Группа «Кемпф» готовит рывок

День 13 июля 1943 г. – это начало второго заключительного этапа сражения за Прохоровку. Главным его содержанием стала ожесточенная борьба войск Воронежского фронта и ГА «Юг» за небольшой по размеру клочок местности в междуречье Северного и Липового Донца. Прежде чем перейти к изложению событий, остановлюсь на проблемах, которые существенно [609] влияли на прочность обороны 69-й А, удерживавшей этот район. Главными из них были две. Во-первых, несовершенная система управления войсками, слабая профессиональная подготовка, во-вторых, значительная нехватка сил и средств в 69-й А (особенно тяжелого вооружения – танков и артиллерии) при дефиците резервов у фронта. Решением этих вопросов и было занято руководство фронта в течение всего этого дня.

Надо признать, что трехмесячное затишье перед Курской битвой хотя и было использовано достаточно продуктивно для восстановления боеспособности соединений армии, вывести на должный уровень ее подготовку руководящему звену не удалось. Выше уже отмечалось, что сам генерал-лейтенант В.Д. Крючёнкин с трудом справлялся со своими обязанностями. Но беда была в том, что и его штаб не был в достаточной мере сколоченным и управлял войсками из рук вон плохо. Отчасти причиной этого был полковник С.М. Протас{586}, который временно исполнял обязанности начальника штаба. Н.Ф. Ватутин, сам долгие годы прослуживший в штабах разного уровня и прекрасно знавший эту работу, понимал, что полковник «не тянет». Не ожидая завершения операции (что необычно для кадровых назначений такого уровня, как правило, они проходят в более спокойное время), 13 июля он отстраняет С.М. Протаса от исполнения обязанностей и направляет в 69-ю А и. о. начальника штаба, заместителя С.П. Иванова генерал-майора B.C. Бенского{587}. Хотя Владимиру Степановичу не [610] довелось получить высшее военное образование, но он имел богатый опыт практической штабной работы как в мирное время, так и на войне. Он прошел путь от старшего адъютанта батальона до начальника штаба Приволжского округа, а в действующей армии служил начальником штаба армии.

Решение о назначении нового начальника штаба в той ситуации было правильным, но оно не смогло резко изменить ситуацию. Положение усугублялось и недостаточно четким управлением войсками со стороны командования 48-го ск. На этот момент штаб корпуса трудно было назвать работоспособным органом управления войсками. Он был сформирован лишь 26 июня 1943 г., всего за 20 дней. 1 июля из г. Москвы прибыл на Воронежский фронт (в район Долгий Бродок /севернее Белгорода/). Через трое суток генерал-майор З.З. Рогозный принял в состав соединения три дивизии 69-й А, а уже 6 июля корпус вступил в бой. Комплектование управления проходило в основном за счет офицеров-запасников, которые не имели необходимой теоретической подготовки, не говоря уже об опыте работы в боевых условиях. Исключение составляли комкор, начштаба и еще несколько офицеров. В условиях, когда люди познакомились друг с другом две-три недели назад и сразу в бой, о какой-либо слаженности и четкости в работе говорить не приходилось. Учитывая, что формирование шло наспех, затем погрузка, дорога, выгрузка, прием дивизий, офицеры были не в состоянии усвоить свои прямые служебные обязанности. Отсюда несобранность, суетливость, ошибки и недочеты. Приведу выдержку лишь из одного документа, письма генерал-майора B.C. Бенского командиру 48-го ск: [611]

«Несмотря на неоднократные указания и требования, оперативные сводки и боевые донесения продолжают поступать от Вас с опозданием на 3–9 часов, не отражают правильно и полностью действия и положение частей, совершенно не указываются потери своих войск и противника.

Командующий обращает Ваше внимание на плохую работу штаба по своевременной и полной информации штарма 69 и требует строго выдерживать табель срочных донесений и устранить отмеченные недочеты по содержанию документов»{588}.

Кроме того, в корпусе возникли большие перебои со связью. Вот рапорт начальника связи 69-й А полковника Макарова:

«Установить бесперебойную проводную связь с КП командира 48-го ск в условиях той частой смены места КП, которые имеют место в практике корпуса, почти невозможно. Так, за последние 11 часов (начиная с 20.00 12.07.43 г. до 7.00 13.07.43 г.) КП менял место 6 раз (20.00 12.07 – Шахово; 22.00 12.07 – балка, что на южн. окраине с. Плота; 3.30 13.07–2 км зап. Мало-Яблоново;5.00 – высота 225.0; 6.30 – Васильевка). В 7.00 13.07 штаб из Васильевки выехал – место еще не уточнено.

Эти данные доложены моим помощником т. Максимовым по телефону из с. Плота в 8.20 13.07. Майор Максимов вместе с моим заместителем подполковником Богдановым специально командированы в район 48-го ск для уточнения связи с ним. Считаю возможным предложить – с. Плота избрать местом для КП командира 48-го ск»{589}.

Установление связи со штабами дивизий и вышестоящим командованием – обязанность командира и начальника штаба корпуса. Однако в сложившейся ситуации со связью виновны не только они. Командный пункт 48-го ск по нескольку раз в день бомбила авиация и противника, и своя. Сменить место дислокации КП вечером 12 июля генерал-майор З.З. Рогозный был вынужден после очередных двух штурмовок своими самолетами (18.20–22 «ила» и в 20.30–6 «илов») и налетов авиации врага. В последующие дни (13 и 14 июля) его штаб и НП в районе села Лески также нещадно бомбили и свои, и немцы.

А теперь представь, читатель, что мог сделать штаб армии и вместе с ним и командование фронта, которые располагались за десятки километров от района боевых действий корпуса, [612] продолжительное время не имея с ним устойчивой связи и не получая систематически боевых донесений? Это заставило находившегося в армии начальника штаба фронта генерал-лейтенанта С.П. Иванова создать вспомогательный центр управления – Армейскую отдельную группу войск, включив в нее части трех дивизий (375-й, 81-й гв. и 89-й гв. сд), защищавших район Шахово. Группу возглавил генерал-майор И.К. Морозов, командир 81-й гв. сд.

Ситуацию существенно осложнило то обстоятельство, что уже на третий день боевых действий часть дивизий 48-го ск (107-я и 305-я сд) выбыла и начали поступать новые, из 6-й гв. и 7-й гв. А. Руководство корпуса даже познакомиться с командирами соединений толком не успевало. Все комдивы обладали непростыми характерами и отношения между ними, мягко говоря, были натянутыми. Интриги, склоки, нашептывание старшему начальнику, да и просто откровенное хамство по отношению друг к другу далеко не способствовали общему делу в тяжелейших условиях полуокружения. Так, вопиющий факт произошел в этот день в штабе 89-й гв. сд, которая удерживала вместе с 81-й гв. сд правый берег Северного Донца на направлении главного удара 19-й тд и 168-й пд АГ «Кемпф». Из докладной командира этого соединения полковника М.П. Серюгина:

«1. Начальник штаба 81-й гв. сд, явившись 13.07.43 г. на КП моего 273-го гв. сп., поднял шум перед командиром этого полка гв. подполковником тов. Буниным в присутствии инструктора политотдела гв. майора тов. Провильщикова, ряда средних командиров и бойцов, заявил: «Ваш командир дивизии (то есть – я) от дивизии убежал за Короча, он арестован и теперь, наверное, расстрелян».

