Встреча с зелёными человечками 4 страница

При этих словах демоны стали издавать отвратительные крики, скрежет, вой, одобряя замысел своего владыки.

- Вот видишь, внук, - сказал дед, - как вершится история на самом деле: «Паны за власть дерутся, а у холопов шапки летят». Выход один у простых людей – не верить всем этим идеологиям и обещаниям политиков, не ввязываться во все войны, перевороты, насилие, якобы во имя добра. А думать, как иметь больше любви, сострадания, сочувствия – это ведь и есть счастье. А еще помочь ближним, но не только материально – это ненадолго поможет, а научить их любви, милосердию, терпимости. Тогда и вся Земля будет счастливой, и никакие демоны больше не прельстят людей. Ибо где насилие, война – там и зло, там Сатана.

- Да, да, - сказал Ганс, - насилием ничего к лучшему не изменим. Сталина, Мао Цзедуна,Ким Ир Сена даже никто и не думал свергать – так они все гайки завинтили. Свергнуть можно только хорошего, демократичного правителя. На Гитлера сколько покушений было – и все ни почем. А ваш царь Николай II? Как увидел, что народ против ропщет – сам отрекся от престола, ибо он хороший человек был и хорошим правителем.

- Зачем же Бог допустил столько зла? - недоумевал Ян.

- Это Он прививку от зла делал, чтоб люди увидели и не обольщались больше никакими идеями, не верили, что Сталин – их отец родной, что Гитлер добро немцам сделает, что все вдруг припеваючи заживут, если поверят в их бред и будут им помогать творить зло. Очень, конечно, нелегко, но вот нам, внучек, понимание хоть теперь, но пришло. Дай Бог, теперь навечно отложится, воплотимся – праведниками хотим стать с Гансом.

- Да, да, - подтвердил тот, - сами любить учиться будем и людей своим примером учить этому начнем.

- А вот я, - сказала бабушка, - была в блокадном Ленинграде. Там тоже Сталин устроил мучительство народа. Ведь могли спокойно сдаться, был бы еще один оккупированный город, как Киев, Одесса. Немецкий режим не страшнее сталинского был, зато народ бы не мучился, не умирал. Но все это прикрывалось идеей подвига – демонам нужны такие моджахедские подвиги, чтоб обосновывать свое зверство благородной идеей.

Под эгидой национализма, религии, борьбы за свободу и справедливости устраивают вражду и насилие между одураченными ими людьми – и этим множат страдания человечества. Нам отсюда все это видно, как на ладони.

Ян тут вспомнил песню Талькова «Сатана плясать устал», которая была как раз в тему.

- А сейчас все это кончилось? - спросил Ян.

- Да что ты, внучек?! - сказала бабушка. - По всей Земле демоны делятся на две группировки и продолжают под эгидой национализма, борьбы за справедливость и свободу, устраивать войны, терроризм, погромы, свержения власти, дележку территорий. И это делается и будет делаться по всей Земле.

Кончен бал, погасли свечи,
Не успевшие поджечь

Всю планету, и не вечным

Оказался красный меч,
Пропитавший кровью землю
Невиновной стороны,
Что бельмом сияла белым
В чёрном глазе сатаны.

Сатана гулять устал,
Гаснут свечи, кончен бал.

И на площади на красной,
На которой дьявол жил,
Перестанут поджигаться
Те, кого допёк режим.
И слетит Шароголовый
С пьедестала прямо в ад,

И ему там черти новый
Мавзолей соорудят.

Сатана гулять устал,
Гаснут свечи, кончен бал.

Партработники перепугались
И наделали в штаны:

"Всё, ребята, отплясались
На балу у сатаны".
У чертей на сковородках
Вы будете, как караси,
Ой, лихо вжаривать чечётку
За предательство Руси.

Сатана гулять устал,
Гаснут свечи, кончен бал.
Кончен бал!!
С Новой эрой Вас, господа!

И. Тальков

Ян-мама

Находясь в доме у бабушки и угощаясь ее стряпней, Ян поблагодарил ее:

- Я снова вспоминаю детство, когда это все ел в твоем домике.

- Пора бы тебе встретиться со своими родственниками по прошлой жизни, - сказал дед. - Они еще не воплотились и ждут тебя.

- О, интересно! - воскликнул Ян. - Да, я очень хочу их увидеть.

- А почему они сразу не встретили меня? - спросил он.

