Социально-историческая концепция. 3 страница

Книга написана со «строгой разборчивостью в материале» и вместе с тем ярко, образно, с оттенком веселой иронии. Читатель как бы сам вместе с «наблюдательным европейцем» едет по небезопасным дорогам через обширные густые леса, степные пустынные пространства, попадает в различные перипетии. Ключевский мастерски передает прелесть живых конкретных свидетельств подлинника, сохраняя свежесть впечатлений иностранца и пересыпая собственное изложение красочными деталями и выразительными штрихами облика царя и его приближенных, церемоний приема послов, пиров, застольных речей, нравов царского двора. Автор следит за укреплением централизованного государства и самодержавия как форм правления, постепенным усложнением аппарата государственного управления, за судопроизводством и состоянием войска, сопоставляет московское управление с порядками других стран.

Подробности же дипломатических переговоров, борьбы придворных партий и связанные с ней внешнеполитические события Ключевского не интересовали. Он сосредотачивал внимание на внутренней жизни страны. Из записок иностранцев выбирал сведения о «виде» страны и ее климате, плодородии отдельных областей Московского государства, главных посевных культурах, о скотоводстве, охоте, рыбном промысле, солеварении, огородничестве и садоводстве, о росте городов и народонаселении. Заканчивается работа рассмотрением истории торговли Московского государства XV—XVII вв., и связанным с торговлей монетным обращением. Ключевский говорил о центрах внутренней и внешней торговли, торговых трактах и путях сообщения, о ввозимых и вывозимых товарах, ценах на них.

Исследовательский интерес к экономическим вопросам и социальной истории (что было новым явлением в исторической науке того времени), внимание к географическим условиям как постоянному фактору русской истории, к движению народонаселения с целью освоения новых земель, к вопросу взаимоотношений России и Запада – в этом уже просматриваются основы концепции русского исторического процесса.

«Древнерусские жития святых как исторический источник». Магистерскую диссертацию Василий Осипович решил посвятить истории монастырского землевладения, в центре которой должна была стоять проблема колонизации, впервые поставленная в науке С.М.Соловьевым. Но в отличие от государственной школы, объясняющей колонизацию деятельностью государства, Ключевский понимал ее как процесс, обусловленный природными условиями страны и ростом народонаселения.

Для магистерского сочинения Ключевский вновь избрал однотипный комплекс источников — жития святых. И сама проблема колонизации, и жития святых притягивали в то время внимание многих историков: в житиях думали найти то, что не находили в летописях. Предполагалось, что они содержат в себе обширный материал по истории колонизации, землевладения, по истории русских нравов, обычаев, условий жизни, истории быта, частной жизни, образа мыслей общества и его воззрений на природу. Интерес к житиям усиливался их неизученностью.

Для понимания замысла Ключевского очень важны неопубликованные материалы из его архива: четыре наброска в форме лекций-бесед, черновые очерки по истории русской агиографии, первоначальный план работы и другие черновики. Эти материалы свидетельствуют, что он намеревался показать через жизнь простого русского человека историю культурного освоения той территории Северо-Восточной Руси, которая составила основу будущего Русского государства.

Ключевский проделал титанический труд по изучению текстов не менее пяти тысяч житийных списков. В ходе подготовки диссертации им было написано шесть работ. Среди них такие крупные исследования, как «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае» (его называют первой экономической работой Ключевского), и «Псковские споры», где рассмотрены некоторые вопросы идеологической жизни на Руси XV—XVI вв. (работа писалась в момент усиливавшейся полемики между православной церковью и старообрядцами). Однако, несмотря на все затраченные усилия, Ключевский пришел к неожиданному выводу о литературном однообразии житий, при котором авторы описывали жизнь всех с одних и тех же сторон, забывая «о подробностях обстановки, места и времени, без чего для историка не существует исторического факта. Часто кажется, что в рассказе жития таится меткое наблюдение, живая черта действительности; но при анализе остается одно общее место».

