Глава 19. Сквозь огненную стену

 

Моим компаньоном в экспедиции стал дух, который уже бывал в этой сфере раньше, а значит, очень хорошо подходил для роли проводника в этой Земле Ужасов. Он сказал мне, что нам скоро предстоит расстаться и каждый пойдет своим путем. Но при необходимости и в экстремальных случаях один может вызвать другого на помощь.

 

По мере нашего приближения к огромным скоплениям дыма и пламени, я с удивлением обратил внимание моего компаньона на представшее перед нами странное материальное явление. В духовном мире я привык к реальности и плотности окружения, которое смертные считают бесплотным и неосязаемым, поскольку оно для них незримо. Но эти плотные облака дыма, эти летящие огненные языки были совсем не похожи на то, каким я представлял себе ад. До сих пор во время своих странствий я видел темные унылые страны с мрачными и несчастными обитателями, но не видел ни языков пламени, ни вообще какого-либо огня. Из-за этого я полностью и окончательно разуверился в существовании ощутимого и осязаемого пламени и решил, что выражение "адское пламя" носит не более чем фигуральный характер для выражения ментального состояния. Многие утверждали, что это именно так: что адские муки ментальны и субъективны и не имеют никакой объективной формы. Когда я сказал что-то в этом роде моему компаньону, он ответил:

 

"Оба утверждения правильны, но лишь до некоторой степени. Языки пламени и дым — это духовные эманации несчастных существ, которые обитают внутри огненной стены, но, материальные на твой взгляд, они останутся невидимыми для глаз смертных, если бы кому-либо из них представилась возможность посетить это место во плоти. Фактически же в этом огне нет земной материи, но он тем не менее материален в том смысле, что все сущее, материального ли, духовного ли свойства, облечено в какую-либо форму материи. Число и разнообразие степеней плотности материи бесконечно, и без покрова эфирной материи даже духовные образования и тела обитателей станут тебе невидимыми. В данном случае языки пламени, представляющие собой грубую эманацию деградировавших духов, предстают твоему взгляду более плотными и реальными, чем даже сами их обитатели".

 

Моего духовного компаньона звали "Верный Друг". Это имя он получил за верность одному своему другу, который его в конце концов жестоко предал. Тем не менее он простил этого друга и не уставал помогать ему, когда того наконец настигли стыд и унижение и когда, по понятиям некоторых, наступил самый подходящий момент для расплаты. Этот воистину благородный дух не проявил никаких совершенных нравственных качеств в своей земной жизни. После смерти он отправился в сферы ниже земного уровня, но очень скоро выбрался оттуда, и, когда мы с ним встретились, он был уже членом Братства второй сферы, куда я попал недавно. До этого он однажды уже побывал в Царствах Ада.

 

Мы приближались теперь к чему-то, что напоминало кратер вулкана размером, десятикратно превышающим Везувий. Над нами было черное небо, и, если бы не бледные языки пламени, мы оказались бы в непроглядной темноте. И теперь, достигнув массы огня, я понял, что она была подобием огненной стены, которая окружала всю эту страну, и любой желающий войти или выйти должен был неминуемо пройти сквозь пламя.

 

"Смотри, Франкеццо, — сказал Верный Друг, — мы сейчас пройдем сквозь стену огня, но пусть это тебя не смущает, ибо, пока у тебя есть мужество и воля, ты, применив мощь своей энергии, будешь отталкивать от себя эти огненные частицы и они не смогут коснуться твоего тела. Как некогда воды Чермного моря, они расступятся, и мы пройдем между ними целыми и невредимыми.

 

"Если бы это же захотели проделать те, кто слаб духом и робок душой, их попытки были бы обречены, а сами они были бы отброшены силой огня, ибо эти языки пламени порождаются и направляются изнутри наружу существами могучими и злобными, которые царствуют там. Таким способом, по их мнению, они защищаются от нежелательных визитов обитателей высших сфер. Однако, что касается нас, обладающих более тонким духовным телом, и пламя, и стены, и скалы, которые ты увидишь внутри этой страны, нам не помеха. Для нас эта материя — не более непроницаема, чем плотный материал земных дверей и стен, ибо мы по желанию можем пройти сквозь них, но они все же достаточно крепки, чтобы стать тюрьмой для обитающих здесь духов. Чем более субтилен дух, чем выше его организация, тем менее он связан с материей и тем менее способен приводить в движение материю без помощи физической материальной субстанции, имеющейся в ауре некоторых медиумов. Чтобы привести материю в движение, мы вынуждены воспользоваться аурой некоторых медиуматических духов этой сферы. Здесь обнаруживается некоторая ограниченность наших высших духовных возможностей, ибо, чтобы войти в эту сферу и стать зримыми для здешних обитателей, мы должны окружить себя соответствующей оболочкой, которая, увы! делает нас уязвимее к их соблазнам. Наши низменные свойства подвергнутся искушению со всех сторон, и нам придется постараться, чтобы не поддаться их мощному влиянию".