- Во-первых, они живут в другой области, - сказал дед, - в тундре. Они – люди севера и привыкли к холоду и снегу. У нас ведь тут нет времен года, - стал объяснять дед. - И в одной области постоянно лето, в другой – весна, в третьей – бесконечная осень, а в четвертой – всегда зима. И люди живут там, где захотят, или путешествуют в зависимости от настроения. Сегодня могут – в область весны, а завтра – в пасмурную, дождливую осень или в солнечную, теплую, там, где бабье лето.

- О, как у вас все необычно, - удивился Ян.

- Да, - подтвердил дед, - ведь здесь Земля не вращается вокруг Солнца, и все создается желанием людей, зверей, духов природы, растений. Все зависит от того, что ты хочешь создать в своем воображении и проявить в этом плане. И второе – что родственники не хотели сразу шокировать тебя, пока ты еще не обвыкся в этом мире.

- А чем они шокируют меня? - спросил Ян.

- А вот, сейчас и увидишь, - сказал дед. - Настройся на меня, и полетим.

Ян представил перед внутренним взором лицо деда, и они переместились в местность, похожую на северную тайгу, переходящую в тундру. Везде был снег, и росли отдельные карликовые сосны, ели и кустарники. И кое-где из-под снега проступал мох и другая растительность тундры. Паслись олени, и на дереве сидела полярная сова.

Ян почувствовал холодный снег и морозный воздух. Удивительно было видеть зиму в этом измерении, находясь в тонком теле и одежде, совсем не подходящей для нахождения в тундре.

Они оказались перед небольшими хижинами и зашли в одну из них. Там сидело несколько человек за небольшим столом, стоящим рядом с печкой, одетые в одежды, сшитые из шкур оленя и совсем не похожие на современных людей.

- О, это же наша мама! - воскликнула одна из женщин, обращаясь к Яну. - Ты помнишь, как мы жили с тобой?

Ян опешил от ее заявления, но в его уме вдруг стали всплывать поразившие его картины, в которых он был женщиной и заботился о своих детях. И это они сидели сейчас за столом. Еще больше он пришел в замешательство, узнав в строгом мужчине с черными усами своего бывшего мужа. Его восприятие раздвоилось: и с одной стороны, он был мужчиной, а с другой – женщиной. Одна его часть воспринимала людей с позиции личности Яна, которая их видит впервые, а с другой – как близких и любимых людей, которых он очень давно знал. От этого шока он так и осел на пол у двери, не зная, как теперь реагировать: по-новому или по-старому. В его голове пронеслись события их прежней жизни, как они жили в тайге, как муж погиб, задранный медведем на охоте, как потом они снова все встретились в мире «мертвых», как долго и счастливо жили, пока она не воплотилась.

В то же время в уме Яна шла война. Он никак не мог принять себя женщиной, не представлял, как теперь могут продолжаться его отношения с близкими в качестве жены и мамы.

- Не тревожься, жено, - сказал бывший муж, - а то можно сойти с ума от раздвоения личности. Живи в своем новом облике, старое уже прошло. Скоро и нам воплощаться. И неизвестно, в каком мире, и на какой планете мы будем жить, и кем мы будем: может, разумными насекомыми, а может, духами, или еще какими-нибудь существами. И не стоит тревожиться о прошлом, ступай сейчас, чтоб не терзаться и обвыкнуться в этом мире. А когда все уложится у тебя в голове, то приходи снова.

- Да, да, не волнуйся, мамо, скоро ты привыкнешь к таким вещам и не будешь так переживать, - поддержали отца дети.

- Да, мне надо все это переварить, - сказал, поднимаясь с пола, ошарашенный Ян и посмотрел на деда.

- Ну, что, пойдем назад к бабушке, - сказал он, улыбаясь.

Ошеломленный произошедшим, Ян сидел у бабушки и не хотел ни есть, ни пить, все думая, как это он был женщиной.

- Да, внучок, - ответила на его мысли бабушка, - у нас на Земле сформировалось множество шаблонов, суживающих наше мышление. А здесь все они разрушаются, и возникает расширение сознания.

- Вот мой так называемый муж, - несколько смущаясь, сказал Ян, от того, что опять вспомнил о своей женской роли, - говорил, что есть разумные насекомые. Так ли это? - удивленно спросил он деда.

- Да, конечно, - подтвердил дед, - и твой брат по прошлой жизни сейчас воплотился в их мире. Настройся на меня, и пойдем, посмотрим, как они живут.

