужчин и, похоже, чуть не плакала. Она так отдалась своей новоприобретенной вере, так жаждала скорее поведать о ней миру – и вот на тебе!.. К такому приему Золотая Луна была не готова…

– Люди глупы, – тихо сказала Танису Лорана.

– Нет, – отвечал он со вздохом. – Будь они глупы, все было бы куда проще. Подумай сама: мы убеждаем их рискнуть единственным, что у них осталось, – жизнью, а взамен обещаем неизвестно что. К тому же удачный побег означает непростое отступление в горы, причем с боем. Здесь они по крайней мере живы – пока…

– Но как можно дорожить подобным существованием? – спросила Лорана.

– Неплохой вопрос, девочка, – отозвался рядом слабый голос. Обернувшись, они увидели Маритту, стоявшую на коленях подле какого-то человека. Он лежал на грубой подстилке в углу пещеры и был до того изможден голодом и болезнью, что возраст его определению не поддавался. Он пытался приподняться, протягивая Танису и Лоране худую руку, обтянутую бледной кожей. Дыхание хрипело и клокотало в груди.

– Успокойся, тебе нельзя говорить… – хлопотала Маритта, но он лишь отмахнулся:

– Отстань, женщина! Я и так знаю, что мне недолго осталось. Неужели я при этом должен умирать еще и со скуки? Лучше попроси варварскую женщину ко мне подойти…

Танис выразительно посмотрел на Маритту. Она поднялась с колен и отозвала его в сторону.

– Это Элистан, – сказала она, точно о ком-то очень известном. Но Танису его имя ровным счетом ничего не говорило, и Маритта пояснила: – Он из гаванских Высоких Искателей. Люди очень любили и уважали его, и он был единственным, кто высказывался против Повелителя Верминаарда. Беда только, его не послушали. Не захотели услышать…

– Ты говоришь «был», – заметил Танис. – Но ведь он еще жив.

– Вот именно – еще. – Маритта смахнула слезу. – Я знаю эту ужасную, изнурительную болезнь… Мой батюшка, царствие ему небесное, от ней помер. Заводится что-то в человеке и ест его заживо. Бедный Элистан, намедни он мало не рехнулся от боли, но теперь уже и боль прекратилась – значит, совсем скоро…

– Совершенно необязательно, – улыбнулся Танис. – Золотая Луна – жрица. Она его исцелит.

– Ох, не знаю даже, что делать, – озабоченно протянула Маритта. – Ой ли? А вдруг не получится? Стоит ли зря обнадеживать Элистана? Пусть бы уж отошел с миром…

– Золотая Луна! – обратился Танис к Дочери Вождя. – Вон тот человек хочет поговорить с тобой.

И, не обращая внимания на Маритту, полуэльф подвел Золотую Луну к Элистану. При виде его жалкого состояния ее лицо, ожесточенное бесплодным спором и разочарованием, немедля смягчилось.

Элистан смотрел на нее снизу вверх.

– Значит, ты утверждаешь, что твоими устами древние Боги подают нам благую весть… – Голос его был едва слышен, но тем не менее говорил он сурово и строго. – Но если это мы, люди, отвернулись от Богов, а не наоборот, как мы всегда полагали, – почему они ждали так долго, прежде чем заявить о себе?

Золотая Луна опустилась на пол подле него, не торопясь отвечать и стараясь продумать каждое слово.

– Представь себе, – сказала она наконец, – что ты идешь через лес, неся с собой самое драгоценное из принадлежащего тебе – прекрасный редкостный самоцвет. И вдруг на тебя набрасывается свирепый зверь. Выронив камень, ты спасаешься бегством. Потом обнаруживаешь, что потерял самоцвет, но никак не можешь преодолеть страх и вернуться за ним в лес. На другой день приходит некто и предлагает тебе новый камень. В глубине души ты сознаешь, что он не чета потерянному, но идти назад за тем первым все-таки слишком страшно. Означает ли это, что оброненный самоцвет перестал существовать? Или он все еще лежит там, сияя под палыми листьями и ожидая, когда ты вернешься за ним?

Элистан со вздохом закрыл глаза, лицо его мучительно исказилось.

