Двусторонний культурный обмен

Двусторонние культурные связи являются важнейшим направлением международного культурного сотрудничества. Контакты на двустороннем уровне оформились гораздо раньше, чем появились различные формы многостороннего культурного обмена.

Сегодня двусторонние культурные связи продолжают развиваться достаточно активно. Они основаны на исторических традициях, но зависят и от современных геополитических процессов, в частности, от национальных интересов государств, разнообразных внешних и внутренних факторов. Большой интерес к развитию двустороннего сотрудничества высказывают практически все современные государства. Приоритетность двустороннего культурного обмена в богатой палитре международного сотрудничества находит подтверждение в различных документах, посвященных международному культурному сотрудничеству], которые на сегодняшний день приняты многими странами, в т.ч., Россией, Германией, Францией, Испанией и др.

Двусторонние связи могут осуществляться как на государственном, так и на негосударственном уровнях, иметь коммерческую и некоммерческую основу и проявляются в различных направлениях деятельности, таких как спорт, образование, научные, музыкальные, театральные, литературные связи и пр. Безусловно, двусторонний обмен демонстрирует открытость участников культурного сотрудничества, готовность к установлению новых и поддержанию старых культурных контактов и является неотъемлемой частью дипломатической деятельности любого государства.

Необходимой основной для двусторонних культурных связей является подписание двусторонних соглашений стран партнеров по широкому спектру вопросов в сфере культуры. Культурные связи на двусторонней основе по времени действия могут быть краткосрочными, рассчитанными на ограниченный период времени, и долгосрочными, предполагающими перспективное развитие.

Перекрестные годы культур – это уникальные культурные мероприятия, которые объединяют различные направления культурных связей и рассчитанные на вовлечение в диалог самой широкой аудитории. Цель перекрестных годов – укрепление и развитие культурного сотрудничества, которое может стать импульсом к взаимодействию государств не только в сфере культуры, но и в других областях межгосударственных отношений: политической, экономической, финансовой. Акторы подобных проектов исключительно многообразны. К ним относятся государственные структуры, министерства и ведомства, общественные организации, научные и образовательные учреждения, театры и музеи, библиотеки и архивы. Активными участниками перекрестных годов культур, без- условно, являются артисты, творческие коллективы, художники, а также ученые, студенты, самая широкая общественность.

8. Двусторонний культурный обмен может происходить на различных уровнях: например, по линии отдельно взятых стран-партнеров. Большое значение сегодня играют двусторонние культурные связи по линии межгосударственных объединений (например, СНГ), международных организаций (ЮНЕСКО), которые наиболее активно стали развиваться в последнее время.

Двусторонний культурный обмен нашел свое проявление в деятельности различных культурных центров, представляющих свою страну за рубежом. Такие культурные организации имеют Великобритания, Германия, Голландия, Италия, Франция, Китай, скандинавские страны и многие другие государства. Следует отметить, что подобные организации могут называться по-разному, например, зарубежные культурные центры, культурно-информационные центры, культурно-образовательные центры, культурные институты. Однако при всем различии их названий все эти организации объединены общей целью – формировать позитивный образ государства за рубежом, используя язык и культурные достижения своей страны и развивая разнообразные контакты, в которые может быть вовлечена самая разнообразная аудитория

Деятельность зарубежных культурных центров тесно связана с распространением информации за рубежом о культуре, образовании, истории и современной жизни своей страны. Данные организации особо стремятся развивать двусторонние связи, понимая, что именно такие формы сотрудничества способны внести наиболее важный вклад в формирование климата партнерства и доверия. Для этого они организуют различные культурные, образовательные, информационные программы, языковые курсы, устраивают выставки, гастроли и другие культурные проекты.

