Я слышал то, чего не следовало 3 страница

— Симпатичная юбка, — сказала я. — Это шёлк?

— Щёлок, — сказала она. Мы засмеялись.

Я огляделась:

— А где Керри?

Патти закатила глаза:

— Как всегда опаздывает.

Над моторкой, громко крича, пронеслась в поисках поживы одинокая чайка. Небо заволокли угрюмые грозовые тучи.

Я огляделась вокруг, рассматривая других ребят.

Эйприл Конклин обернулась и помахала мне рукой. Невысокая и худенькая, она выглядит скорее на двенадцать лет, нежели на шестнадцать. У нее прямые темные волосы до плеч, темные глаза, всегда скрытые за очками в красной оправе, и прекрасная улыбка. На ней были узкие, с заниженной талией, джинсы, коричневые сапожки и две футболки, голубая и белая, надетые одна поверх другой.

Эйприл превосходная виолончелистка. Она играет в молодежном симфоническом оркестре Шейдисайда, и в следующем году ей предстоит получить стипендию Дартмурского колледжа. Она очень талантливая, но слишком скромна, чтобы этим хвастаться. Они с моей сестрой крепко именно благодаря серьезным занятиям музыкой.

На другой стороне палубы я увидела Делию Роджерс и Джину Стивенс. Делия веселая девчонка с очень коротко стриженными светлыми волосами, сияющими голубыми глазами, густо подведенными темным макияжем, и как минимум пятью кольцами в каждом ухе. На лодыжке у нее татуировка в виде цветочка, а на спине — еще одна, за которую, по словам Делии, родители, если увидят, убьют ее.

Делия бывает изрядной задирой. В прошлом году на баскетбольном матче она устроила схватку, с взаимным тасканием за волосы и выкручиванием рук, с какой-то девицей из Оклахомы. За это ее на неделю исключили из школы. Делия всем говорила, что оно того стоило. С тех пор все стараются не попадаться ей под горячую руку.

Большие пальцы Делии яростно давили на экран сотового телефона. Когда Джина сказала ей что-то, она даже не подняла головы.

Джина — высокая, стройная и привлекательная девушка с кремово-белой кожей, темно-карими глазами и волнистыми медно-рыжими волосами до плеч.

Ее отец владеет автосалоном «Шевроле» в Уэйнсвилле и снимает Джину в рекламе своей компании, широко используя ее незаурядную внешность. Джина посещает курсы актерского мастерства, а в свободное время проходит пробы в рекламу других компаний.

В детстве мы с ней были не разлей вода, но в средней школе как-то отдалились друг от друга. Безо всякой причины. Тем не менее, мы с ней по-прежнему в неплохих отношениях.

Джина разговаривала с Робби Паутеничем. Робби поступил к нам в прошлом году. Не знаю, где он учился раньше. Робби — чернокожий, высокий и очень худой, с большими темными глазами и замечательной, дружелюбной улыбкой. Он всем говорит, чтобы его называли Паукан. Паукан Паутиныч.

Парень он вроде неплохой, но никто из нас его толком не знает. После занятий он подрабатывает в закусочной «Дэйри Квин» и не участвует в каких-либо играх, танцах и прочих школьных мероприятиях.

— Я думала, ребят будет больше, — сказала я Патти.

Та набирала на телефоне кому-то сообщение. Наверное, Керри. Небось, интересовалась, где его носит. Закончив, она подняла глаза.

— Ага, как бы междусобойчик. Никогда не знаешь, чего ждать от Брендана. Уж больно он чудной.

— Ты всерьез считаешь его чудным?

Она пожала плечами.

— На самом деле, мне кажется, в чем-то он поумнее многих. Голова у него… он просто фонтанирует идеями. Керри, впрочем, общается с ним гораздо больше, чем я. Он говорит, что Брендан одержим всеми играми, в которые играет. Как будто вся его жизнь — игра.

Она взглянула на экран телефона, после чего снова повернулась ко мне.

— Вы с Бренданом… не знала, что вы друзья.

Я покачала головой.