Ключевскому стало очевидно, что материалов, выявленных из источников, не хватит для исполнения задуманного. Многие коллеги советовали ему отказаться от темы, но он сумел повернуть ее в другое русло: стал подходить к житиям святых не с целью выявления содержавшихся в них фактических данных, а сами жития превратил в объект изучения. Теперь Ключевский поставил перед собой чисто источниковедческие задачи: датировка списков, определение древнейшего списка, место его возникновения, возможные источники житий, количество и характер последующих редакций; определение точности отражения источником исторической действительности и степень правдивости изложенного в нем исторического факта. Книга получила окончательное название «Древнерусские жития святых как исторический источник».

Выводы Ключевского были крайне смелы и радикально расходились с господствующими тогда воззрениями на древнерусские жития. Понятно, что отношение к его работе было неоднозначным.

«Работа над древнерусскими житиями сделала художника-творца, каким был по натуре Василий Осипович, — писал позднее его ученик М.К.Любавский, — тонким критиком-аналитиком, гармонически сочетала в нем несовместимые, обыкновенно, свойства кропотливого, аккуратного и осторожного исследователя и широкого творческого размаха писателя». Наука признала исследование Ключевского источниковедческим шедевром, непревзойденным образцом источниковедческого анализа повествовательных памятников.

«Боярская дума древней Руси». Социальная история в трудах Ключевского. Докторская диссертацией «Боярская дума древней Руси» явилась своеобразным итогом предшествующих исследований и в ней давалась целостная концепция русского исторического процесса. Выбор темы диссертационной работы в полной мере отразил научные интересы историка, его социологический подход к исследованию управления судопроизводства в России. Боярскую думу Ключевский образно называл маховым колесом Московского государства и трактовал ее как конституционное учреждение «с обширным политическим влиянием, но без конституционной хартии, правительственным местом с обширным кругом дел, но без канцелярии, без архива». Это произошло в силу того, что Боярская дума — эта «правительственная пружина», все приводившая в движение, сама оставалась невидимой перед обществом, которым она управляла, так как ее деятельность закрывалась с двух сторон: государем сверху и дьяком, «ее докладчиком и протоколистом», снизу. Отсюда проистекали трудности изучения истории думы, так как «исследователь лишен возможности восстановить на основании подлинных документов как политическое значение думы, так и порядок ее делопроизводства».

Ключевский стал по крупицам собирать необходимые данные из самых разных источников — в архивах, в частных коллекциях (в том числе и своей собственной), в опубликованных документах; изучал он также труды специалистов-историков. У учеников Ключевского сложилось впечатление, что их учителя совершенно не тяготила предварительная, черная, кропотливая и неблагодарная «египетская» работа над просмотром массы источников и «груды архивного сырья», на что затрачивалось много времени и сил, а в результате находились лишь крупинки. Правда, замечали они, Ключевский «добывал крупинки чистого золота», собранные гомеопатическими дозами и проанализированные под микроскопом. И все эти скрупулезные изыскания он сводил к определенным, отчетливым выводам, составляющим завоевание науки.

Исследование охватывает весь многовековой период существования Боярской думы от Киевской Руси X в. до начала XVIII, когда она прекратила свою деятельность в связи с созданием Петром I в 1711 г. Правительственного Сената. Но не столько история Боярской думы, как государственного учреждения, ее компетенция и работа привлекали Ключевского. Гораздо большим был его интерес к составу думы, к тем правящим классам общества, которые через думу управляли Россией, к истории общества, к взаимоотношениям классов. В этом-то и заключалась новизна замысла ученого. В журнальном варианте работа имела важный уточняющий подзаголовок: «Опыт истории правительственного учреждения в связи с историей общества». «В предлагаемом опыте, — подчеркивал автор в первом варианте введения, — Боярская дума рассматривается в связи с классами и интересами, господствовавшими в древнерусском обществе». Ключевский считал, что «в истории общественного класса различаются два главные момента, из которых один можно назвать экономическим, другой политическим». Он писал о двояком происхождении классов, которые могут формироваться как на политическом, так и на экономическом основании: сверху — волей власти и снизу — экономическим процессом. Это положение Ключевский развивал во многих работах в частности, в специальных курсах по терминологии русской истории и по истории сословий в России.

