Петрашевцы
В середине 40-х гг. в русском обществе сложилась весьма своеобразная обстановка: не имея возможности обсуждать общественные и политические вопросы в печати, передовая молодежь стала создавать кружки и салоны, чтобы утолить интеллектуальный «голод». В Петербурге возникли знаменитые «пятницы» у М.В. Буташевича-Петрашевского; вечера устраивались также дома у поэта С.Ф. Дурова, помещика Н.А. Спешнева, чиновника Н.С. Кошкина, поручика Н.А. Момбелли, поэта А.Н. Плещеева и др. Все эти кружки были связаны между собой, имели общие встречи, хотя единой программы не существовало.
Большую известность имели «пятницы» М.В. Буташевича-Петрашевского, регулярно устраивавшиеся с 1845 г. Здесь собирались видные писатели, ученые и деятели искусства: М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский, А.Н. Майков, П.А. Федотов, П.П. Семенов (впоследствии Семенов-Тян-Шанский), М.И. Глинка, А.Г. Рубинштейн и др. Общее число постоянных участников «пятниц» составляло около 30 человек. Сам Буташевич-Петрашевский был сыном врача (его отец лечил петербургского генерал-губернатора М.А. Милорадовича и оказывал ему последнюю помощь после покушения во время восстания декабристов), окончил Царскосельский лицей и юридический факультет Петербургского университета, служил переводчиком в Министерстве иностранных дел. М.В. Буташевич-Петрашевский был необыкновенно общительным человеком, что создавало особенную атмосферу на его «пятницах» и способствовало их популярности не только в Петербурге, но и в других городах.
Взгляды петрашевцев сформировались под влиянием идей французского утопического социализма, преимущественно Ш. Фурье. Благодаря присутствию на вечерах весьма образованных и глубоких людей дискуссии были очень интересными и оказывали сильное воздействие на участников. По существу это была весьма приятная форма взаимообразования.
На первом этапе своего существования кружок осуществил некоторые пропагандистские акции. В апреле 1845 г. было налажено издание «Карманного словаря иностранных слов», в котором разъяснялись и толковались иностранные слова и понятия, имевшие очень неопределенное содержание в русском языке. Словарь раскрывал смысл многих демократических и социалистических понятий. Власти не сразу обратили внимание на это оригинальное издание и пресекли его только весной 1846 г. на букве «О», и цензурный комитет постановил уничтожить все нераспроданные экземпляры.
Другой крупной акцией было создание в России библиотеки запрещенной литературы, всего – около тысячи томов. В ней были книги западноевропейских просветителей, социалистов и философов. Среди них были сочинения Фурье, Сен-Симона, Руссо, Фейербаха, Сисмонди, Маркса и Энгельса, Прудона и др. По воспоминаниям современников, библиотека особенно привлекала посетителей «пятниц».
Под влиянием передовых идей, а также революционной обстановки в Европе зимой 1846–1847 гг. интересы петрашевцев становились все более злободневными. Менялся состав посетителей «пятниц». Все меньше появлялись люди с умеренно-либеральными настроениями, и все более заметную роль стали играть новые лица, ориентирующиеся на революционное развитие событий. К этой группе можно отнести И.М. Дебу, Н.П. Григорьева, А.И. Пальма, П.Н. Филиппова, Ф.Г. Толля, И.Ф. Ястржембского и Д.Д. Ахшарумова.
Наиболее радикальные петрашевцы были сторонниками демократической республики: равенство всех перед законом, всеобщее избирательное право, полная свобода слова, выборность всех государственных органов. Петрашевцы очень подробно разработали демократические преобразования в российском судопроизводстве. Предусматривалось, что суд должен быть равным для всех, независимым от других властей; судьи – независимыми от администрации; судопроизводство должно проходить открыто, гласно, с участием присяжных заседателей и адвокатов защиты.
Петрашевцы одними из первых в России проявили глубокий интерес к экономическим теориям. Они отстаивали буржуазно-демократический тезис о том, что государственное управление должно быть деловым и отвечать экономическим интересам народа. Как писали петрашевцы, граждане, уплачивая налоги, обеспечивают себе необходимый уровень свободы и безопасности; если правительство не обеспечивает этого, то оно «дорого продает плохой товар», и народ имеет право его заменить.
Вопрос о замене государственной власти, и в первую очередь самодержавия, носил дискуссионный характер. Спешнев и некоторые другие радикально настроенные петрашевцы настаивали на необходимости крестьянского восстания. Сам Буташевич-Петрашевский склонялся к умеренным действиям ненасильственного характера.
Во время сезона 1848–1849 гг. на «пятницах» сложилась новая обстановка. Часть радикальных петрашевцев стала уединяться и обсуждать способы ликвидации самодержавия и крепостного права. Среди петрашевцев велись переговоры о создании тайной революционной организации и обсуждались возможности использования солдат для начала вооруженного восстания. В этот сезон «пятницы» отличались особенно острыми политическими дискуссиями.
7 апреля 1849 г. петрашевцы устроили «обед социалистов» в честь Фурье. На обеде присутствовало 11 человек. Здесь царила атмосфера бесстрашия, готовности к революционному призыву. Среди участников обеда находился провокатор, который сделал подробный донос властям. В ночь на 23 апреля жандармы арестовали сразу 33 участника кружка. К следствию по делу петрашевцев было привлечено 123 человека, из которых 28 были преданы военному суду, определившему для 21 участника приговор в виде расстрела. Среди приговоренных к расстрелу был и великий писатель Ф.М. Достоевский.
После восьмимесячного заключения в Петропавловской крепости был осуществлен фарс казни. 22 декабря 1849 г. приговоренных к смерти вывели на Семеновскую площадь в Петербурге. Им зачитали смертный приговор и одели в саван. Первые трое (Буташевич-Петрашевский, Момбелли и Григорьев) были привязаны к столбам, раздался барабанный бой, и солдаты взяли смертников на прицел. Через несколько секунд, которые показались участникам события вечностью, прибыл флигель-адъютант и объявил о монаршей милости: казнь заменялась каторгой. Арест, суд и мнимая казнь петрашевцев были очень показательными событиями при характеристике николаевской России. Во всей этой инсценировке одновременно соединялись полное пренебрежение к правам личности, карательные стремления властей и подчеркнуты показные действия по устрашению общества.