— Мы не друзья. Сама не знаю, почему он меня пригласил.

Она улыбнулась.

— Может быть, Брендан на тебя запал.

— Может быть, — засмеялась я. — А может, я сейчас взмахну руками и улечу на Марс.

— Нет. Правда. Вполне возможно, — настаивала она.

К нам вприпрыжку бежал Эрик Финн; он махал руками и громко квакал, изображая подлетающую чайку. Несколько ребят заквакали ему в ответ.

Эрик грузно плюхнулся рядом со мной. Сбросив туго набитый рюкзак на палубу, он повернулся к нам с Патти.

— Эй, девчонки, простите, что заставил вас ждать. Беспокоились обо мне?

— Нет, — дружно ответили мы с Патти.

— Что ж, я здесь. Можно начинать веселье. — Он ухмыльнулся мне. — Тебе, наверно, лучше бы отсесть от меня, Рэйчел.

— Почему?

— У меня бывают приступы морской болезни. Серьезно. Даже на озере.

— Спасибо, что предупредил, — сказала я. — Опять шутишь, верно? Я больше не буду с тобой разговаривать.

— Я серьезно. Я чемпион по метанию блевотины на плавсредствах. Постараюсь, конечно, чтобы на тебя ничего не попало. Как назло, я плотно отобедал. — Он дернул меня за рукав жакета. — Слушай, ты очень кстати надела жакет блевотного цвета.

Я выдернула руку.

— Ничего не блевотного, болван. Он мандариновый. И перестань его растягивать.

— Ты хоть принял что-нибудь от морской болезни? — поинтересовалась Патти.

Эрик кивнул.

— Папа дал мне «Меклизин». Видать, поэтому у меня так кружится голова... О-о! — слабо вскрикнул он и повалился головою мне на колени.

Патти захохотала. Паукан с Джиной тоже засмеялись.

— Не раззадоривайте его, — проворчала я, спихивая его с себя. — Ты ужасно неостроумен.

— Признай, ты не можешь меня не пощупать? — сказал Эрик. — Ты хочешь меня, не отпирайся!

— Чего я хочу, так это чтоб ты свалил.

Он фыркнул и ущипнул рукав моего жакета.

— У меня есть спортивные носки такого цвета.

— Оставь Рэйчел в покое, — вмешалась Патти. — У нее шикарный жакет. По-моему, она выглядит отлично.

— Почему ты вчера так быстро ушла с баскетбола? — не унимался Эрик. — Неужели потому, что я забыл спрыснуться дезодорантом?

— Ты всегда отвечаешь на собственные вопросы? — парировала я. — Скажем так: сидения рядом с тобой у меня нервов не хватит.

— Да, я такой, — осклабился Эрик. — Хотел бы я, чтоб и твою подружку Эми пригласили. — Он окинул взглядом других гостей.

— Почему? — спросила я.

— Потому что она горячая штучка.

Я тоже сожалела, что со мною нет Эми. Я была в восторге от предстоящей вечеринки, но в то же время и нервничала. Я обещала себе, что перестану строить догадки, почему меня пригласили, и буду просто наслаждаться праздником, но это было бы гораздо легче, когда рядом верная подруга…

Неожиданно Эрик вскочил.

— Эй, — завопил он, — устроим оргию прямо здесь, или досидим одетыми до самого дома Брендана?!

Ответом ему были смешки и гиканье. Кто-то запустил в Эрика пустой баночкой из-под кока-колы. Она отскочила от его плеча и покатилась по палубе.

Басовито взревел мотор. На палубе появился Рэнди и помахал над головою белой фуражкой, привлекая наше внимание.

— Ладно, все, — окликнул он, — присаживайтесь, пожалуйста. Мы отплываем. Озеро сегодня слегка неспокойно, так что…

Мы с Патти перебили его криком. К катамарану мчался на всех парах Керри Ричер, рюкзак летел позади него.

— Подождите Керри! — крикнула Патти.

Керри совершил отчаянный прыжок с причала, его длинные ноги, словно ножницы, рассекали воздух. Он приземлился на палубу, размахивая руками над головой, чтобы удержать равновесие. Идеальное приземление.