Такое заявление является преступной компрометацией меня перед командирами моей дивизии. Прошу выслать ответственную комиссию для расследования этого факта и придания суду военного трибунала начальника штаба 81-й гв. сд за клевету и компрометацию.

89-ю гв. сд пытался охаять также и командир 81-й гв. сд генерал-майор Морозов – бегством, паникой и моим отрывом в управлении дивизией, это сделано для того, чтобы прикрыть свои собственные безобразия.

Я, тов. генерал-лейтенант, своей дивизией руководил беспрерывно и связь с частями не имел только 12 часов в связи с тем, что массовой бомбардировкой моего КП в течение полугора часов связь нарушена, а при переезде меня со штабом на новое КП [613] в 7.00 12.07.43 машины штабдива и моя были раздавлены колонной танков противника, внезапно вышедших из Кураковка.

Кое-кто пытается нашептыванием обвинить меня в уходе моих тылов. Я им на уход никакого приказа не давал, а дал его начальник штаба тыла 69-й А – письменным распоряжением. Напротив, узнав об этом факте, я приказал немедленно все вернуть на обеспечение боя. Следовательно, виновен начальник штаба тыла и он должен ответить за это свое действие.

С начала наступательных действий противника дивизия находилась в четырех подчинениях, что, безусловно, сказывалось на действиях дивизии и управлении. Несмотря на это, дивизия выполняла все приказы, находилась и находится впереди правого и тем более левого соседа (93-я гв. и 81-я гв. сд).

Отсюда наглядно, что никакого бегства дивизий не было и нет. Становится обидным, тов. генерал-лейтенант, что прибывающие командиры для поверки не видят истинного положения дела, а фиксируют неправдивые доклады в штабах, а некоторые из соседей пытаются за счет клеветы строить свое благополучие, приписывать незаслуженные заслуги. Так пытаются сделать командир и начальник штаба 81-й гв. сд.

Отвечая за изложенное, прилагаю копии приказов и распоряжений, прошу Вас прислать ответственных лиц проверить все факты на месте, разоблачить очковтирателей и клеветников.

Дивизия дерется с врагом вовсе не так, как вам доложили. И лично меня упрекать в трусости из этих докладчиков нет никаких оснований. Мое место в бою и поведение в сложных обстоятельствах подтвердится живыми людьми, которые покажут это Вашим проверяющим»{590}.

Неудивительно, что командования этих дивизий, находясь рядом и обороняя один рубеж, не смогли наладить необходимое взаимодействие своих соединений и не проявляли в трудную минуту настоящую, боевую взаимовыручку. Да и просто элементарной исполнительности и субординации. Во что это выливалось, увидим несколько позже.

Те же самые проблемы с подготовкой командиров и управлением войсками существовали в дивизиях и второго соединения армии В.Д. Крючёнкина – 35-го гв. ск генерал-лейтенанта С.Г. Горячева. Так, докладывая о состоянии «свежей» 305-й сд, выдвинутой 9 июля в первый эшелон, представитель политотдела 69-й А подполковник Середин докладывал: [614]

«Хочу отметить – штаб дивизии не сколочен, управляет (частями. – В.З.) с дерганием и нет нужного управления».

13 июля командарм был вынужден отстранить от занимаемой должности командира 92-й гв. сд полковника В.Ф. Трунина с формулировкой «...за неумелое руководство дивизией в процессе боя с 10 по 12.07.1943 г., допустившего потерю материальной части, два раза – бегство дивизии с поля боя»{591}. Появлению этого приказа предшествовали беспрецедентные даже для нашей армии потери его соединения. Причина этого во многом крылась в неподготовленности и неспособности комдива выполнять свои обязанности. Сохранился страшный документ – «Донесения командования 92-й гв. сд о потерях за период с 7 по 17 июля 1943 г.», направленный в Генеральный штаб РККА после Курской битвы, который свидетельствует о полном ее разгроме за несколько суток на подготовленных к обороне рубежах. Вот лишь несколько строк:

«За период боевых действий дивизия потеряла личного состава: убитыми – 924 человека, ранеными – 2212 человек, пропавшими без вести – 2499 человек, заболело – 5 человек, всего – 5640 человек.

...Большое число потерь личного состава за счет полков объясняется тем, что все 3 полка были в окружении на белгородском направлении, из окружения вышли с боями, в результате чего большое число пропавших без вести»{592}.

Чтобы читателя не вводил в заблуждение указанный в заглавии отчета период боев, в дополнение приведу несколько цифр. На вечер 9 июля дивизия имела в строю всего 8438 человек{593}, а на утро 15 июля – уже 2182 человека, в том числе 1552 рядового состава{594}. Следовательно, не за десять, а только за пять дней боев вышло из строя по разным причинам 6256 человек. При этом дивизия не сумела удержать ни один рубеж и потеряла все тяжелое вооружение и артиллерию.

Документы расследования столь больших потерь этого соединения сегодня еще секретны, поэтому трудно судить, насколько справедливы обвинения в адрес полковника В.Ф. Трунина. К тому же известно, что в годы войны, в том числе и в период Курской битвы, были случаи, когда командиров дивизий снимали с должности без веских на то оснований. С уверенностью [615] можно сказать лишь одно – к лету 1943 г. полковник В.Ф. Трунин не имел достаточного опыта командования стрелковой дивизией, похоже, не обладал он и необходимыми качествами характера для этого. Согласно данным карточки учета офицера, в течение года до назначения командиром 92-й гв. сд он сменил три должности – командовал тремя мотострелковыми бригадами и, судя по всему, дело у него «не клеилось». Да оно и понятно, до 25 апреля 1942 г. к командно-строевой работе он отношения не имел, а занимался только партийно-политической: был инструктором политотдела, председателем парткомиссии, военным комиссаром штаба. Никакой военной подготовки, за исключением военно-политических курсов, не получил. Да и после того как был снят с должности комдива и прошел ускоренные курсы обучения комсостава при Академии им. Фрунзе, карьерного роста не отмечалось. Войну он закончил заместителем командира 354-й сд, а затем был назначен комендантом лагеря военнопленных.

Теперь вернемся к событиям утра 13 июля и проследим, как развивались боевые действия в этом районе. Для того чтобы напомнить читателю общую канву происходившего накануне, процитирую командира 11-го корпуса АГ «Кемпф» генерала Э. Рауса:

«3-й тк прорвал русские позиции между Ушаково и Сабынино и быстро продвинулся в район Александровки. Одновременно были захвачены несколько плацдармов на Сев. Донец. Впереди лежала «открытая местность», мы получили свободу действий для наступления на Скородное, захватили исходный район для наступления на Прохоровку. В результате – наконец-то! – появилась возможность соединиться с флангом 4-й танковой армии.

Но тут возникла очередная проблема. Русские бросили дополнительные крупные силы танков против фланга 4-й танковой армии, начались тяжелые оборонительные бои. Армейская группа «Кемпф» получила самую важную задачу в рамках общего плана наступления. Она должна была разгромить советские танковые части в районе южнее Прохоровки и расчистить дорогу на Курск. Для этого прежде всего требовалось ликвидировать сопротивление русских в треугольнике Донца.