Историки-юристы старой школы (М.Ф.Владимирский-Буданов, В.И.Сергеевич и др.) выступили в печати резко против концепции Ключевского. Но не все историки русского права (например, С.А.Котляревский) разделяли их позицию. В большинстве же случаев труд Ключевского «Боярская дума» был воспринят как художественное воплощение совершенно новой схемы русской истории. «Многие главы его книги положительно блестящи, а сама книга — целая теория, сплошь выходящая из пределов темы, близкая к философскому осмыслению всей нашей истории», — замечал тогдашний студент Петербургского университета (впоследствии академик) С.Ф.Платонов.

Помимо «Боярской думы древней Руси» исследовательский интерес Ключевского к социальной истории России, особенно к истории правящих классов (боярства и дворянства) и к истории крестьянства, отражен в его работах «Происхождение крепостного права в России», «Подушная подать и отмена холопства в России», «История сословий в России», «Состав представительства на земских соборах древней Руси», «Отмена крепостного права» и в ряде статей. Социальная история России стоит на первом плане и в его «Курсе русской истории».

От концепции представителей государственной школы с их чисто правовым подходом к сути управления государством, позиция Ключевского отличалась прежде всего стремлением представить исторический процесс как процесс развития общественных классов, взаимоотношения и роль которых менялись в связи с экономическим и политическим развитием страны. Характер общественных классов и их отношения друг к другу Василий Осипович считал более или менее дружным сотрудничеством. Примиряющим началом в народном хозяйстве и политической жизни он называл государство, выступавшее выразителем общенациональных интересов.

«Курс русской истории» (с древнейших времен до Александра II). В напряженные годы работы над докторской диссертацией и создания первых лекционных курсов по всеобщей и русской истории, Ключевский заменил на университетской кафедре русской истории скончавшегося С.М.Соловьева (1879 г.). Первая лекция была посвящена памяти учителя, затем Ключевский продолжил начатый Соловьевым курс. По своей программе он впервые приступил к чтению лекций в Московском университете через год, с осени 1880 г. Параллельно с основным курсом Ключевский проводил со студентами семинарские занятия по изучению отдельных памятников древней Руси, а позднее и по историографии. Василий Осипович «покорил нас сразу», признавались студенты, и не только потому, что он красиво и эффектно говорил, а потому, что «мы искали и нашли в нем, прежде всего, мыслителя и исследователя»; «за художником скрывался мыслитель».

В течение всей жизни Ключевский непрерывно совершенствовал свой общий курс русской истории, но не ограничивался им. Для студентов университета ученым была создана целостная система курсов — в центре общий курс русской истории и пять специальных курсов вокруг него. Каждый из них имеет свою специфику и самостоятельное значение, однако, главная ценность заключается в их совокупности. Все они непосредственно связаны с курсом русской истории, добавляя и углубляя его отдельные стороны, и все направлены на выработку профессионализма будущих историков.