Все восторженно загалдели.

— В баскетболе это называется «слэм-данк», — сказал Керри, победоносно вскинув над головой руки.

Снова крики.

Рэнди снял фуражку и поскреб каштановые волосы.

— Отлично. Похоже, все в сборе. Отчаливаем. Если я вам понадоблюсь, буду там. — Он показал на рулевую рубку.

Керри втиснулся между мною и Патти. Теперь я вынуждена была сидеть чуть ли не на коленях у Эрика.

— Рэйчел, я так и знал, — торжественно произнес Эрик. — Ты не можешь меня не лапать. — Он потрепал рукой по рукаву моего жакета.

Я пихнула его.

— У тебя еще не проявилась морская болезнь? Почему бы тебе не перевеситься через борт? И подальше, подальше.

— Рэйчел, не пытайся скрывать своих чувств!

Мы оба расхохотались. Эрик далеко не так остроумен, как о себе мнит, но, тем не менее, очень мил.

Мотор опять взревел. Катамаран затрясся и пришел в движение. Эрик повернулся поболтать с Эйприл, сидевшей на другой стороне палубы.

— Виолончель захватила?

Она засмеялась:

— А ты как думаешь?

— Помнишь десятый день рождения Брендана? — спросил Керри. — Круто было. Его предки превратили весь задний двор в луна-парк. Брендан-Лэнд. Реально. Там даже американские горки были!

Эрик ухмыльнулся:

— Был я там. У них там еще были те машинки, чтобы сталкиваться. А ты был на его пляжной вечеринке два года назад? Запускали фейерверки, а в полночь мы все пошли купаться на озеро.

Эйприл кивнула:

— Как красиво было. Там еще были плавучие платформы, а на них фонарики светились.

Эрик усмехнулся ей:

— Помню, вы с Дэнни Гольдманом уединились, и никто не мог вас найти, так что мы уж хотели звонить в береговую охрану…

Эйприл густо залилась краской.

— Заткнись, Эрик.

Все расхохотались.

Внезапно я почувствовала озноб.

На озере было прохладно. Но то был озноб иного свойства. Меня всю пробирала мелкая дрожь.

Иногда у меня бывают такие чувства. Предчувствия, наверное. Ничего особенного. Думаю, с каждым такое бывает. Возникает порой, знаете, такое ощущение, когда вы уверены, что за вами кто-то следит. А потом оказывается, что так оно и есть.

Чайки с криками носились в вышине, словно указывали нам путь к острову. Их вопли перекрывали даже мерный гул мотора.

— Слушай, Рэйчел. — Эйприл перегнулась через Эрика, чтобы поговорить со мной. — Что там между тобой и Маком?

— Мы расстались, — ответила я. — Точнее, это я с ним порвала. А что?

— Ну, просто я видела его. Думала, может он едет на вечеринку вместе с тобой…

— Что-о? — я вскочила на ноги. — Ты видела его?

Я повернулась к берегу. Моторка уверенно двигалась вдаль. Но, сощурив глаза от зеленоватых всполохов света на воде, я разглядела кого-то. Кого-то, наполовину скрытого телеграфным столбом у дороги. Он стоял, обхватив одной рукою столб, и смотрел вслед уходящей моторке, смотрел прямо на меня.

Мак. Я узнала его даже с такого расстояния.

Мак следит за мной.

Шпионит за мной.

— Рэйчел? Ты в порядке? — прервал мои мысли голос Эйприл. Она пристально смотрела на меня. — У тебя лицо какое-то странное…

— А. Э-э… неважно, — сказала я, не переставая следить за Маком. — Просто слегка продрогла.

 

КРОВЬ В ВОДЕ

К тому времени, когда мы приблизились к Острову Страха, грозовые тучи разошлись, и косые лучи солнца озарили голые деревья. Приставив ладонь козырьком ко лбу, я смогла разглядеть пару небольших летних домиков, заколоченных на зиму; ведущие к ним узенькие причалы пустовали.