Только что полученный прорыв фронта возле Александровки следовало удержать, чтобы он послужил трамплином для наступления на Прохоровку. Оборонительную завесу 11-го [616] корпуса пришлось удлинить вдоль Разумного на северо-восток, хотя даже имеющиеся позиции мы удерживали с трудом быстротающими подразделениями. Только 6-ю танковую дивизию еще можно было использовать для прикрытия на севере, если использовать методы активной обороны. Поэтому, если две другие дивизии 3-го танкового корпуса смогли продолжать свою атаку, это произошло благодаря героической обороне 11-го корпуса на опасно широком фронте.

Столкнувшись с сильной русской обороной и контратаками 2-го гв. танкового корпуса, боевые группы 7-й и 19-й танковых дивизий тем не менее 12 июля атаковали Шахово с плацдармов на реке Северный Донец».

Утверждение, что соединениям Кемпфа предстояло играть первую скрипку при окружении 48-го ск – явное преувеличение. Для этого у 3-го тк – ударного соединения армейской группы, сил просто не было. В предыдущие дни три его соединения понесли очень чувствительные потери, на 5.00 13 июля в корпусе насчитывалось всего 78 танков, в том числе в 6-й тд осталось 12 танков, 7-й тд – 41 и 19-йтд – 25{595}.

Наиболее ожесточенные бои накануне шли в двух районах: Красный Октябрь, Выползовка, Ржавец, Шипы – здесь соединения генерала Г. Брейта пытались удержать уже созданный плацдарм и у Щолоково, где 19-я тд предпринимала неоднократные попытки форсировать р. Северный Донец, чтобы создать предмостные укрепления для рывка на Шахово. Оба плацдарма были крайне необходимы для накопления сил дивизии к 14 июля. Командование 3-го тк предполагало, что именно в этот день, вероятнее всего, появятся условия для соединения со 2-м тк СС.

После захвата 6-й тд села Ржавец, по распоряжению корпуса, генерал-майор В. фон Хунерсдорф в первой половине дня 12 июля передал этот участок 19-й тд и сосредоточил свое соединение для наступления через Авдеевку на Ново-Хмелевое. 7-я тд генерал-лейтенанта X. фон Функа была нацелена на Корочу и вела бои в районе: Александровка – 1-й Александровский Выселок – Свиридово. Таким образом, при наступлении на Прохоровку с юга в авангарде АГ «Кемпф» действовала 19-я тд генерал-лейтенанта Г. Шмидта (/иск./ х. Стрельников – Ржавец). На ее левом фланге находилась 168-я пд (х. Стрельников – Кривцово – Сабынино – Киселево), а на правом – [617] 6-я тд (Выползовка – Красный Октябрь – выс. 222.1). Впоследствии (во второй половине 14 июля) в район Шахово будет подтянута и 7-я тд.

Перед соединениями Шмидта и Хунерсдорфа действовали две наши группировки. Первая – на стыке корпусов 69-й А, здесь оборонялись две бригады мехкорпуса генерал-майора Б.М. Скворцова 5-й гв. ТА. На левом фланге 48-го ск рубеж: /иск./ восточная окраина Щолоково – Шипы удерживала 11-я гв. мехбр полковника Н.В. Грищенко, а участок/иск./ Красное Знамя – /иск./ Александровка – уже войска 35-го гв. ск: сводный полк 92-й гв. сд с 532-м иптап 10-й оиптабр. За их стыком на фронте: /иск./ Шипы – Кузьминка – Авдеевка располагались позиции 12-й гв. мбр полковника Г.Я. Борисенко.

Вторая – на левом фланге 48-го ск в районе Шахово, Щолоково, х. Стрельников. Положение здесь складывалось сложное. Главным опорным пунктом нашей обороны было Шахово – крупный населенный пункт и основной узел дорог в междуречье. В случае его захвата враг имел возможность действовать во всех трех направлениях: на запад – в тыл 183-й, 375-й и 93-й гв. сд, удерживавшим фронт перед 167-й пд и 2-м тк СС, наносить удар через Плоту на Прохоровку и наконец – на юг, вдоль русла реки. Не имея достаточно сил для удержания 35-км фронта корпуса, генерал З.З. Рогозный все-таки выкраивал части и подразделения для латания дыр на этом участке. Командование корпуса и армии «скребло по сусекам», собирая не то что полки или батальоны, но даже роты. О состоянии 81-й гв. сд, являвшейся практически каркасом обороны на этом участке, свидетельствует донесение ее командира на 13 июля:

«81-я гв. сд на протяжении 5–13.07.43 г. ведет ожесточенные упорные бои. Особенно тяжелые бои дивизия вела в районе Белгорода, будучи в окружении. В результате тяжелых боев дивизия потеряла большое количество личного состава и материальной части.

Личный состав физически истощен, т. к., ведя бои в районе Белгород, по 2–3 суток был без пищи и даже воды.

В связи с ограниченным количеством авто – и гужевого транспорта и большой растяжки коммуникаций дивизия не имеет возможности полностью обеспечить части боеприпасами и продовольствием.

В боях дивизия потеряла всю дивизионную и почти всю полковую артиллерию. На 13.07.43 г. дивизия имела до 3000 личного состава, причем часть не была вооружена (примерно 20%). [618]

В дивизии нет противотанковых средств (45-мм пушек и ружей ПТР), остались единицы станковых и ручных пулеметов.

Исходя из вышеизложенного и для сохранения в дальнейшем боеспособности дивизии, прошу отвести дивизию и дать возможность личному составу привести себя в порядок...»{596}

В результате оборону под Шахово выстроили из большого количества частей и подразделений, имевших некомплект личного состава и вооружения от 50% и более. Это в значительной степени осложнило удержание как самого села, так и западного берега перед Щолоково, где противник танковой дивизией пытался взять переправу. Щолоково защищала 81-я гв. сд генерал-майора И.К. Морозова, по левому флангу она имела локтевую связь с 11-й гв. мехбр, а по правому (на западных окраинах Щолоково) – с 89-й гв. сд полковника М.П. Серюгина. Непосредственно Шахово обороняли: по западным, восточным и юго-восточным окраинам 1/158-го гв. сп 51-й гв. сд, 1/1245-го сп и 2/1243-го сп 375-й сд. Последний седлал дорогу Рындинка – Шахово. В балках восточнее и юго-восточнее села заняла позиции 26-я гв. тбр 2-го гв. Ттк.

Сохранили высокую боеспособность лишь танковая и две механизированные бригады 5-й гв. ТА. На утро 13 июля из 39 положенных по штату боевых машин 11-я гв. мбр имела в строю 31 танк (Т-34–16, Т-70–15), 12-я гв. мбр – 35 (Т-34–20, Т-70–15){597}, а 26-я гв. тбр – 30 (20 Т-34 и 10 Т-70), в том числе 5 Т-34 и 2 Т-70 находились в распоряжении командира корпуса{598}. Наличие бронетанковой техники в соединениях, действовавших в междуречье 13–15 июля, указано в таблице №11.

В течение 12 июля боевая группа 74-го грп 19-й тд под командованием подполковника Рихтера отбила все атаки 11-й гв. мбр и даже несколько расширила плацдарм у Ржавца. Но все равно он был небольшим. Командование дивизии, понимая, что долго его не удержать, стремилось создать еще один у села Щолоково, чтобы затем объединить их двумя встречными ударами. Сопротивление советских войск здесь оказалось сильным. Лишь поздно вечером с наступлением темноты боевая группа (два батальона) 73-го грп майора Хорста и танковая группа Виликинса переправились на западный берег, захватили Щолоково и высоту 2 км восточнее Шахово. Ранним утром 13 июля части 19-й тд с обоих плацдармов перешли в атаку [619] на Шахово. Первыми противника встретили 81-я гв. сд и 26-я гв. тбр. Из боевого донесения штаба бригады:

«1. Противник силою до 30 танков и до полка пехоты переправился через Северный Донец в районе Щолоково и в 4.00 13.07.43 атаковал 1-й тб по балке, что юго-восточнее Шахово.