Ян настроился на деда, и они перенеслись на планету разумных насекомых.

Ян увидел огромные пирамидальные дома, чем-то похожие на термитники, и снующих между ними самых разных насекомых. Тут были и гусеницы, и светлячки, и жуки. Летали бабочки и стрекозы, самые разные мухи. Все они были очень большие, где-то размером с небольшую собаку. И, похоже, все дружно жили в этих странных домах, которых было очень много, как домов в крупном городе.

Они с дедом подлетели к одному муравью такого же большого размера. Он отличался тем, что у него на конце лапок были три пальца. Ян увидел, что такие же пальцы были и у других насекомых.

Присмотревшись к муравью, Ян стал вспоминать сцены из прошлой жизни, где это существо было его братом, и почувствовал к нему прежние родственные чувства.

Он тоже заметил их. И так как насекомые могли общаться телепатически и видеть тонкий план, они начали общаться.

- Верк, это ты? - спросил его Ян.

- Да, Ома, это я сейчас тут живу, - ответил бывший брат. - И ты, вижу, был человеком в этой жизни после воплощения. Быстро же ты умер.

- Да, - сказал Ян, - снова человеком воплотился, но покончил с собой и опять сейчас в тонком мире. А ты как в своем мире живешь, брат?

- Вполне хорошо. Получаю новый опыт жизни насекомого на этой планете. Мы более духовно развитые, чем люди на Земле, и поэтому лучше живем – в любви и согласии. А раньше разные виды насекомых враждовали и уничтожали друг друга. Но после того как Бог послал к нам на планету свои воплощения (аватары) к каждому виду насекомых, и они стали помогать духовно развиваться нам, то наступил мир и благоденствие. И теперь мы общаемся телепатически, и я вижу тебя и тонкий мир. А пока у нас были закрыты сердца эгоизмом и невежеством, мы были такими же, как люди на Земле.

- Неужели, - спросил Ян, - и в виде насекомых развиваются существа?

- Конечно, - ответил Верк, - растения, животные, насекомые, духи, неорганические существа – все идут путем эволюции. Это просто разные ее ветви, в которых они получают недостающие впечатления для своего развития. Ведь совершенство – это безграничный опыт. Даже кристаллы и то эволюционируют от простых булыжников до таких камней, как Чинтамани. Они тоже живые.

- И неужели Бог воплотился в виде клопов и тараканов, в виде мух?! - удивленно воскликнул Ян.

- Да, сестра Ома, форма не имеет значения. Душа может воплотиться в любом существе, и Бог тоже. Имеет значение только уровень развития самой души, а не ее оболочка.

- А я где-то слышал, что только в человеческой форме может быть развитие, что надо ценить, что мы воплотились людьми, а не зверями или растениями.

- Это уловка, - ответил Верк, - религиозных учений, чтобы человек больше ценил возможность развития, но она простительна, так как без запугивания и обещаний рая невозможно заставить невежд задуматься о совершенстве. Им ведом только страх наказания и жажда что-то получить. Поэтому во многих учениях, распространяемых среди варваров, существует масса таких уловок. Но иначе и нельзя, так как истину варвар может воспринять только вперемешку с ложью. В чистом виде он ее не способен понять. И чем более невежественен народ, тем больше сказок приходится сочинять пророкам, чтоб призвать их к духовности или хотя бы к более гармоничному и разумному существованию друг с другом.

- Никогда не думал, что насекомые могут быть такими большими, - сказал Ян.

- Размер тоже дает определенный опыт, - сказал Верк. - Было время, когда и на Земле жили карлики и великаны, были динозавры. Они относятся к ветви ящеров, которая тоже эволюционирует. И для получения определенного опыта им надо было быть такими большими. А сейчас живут только маленькие. Бог видит, кому что нужно испытать и пережить для его развития, и дает существу такие условия, такую форму, такой размер, который лучше всего подходит для этой цели. Также и религии и разные учения существуют для этой же цели. Есть совсем примитивные – для варваров, есть и более развитые – для более культурных существ. Некоторые учения, как у вас на Земле буддизм, которые даже отрицают Бога-творца и наличие души. Это пришлось сделать, потому что люди стали неправильно воспринимать Бога и существование у них души. И для того, чтоб им дать новый толчок развития, возникло такое необычное религиозное учение без Бога и души.

- А какая религия тогда самая верная? - спросил Ян.