Я великолепно проведу время, говорила я себе. Я рассталась с Маком, еду на вечеринку в огромном особняке, буду веселиться всю ночь напролет, заведу новых друзей, возможно, сближусь с Бренданом Фиаром и уж точно оторвусь на всю катушку.

И почему-то… на сей раз я действительно в это верила.

Когда Рэнди вел моторку вдоль изгиба острова, особняк Фиаров возник перед нами, темной башней возвышаясь над деревьями. Дом Брендана уж точно нельзя было назвать «летним домиком». Скорее он походил на замок. Высотой, по меньшей мере, в три этажа, построенный из черного камня, сияющего в лучах солнца, высоченные окна, совершенно темные, покатая красная крыша, по всей длине утыканная дымоходами, и просторные балконы, выходящие на лес.

Я буквально вступаю в другой мир, подумала я, глядя сквозь игру солнечных бликов на потрясающий особняк.

— Милый домик, — небрежно заметила Патти, сделав снимок на телефон. — Думаете, здесь достаточно комнат для вечеринки?

— Всю жизнь прожила в Шейдисайде, а этого места никогда не видела, — сказала я. — Я знала, конечно, что Фиары богаты, но и вообразить не могла…

Моторка закачалась на волнах, сбавляя ход, когда мы приблизились к деревянному причалу. Я повернулась к Эрику.

— Вы с Бренданом часто сюда приезжаете, да?

Он кивнул.

— Ага. Хочешь верь, хочешь нет, но этот громадный замок — всего лишь летний дом Брендана. В сентябре его всегда закрывают. Мы с Бренданом частенько здесь тусуемся. Скука смертная.

— Скука?

— Ни тебе интернета, ни вайфая, ни сотовой связи. Так сказать, добро пожаловать в каменный век.

Я засмеялась.

— Ну оно, наверно, и к лучшему.

Порыв ветра взметнул его волосы.

— Тут идеальное место, чтобы снимать ужастик, — сказал он, одной рукой пытаясь зачесать назад непослушную прядь. — Огромные залы, загроможденные старой мебелью. Длиннющие темные коридоры, петляющие туда-сюда. По идее это летний дом. А на деле — тоска и мрак кромешный. — Он показал пальцем. — Видишь все эти огромные окна? Так вот, даже в солнечные дни кажется, что свет не проникает внутрь от слова «совсем».

— Странно.

Его глаза расширились.

— А еще длинные жуткие тени повсюду. Причем кажется, будто движутся они сами собой. И я постоянно слышу жуткие завывания с чердака.

Я засмеялась.

— Ты сейчас просто пытаешься меня напугать, не так ли?

Он ухмыльнулся:

— Думаешь?

Моторка треснулась о деревянный причал. Несколько ребят вскрикнули от неожиданности. Эрик сделал вид, будто свалился со своего сидения, и плюхнулся задницей на палубу. Он и впрямь совсем как пятнадцатилетний мальчишка. Вроде бы славный малый, а в сущности — большой ребенок. Непременно хочет быть в центре внимания.

Керри помог ему подняться на ноги. Рэнди спрыгнул на причал и привязал катамаран к свае. Мы стали выбираться на пристань. От висевшей в воздухе водяной пыли лицо мое было холодным и мокрым. Я глубоко вдохнула, втягивая сладкий аромат листвы.

— До встречи, ребята, — сказал Рэнди, помогая Эйприл слезть с моторки. — Антонио и Мигель отведут вас к дому.

Антонио был высокий, худощавый молодой человек с маленькими темными глазками, острым носом, блестящей булавкой в ноздре и черными волосами, стянутыми на затылке в «конский хвост», спадающий по спине. Чернокожий Мигель был постарше, ростом пониже, упитанный, с широким лбом, а волосы его были обильно тронуты сединой. На обоих была униформа — строгая черная рубашка, черный галстук и черные брюки. У обоих к нагрудному карману крепились именные бейджики.

— Должно быть, новые, — прошептал мне на ухо Эрик. — Обоих вижу впервые. Ну да на Фиаров должна работать уйма народу.