 

Мой друг крепко взял меня за руку и мы "пожелали" пройти сквозь стену огня. Признаюсь, во мне мелькнуло чувство страха, когда мы входили в пламя, но я понял, что мы "подготовлены" для этого, и, собрав все силы и сконцентрировавшись, я вскоре обнаружил, что мы летим сквозь огонь. Языки пламени окружали нас со всех сторон, и мы буквально летели сквозь туннель. Сейчас, вспоминая все это, я думаю, что длина туннеля составляла примерно полмили, судя, конечно, по земным меркам, но я не могу утверждать этого с точностью, ибо в то время вся моя энергия была направлена на отталкивание огненных частиц.

 

Миновав эту стену, мы оказались в земле, где царила ночь. Ее можно было бы сравнить с бездонным и пустынным колодцем, если бы мы не ощущали под ногами достаточно твердую почву. Над нами клубились сгустки черного дыма. Невозможно было понять, как далеко простирается эта страна, ибо тяжелая атмосфера, пропитанная черным влажным туманом, скрывала от нас вид в любую сторону. Мне сказали, что страна занимает все пространство этой обширной и мрачной сферы. В некоторых ее местах были беспорядочно разбросаны огромные черные камни, в других местах раскинулись скудные и безжизненные пустыни. Были там и страшные болота с черной пузырящейся грязью, кишащие шумными ползучими существами. В болотах водились покрытые слизью чудовища и огромные нетопыри. Там росли густые черные леса из уродливых гигантских деревьев, с почти человеческой энергией и цепкостью окружая и удерживая всех, кто оказывался поблизости. Прежде чем покинуть эту страну, я посетил и другие не менее страшные ее районы, и, уверяю вас, нет таких слов, чтобы точно описать их отвратительный и безобразный вид.

 

Мы стояли и смотрели на эту страну, и мой взгляд постепенно привыкал к темноте. Я начал смутно различать окружающие нас объекты и увидел раскинувшуюся перед нами на черной равнине дорогу, протоптанную ногами множества духов. Вокруг лежали пыль и прах, напоминавшие разбросанные остатки несбывшихся надежд и разрушенных жизней.

 

***

 

Мы последовали по этой дороге и вскоре поравнялись с гигантской аркой из черного камня, грубо составленной из огромных блоков. Необъятный занавес, как мне сначала показалось, из черного газа висел перед воротами. Подойдя еще ближе, я, к своему ужасу, понял, что занавес сделан из волос духов, а по всему его полю были прикреплены, словно бусины, глаза. Самое страшное было в том, что глаза эти были живыми: они умоляюще смотрели на нас, провожая взглядом каждое наше движение, словно пытались угадать цель нашего визита.

 

"Эти глаза действительно наделены жизнью?" — спросил я

 

"В них нет живой души, но есть астральная жизнь. Эти глаза будут существовать таким образом, пока души, которым они принадлежали, остаются в телах или оболочках, из которых эти глаза были вырваны. Это — одни из Врат Ада, и смотритель с помощью своей фантазии украсил их таким образом, то есть — глазами жертв. В этом месте нет ни одного обитателя, который не совершил бы в течение своей земной жизни каких-либо жесточайших преступлений, который не попрал бы законы жалости и справедливости. Явившись сюда, они тем не менее по-прежнему изыскивают средства для удовлетворения своей жажды к преступлениям. Эта слабость делает их самих жертвами существ, таких же свирепых, но с более сильной волей и более развитым интеллектом. Здесь начинается Город Жестокости, и правят им те, кто особенно отличился обилием этого порока. Несчастные духи, которым принадлежат эти глаза, сохранили внутри себя зачатки порочной и исковерканной души, теплящейся в их теле, они либо бродят сейчас по этой опустошенной земле, либо, как жалкие рабы, трудятся на своих духовных тиранов, лишенные даже зрения, которым обладают другие существа. Между глазами и их владельцами существует связь в виде магнетической нити. С ее помощью и за счет отраженной жизненной энергии в них поддерживается жизнь и движения, и так будет продолжаться, пока зародыш души не сбросит свою теперешнюю оболочку и не поднимется на уровень выше."

 

Пока мы рассматривали эти страшные ворота, занавес с живыми глазами сдвинулся в сторону, и из ворот вышли два странных темных существа, наполовину люди и наполовину животные. Мы незаметно проскочили внутрь, воспользовавшись моментом занятости стражника, гигантского уродливого создания, перекошенного и искривленного, которое превосходило самые невероятные фантазии земных людей в сочиненных ими сказках о чудовищах. С устрашающим хохотом, изрыгая самые грязные ругательства, существо набросилось на двух дрожащих духов, которые пытались ускользнуть от него в невысказанном ужасе. Никто их них не заметил нас.