- Нет самой верной религии, - ответил Верк, - а есть более подходящая для каждого человека. Если невежде дать слишком развитую и возвышенную религию, он не сможет ее понять. Ему нужна соответствующая его уровню и его типу. Тогда она поможет развиваться его душе.

- А как получилось, что вы стали жить в любви и дружбе между собой, - спросил Ян, - и перестали уничтожать и пожирать друг друга?

- Манифестации (аватары) Бога нам объяснили, что любое разделение на расы, нации, традиции, идеологии – это зло. Даже если существа делятся на семьи, роды, племена, а у нас на разные ульи, муравейники, термитники, то возникают раздоры, от которых страдают все. Когда же стираются границы, нет противостоящих друг другу идеологий, традиций, правительств, стран, то возникает мир и согласие. Любое разделение, противостояние приводит к вражде. Могут быть только святые люди, которые учат любить друг друга, и их ученики, то есть духовная иерархия, но не формальная, как во всех церквях и религиях, а реальная – когда выше тот, кто духовней, кто больше помогает развиваться и жить в гармонии всем окружающим.

Побеседовав еще с братом, Ян с дедом вернулись к бабушке и опять оказались за столом.

- Завидую я таким, как Верк, - сказал дед. - Вот я перед смертью оглянулся на свою жизнь и говорю себе: «Вот это и была твоя жизнь, но зачем ее прожил, не знаю. Все думал, завтра что-то случится, большое и хорошее. А сейчас я только к этому готовлюсь. Но ничего не случилось кроме старости и болезней, да и как оно случится, если не было у меня большой цели, настоящего великого смысла жизни». И тогда я больше всего пожалел, что не верил в Бога, не шел к Нему. Но было уже поздно. Я умирал, и если бы не продолжение жизни в тонком плане, то вообще непонятно, зачем и для чего я свою жизнь прожил, - разоткровенничался перед внуком дед.

Ян задумался и тоже вспомнил свою жизнь на Земле и тяжело вздохнул. Ведь и у него не было ни великой цели, ни смысла в этой жизни.

 

Прадед

- А еще я тебя хотел познакомить с твоими прадедушкой и прабабушкой. Хотя ты их и не видел, но все же они наши родственники, - заявил дед.

- О, это интересно! - оживился Ян. - А где они сейчас?

- Они же были академиками, пока не попали в сталинские лагеря, где и погибли. А сейчас они ведут школу для детей. Настройся на меня, и полетим.

Ян с дедом оказались рядом со старым замком, вокруг которого бегали и играли несколько детей разного возраста и с десяток взрослых, ведущих себя как дети и перекрикивающиеся друг с другом детскими голосами. На крыльце рядом с ними оказался статный мужчина в одежде начала XIX века с пенсне в правом глазу.

- Вот, знакомься, - сказал дед, - это твой прадед Геннадий Ананьевич.

- Очень рад встрече, - сказал Ян. - Рад узнать о своих родственниках, которые живут здесь.

- Очень хорошо, Ян. Я иногда наблюдал за твоей жизнью, хоть мы и никогда не виделись.

- А что это за люди? - спросил Ян, указывая на взрослых, ведущих себя как дети.

- Это наши ученики, - ответил прадед. - Просто когда сюда попадает старик, то он быстро молодеет, а когда попадает ребенок, он быстро взрослеет, но его личность не успевает за телом. И получается, вот такой взрослый ребенок, которого мы затем учим в этой школе, чтоб он мог гармонично развить свою личность и догнать тело.

- Очень интересно! - изумился Ян.

- А теперь пойдемте к прабабушке, - предложил прадед. - Она как раз сейчас ведет литературу.

Тут же они перенеслись в новое пространство и, похоже, попали в обстановку XVII века.

Ян увидел четырех мушкетеров, с которыми беседовали взрослые дети. Интуитивно Ян понял, что это мушкетеры из произведения Дюма.

Рядом с ними оказалась статная и строгая женщина в старомодной одежде.

- Это Ольга Петровна, - представил ее дед Яну, - твоя прабабушка.

- О, это ты, Ян! – воскликнула она. – Очень рада тебя видеть. Но как ты одет! Это же ужас! Вот, смотри, это тебе подойдет, - сказала она.

И тут же на Яне оказался фрак и цилиндр.

- О, это же старомодно! - возмутился Ян.

- Зато тебе это идет.