Специальные курсы выстроены Ключевским в логическом порядке. Открывал цикл теоретический курс «Методология русской истории», являвшийся «шапкой» для всех остальных. То был первый в России опыт создания учебного курса методологического характера — до того бывали лишь отдельные вводные лекции. В советской литературе курс по методологии подвергался особо резкой критике. Ключевского упрекали в том, что его философские и социологические взгляды не были достаточно определенными и четкими, отличались эклектизмом; что Ключевский рассматривал исторический процесс в идеалистическом плане; что ему чуждо понятие классовой структуры общества; что он воспринимал общество как явление, лишенное антагонистических противоречий, и ничего не говорил о классовой борьбе; что он неверно трактовал такие понятия, как «класс», «капитал», «труд», «формация» и т.п. Упрекали Ключевского и за то, что ему не удалось перейти «порог к марксизму». Этому курсу предъявлялись требования исторической науки другой эпохи. Но и тогда, при негативной в целом оценке «методологии» Ключевского, названный курс ценился как научный поиск ученого, подчеркивался новаторский для своего времени характер постановки проблемы.

Три последующих курса в значительной степени посвящались источниковедческим вопросам: это — изучение и толкование терминов древнерусских памятников в курсе «Терминология русской истории» (ни до, ни после Ключевского нет другого целостного изложения древнерусской терминологии; данный курс уникален); курс лекций «История сословий в России», где Ключевский показывал несправедливость сложившихся отношений сословного неравенства. Тема истории сословий была для Василия Осиповича остро современной в связи с крестьянской реформой 1861г. Поясняя «понятие о сословии», Ключевский, также как в терминологическом курсе, в «Боярской думе» и других работах, говорил об их двояком происхождении: политическом и экономическом. Первое он связывал с насильственным порабощением общества вооруженной силой, второе — с «добровольным политическим подчинением его классу, достигшему хозяйственного господства в стране». Историк проводил мысль о временном характере сословного деления общества, подчеркивал его преходящее значение, обращал внимание на то, что «бывали времена, когда сословий еще не было, и наступает время, когда их уже не бывает». Он утверждал, что сословное неравенство — явление историческое (т.е. не вечное, а временное состояние общества), «исчезающее почти всюду в Европе; сословные различия все более сглаживаются в праве», «уравнение сословий есть одновременное торжество и общего государственного интереса, и личной свободы. Значит, история сословий вскрывает нам два наиболее скрытые и тесно связанные друг с другом исторические процесса: движение сознания общих интересов и высвобождение личности из-под сословного гнета во имя общего интереса».

Положение крестьян в России, происхождение крепостного права и этапы развития крепостничества, экономическое развитие страны и вопросы управления были постоянными темами Ключевского. В науке существовала теория о «закрепощении и раскрепощении сословий» всесильным государством в зависимости от его потребностей. Ключевский же пришел к выводу, что «крепостное право в России было создано не государством, а только с участием государства; последнему принадлежали не основания права, а его границы». По мнению ученого, основная причина возникновения крепостного права — экономическая, она проистекала из-за задолженности крестьян землевладельцам. Тем самым вопрос передвигался из государственной сферы в область частноправовых отношений. Таким образом, и в этом вопросе Ключевский выходил за рамки историко-государственной школы.

История денежного обращения и финансов России разрабатывалась Ключевским во многих трудах, начиная со студенческого сочинения «Сказания иностранцев» (главы «Доходы казны», «Торговля», «Монета»), в спецкурсе «Терминология русской истории» (лекция XI, посвященная денежной системе), в исследовательской статье «Русский рубль XVI-XVIII вв. в его отношении к нынешнему» (1884), где, сопоставляя хлебные цены в прошлом и настоящем, автор определял покупательную способность рубля в разные периоды русской истории, в статье о подушной подати (1886), в «Курсе русской истории». Основанные на тонком анализе источников, эти работы внесли весомый вклад в изучение данного круга проблем.

Четвертый курс - лекции по источникам русской истории. Пятый курс - лекции по русской историографии. Р.А. Киреева обратила внимание на то, что В.О. Ключевский не выработал сколько-нибудь устойчивого понимания и, соответственно, определения предмета историографии. На практике он был близок к современной трактовке, а именно в значении истории исторической науки, но его формулировки менялись и понимание предмета претерпевало изменение: оно было близко то к понятию источниковедение, то история, то самосознание но чаще все же Ключевский имел в виду под термином историография писание истории, исторического труда, а не историю развития исторических знаний, исторической науки.