— Но дом же был закрыт, верно? — сказала я. — Они просто открыли его для вечеринки.

Эрик кивнул. Он кинулся к Джине и обнял ее рукой за талию.

— Я смотрю, ты только на меня и глядишь, Джина. Глаз отвести не можешь, да ведь? Может быть, мы с тобой ускользнем потом ото всех? Может быть, прогуляемся по острову, любуясь красотами здешней природы? Любишь ли ты природу, как люблю ее я?

Она засмеялась.

— Вот именно что «может быть», Эрик.

— Это стоит понимать как «да»?

Джина покачала головой.

— Может быть — это «нет».

— А по-моему — «да», — сказал Эрик.

— Нет.

— Буду считать, что это значит «да».

Небо снова померкло, и в воздухе разлилась прохлада. Позади нас катамаран то приподнимался на воде, то с плеском опускался снова, когда волны с силой бились об узкий причал.

— Так, ребята! Пойдемте в дом, пока не начался дождь! — провозгласил Антонио. В его голосе проскальзывал легкий иностранный акцент. Я решила, что итальянский. Он показал на земляную тропинку, уходившую от берега сквозь заросли высокой травы. — Это кратчайший путь через лес. Смотрите, держитесь тропы. Здесь полно змей.

— Каких именно змей? — спросила Патти.

— Таких, с которыми ты не захочешь встречаться, — ответил Антонио.

Все направились к тропинке. Я остановилась, услышав пронзительный крик.

Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рэнди упал. Одна нога его угодила в петлю каната, и он, издав еще один вопль, грохнулся на причал. Я ахнула, когда его голова с отвратительным стуком ударилась о толстую бревенчатую сваю.

Его белая фуражка шлепнулась на настил донышком вниз. Руки бессильно повисли, и Рэнди свалился в бурлящие воды озера.

Визжа и вопя в испуге, мы гурьбой кинулись к пристани. Антонио и Мигель уже стояли на коленях, вглядываясь в воду. Они замахали на нас руками, пытаясь отогнать назад.

— Ничего с ним не станется! — прокричал Антонио. — Он хороший пловец!

— Все назад! — скомандовал Мигель. — Назад!

Никто не сдвинулся с места. Мое сердце отчаянно колотилось. Я пыталась отдышаться.

А потом я сдавленно вскрикнула: на колышущейся поверхности воды вдруг возникло ярко-алое пятно. Оно стремительно расплывалось, обагряя волны.

— Кровь! Это его кровь! — завизжала Джина.

— Где он?! Почему не всплывает? — кричала Делия.

Все это время я стояла, не дыша. Усилием воли я заставила себя вздохнуть. В ногах разлилась противная слабость.

Рэнди нигде не было видно.

Антонио отчаянно замахал руками.

— Марш в дом! Все! Мигель, отведи их в дом. Я с этим разберусь. Вы все, а ну-ка живо! — Он скинул туфли и начал раздеваться.

— С ним все будет хорошо. Рэнди будет в порядке, — твердил Мигель. Он раскинул руки и принялся лихорадочно теснить нас прочь от пристани. — Пойдемте, все. Антонио его вытащит. Не волнуйтесь. Заверяю вас. Не волнуйтесь.

Делать было нечего. Вслед за остальными я направилась к тропинке, ведущей к дому.

Но, уже сойдя с пристани, я все-таки обернулась. И увидела воду, переливающуюся багрянцем, кровь, расходившуюся по волнам вокруг причала. И никаких следов Рэнди… только кровь Рэнди густыми клубами поднималась из глубины.

 

МЕРТВЕЧИНА

Я закрыла глаза. И отвернулась от кошмарного зрелища у причала.

Неужели такое возможно? Неужели из-за катастрофы на воде все пойдет прахом, даже не начавшись?

Я вдруг подумала об Эми. Она предупреждала меня не ходить на эту вечеринку. Она постоянно твердила, что на семье Фиар лежит проклятие. Мак тоже меня предостерегал, но он-то обезумел от ревности, совсем с катушек слетел.