В 8.00 до двух рот пехоты противника при поддержке сильного артиллерийско-минометного огня дважды пытались атаковать Шахово с востока и северо-востока. Наблюдением установлено большое скопление танков и автомашин на западных и юго-западных скатах выс. 216.0 и в районе Ржавец»{599}.

Получив донесение о форсировании противником реки у Щолоково, П.А. Ротмистров в ночь на 12 июля создал ударную группу с целью сильным, решительным ударом разбить неприятеля на правом берегу. Сначала планировалось уничтожить плацдарм у Ржавца. Во-первых, он был больше, во-вторых, здесь уже действовали значительные силы, в том числе и танки. В-третьих, село использовалось как база для накопления сил и средств не только для удара через реку, но и вдоль нее на юго-восток. Кроме того, ставилась задача заблокировать переправившиеся на правый берег силы неприятеля в районе Щолоково. Командарм отдает следующее распоряжение:

«В течение ночи с 12 на 13.07.43 г. и утра 13.07.43 г. противник с юга в районе Рындинка, Ржавец выдвигает дополнительно к имеющимся там 19-й тд и 107-й пд танковую дивизию «СС». Передовой отряд ее в количестве до 30 танков захватил Щолоково.

Приказываю:

Силами 11-й гв. мехбригады 5-го гв. Змк и 26-й гв. тбр 2-го гв. Ттк под командованием моего заместителя генерал-майора т. Труфанова к исходу дня 13.07.43 г. противника из Щолокова выбить, после чего 11-й механизированной бригаде занять оборону на западном берегу Северный Донец, а 26-й танковой бригаде сосредоточиться в Мало-Яблоново»{600}.

План предусматривал нанесение двух концентрических ударов механизированными бригадами в стык 19-й тд и 6-й тд в направлении Ржавца. 11-я гв. мбр полковника Н.В. Грищенко получила приказ: сковать силы 19-й тд на правом берегу атакой от Шипов. В то же время ударная группа 12-й гв. мбр полковника Г.Я. Борисенко (две танковые роты 55-го гв. тп, 1-го мсб, батареи 76-мм орудий, роты 82-мм минометов и взвода [620] ПТР) под командованием подполковника М.И. Гольдберга, командира 55-го гв. тп, должна была ударом из Авдеевки в направлении Выползовка – Ржавец отрезать боевые группы 73-го и 74-го грп от основных сил 19-й тд, овладев Ржавцем и переправой в этом селе.

В 22.00 12 июля группа подполковника М.И. Гольдберга начала выдвигаться к Авдеевке. На рассвете головной дозор 12-й гв. мбр встретил в лощине южнее Авдеевки 14 танков противника, двигавшихся из Выползовки. Разгорелся бой.

«Рота «тридцатьчетверок» под командованием лейтенанта Н.П. Новака, следовавшая в голове колонны отряда, и истребительно-противотанковая батарея быстро изготовились к бою. Спешившись, десант мотопехоты со взводом противотанковых ружей занял позицию на южной окраине села Авдеевка. Подпустив фашистские танки на близкое расстояние, наши «тридцатьчетверки» и противотанковые ружья огнем с места расстреляли половину из них, а остальных вынудили повернуть обратно. Вскоре гитлеровцы ввели в бой главные силы.

Одна группа танков атаковала в направлении Ржавца, Выползовки, другая – Ржавца, Авдеевки. Разгорелся жаркий бой. В нем участвовали все подразделения отряда. А в это время главные силы бригады обошли противника с востока и нанесли сильный удар по флангу 6-й тд. Этот маневр вынудил гитлеровцев отказаться от наступления в северном направлении.

После непродолжительного ожесточенного боя бригада овладела тактически важной высотой и оказалась в очень выгодном положении. Фронтальным огнем с выс. 222.1 и фланговым с южной и юго-восточной окраин с. Авдеевка она подбила несколько танков. Те же части фашистов, которые наступали в направлении Выползовки, Авдеевки, были встречены фланговым, а с окраины села Авдеевка – фронтальным огнем»{601}.

Одновременно 11-я гв. мбр нанесла сильный удар из Шипов по 74-му грп и, отбросив неприятеля, в 6.00 полностью заняла Рындинку, а соседняя 12-я гв. мбр – Выползовку, где было уничтожено 6 танков, в том числе и 2 «тигра» 503-го отб. За этим боем наблюдал лично начальник Генерального штаба маршал A.M. Василевский. В 12.40 П.А. Ротмистров докладывал Н.Ф. Ватутину:

«Эти танки остались на нашей территории и их лично видел тов. Александров. Сейчас идет упорный бой за Ржавец. Захваченными [621] документами и пленными установлено, что в этом районе противник сосредоточил 19-ю танковую дивизию. Всего 70 танков, 107 пехотных дивизий и 6.00 сюда прибыла танковая дивизия СС в количестве более 200 танков. По имеющимся данным, противник имеет Верх. Ольшанец – 200 танков, Раевка – 30 танков, Ухозцево(?) – 50 танков, Шляховое – 50 танков, Мелехово – 60 танков, Дальняя Игуменка – 50 танков. Щолоково пехота не установлена численностью. В этом районе установлено большое число автомашин. Поселок Щолоково противник занял еще до выхода моих частей»{602}.

Развивая наступление на Ржавец, подразделения 11-й гв. мбр ворвались в село и овладели мостом – основным путем, по которому снабжалась боевая группа 74-го грп. Танкистам и мотопехоте удалось не только отрезать боевую группу (два батальона мотопехоты и части усиления от основных сил) подполковника Рихтера, но и расчленить ее. Под удар попал его штаб полка, управление было полностью парализовано, и командование боевой группы через штаб дивизии подчинило свои батальоны командиру 73-го грп майору Хорсту, по-прежнему действовавшему на западном берегу у Щолоково, и самостоятельно начало пробиваться из окружения на восточный берег. Решающее влияние на исход боя оказала переправленная ночью противником на западный берег вся артиллерия, в том числе и тяжелые орудия. Приведу цитату из отчета 19-й тд:

«Пробившись сквозь вражескую пехоту и подбив один танк, штабу удалось переплыть через Донец и достичь восточного берега.

Не обращая внимания на находящегося в тылу противника, боевая группа Хорста, которая, к счастью, имела на западном берегу все тяжелое оружие, успешно проводила атаки остатками полка в северо-западном направлении. Несмотря на ожесточенное сопротивление, предмостье было расширено до рощи – восточнее Шахово. 74-му грп удалось отбить атаки противника с танками в северном и восточном направлениях и, продолжая продвижение по шоссе, восстановить связь с боевой группой Хорста.

Все четыре батальона в течение ночи были выведены на участке восточнее и северо-восточнее леса у Шахово, 74-й грп фронтом на север, 73-й грп фронтом на запад.

Южнее переправы у Ржавец разведкой было установлено наличие переправы у Щолоково, и таким образом удалось по [622] этой дороге удержать связь с группой Хорста и обеспечить ее снабжение.