В его рассмотрении историографии четко прослеживается культурологический ракурс. Он историю российской науки рассматривал в рамках проблемы западного влияния и в теснейшей связи с проблемой образования. До XVII в. русское общество, по Ключевскому, жило влиянием туземного происхождения, условиями собственной жизни и указаниями природы своей страны. С XVII в. на это общество стала действовать иноземная культура, богатая опытом и знаниями. Это пришлое влияние встретилось с доморощенными порядками и вступило с ними в борьбу, волнуя русских людей, путая их понятия и привычки, осложняя их жизнь, сообщая ей усиленное и неровное движение. На Европу стал устанавливаться взгляд как на школу, в которой можно поучиться не только мастерству, но и умению жить и мыслить. Дальнейшее развитие европейской научной традиции В.О. Ключевский связывал с Польшей. Русь не изменила своей обычной осторожности: она не решилась заимствовать западное образование прямо из его месторождений, от его мастеров и работников, а искала посредников. Западноевропейская цивилизация в XVII в. приходила в Москву в польской обработке и шляхетской одежде. Понятно, что это влияние было более традиционным и сильным в Малороссии и, как следствие этого, - писал В.О. Ключевский, - фигурой-проводником западной науки был, как правило, западно-русский православный монах, выученный в латинской школе.

Однако этот процесс был полон драматизма и противоречий. Потребность в новой науке, по его мнению, встретилась с неодолимой антипатией и подозрительностью ко всему, что шло с католического и протестантского Запада. При этом едва московское общество отведало плодов этой науки, как им уже начинает овладевать тяжелое раздумье, безопасна ли она, не повредит ли чистоте веры и нравов. Протест против новой науки В.О. Ключевский рассматривал как результат столкновения национальной научной традиции с европейской. Русскую научную традицию историк характеризовал с точки зрения ценностных ориентиров общества, в котором наука и искусство ценились по их связи с церковью, как средства познания слова божия и душевного спасения. Знания и художественные украшения жизни, не имевшие такой связи и такого значения, рассматривались как праздное любопытство неглубокого ума или как лишние несерьезные забавы, потехи, ни такому знанию, ни такому искусству не придавали образовательской силы, их относили к низменному порядку жизни, считали если не прямым пороком, то слабостями падкой ко греху природы человеческой.

В русском обществе, подводил итог В.О. Ключевский, установилось подозрительное отношение к участию разума и научного знания в вопросах веры, и как следствие этого он выделил такую черту русской ментальности, как самоуверенность незнания. Это построение усиливалось тем, что европейская наука входила в русскую жизнь соперницей или в лучшем случае сотрудницей церкви в деле устроения людского счастья. Протест против западного влияния и европейской науки объяснялся В.О. Ключевским религиозным мировоззрением, ведь учителями вслед за православными учеными были протестанты и католики. Судорожное движение вперед и раздумье с пугливой оглядкой назад - так можно обозначить культурную походку русского общества в XVII веке, - писал В.О. Ключевский.