— Идите, идите, — понукал нас Мигель. — Не беспокойтесь о Рэнди. У Антонио все под контролем. — Его голос дрогнул. Было совершенно очевидно, что Мигель лжет.

— С Рэнди все хорошо? — крикнула я. — Антонио вытащил его или нет?

— Все под контролем, — повторил Мигель. — А теперь идемте, идемте.

Мне сделалось дурно. Я решила написать Эми сообщение, что она, возможно, была права насчет этой вечеринки. Я вытащила телефон. Сигнала не было. Ничего удивительного. Эрик предупреждал меня, что сотовой связи на острове нет.

По мере приближения к дому тропинка уходила в гору. С высокой ветки донесся странный птичий крик. Протяжное «Хуу-хууу!». Такой печальный и такой человеческий. Словно зарыдал кто-то. В голове мелькнули образы ночного кошмара. Бурая птичка на траве, обернувшаяся крысой в моих руках. Глубокие раны от ее резцов. Кровь, хлещущая из раненого запястья.

Нет. Перестань, Рэйчел. Выбрось этот кошмар из головы. Думай о Брендане. Он пригласил тебя, потому что ты ему нравишься. Думай о том, какой он милый. Не думай о крови, расплывающейся в воде у тебя за спиной, о молодом человеке, так и не выплывшем на поверхность…

Мы шли в полном молчании. Шагавший впереди Керри обнимал Патти рукой за талию. Патти не переставая качала головой. Я покрепче скрестила на груди руки, чтобы унять дрожь. Даже Эрик притих и глядел прямо перед собой, когда мы брели вслед за Мигелем по тропинке среди деревьев.

Я испытала немалое облегчение, когда впереди замаячил круг яркого света. Деревья закончились, и перед нами открылась широкая, заботливо подстриженная лужайка. Она была тщательно ухожена — ни листочка, ни соринки. А за нею высилась темная громада особняка, купающаяся в свете установленных на балконах прожекторов.

Еще одна служащая в черной униформе встречала нас у двойных дверей. Табличка на ее груди гласила: ДЕЛОРЕС. Как только мы столпились в холле, она вручила каждому из нас запечатанный белый конверт.

— Не открывайте, пока не придет время, — напутствовала она каждого.

Время чего?

Я заморгала в ярком свете парадной. Переливающаяся люстра из хрусталя висела у нас над головой, озаряя холл ослепительным белым светом. Пол был из черно-белого мрамора. Желтые обои украшал узор в виде прекрасных белых мотыльков — сотен мотыльков, порхающих идеально-ровными рядами.

Мигель что-то шепнул Делорес, после чего побежал вниз по длинному холлу. Делорес помрачнела. Должно быть, Мигель сообщил ей о несчастье с Рэнди. Тем не менее, она натянула на лицо улыбку и провела нас всех к широкой лестнице, расположенной в боковой части парадной.

— После поездки на моторке, вам, вероятно, хочется отдохнуть, — произнесла Делорес. — Мы специально открыли наверху несколько спален, которые вы будете делить между собой. Там же вы можете оставить куртки и рюкзаки.

— Я буду делить спальню с Эйприл, — заявил Эрик. Он повернулся к ней. — Так что можешь не упрашивать. Я уже сказал, что буду делить с тобой.

Она схватила его за капюшон толстовки и натянула ему на лицо.

— Это значит «да»? — осведомился Эрик.

Вслед за Делорес мы поднялись по лестнице и вошли в длинный, тускло освещенный коридор. Комнаты тянулись по обе стороны коридора и до самого конца. Следуя за ней, мы проходили мимо огромных портретов на стенах, изображавших, как я полагала, Фиаров. Угрюмого вида люди сидели и стояли на темном фоне. Не было в них ничего зловещего, но и симпатии их лица не вызывали.

Делорес жестом указала Эйприл, Джине и мне на первую из спален. Это была огромная комната с широченной двуспальной кроватью у дальней стены, покрытой синим атласным покрывалом. Широкий дубовый комод был оснащен высоким зеркалом. Имелась здесь и собственная ванная. Навесная люстра в виде двух конусов заливала комнату ярким белым светом.