– Ну конечно… Это мы должны вернуться за ним в лес. Как же мы заблуждались!.. Эх, девочка, если бы мне было отпущено время узнать хоть что-нибудь о твоих Богах…

И он протянул ей руку. Золотая Луна затаила дыхание и стала почти так же бледна, как и сам умирающий.

– Тебе будет даровано время, – прошептала она и взяла его руку в свою.

Танис, поглощенный происходившим, вздрогнул от прикосновения к плечу. За его спиной стояли Стурм и Карамон.

– Что такое? – спросил он быстро. – Стража?..

– Пока еще нет, – резко ответил Стурм, – но того и гляди вот-вот нагрянут. Эбен и Гилтанас – оба куда-то исчезли!

 

Ночь сгущалась над Пакс Таркасом…

Пирос, алый дракон, нередко принимал человеческое обличье и в этом качестве даже обзавелся привычкой в задумчивости расхаживать туда и сюда. К сожалению, его логово было тесновато для того, чтобы расхаживать по нему в обычном теле, – хотя дракону и отвели самый большой зал крепости и даже несколько расширили помещение. Пирос едва мог расправить громадные крылья или повернуться кругом.

Заставив себя успокоиться, дракон вытянулся на полу и затих, глядя на дверь. Он не заметил, как высоко над ним, на четвертом этаже, над балконными перилами появились две головы.

Вот наконец раздался долгожданный стук в дверь: Пирос нетерпеливо вскинул голову, но тут же зарычал и уронил ее снова – вошли всего-навсего двое гоблинов, притащивших беднягу Сестана.

– Овражный гном! – фыркнул Пирос. С такими ничтожествами, как гоблины, он разговаривал только на Общем. – Верминаард вконец спятил, если воображает, будто я стану есть овражного гнома! Бросьте его куда-нибудь – и выкатывайтесь вон!

Повторять гоблинам не потребовалось. Сестан, всхлипывая, съежился в углу.

– Заткнись! – раздраженно рявкнул Пирос. – Не то сейчас как дохну огнем – живо утрешь нос!

Снова послышался негромкий стук в дверь, и на сей раз дракон его сразу узнал. Его глаза полыхнули красным:

– Войди!

Через порог логова шагнул некто в длинном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Он проговорил вполголоса:

– Я пришел согласно твоему приказанию. Уголь.

– Да. – Когти Пироса царапнули каменный пол. – Сними капюшон. Я желаю видеть, с кем имею дело.

Вошедший повиновался. С балкона четвертого этажа послышался какой-то придушенный звук. Пирос вскинул голову и уставился на темные галерей: взлететь посмотреть – или послышалось? Посетитель перебил его мысль:

– У меня очень мало времени. Царственный. Я должен вернуться прежде, чем они что-либо заподозрят. И я должен еще доложить Повелителю Верминаарду…

– Доложишь еще, – раздраженно отозвался дракон. – Что замышляют те дурни, которых ты сопровождаешь?

– Они хотят освободить рабов и поднять восстание, чтобы заставить Верминаарда отозвать армию, наступающую на Квалинести.

– Все?

– Да, Царственный. Я должен предупредить Повелителя…

– Какой смысл? Это ведь я буду разбираться с рабами, если они и вправду восстанут. Замышляют ли они что-либо против меня?

– Нет, Царственный. Они слишком боятся тебя – как тому и надлежит быть, – отвечал посетитель. – Они собираются дождаться, когда вы с Повелителем улетите в Квалинести. Тогда, мол, они освободят детей и уйдут в горы прежде, нежели вы возвратитесь.

– Великий замысел великих мыслителей, – хмыкнул дракон. – Насчет Верминаарда не беспокойся – я сам сообщу ему… когда сочту нужным. Нам же предстоит гораздо, гораздо более важное дело. Слушай внимательно. Недоумку Тоэду попал в руки пленник… – Пирос помедлил, его глаза тлели внутренним жаром. – Это ОН! – Дракон понизил голос до свистящего шепота. – Тот, кого мы ищем!

Человек в плаще изумленно застыл.

– Ты уверен?..