В результате продвижения группы Хорста части противника, расположенные западнее Щолоково, предположительно до полка, почувствовали себя окруженными и предприняли попытку прорваться из рощи на север. Эта атака не защищенного с юга фланга группы Хорста была отбита силами танковой группы Виликинс»{603}.

Хотя 74-й грп и ускользнул из кольца, гвардейцы полковника Н.В. Грищенко существенно потрепали его. Вырваться из окружения его штабу помог подошедший к Ржавцу разведотряд 19-й тд. Его командир майор фон Ментце вступил в командование полком, так как подполковник Рихтер и еще несколько офицеров штаба получили тяжелые ранения. Утром 14 июля начальник политотдела 11-й гв. мбр донес:

«13 июля бригада пыталась оказать помощь соседу в выполнении задачи по овладению Ржавцом, но была контратакована танками противника, артиллерия сожгла два вражеских танка. Бригада продолжает вести бой за овладение Ржавцом»{604}.

Изначально наступление 19-й тд было жестко увязано с атакой 6-й тд вдоль поймы р. Северный Донец из Выползовки по направлению сел Авдеевка и Большие Подъяруги. Ее боевая группа должна была прикрыть правый фланг дивизии Шмидта. Когда же 11-я гв. мбр отсекла часть сил 19-й тд, то командир 6-й тд генерал фон Хюнесдорф лично выехал в расположение боевой группы дивизии с целью немедленно нанести фланговый удар по атакующей бригаде полковника Н.В. Грищенко. Но этот план был сорван активными действиями ударной группы подполковника М.И. Гольдберга. Южнее Авдеевки на рубеже выс. 222.1, с. Красный Октябрь, Выползовка, Ржавец разгорелись ожесточенные бои, группы войск перемешались, на отдельных участках противник вырвался вперед, группы «тридцатьчетверок» прорывались к Выползовке. Но враг превосходил в силах, части 6-й тд, овладев выс. 222.1, продолжили теснить 12-ю гв. мбр к Авдеевке. Несмотря на сильное давление противника, ее мотопехота, совместно с 92-й гв. сд и поддержанная танками, все же сумела удержать село, и бой продолжился у его окраин.

В боях в районе Авдеевки воины мехбригады полковника Г.Я. Борисенко проявили настоящее мужество и стойкость. Ветеран 5-го гв. Змк А.П. Рязанский писал: [623]

«Одна из яростных попыток немецких танков выйти на фланг бригады разбилась о несокрушимую стойкость советских воинов. Незабываемый героический подвиг совершил взвод противотанковых ружей под командованием старшего лейтенанта К.Т. Поздеева. Взвод прикрывал южные подступы к Авдеевке. Вместе с командиром находилось 14 человек. Они имели 4 противотанковых ружья, несколько противотанковых гранат и автомат. Враг неоднократно пытался овладеть Авдеевкой. Во время одной атаки на позицию, занимаемую взводом, на большой скорости устремились 23 фашистских танка с автоматчиками. Завязался ожесточенный неравный бой. Бронебойщики в упор стреляли по танкам из противотанковых ружей, метали по ним гранаты, уничтожали огнем из автоматов пехоту. Одиннадцать танков подбили и уничтожили гвардейцы во время этого поединка с бронированным врагом, не отступив ни на шаг, не пропустив противника в глубину своего боевого порядка. В этом бою почти все воины взвода пали смертью храбрых, до конца выполнив свой гвардейский долг перед Родиной. Они проявили подлинный героизм. Вот их имена: старший лейтенант К.Т. Поздеев, младший сержант И.Н. Александров, рядовые В.А. Середа, Г.М. Соловьев, П.А. Убомасов, П.А. Серегин, Д.Я. Орловский, М.З. Гайнутдинов, Л.М. Мушер, Г.М. Фомичев, И.В. Медведев, И.Н. Шульгин, И.М. Сладких, П.А. Максимов»{605}.

Высокое боевое мастерство демонстрировали и танкисты 55-го гв. тп. Роты под командованием лейтенанта Н.П. Новака в течение дня подбили и уничтожили 28 танков и штурмовых орудий врага. В том числе экипаж командира роты сжег 5 танков, а командир взвода лейтенант С.М. Чимакадзе – 7. К сожалению, оба офицера погибли в том яростном бою 13 июля.

Из донесения майора Дмитриева, начальника политотдела 12-й гв. мбр:

«...В течение 13.07 шел бой за овладение деревни Ржавец. К 17.00 наши части овладели двумя населенными пунктами – Красный Октябрь и Выползовка, подойдя на 200–100 метров к д. Ржавец.

Противник подтянул новые резервы, под прикрытием авиации и сильного минометного огня перешел в контратаку. Атака нашей пехотой была отбита. [624]

За день боев было уничтожено танков – 33, в том числе Т-6 «тигр» – 5, автомашин – 30, живой силы – 300 солдат и офицеров. Взято в плен 7 человек, из них два «власовца» и 5 поляков.

Наши потери в технике и живой силе: танков Т-34–3, Т-70–6, орудий 45-мм – 3, ранено 78 человек, убито 68 человек»{606}.

Одновременно для парирования удара двух мехбригад командование 3-го тк направило заявку в 8-й ак. Просьба была выполнена достаточно быстро и группа «Хейнкель-111» в 11.20 провела бомбардировку района Авдеевки и Ржавца, но произошла ошибка в наведении – в этих районах уже находились войска 19-й и 6-й тд. Причем бомбы легли точно на то место, где находился передовой КП боевой группы 6-й тд. В это время командир дивизии проводил совещание с командованием своих частей. В результате налета был нанесен значительный урон в живой силе и технике обеим немецким дивизиям, но особенно сильный 6-й тд. В ее боевой группе было убито 5 офицеров, в том числе командир 114-го грп майор Биберштайн и командир батальона капитан Эккель, а 15 унтер-офицеров и 56 солдат получили ранения{607}. Среди раненых оказался и ее командир генерал-майор фон Хюнесдорф. На следующий день он скончался в госпитале. Это был второй командир дивизии, который выбыл из строя с момента начала операции «Цитадель». Напомню, первым, 5 июля, получил осколочное ранение от мины командир 332-й пд генерал-лейтенант Шафер (Schaefer).

Несмотря на серьезное чрезвычайное происшествие – бомбардировку своих войск, немцы, придерживаясь испытанных методов борьбы с хорошо организованной обороной, стремились сломить сопротивление наших войск мощными авиаударами.

«В течение дня противник произвел два массированных налета авиации по району Выползовка, Александрова. В налетах участвовало до 250 самолетов Ю-87 и Ю-88»{608}.