— Интересно, красивый здесь вид? — спросила я. Метнулась к окну и выглянула сквозь давно немытое стекло. — Один лишь лес видно, — сообщила я. — Деревья подходят почти к самому дому.

Мы побросали рюкзаки и куртки на кровать. Мандариновый жакет я снимать не стала. В топике точно замерзну. У меня была с собой и толстовка, но я боялась показаться неряшливой.

Джина исчезла в ванной, прихватив с собой пластмассовую косметичку. Я погляделась в зеркало на комоде.

— Блин! — Мои разлохмаченные волосы торчали в разные стороны. — Ветер с озера, — пробормотала я, глядя на отражение Эйприл. — Выглядит так, будто мои волосы пытались удрать с головы.

Она засмеялась.

— Смешная ты, Рэйчел.

Достав из рюкзака расческу, я вступила в сражение с волосами. В конце концов, я сдалась и стянула их в «конский хвост». Когда же повернулась к Эйприл, та неподвижно сидела на краю кровати, уставившись ничего не выражающим взором на обои в цветочек.

— В чем дело?

Она смутилась.

— Я всю неделю живу как в фильме ужасов. Честное слово, — проговорила она наконец, старательно избегая моего взгляда.

— Эйприл, о чем ты говоришь? — Я пересекла комнату и уселась подле нее.

Она покачала головой.

— Я была сама не своя от страха, Рэйчел. Серьезно.

— Но почему? Что с тобой случилось?

— Дохлая белка, — пробормотала Эйприл. Наконец, она повернулась ко мне. — На вид — будто машиной раздавлена. В смысле, посередине совершенно плоская.

Я посмотрела на нее, постукивая расческой по ладони. Мысли путались.

— Я… не понимаю.

— Я… я вернулась домой с баскетбольного матча. И пошла к себе в комнату. И… и увидела что-то на постели под одеялом. Это была дохлая белка.

— Божечки! — шепотом воскликнула я.

Эйприл содрогнулась.

— Окно спальни было нараспашку. И кто-то… кто-то засунул дохлую белку в мою постель.

— Божечки! Божечки! — Я хлопнула ладонями по щекам. — Нет. Ни в коем случае. Это невозможно.

Я винила Мака за крысу. Я знала, что это наверняка сделал Мак. Но…

— Эй, в чем дело? — Джина вышла из ванной, застегивая косметичку.

— Эйприл нашла у себя в постели дохлую белку, — сказала я. — И я…

— Не-е-ет! — взвизгнула Джина. Косметичка выпала из ее руки и отскочила от ковра. — Когда? В пятницу вечером?

Эйприл кивнула.

— Но… но… — забормотала Джина. — Просто не верится! Я тоже! Только не белку. Детеныша енота. Мертвого детеныша енота. Под одеялом. Расплющенного, и глаз нету.

— Божечки! Божечки! — Я безуспешно пыталась взять себя в руки. — А я обвиняла Мака. Поверить не могу, что обвиняла Мака.

— В чем обвинила? — требовательно спросила Джина.

— В том, что он подсунул мне в постель крысу.

Обе вытаращились на меня, разинув рты.

— Ты тоже? — прошептала Эйприл. — Все трое?

— Мертвечина, — пробормотала я и покачала головой. — Я винила Мака.

Джина прищурилась:

— Мака? Почему Мака? Зачем Маку подкладывать мертвечину в мою постель?

— Он и не мог, — сказала я. — Видно, я все неправильно поняла. Мак не мог…

— Тогда кто это сделал? — спросила Джина.

Я вскочила, по-прежнему крепко сжимая в руке расческу.

— Мертвечина, — повторяла я. — Мертвечина. — Взгляд мой переместился с Джины на Эйприл. — Кто-то пытался нас предупредить. Кто-то хотел серьезно нас напугать.

 

ВЕЧЕРИНКА ЧТО НАДО

Мы уставились друг на друга. Кто-то проникал в наши дома. Кто-то приносил в наши спальни мертвечину и запихивал под одеяла.