Резкий разрыв с традициями средневековой Руси связан с деятельностью Петра I. Именно с XVIII в. начинает складываться новый образ науки, науки светской, ориентированной на поиск истины и практические потребности. Возникают вопросы: обратил ли внимание В.О. Ключевский на наличие или отсутствие в послепетровский период национальных особенностей русской научной мысли, а может быть, западное влияние полностью снимает эту проблему? Скорее всего, историк не задавался этими вопросами и более того, высказывал свойственную его натуре иронию по поводу поисков национальной самобытности где бы то ни было. Он писал, что бывают кризисные периоды, когда образованный класс закрывает европейские книги и начинает думать, что мы вовсе не отстали, а идем своею дорогой, что Россия сама по себе, а Европа сама по себе и мы можем обойтись без ее наук и искусств своими доморощенными средствами. Этот прилив патриотизма и тоски по самобытности так могущественно захватывает наше общество, что мы, обыкновенно довольно неразборчивые поклонники Европы, начинаем чувствовать какое-то озлобление против всего европейского и проникаемся верой в необъятные силы своего народа... Но наши восстания против западноевропейского влияния лишены деятельного характера; это больше трактаты о национальной самобытности, чем попытки самобытной деятельности. И, тем не менее, в его историографических заметках встречаются отдельные размышления о некоторых особенностях развития отечественной исторической науки, которые рассматриваются в контексте особенностей развития русской культуры. В.О. Ключевский писал о скудном запасе культурных сил, который является у нас в таких сочетаниях и с такими особенностями, которые, может быть, доселе нигде не повторялись в Европе. Этим отчасти объясняется и состояние русской исторической литературы. Нельзя сказать, чтобы она страдала бедностью книг и статей; но сравнительно немногие из них написаны с ясным осознанием научных требования и потребностей... Очень часто писатель, набегом, подобно крымцу старых времен, налетавший на русскую историческую жизнь, с трех слов уже судит и рядит о ней; едва принявшись за изучение факта, спешит составить теорию, особенно если дело касается так называемой истории народа. Отсюда у нас больше любят кольнуть исторический вопрос, чем решить его, обследовав тщательно. Отсюда в нашей историографии больше взглядов, чем научно обоснованных фактов, более доктрин, чем дисциплины. Эта часть литературы дает больше материала для характеристики современного ей развития русского общества, чем указаний для изучения нашего прошедшего. Так В.О. Ключевский сформулировал в 1890 - 1891 гг. мысль о гипертрофированной социальности отечественной науки.

Все вводные курсы читались Ключевским по строго выработанному плану: в них всегда определялись предмет и задачи каждого курса, объяснялись его структура и периодизация, указывались источники и давалась на фоне общего развития исторической науки характеристика литературы, где освещалась или затрагивалась избранная проблематика (или констатировался факт отсутствия такого изучения). Изложение, как всегда у Ключевского, имело непринужденную форму. Он много пояснял, делал неожиданные, будившие воображение сравнения, шутил, а главное — профессор вводил студентов в глубины науки, делился с ними своим исследовательским опытом, облегчал и направлял их самостоятельный труд.

Более трех десятилетий Ключевский непрерывно трудился над своим лекционным курсом по русской истории, но только в начале 1900-х годов решился, наконец, готовить его к печати. «Курс русской истории» (в 5-ти частях), где дано целостное построение русского исторического процесса, признается вершиной творчества ученого. «Курс» основывался на глубокой исследовательской работе ученого, труды которого существенно расширяли проблематику исторической науки, и на всех созданных им курсах, как общих (по русской и всеобщей истории), так и на пяти специальных.

В четырех вступительных лекциях к «Курсу» Ключевский изложил основы своей исторической философии. Важнейшие положения, развиваемые им ранее в спецкурсе «Методология русской истории» (20 лекций), сконцентрированы в одной лекции. Это:

- понимание местной (в данном случае русской) истории как части всемирной, «общей истории человечества»;

- признание содержанием истории, как отдельной науки. исторический процесс, то есть «ход, условия и успехи человеческого общежития или жизни человечества в ее развитии и результатах»;

- выделение трех основных исторических сил, которые «строят людское общежитие»: человеческая личность, людское общество, природа страны.