Вторая мощная бомбардировка 8-го ак началась в 16.00 и оказалась более точной. Удар в основном пришелся по району Авдеевки и выс. 222.1, где окопалась 12-я гв. мбр вместе с 92-й гв. сд. Осколком разорвавшейся бомбы на КП в селе были убиты командир 55-го гв. тп подполковник Михаил Иосифович Гольдберг и командир 1-го мсб 12-й гв. мбр майор Алексей Филиппович Акулов, бойцы которого в этот день вместе с танкистами [625] защищали Авдеевку. Чтобы сохранить твердое управление оборонявшихся частей, комбриг полковник Г.Я. Борисенко немедленно направил в Авдеевку своего заместителя полковника Р.А. Михайленко и начальника политотдела майора П.Г. Дмитриева. Несмотря на напряженный момент, им удалось удержать ситуацию под контролем

С вечера 12 июля начальник Генштаба Маршал Советского Союза A.M. Василевский находился в войсках 69-й А для детального изучения хода боевых действий и выработки комплекса наиболее эффективных мер по укреплению обороны на этом направлении. Наблюдая за ходом боя, маршал убедился, что без значительных сил артиллерии и танков пехота удары противника не выдерживает. Пока бригада отряда Труфанова еще боеспособна, оборона худо-бедно держалась, но если верить данным разведки, в ближайшее время противник введет в бой значительные силы танков. Поэтому надо готовиться к худшему и немедленно. Ожидая разрешения И.В. Сталина об использовании 1-го мехкорпуса генерала Соломатина, подошедшего из Степного фронта, A.M. Василевский решает его развернуть на наиболее опасном направлении северо-восточнее Корочи, тем самым перекрыв путь 6-й тд вдоль поймы р. Северный Донец.

П.А. Ротмистров в 12.40 сообщил Н.Ф. Ватутину:

«Тов. Александров просил Вам доложить, что он считает, что корпус Соломатина необходимо сосредоточить против этой группировки немедленно. Он также считает, что сюда же необходимо немедленно тянуть танковый корпус Полубоярова»{609}.

Н.Ф. Ватутин бы согласен с A.M. Василевским, и 1-й мк был развернут фронтом на юго-запад по линии: с. Донецкое – восточная окраина с. Хмелевое – Пуголовка – Кощеево. Таким образом, 14 июля советское командование создало еще один прочный рубеж обороны на скороднянском направлении{610}, полностью перекрыв путь, по которому намеревались наступать 6-я и 7-я тд.

Несмотря на систематические удары врага, войска 69-й А и сводного отряда 5-й гв. ТА в этот день выстояли, сумели удержать Шипы, Авдеевку и Красный Октябрь, а к исходу дня 12-я гв. мбр при огневой поддержке 92-й гв. сд вновь выбила боевую группу 6-й тд и из Выползовки, но при этом заплатила дорогую [626] цену. Так, только 11-я гв. мбр потеряла 414 человек, 8 танков сгорело от огня противника и 4 утонуло в реке в ходе атаки{611}.

Не смогла прорвать оборону 35-го гв. ск в районе Александровки и 7-я тд противника. Из отчета о боевых действиях штаба корпуса:

«В районе Курганов с отм. +2,0 зап. Александровка, Свиридово и выс. 235.4 было создано 3 ПТОПа, в задачу которых входило не допускать прорыва танков с направлений: Выползовка, Казачье и Шляховое.

Противник, усиленно обстреливая боевые порядки корпуса арт. минометным огнем, подвозил боеприпасы и занимался перегруппировкой своих сил, подтянув в район Ржавец и Казачье свежие танковые части 19-й тд.

В 18.00 противник силою до батальона пехоты при поддержке 35–40 танков предпринял атаку на Александровка. Подойдя к району курганов с отм. +2.0, танки противника были встречены кинжальным огнем 532-го иптап. Завязался напряженный бой. Танки противника, не выдержав артиллерийского огня, отошли на исходное положение, потеряв при этом до 25 танков подбитыми и сожженными. В этом бою погибла вся 4-я батарея 532-го иптап, остановившая в основном танки противника»{612}.

Тем не менее на направлении главного удара 3-го тк положение складывалось для советской стороны угрожающе. Советское командование, и прежде всего П.А. Ротмистров, верно оценивало ситуацию. Он чутко уловил грозящую опасность и, докладывая положение в этом районе Н.Ф. Ватутину, особо подчеркнул:

«Я в 12 часов отдал приказ Бурдейному и генералу Лебедь атаковать Щолоково силами 26-й гв. тбр и мехбригады и выбросить противника на восточный берег Сев. Донец, после чего 26-ю гв. тбр отведу в Шахово, а мехбригада перейдет к обороне на рубеже Щолоково, Рындинка. Я считаю, что противник сегодня здесь готовит большое наступление и, очевидно, завтра с утра, а может, и сегодня во второй половине дня перейдет в наступление в северном направлении или в северо-восточном направлении»{613}.

Но выбить немцев с плацдарма, как планировал командарм, не получилось. Давление 19-й тд в районе Ржавца на мехбригаду [627] полковника Н.В. Грищенко не позволило ввести ее в бой у Щолоково. Дальше началась чехарда, которая на армейском языке именовалась «дерганием». Это когда командиру воинского формирования начинали со всех сторон сыпаться по несколько взаимно исключавших друг друга приказов, и он за то время, пока приходило следующее распоряжение, успевал лишь подготовить войска к выполнению первого приказа и тут же вынужден был отменять его и готовиться выполнить следующее. И так несколько раз в сутки. Вот лишь один пример. Цитата из оперативной сводки 26-й гв. тбр на 6.00 14 июля:

«Согласно боевому распоряжению № 33 штакора 2-го гв. Ттк от 13.07.43 г., бригада должна была передать участок обороны 11-й гв. мбр и к 12.00 сосредоточиться в районе Правороть.

На основании распоряжения командира 2-го гв. Ттк в 16.00 поступала в распоряжение заместителя командующего 5-й гв. ТА генерал-майора Труфанова с дальнейшим переподчинением командиру{614} 5-го гв. мехкорпуса генерал-майору Лебедь с задачей совместно с 11-й гв. мехбригадой 5-го гв. мк выбить противника из Щолоково.

В 22.30 получен приказ генерал-майора Лебедь, согласно которому бригада совместно с частями 48-го ск в 4.30 14.7 переходит в наступление на Щолоково с задачей к 10.00 овладеть селом.

В 23.00 получен боевой приказ штакора 2-го гв. Ттк № 35, которым отменяются ранее отданные распоряжения о действиях бригады и бригада занимает оборону на рубеже: южнее Шахово, перерезав дорогу на Чурсино, Клеймёново, Щолоково и Рындинку, с задачей прочно удерживать оборону на этом рубеже в готовности отразить атаку танков противника из направлений: Клеймёново, Щолоково, Рындинка, подготовив второй рубеж обороны – 1 км севернее Шахово»{615}.

Ситуация с бригадой полковника С.К. Нестерова – это отражение общего тяжелого положения, в которое попал фронт после 12 июля.

Советское командование понимало, что противник стремится выдавить войска корпуса из междуречья с одной целью – спрямить фронт и тем самым облегчить себе путь отхода. Н.Ф. Ватутин надеялся удержать этот плацдарм. Наступление немцев выдыхалось, и близился момент, когда фронт [628] сможет перейти в контрнаступление, и тогда район между реками Северный и Липовый Донец, находящийся на стыке двух вражеских группировок, будет очень удобен для нанесения сильных фланговые ударов по 4-й ТА и АГ «Кемпф». Но для удержания междуречья требовались существенные силы, которых к этому моменту уже не было. Командование фронта не рассчитало свои возможности и не спрогнозировало действия противника в случае неудачного исхода контрудара, поэтому, распылив силы армии П.А. Ротмистрова в мощном, но бесплодном контрударе 12 июля, оно с большим трудом справлялось с ситуацией, сложившейся уже 13 июля.