 

"Должно быть, эти существа не имеют души? — спросил я, указывая на напуганных духов. — Жили ли они когда-либо на Земле?"

 

"Да, конечно, но они были темными дикарями и мало отличались от животных, хотя имели такой же, как у них, свирепый нрав. Поэтому-то они и здесь. По всей вероятности, путь их развития — это постепенные реинкарнации с уровня на уровень в различных формах земной жизни. Их пребывание здесь — а оно продлится недолго — даст им понятие о существовании карающего правосудия, хотя их смутное представление о Боге пойдет не дальше расплывчатого образа всемогущего существа, правящего в этом месте".

 

"Так ты, значит, поддерживаешь доктрину о реинкарнации?"

 

"Да, но не считаю ее абсолютным законом, которому должны подчиняться все духи. Однако я верю, что для многих духов реинкарнация является способом их постепенного развития. Каждый дух, или душа, рожденная в планетарной жизни, имеет духовных покровителей, которые наблюдают с небесных сфер за ее благополучием и способствуют ее развитию теми путями, которые, по их мнению, наиболее разумны. А эти духовные покровители, которых некоторые называют ангелами, оперируют методами, которым обучились в различных школах, ибо нет в мире двух одинаковых вещей, как учили меня, и нет абсолютного пути, одинакового для всех и каждого. У каждой школы имеется свой двойник, ее очень несовершенное отражение на Земле, и каждая школа владеет собственной совершенной системой обучения и штатом лучших учителей. Из высоких сфер доктрины передаются на Землю через посредство духов, обитающих в промежуточных сферах. Цель у всех одна, но каждый пролагает собственный путь, по которому должна пройти странствующая душа. Ангелы-хранители следят за развитием души в течение всего периода детства и юности. Это начинается с момента, когда ребенок впервые видит свет осознанно, и продолжается, пока путем многочисленных опытов человек не достигнет такой степени развития интеллектуального и нравственного самосознания, чтобы встать на одну ступень вместе со своим покровителем и, в свою очередь, стать опекуном какой-нибудь новорожденной души. Меня также учили, что зачаток души на первых порах своего развития представляет собой не более чем зернышко, подобное любому другому как по размеру, так и по возможностям. Фактически это — крошечная искорка Божественной Сущности, содержащая в себе все, что присуще совершенной человеческой душе. По самой своей сути она бессмертна и нерушима. Но семя необходимо посадить в темный перегной земной материальной почвы, чтобы оно дало росток; семена души также должны быть помещены прежде всего в материальный перегной, сначала в его низшем качестве, а потом в его высших формах. Каждое живое существо представляет собой семя души, и наиболее совершенное из них — человеческое, каждое семя стремится достичь высочайшей степени развития, и это возможно для него путем поочередного прохождения сфер и накопления опыта. В некоторых школах утверждают, что душа будет развиваться более ускоренными темпами, если многократно возвратится на Землю в форме новорожденной жизни, каждый раз в новом образе. Таким путем она накопит опыт, в восполнение упущенного в предыдущих жизнях, или в облике смертного исправит зло, совершенное ею же в предыдущем рождении. Духовные дети из этой школы то и дело возвращаются на Землю, каждый новый урок они получают на реальном опыте земной жизни.

 

Но из этого не следует, что такой опыт ждет всех духов. Существуют и другие школы, которые придерживаются мнения, что в духовных сферах имеется достаточно средств для воспитания души, и они столь же полезны, сколь и эффективны. Духовных детей они воспитывают совершенно иначе, то есть посылают их не на Землю, а в нижние духовные сферы. Их заставляют проживать в памяти свою прошлую земную жизнь и уже в духовном облике исправлять то зло, которое они сотворили во время своего земного существования. Поскольку каждая душа имеет собственный характер, или свою индивидуальность, для воспитания каждой требуется особый подход, иначе все они станут такими одинаковыми, что исчезнут разнообразие и контрастность, придающие особую прелесть земной жизни, а также и жизни небесных сфер.

 

Меня постоянно учили избегать обобщений в применении ко всем духам в любом духовном сообществе, с кем бы из них ни приходилось вступать в контакт. Сейчас, в период нашего пребывания здесь, мы сможем увидеть только самую крошечную часть этой огромной сферы духов зла, хотя при этом мы преодолеем гораздо большее пространство, чем это возможно, если исколесить вдоль и поперек такую маленькую планету, как Земля, выходцами с которой являемся мы оба. В духовном мире, согласно универсальному закону, подобное притягивается к подобному, а противоположности взаимно отталкиваются так резко, что смешение их невозможно ни в каком качестве. Словом, в наших странствиях мы побываем только там, где в силу сходства национальности или темперамента мы почувствуем нечто общее между ними и нами, хотя бы в очень малой степени".