– А то как же! – свирепо зарычал Пирос. – Сколько раз он снился мне по ночам! И вот он здесь, у меня в когтях! Весь Кринн искал его – а найти выпало мне!

– Ты пошлешь весть Ее Темному Величеству?

– Нет. Я не могу доверить сведения такой важности никакому посланнику! Я сам доставлю его ей, но сейчас я не в состоянии отлучиться. Верминаард не справится без меня с Квалинести. Как ты знаешь, эта война призвана всего лишь скрыть нашу истинную цель, но если уж воевать – то как следует, да и мир без эльфов станет, право же, чище. Итак, я сам доставлю Вечного Человека Властительнице, как только смогу.

– Зачем же рассказывать о нем мне? – не без иронии спросил его собеседник.

– Затем, что тебе поручается его уберечь! – Пирос пошевелился, сменив позу на более удобную. Все шло как надо – и шло быстро. – Воистину, провидением Ее Темного Величества Человек Зеленого Камня и жрица Мишакаль прибыли сюда одновременно! Пусть Верминаард завтра получит удовольствие, развлекаясь с этой жрицей и ее дружками… – Глаза Пироса блеснули. – А ведь в самом деле может здорово получиться! Мы выкрадем Человека Зеленого Камня в неразберихе, а Верминаард и не узнает… Итак, когда рабы бросятся в бой, разыщи Человека Зеленого Камня, приведи его сюда и спрячь в нижних покоях. Когда мятежники будут уничтожены, а Квалинести растоптан армией – он предстанет перед Темной Владычицей!

– Понимаю, – вновь поклонился посетитель. – Какова же будет моя награда?

– Ты получишь все, чего заслужишь. А теперь оставь меня.

Тот вышел, не забыв надвинуть на лицо капюшон. Пирос сложил громадные крылья, свернулся калачиком, прикрыл хвостом нос и замер, глядя во тьму. Единственным звуком во всем огромном чертоге было жалобное всхлипывание Сестана…

– Как ты? В порядке? – участливо спросил Фисбен Тассельхофа. Они сидели на полу близ балкона, не осмеливаясь двинуться с места. Было темно, как в погребе: Фисбен накрыл летучий огонек вазой, как тот ни возмущался.

– В порядке, – тупо ответил Тас. – Прости, что я так ахнул тогда… Я просто не мог удержаться. Я, в общем, этого ждал… чего-то подобного… но все-таки… когда кто-то, кого ты знаешь, вдруг тебя предает… Как по-твоему, дракон слышал, как я?..

– Не знаю, – вздохнул Фисбен. – Скажи лучше: что нам делать теперь?

– Понятия не имею. – Тас чувствовал себя очень, очень несчастным. – Я же не из тех, кому на роду написано за всех думать. Мне лишь бы приключения… Мы даже не можем предупредить Таниса и остальных, потому что не знаем, где они сейчас. А если мы пустимся на поиски, нас могут поймать, и тем самым мы только всем навредим!.. – Он подпер рукой подбородок и проговорил с необычной для него задумчивостью: – Ты знаешь, однажды я спросил своего папу, почему мы, кендеры, такие маленькие. Я очень хотел вырасти большим, как люди и эльфы…

Он замолчал.

– Что же сказал твой папа? – мягко спросил Фисбен.

– Он сказал, это оттого, что мы, кендеры, созданы совершать маленькие дела. «Присмотрись ко всему, что ни есть на свете большого и даже великого, – объяснил он мне, – и увидишь, что на самом деле все это состоит из маленьких частиц, сложенных вместе…» Вот и здоровенный дракон там внизу – он ведь тоже сделан из капелек крови… наверное. Все зависит от маленьких частиц…

– Умный у тебя папа.

– Да. – Тас провел рукой по глазам. – И я так давно его не видал…

Кендер выставил подбородок, сжал губы. Будь здесь его папа, он с трудом узнал бы в решительном маленьком воителе своего сынишку.

– Пускай другие делают большие дела, – сказал он. – У них там Танис, Стурм, Золотая Луна… Уж как-нибудь справятся. Мы совершим нечто маленькое и не слишком важное… Мы спасем Сестана!