Не желая расстраивать прабабушку, Ян смирился со своим новым видом и спросил:

- А что, это действительно, три мушкетера и д’Артаньян, о которых писал Дюма?

- Да, - ответила прабабушка, - но это не живые люди, а фантомы героев. Каждый писатель, когда он создает свое произведение, порождает фантомы своих героев. А читатели накачивают их своей энергией, и они становятся очень сильны и, в свою очередь, могут оказывать влияние на тех, кто читает о них в книге, как бы наполняя читателя своим духом. И хотя Дюма описывал исторические события, все же его герои несколько отличаются от тех людей, которых он описывал.

- И что, эти фантомы тоже живут? - спросил Ян. - С ними можно разговаривать?

- Да, но они как роботы, - ответила прабабушка. - Они играют только одну роль и не способны ни на что более. Хотя человек тоже в чем-то похож на них, только ролей у него побольше. И то и дело одни из них могут умереть, и на их месте сформироваться другие, особенно когда он взрослеет или попадает в другую среду.

- Да, я тоже бы хотел учиться в такой школе.

- А это и не поздно, - сказала прабабушка. - У нас учатся и взрослые. Оценок мы не ставим, так как они порождают только комплекс неполноценности или развивают эго. Человек начинает учиться не ради знания, а ради отметки, а это глупо. К тому же, обучение идет в интересной и живой форме. Часто дети учат друг друга, ибо так ребенок лучше усваивает материал, когда ему его объясняет сверстник, и сам обучающий начинает лучше понимать материал. К тому же, мы учим только тому, что интересно ребенку, так как все остальное ему просто не нужно и будет просто засорять его мозг. Конечно, нет и никаких экзаменов и зубрежки, так как все это делает ребенка глупее. Он должен не зубрить материал, а обучаться, играя, разгадывая загадки, слушая увлекательные истории, либо сам, участвуя в том, чему он учится на практике, в ситуациях. Только такое обучение действительно полезно. Обучение, оторванное от жизни, от творчества, от интереса ребенка, бесполезно для него и даже вредно.

Тут Ян увидел, что к прадеду подошли две женщины и один мужчина. Женщины очень эмоционально, перебивая друг друга, стали объяснять, что обе были женами этого мужчины при жизни. Только одна умерла раньше, после чего он женился на другой. И каждая теперь отстаивала свое право на него.

- Я первая стала его женой, значит, я должна быть с ним! - кричала блондинка.

- Нет, он клялся мне в вечной любви! - возмущалась вторая (брюнетка).

Муж стоял подавленный их эмоциональным натиском.

- Подождите, подождите, - стал их успокаивать прадед. - Какая разница, кто первый, а кто второй? Единственность – это просто глупый шаблон, существующий на Земле, здесь все это не нужно. Если вы хотите, и он не против, то будьте вместе все втроем. Проблема только в вашем воспитании: вам внушили, что надо быть один на один и сохранять семью, даже когда уже невыносимо быть вместе. Но это все глупости. Люди могут спокойно делать то, что им нравится и что нравится другому. Вот у мусульман четыре жены. В древнем мире вообще было многоженство, на Тибете и при матриархате у женщин было несколько мужей. Каких только невежественных шаблонов не напридумывало больное общество. Но в них нет необходимости. Можно жить как угодно, лишь бы всем было хорошо, но не хорошо с позиции очередного шаблона, а по сути, хорошо их душе, стремящейся жить в любви и гармонии, а не в состязаниях эгоизма.

Еще долго длилась беседа, пока прадеду не удалось объяснить им, что они вполне могут жить втроем, пока это им нравится, пока есть чувство, а потом делать то, что подскажет сердце.

Когда люди ушли в умиротворенном состоянии, прадед заметил:

- Вот так приходится перевоспитывать и взрослых, которых искалечили глупой идеологией на Земле. Какого только маразма не внушают там людям, а потом они всю жизнь страдают.

 

Самоубийство на том свете

Однажды, после чудесного секса, Сапфира стала танцевать эротический танец, в эротическом одеянии – таком, как рисует на своих картинах Валеджио. Ян мысленно представил лепестки и бутоны цветов, которые сыпятся на нее с неба, и они посыпались. Звучала чарующая музыка, которую мысленно представляла Сапфира. Вокруг были пальмы и множество цветов. Вдали шумело своим прибоем море. После танца, Сапфира подошла к Яну и, обняв его, внимательно посмотрела в его глаза.

- Милый, я должна сказать тебе очень важную вещь, - произнесла она.