Недостаток войск Н.Ф. Ватутин пытался компенсировать активными формами обороны. Но для этого были необходимы в первую очередь бронетанковые соединения, которых тоже не хватало. Армия П.А. Ротмистрова была не резиновая, ею нельзя было решать одновременно все проблемы, возникавшие в этом районе: выбивать эсэсовцев из излучины Псёла, удерживать оборону под Прохоровкой, проводить контрнаступление на свх. «Комсомолец» и Грезное, да еще и удерживать междуречье Донца. После 12 июля для столь масштабных дел у нее не было просто сил. В этой ситуации 5-я гв. ТА напоминала единственную пожарную команду в городе, который горит в нескольких местах сразу.

Танковые и мехсоединения 5-й гв. ТА были сосредоточены на флангах корпуса З.З. Рогозного – на наиболее опасных участках, а в междуречье стянули все, что было под рукой, в основном потрепанные и разбитые стрелковые дивизии (таковой не являлась лишь часть из них, что оборонялась по Липовому Донцу).

Вместе с тем положение в полосе 48-го ск усугубляло отсутствие единого центра управления войсками под руководством опытного и знающего генерала. Усилия С.П. Иванова по созданию такого центра успехом не увенчались. Сформированная на базе 81-й гв. сд Армейская отдельная группа войск работала плохо. Некоторые командиры откровенно игнорировали генерал-майора И.М. Морозова и через его голову пытались по-своему строить оборону. Дело в том, что в излучине помимо руководства 48-го ск, которому были подчинены все пять стрелковых дивизий, при выезде в опасные районы приказы войскам отдавали командир сводного отряда 5-й гв. ТА генерал-майор К.Г. Труфанов (он же зам. командующего), командир 2-го гв. Ттк полковник А.С. Бурдейный, зам. Командира [629] 5-го гв. Змк генерал-майор М.П. Лебедь, не говоря уже о командующем 69-й А и начальнике штаба фронта. Причем у всех генералов и старших офицеров прослеживается четкое стремление решить частную проблему на отдельном рубеже без учета ситуации у соседа и без глубокого анализа динамики боевых действий на всем участке обороны корпуса и армии. Нередко приказы войскам отдавались через голову их прямых начальников, не ставя тех в известность.

Так, утром 13 июля, когда лишь только возникла угроза форсирования Северного Донца 6-й тд на участке Выползовка – Красное Знамя, немедленно поступило распоряжение вывести один полк 89-й гв. сд из района западнее Шахово без согласования с командиром Армейской отдельной группы войск и без учета оперативной обстановки в этом районе. Установить, кто отдал этот приказ, пока не удалось, но генерал-майор И.К. Морозов отреагировал на это решительно. Из приказа № 084:

«Несмотря на приказание начальника штаба фронта гвардии генерал-лейтенанта Иванова о подчинении в оперативном отношении войск 81-й, 89-й гв. сд и батальона 375-й сд командиру 81-й гв. сд гвардии генерал-майору Морозову, имеют место попытки передислоцировать части и соединения без моего ведома. 13.07.43 г. начальник штаба 89-й гв. сд отдал приказ частям 89-й гв. сд сняться с занимаемого рубежа и отойти, к 6.30 занять оборону в полосе /иск./ Кузьминки, Шипы, Покровка, Киреев, безымянная высота дополнительный горизонт 225, не имея на то никаких оснований и не поставив меня в известность. В результате 267-й гв. сп – командир подполковник Середа утром 13.07.43 г. оставил свой участок обороны и только после моего вмешательства был возвращен с пути и занял прежний участок обороны.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Без моего ведома, приказа ни в коем случае не перемещать не только полки и батальоны, но даже отдельные пушки.

2. Всякую попытку частей дивизий оставления боевых участков без моего приказа буду рассматривать как нарушение моего, как нарушение приказа командующего фронтом и виновных предавать суду Военного трибунала»{616}.

К исходу дня 19-я тд, хотя и понесла существенные потери, но сумела удержать оба плацдарма. Кроме того, у Щолоково ее 73-й грп и танковая группа расширили предмостные укрепления [630] и объединились с боевой группой 74-го грп, создав единый трамплин для рывка на Шахово и далее навстречу 2-му тк СС.

Понимая, что ситуация у З.З. Рогозного подходит к критической отметке, к концу дня штаб Воронежского фронта, стремясь не допустить его окружения, пытается переломить ситуацию. Однако, не имея резервов, Н.Ф. Ватутину только и оставалось, что нажимать на командармов. Из распоряжения, подписанного 20.30 13 июля:

«Противник (танки и пехота) стремится прорваться через Ржавец, Выползовка на Авдеевку и на Шахово.

Приказываю:

1. Командующему 69-й армией и командующему 5-й гв. ТА совместными действиями сил 5-й гв. ТА и 69-й А уничтожить прорвавшегося противника и не допустить ни в коем случае его прорыва.

2. Командующему 2-й ВА всеми силами авиации продолжать уничтожение группировки противника, наступающего из района Кураковка, Ново-Оскочное, Казачье»{617}.

Параллельно командующий фронтом буквально по орудию собирает для 48-го ск артиллерию. В 23.30 13 июля отдается приказ о подчинении З.З. Рогозному всех артчастей, находящихся в междуречье, но их оказалось мало:

– в район с. Плота (4 км севернее Шахово) выдвигается 48-й иптап 69-й А, имея задачу: создать противотанковый рубеж обороны;

– командиру 27-й пушечной артбригады полковнику Сельникову отдается приказ: войти в оперативное подчинение 48-го ск и установить на участке Шахово – Выползовка два дивизиона 122-мм орудий с целью недопущения прорыва танков. А основные силы бригады вывести на рубеж: х. Киреев, с. Покровка, для ведения огня по району сел Шахово, Клеймёново, Щолоково, Рындинка, Ржавец, Выползовка, Авдеевка.

Кроме того, понимая, что противник в состоянии выдавить 48-й ск из междуречья и тогда остро встанет вопрос, чем удерживать его танки, Н.Ф. Ватутин решает подстраховаться. Во второй половине дня 13 июля генерал-лейтенант К.С. Москаленко получает распоряжение немедленно направить 32-ю оиптабр в район Прохоровки. Это последнее свежее противотанковое соединение фронта в качестве резерва передавалось в оперативное подчинение П.А. Ротмистрову. На него возлагается не только ответственность за удержание обеих [631] группировок (2-го тк СС и 3-го тк) на флангах 48-го ск, но и уничтожение их танков в случае прорыва через рубеж войск З.З. Рогозного на восток и юго-восток.

В это же время штаб 69-й А, опасаясь за стык своих корпусов, несколько усиливался и 35-й гв. ск. Ему придаются:

– 263-й минполк (подчинен 92-й гв. сд),

– 290-й минполк (передан 305-й сд),

– 496-й минполк (вошел в состав 107-й сд),

– 122-й отдельный батальон ПТР (развернут на позициях 305-й сд),

– 130-й отдельный батальон ПТР (передан 107-й сд).

Действия войск С.Г. Горячева должны были по-прежнему поддерживать: 10-я иптабр (532-й, 1243-й, 1245-й иптап), 315-й гв. мп, 448-й гв. омд «катюш».