Это было форменное безумство. Безумство и мерзость.

— Есть идеи, кто мог это сделать? — спросила Эйприл.

Прежде чем кто-либо из нас успел ответить, открылась дверь и вошла Делорес.

— Готовы? — спросила она. — Я отведу вас вниз в зал для торжеств.

Когда мы все шли к лестнице, процессию возглавляли двое незнакомых нам чернявых парней. Эрик и Керри перебрасывались белым бейсбольным мячом. Паукан метнулся его перехватить и чуть не сверзился с лестницы.

Вскоре нас нагнала Патти. Я хотела спросить ее, не получала ли и она неаппетитных «подарочков». Но, едва добравшись до первого этажа, мы были буквально оглушены гитарной музыкой, эхом разносившейся среди отделанных плиткой стен.

— Даешь вечеринку! — заорал Эрик и, вскинув над головою руки, сплясал короткую джигу.

Делорес отворила высокие двери, и мы вошли в огромный зал, больше всего напоминающий декорацию к кинофильму.

Я заморгала от мерцающего света. Мы находились в огромной комнате, целиком освещенной свечами. Свечи были установлены вдоль стен на темных канделябрах. Две люстры с длинными свечами низко нависали у нас над головой. Три стены были от пола до потолка заняты книжными полками. В просторном камине у дальней стены плясало пламя.

Мне ни с того ни с сего вспомнился бальный зал в замке Чудовища из диснеевского мультика, который мы с Бет пересматривали снова и снова.

Наполовину скрытый в тени, наполовину освещенный трепещущим оранжевым светом, Брендан стоял посреди огромной комнаты за длинным столом с едой. Он вышел из-за него, с широкой улыбкой наблюдая реакцию гостей на невероятную комнату.

— Эй, ребята, — провозгласил он, — добро пожаловать!

На нем был черный свитер с V-образным вырезом поверх белой футболки, пепельного цвета джинсы и дорогие красные кроссовки. В некотором роде это можно было назвать его униформой. Мне она нравилась.

— Я… гм… только что услышал о проблемах на пристани, — произнес он, потирая подбородок. — Что ж, хочу, чтоб вы знали: обо всем позаботятся. Все будет в порядке. И мы не застряли здесь, если вас это беспокоит. Мы уже послали за другим рулевым. И…

— Рэнди в порядке? — перебила Эйприл, перекрикивая вой гитар. Музыка лилась из двух огромных динамиков на стене.

— Само собой, — отвечал Брендан. — Рэнди чувствует себя хорошо. Его маленько трясет. Потерял немного крови. Должно быть, слегка контужен. Но не волнуйтесь за него. У нас здесь вечеринка — правильно?

— Правильно! — заглушил музыку дружный вопль.

— Некоторые из вас до сих пор здесь не бывали, — продолжал Брендан. — Здесь просто великолепно. Сами убедитесь. Мои пра-пра-прадеды построили этот дом примерно миллион лет назад. И, как всем нам хорошо известно, предки мои были людьми с большими странностями.

— Ты весь в них! — выкрикнул Эрик.

Это вызвало взрыв хохота.

Брендан тоже засмеялся. Почесав в затылке, он поглядел на Эрика:

— Неужели я тебя приглашал? Точно?

— Да я только за пивом зашел, — парировал Эрик.

Последовали одобрительные возгласы. Несколько ребят крикнули хором «Мы тоже!».

— Не беспокойтесь, — сказал Брендан. — Пива здесь хватает. Эй, сегодня мне исполняется восемнадцать. Имею право. — Он усмехнулся. (Я уже говорила, как мне нравятся морщинки, разбегающиеся от его глаз, когда он улыбается?) — Остальным тоже по восемнадцать, я прав?

— Прав! — грянули все. Ребята вскидывали кулаки над головой и улюлюкали.

Выражение лица Брендана изменилось.

— Я всегда поражался историям о моих странных предках, — произнес он. — И всегда мечтал устроить вечеринку в доме, который они построили. Вечеринку как встарь, со всевозможными старомодными играми.