- Я слушаю тебя, любовь моя, - нежно глядя на нее сказал Ян, гладя ее руки и плечи.

- Я уже очень давно здесь, и пришло мое время воплощаться на Земле. Я должна буду тут умереть, чтоб воплотиться в новом теле. Физическая смерть на Земле – это ничто, это просто переход из тягостной земной юдоли в Эдем, рай Адама и Евы. А смерть здесь, вторая смерть, то есть новое воплощение – это настоящая смерть: человек уже никогда не вернется к своей прежней личности. Я не буду уже помнить, что тут была, забуду тебя, любимый, свою прошлую жизнь. Я буду новым человеком, с новой судьбой. Я оставлю здесь свою память, и больше уже никогда не будет этой Сапфиры, будет другой человек. Я, конечно, буду ощущать себя, что я снова есть, у меня останутся черты моего характера, мои склонности к музыке, например…

Ян ошарашенно слушал ее и растерянно спросил:

- Но зачем? Нам же так хорошо. Останься здесь.

- Такова воля Бога. Но что делать? Мы не можем противостоять ей. Бог хочет, чтобы мы росли, развивались, приближались к Нему, к просветлению, и посылает на Землю получать очередные уроки.

Ян схватился за голову, закружился и завыл. Затем стал грозить кулаками небу и кричать в него:

- Я проклинаю тебя, Бог! Ты посылаешь одни страдания, ты издеваешься над нами! Я не хочу быть клоуном в твоем спектакле, которым ты развлекаешься, чтоб скрасить свою пустоту! Я не хочу, чтоб мои впечатления были для тебя пищей! Я не собираюсь быть марионеткой, которую ты постоянно заставляешь что-то переживать! Я не просил тебя создавать меня!

- Хватит. - Сапфира подошла к нему и обняла его, стремясь успокоить.

Он разрыдался на ее груди.

- Но я не хочу этого! Я хочу умереть и воплотиться вместе с тобой, чтобы мы всегда были вместе! - протестовал Ян.

- К сожалению, здесь умереть раньше срока невозможно. Я уже очень давно тут, а твое время еще не пришло. Но даже если бы мы воплотились одновременно, то нет гарантии, чтобы мы встретились и снова полюбили друг друга, милый. Неизвестно в каких местах и в каких телах нас воплотит Бог, какие уроки нам уготовит. Прими это, как еще один урок Бога, не расстраивайся, ведь нет ничего вечного, все временно. Старайся жить настоящим моментом, тем, что есть, не цепляясь за прошлое. А я пойду познавать добро и зло, как Ева, спустившись из Эдема на Землю. Я каждый день молюсь Богу, чтоб встретить там Бхагавана Калки и стать учеником его, ведь он воплощение Будды Майтрейи. И я чувствую, что Бог услышал мои молитвы, тогда я уже буду по своей воли воплощаться в мире.

Ян не выдержал, схватился за голову, закружился и завыл от горя. А затем, грозя кулаками небу, стал проклинать Бога:

- Зачем Ты создал такой несправедливый мир, где одни мучения и страдания, одно зло?! Я проклинаю Тебя за это! - кричал он в небо со слезами на глазах.

- Успокойся, Ян, - обняла его Сапфира. - Я ведь еще здесь. Еще ничего не случилось. Ты не переживай, я еще некоторое буду здесь с тобой, и ты успеешь привыкнуть к этой мысли. Тут мы знаем время своего воплощения, в отличие от Земли.

Он прижался к ее груди и разрыдался от безысходности.

- Ты зря хулишь Бога. Разве ты не видишь того добра, которое Он для тебя сделал? В каком чудесном мире ты сейчас живешь. Ты можешь стать ангелом, стать Им самим. Он дал тебе меня, и ты принял это как должное, даже не поблагодарив Его за это. Ты наслаждался жизнью в этом Эдеме, не думая, кто же создал для тебя этот рай. А теперь хулишь Его.

- Но почему ты должна умереть? Ведь все так прекрасно, и мы любим друг друга! - не унимался Ян.