Основным фактором русской истории Ключевский, как и Соловьев, считал колонизацию. Мысль Соловьева о колонизации, как важном факторе исторического развития у Ключевского получила углубленное толкование за счет рассмотрения таких ее аспектов как экономический, этнологический и психологический. Начав историческую часть опубликованного курса лекций разделом «Природа страны и история народа», он перешел к определению значения почвенных и ботанических полос, а также тех влияний, которые оказывали на историю «основные стихии русской природы»: речная сеть, равнина, лес и степь. Ключевский показал отношение к каждой из них русского народа, объясняя причины устойчивости репутации (нелюбви к степи и лесу, двусмысленном отношении к реке и т. д.). Историк подвел читателя к мысли о необходимости бережного, как бы мы сейчас сказали, экологического подхода к природе: «Природа нашей страны при видимой простоте и однообразии отличается недостатком устойчивости: ее сравнительно легко вывести из равновесия».

При свойственной России обширной территории, этнической пестроте и широкой миграции в ее истории, по мнению Ключевского, неизбежно действовал фактор так называемых «скреп», которые только и могли удержать в единстве постоянно растущий конгломерат. В политике роль «скрепы» отводилась высокоцентрализованной власти, абсолютизму; в военной сфере — сильной армии, способной к выполнению как внешних, так и внутренних функций (например, подавление несогласных); в административном плане — рано развившейся сильной бюрократии; в идеологии — господству типа авторитарного мышления в народе, в том числе и среди интеллигенции, религии; и наконец, в экономике — стойкости крепостного права и его последствий».

Ключевский разделял мысль Соловьева о возможности сравнения человеческих обществ с органическими теламиприроды, которые также рождаются, живут и умирают. Научное движение, в которое они с учителем внесли свою лепту, он охарактеризовал следующим образом: «Историческая мысль стала внимательно всматриваться в то, что можно назвать механизмом человеческого общежития». Неустранимая потребность человеческого ума, по мнению Ключевского, заключалась в научном познании хода, условий и успехов «человеческого общежития», или жизни человечества в ее развитии и результатах. Задачу «воспроизвести последовательный рост политической и социальной жизни России» и проанализировать преемственность форм и явлений, поставленную Соловьевым, его ученик исполнил уже по-своему. Он подошел к изучению истории России с позиций взаимосвязи и взаимовлияния трех главных факторов— личности, природы и общества. Органический подход историка к истории требовал учета контекста эпохи и действующих сил истории, исследования многомерности исторического процесса и разнообразия существовавших и существующих связей. Ключевский сочетал исторический и социологический подходы, конкретный анализ с исследованием явления как феномена мировой истории.

Ключевский делит русскую историю на периоды в первую очередь в зависимости от передвижения основной массы населения и от географических условий, оказывающих сильное действие на ход исторической жизни. Принципиальная новизна его периодизации заключалась во введении еще двух критериев – политического (проблема власти и общества и изменение социальной опоры власти) и особенно экономического факторов. Экономические последствия, как считал Ключевский, подготовляют последствия политические, которые становятся заметны несколько позднее: «Экономические интересы последовательно превращались в общественные связи, из которых вырастали политические союзы».

В итоге получилось четыре периода:

1-й период. Русь Днепровская, городовая, торговая с VIII – XIII в. Тогда масса русского населения сосредотачивалась на среднем и верхнем Днепре с притоками. Русь была тогда политически разбита на отдельные обособленные области; во главе каждой стоял большой город как политический и хозяйственный центр. Господствующим фактом экономической жизни является внешняя торговля с вызванными ею лесными промыслами, звероловством, бортничеством.

В XI—XII вв. «Русь как племя слилась с туземными славянами, оба эти термина Русь и Русская земля, не теряя географического значения, являются со значением политическим: так стала называться вся территория, подвластная русским князьям, со всем христианским славяно-русским ее населением». Нашествие монголов не стало разделительным рубежом: «...монголы застали Русь на походе. Во время передвижки, которую ускорили, но которой не вызвали; новый склад жизни завязался до них». Для Ключевского было важно объяснить, как и какими условиями был создан склад политических и экономических отношений, а также, когда появилось славянское население и чем было вызвано к действию его появление. Экономическими последствиями, по мнению Ключевского, были подготовлены и последствия политические, которые становятся заметны с начала IX в.