Учитывая опыт прошедших боев, руководство армии обращает особое внимание командования корпусов на правильное и более эффективное использование артсредств. Оно потребовало не распылять силы артиллерийских и минометных частей, а применять в качестве сильных, маневренных огневых групп против танковых клиньев врага. Из приказа командующего артиллерией полковника Пырского командующему артиллерией 35-го гв. ск:

«...2. Минометные полки использовать, только создавая мингруппы дивизии или, в крайнем случае, не менее дивизиона усиливать группы ПП. 10-ю иптабр не дробить, дивизиям придавать запрещаю, а использовать на главном направлении в целом бригаду.

3. Требую от штаба 35-го гв. ск более организованной работы, к исходу каждого дня штаб должен знать и доносить мне, что уничтожено у противника артиллерией корпуса, что нового в тактике противника, распределение своей артиллерии и кто и как решает огневые задачи<... >

<...>5. Особо потребовать от командира 10-й иптабр готовность к маневру, особо прикрыть Выползовка»{618}.

Выполняя приказ Н.Ф. Ватутина, командующие 5-й гв. ТА и 69-й А проводят перегруппировку войск и отдают приказы по усилению наиболее опасных участков и проведению активных действий с тем, чтобы заставить неприятеля рассредоточить силы его ударных группировок. В 1.35 14 июля П.А. Ротмистров направляет в войска ряд распоряжений. Командиру сводного отряда генерал-майору К.Г. Труфанову: [632]

«Силами 26-й гв. тбр, 5-го гв. Змк (без 10-й мехбригады и 24-й гв. тбр), 53-го тп, 1-го огкмцп, 689-го иптап не допустить прорыва противника на рубеже Шахово, Рындинка, Выползовка, Авдеевка, Бол. Подъяруги, Ново-Хмелевое»{619}.

Командиру 2-го гв. Ттк полковнику А.С. Бурдейному:

«25-ю гв. тбр к рассвету 14.07.43 г. вывести в район: Мал. Яблоново, Плота в готовности действовать на Авдеевка, Рындинка, Беленихино»{620}.

На рассвете генерал-лейтенант В.Д. Крючёнкин, используя силы Сводного отряда 5-й гв. ТА, намечал провести частную операцию по уничтожению переправившихся сил 19-й тд на правый берег р. Северный Донец. Из приказа командующего 69-й А № 001017/ОП:

«1. Командиру 48-го ск во взаимодействии с двумя танковыми бригадами и одной мотострелковой бригадой 5-й гв. ТА с 27-й пушечной бригадой уничтожить противника в районе: Щолоково, Рындинка, Шахово и занять для прочной обороны рубеж по западному берегу р. Северный Донец на рубеже: Рындинка, Щолоково.

2. Командиру подвижного отряда 5-й гв. ТА генерал-майору Труфанову с 1243-м, 532-м, 1853-м иптап, 441-м гв. омп, 348-м гв. мп во взаимодействии с частями 48-го ск матчастью сил 5-й гв. ТА уничтожить противника в районе: Рындинка, Ржавец, Выползовка.

3. Командиру 35-го гв. ск активными действиями на своих правом и левом флангах содействовать уничтожению противника в районе: Рындинка, Выползовка, Ржавец.

4. Начало атаки в 5.00 14.07.43 г.

5. Организацию взаимодействия между действующими частями возложить на моего заместителя генерал-майора т. Труфанова»{621}.

Генерал З.З. Рогозный лично приступил к подготовке выполнения этого приказа. На рассвете он прибыл на КП 81-й гв. сд у Шахово. Поставленная перед ним задача в тех условиях была масштабной, но не подкрепленной необходимыми силами и средствами. По сути, он должен был уничтожить боевую группу (с танковым полком) 19-й тд на плацдарме у Щолоково и Рындинки и полностью восстановить оборону корпуса по правому берегу Северного Донца. В 23.00 13 июля начальник [633] штаба полковник Щеглов направляет боевое распоряжение № 001/ОП командирам 89-й гв., 81-й гв. сд и 26-й гв. тбр, в котором излагается суть первого этапа операции:

«...С рассветом 273-й гв. сп 89-й гв. сд из района северо-западнее Щолоково и 235-й гв. сп 81-й гв. сд из леса северо-западнее с. Щолоково при поддержке двух танковых рот 26-й гв. тбр выбить противника из Щолокова»{622}.

Опережая события, отмечу, что ликвидировать плацдарм юго-восточнее Шахово так и не удалось. Слишком слабы были. Трудно было рассчитывать на помощь и 2-го гв. Ттк. На 7.00 14 июля он имел около половины штатной численности танков – 86 единиц, из них лишь 46 «тридцатьчетверки»{623}. Причем три его бригады были вынуждены действовать сразу на двух направлениях у Беленихино (против 2-го тк СС) и у Шахово (перед 3-м тк).

Таким образом, к исходу 13 июля кризис в междуречье назрел и то, что его развязка близка, никто не сомневался. Обе стороны прекрасно осознавали, какие цели ставит перед войсками противостоящая сторона. Поэтому всеми имеющимися силами стремились сорвать ее план. На стороне немцев был перевес в качестве танков и сложившаяся не за один день удобная конфигурация линии фронта, позволявшая надеяться на окружение соединений 48-го ск. Обе вражеские группировки уже вышли на встречные курсы, вечером 13 июля их разделяли всего 12–13 км.

Ситуацию в нашу пользу кардинально мог переломить лишь сильный фланговый удар свежего подвижного соединения. Силы для него были – это 1-й мехкорпус генерала М.Д. Соломатина, который уже находился перед фронтом АГ «Кемпф». Но чтобы его использовать, необходимо было разрешение И.В. Сталина и решимость бросить в бой новый корпус после разгрома 12 июля. Что касается решимости, то, похоже, у командования Воронежского фронта ее было не занимать, а с разрешением Верховного оказалось сложнее. Исходя из дальнейших событий, можно сделать вывод, что И.В. Сталин запретил использовать для активных действий войска М.Д. Соломатина и П.П. Полубоярова. Да, в той ситуации трудно было ожидать иного ответа.

Имеющимися же силами и средствами войска генерала В.Д. Крючёнкина оборонять междуречье уже были не в состоянии. [634] Да и оборона полосы корпуса генерал-майора З.З. Рогозного в течение последующих суток не имела большого влияния на оборонительную операцию фронта. Не следовало доводить до окружения пять его дивизий, а отвести в ночь на 14 июля на линию: Виноградовка – Мало-Яблоново – Шипы – Авдеевка. Это, во-первых, спасло бы несколько тысяч человек, во-вторых, существенно укрепило рубеж, на который в ночь на 15 июля уже из окружения выводились войска 48-го ск.

Однако командование Воронежского фронта считало, что если есть хоть какой-то шанс удержать удобный плацдарм (даже если существует серьезная угроза окружения), его надо использовать. Если оценивать это решение Н.Ф. Ватутина с точки зрения сегодняшнего дня, то его иначе как второй грубой ошибкой после контрудара 12 июля трудно назвать. В обоих случаях в итоге в выигрыше оказался противник. Как увидим позже, немцы нанесли войскам 48-го ск и 2-го гв. Ттк большой урон, в то же время поставленные советским командованием цели не были достигнуты. И добиться их в тех условиях было невозможно, так как ставились они без учета реальных возможностей соединений и сложившейся обстановки. Этого не могли не понимать и командование фронта, и Г.К. Жуков с A.M. Василевским. Но тем не менее войска получали приказы на всех уровнях: удержать рубежи и любыми средствами измотать противника. Поэтому драма, развернувшаяся 14 и в ночь на 15 июля южнее Прохоровки, была предопределена заранее.