- К сожалению, наши тонкие тела не так долговечны, как и земные. Хотя они живут дольше земных, но все равно наступает момент, когда они разрушаются. У людей, занимающихся духовной практикой, йогой, например, тела более прочные и долговечные. У людей, ведущих бессмысленную жизнь, они слабее. Мы не занимались духовной практикой, чтоб укрепить их, и со временем они распадаются, и нам приходит время воплощаться, ведь мы не можем здесь жить без них. И у нас нет такого духовного уровня, чтоб жить в плане ангелов, и мы притягиваемся к Земле. Все смертно. Даже Бог время от времени умирает и воскресает. Смерть нужна нам для обновления восприятия, чтоб мы могли взглянуть на жизнь новыми глазами, могли начать жизнь с чистого листа, так как прежний опыт нас ограничивает, не дает воспринимать новое, воспринимать все без старой оценки и старых взглядов, а без этого не будет и полноценной жизни. К тому же все вещи имеют две стороны, таков уж этот мир, он двойственен: в нем есть горячее – значит, есть и холодное; есть кислое – значит, есть и сладкое; есть высокое – значит, есть и низкое; есть встреча – значит, есть и расставание. Жизнь и смерть, встреча и разлука, я и ты – без одного нет и другого. Это две стороны одной и той же вещи, одного и того же явления – и они неразделимы. Неизбежно одно сменяет другое: день – ночь, жизнь и смерть, радость и горе. Только в Боге нет этой двойственности. Даже у ангелов она есть, в любой части творения, ибо оно разделено на части: на меня и тебя, например, а значит, есть и встреча, и утрата. Но ты слишком зациклен на этом моменте. Ты не видишь сейчас жизнь целиком. И если бы ты видел и принимал это, то и не страдал бы. Эта отождествленность заставляет тебя мучиться. Но жизнь шире этого мгновения. Уже были тысячи ситуаций, когда ты что-то обретал и терял, мучился, а потом успокаивался и жил дальше. Ты еще не знаешь, но такое с тобой случалось множество раз. Давай посмотрим твои прошлые жизни, и ты сам увидишь это. Проблема не в мире, а в тебе, ты несовершенен и из-за этого страдаешь.

И Сапфира взяла Яна за руку. Они перенеслись в Акаша-хронику и увидели прежние жизни.

Вот он воин в осажденном городе его семью – жену и детей убивают, он с тяжелыми ранами выживает, долго мучается, переживает, но потом успокаивается и заводит другую семью.

Вот он купец, ведет со своей невестой караван верблюдов через пустыню, но на них нападают разбойники, все забирают, уводят его невесту в рабство, он теряет её и всё своё состояние. Ему чудом удается спастись и сбежать, он долго бродит по пустыне, ища смерти, но его подбирают добрые люди. Но вот и тут успокаивается: он становится торговцев в одном городе, постепенно все забывает и там находит новую любовь, начинает новую жизнь, женится снова.

Вот он шут при дворе короля, влюбляется в фрейлину, его выгоняют из дворца. Он хотел умереть, но время прошло, он успокоился, стал скоморохом в группе бродячих музыкантов. Он сам становится бродячим актером, и снова его привязанность утихает, и он находит новую даму.

И так тысячи раз. Переживает ребенком из-за потери любимой игрушки, из-за того, что кот съел любимого попугая. И каждый раз винит мир, Бога, людей, не видя, что дело в нем, в его отождествлении со всем, с чем он соприкасается, в его сне, непонимании, что все временно, что каждая вещь имеет две стороны.

Он понял, что чувства не могут жить без объекта, они ищут в кого бы включиться, но даже если ничего не происходит в жизни – они слабеют, выключаются и ищут новый объект. Только в редких случаях они сохраняют постоянство, в основном у матерей и некоторых женщин, что у каждого человека своя сила и продолжительность чувств. И особенно его поразило, что и в духовном пути человек не имеет постоянства в чувствах, что приведя его к Богу, чувство может ослабнуть и переключиться на что-то еще.

Особенно его поразило, когда он увидел свою исповедь перед смертью в одной из своих жизней, в которой он встретил Христа, но оставил Его. Он лежал на смертном одре и говорил монаху:

- …И мы шли с Господом, и увидел я скверну и сказал ему: «Можно я еще один раз, последний, войду в скверну, только последний раз, только на 5 минут и мы снова пойдем с Тобой!..»

- И отступил от меня Господь, - продолжил он, рыдая. - И вошел я в скверну. Но когда я вышел оттуда, то Господа уже не было! Его не было со мной! - сокрушенно восклицал он.- И прошло уже 20 лет. Я потерял все! Все, что имел! И теперь я погибаю! Я обрел эту гибель из-за своего слабоволия! Из-за того, что я поддался дьяволу скверны! - рыдал он.