Основными формами работы зарубежных культурных центров являются киносеансы, фестивали, выставки, гастроли, мастер – классы, конференции, праздники, связанные с культурными традициями и памятными датами своей страны. Большое внимание центры уделяют организации встреч широкой зарубежной аудитории с представите- лями культуры, науки, общественными деятелями. Не менее важной задачей таких организаций можно назвать и поддержку соотечественников за рубе- жом, сохранения тесных культурных связей между ними и их исторической родиной. Официальный статус зарубежных культурных организаций различен. Они могут подчиняться МИД, частично выполняя его функции в сфере культуры (например, Французский институт, Британский совет) или являться общественными организациями, ассоциациями, сотрудничающими с МИД, но не за- висящими от него (например, Альянс Франсез, общество им. Данте). История создания подобных организаций восходит ещё к концу XIX века. Первая общественная организация в сфере культуры, Альянс Франсез, возник- ла ещё в 1883 г. во Франции, а уже в 1884 г. был открыт первый её филиал в Барселоне. Вскоре подобные организации стали открываться и в других стра- нах мира: в 1889 г. по образу и подобию Французского альянса было создано Общество им. Данте (Италия). В течение ХХ века были созданы: институт им. Гете (1919, Германия), Всероссийское общество культурных связей с заграни- цей, ВОКС (1925, СССР), Британский совет (1934, Великобритания), институт Швеции (1934, Швеция), Японский фонд (1972, Япония), институт Сервантеса (1991, Испания), институт Финляндии (1992, Финляндия). В начале ХХI в. был открыт институт Конфуция (2004, Китай). Подобные организации активно сотрудничают с музеями и театрами, научными и образовательными центрами, общественными и государственными структурами в стране пребывания и участвуют в различных мероприятиях, которые также направлены на развитие двустороннего сотрудничества. Например, культурные центры являются активными участниками так называ- емых «перекрестных годов культур», которые также можно назвать ориги- нальной формой двустороннего культурного взаимодействия, получившей свое особое развитие в ХХI веке. Перекрестные годы культур – это уникальные культурные мероприятия, которые объединяют различные направления культурных связей и рассчитанные на вовлечение в диалог самой широкой аудитории. Цель перекрестных годов – укрепление и развитие культурного сотрудничества, которое может стать импульсом к взаимодействию государств не только в сфере культуры, но и в других областях межгосударственных отношений: политической, экономической, финансовой. Акторы подобных проектов исключительно многообразны. К ним относятся государственные структуры, министерства и ведомства, общественные организации, научные и образовательные учреждения, театры и музеи, библиотеки и архивы. Активными участниками перекрестных годов культур, безусловно, являются артисты, творческие коллективы, художники, а также ученые, студенты, самая широкая общественность. Перекрестные годы культур проводятся в течение довольно длительного времени (с конца ХХ века) как в центральных городах стран-партнеров, так и в регионах. Данный формат позволяет успешно вовлекать в культурный диалог регионы, малые города, провести мероприятия в различных социальных и профессиональных группах. У перекрестных годов культур есть своя предыстория. Выбор страны-партнера, как пра- вило, определялся политическими мотивами или свидетельствовал о намерениях участников к развитию сотрудничества различных государств. В начале XXI века многие страны переходят к практике проведения более длительных культурных мероприятий, а именно, перекрестных годов культур. Года культуры – это, безусловно, мероприятия не только культурно- гуманитарного, но и политического характера. На государственном уровне, при участии первых лиц страны, определяется круг участников перекрестных годов, география проведения тех или иных мероприятий, решаются вопросы финансирования. Как правило, открытие Годов осуществляется главами госу- дарств, поддерживается представителями местной администрации, различ- ными профильными учреждениями. В программах перекрестных годов принимают участие ведущие театры, музеи, архивы, библиотеки, научные и образовательные центры страны проведения мероприятий, что отражает высокий политический и культурный статус таковых мероприятий. По своему содержанию данные крупномасштабные акции являются своеобразными многожанровыми фестивалями. Как правило, акцент в мероприятиях сделан на те сферы национального наследия, которые наиболее ярко демонстрируют успехи страны и показывают её вклад в сокровищницу мировой культуры.Проведение подобных проектов – прекрасная возмож- ность осуществить мероприятия, которые касаются и вопросов, посвященных проблемам экономики, науки и т.п. Формат праздника, его исключительная протяженность во времени, способствуют заключению договоров, обсуждению перспективных событий, установлению более прочных контактов в различных сферах. Немаловажное значение в программе перекрестных годов культур отводится вопросам популяризации национальных языков, которые являются отдельной частью программы или могут быть представлены отдельно, как Годы национальных языков. Перекрёстные годы культур проводятся между разными странами. Например, в январе 2004 года китайский лидер Ху Цзиньтао в ходе официального визита в Париж открыл Год Китая во Франции. Год 2005-й был объявлен Годом французской культуры в Китае. Не случайно, год 2012-й был объявлен перекрестным годом туризма России и Китая, что отражает стремление стран к углублению сотрудничества. Одним словом, можно с уверенностью сказать, что за перекрестными го- дами большое будущее.

10. Международная организация — объединение межгосударственного или негосударственного характера, созданное на основе соглашений (например, ООН обладает уставом, а ОБСЕ, в силу специфики деятельности, нет). Международные организации делятся на международные межправительственные (межгосударственные) организации и международные неправительственные (негосударственные, общественные) организации.

Международные межправительственные (межгосударственные) организации — объединения государств или государственных институтов, созданные на основе международного договора между государствами или их уполномоченными институциями.

Международные неправительственные (негосударственные, общественные) организации — объединения, членами которых являются субъекты из разных стран и зарегистрированные в государстве, законодательство которого позволяет иностранным физическим или юридическим лицам создавать общественные организации и быть избранными в состав руководящего органа такой организации. Международные общественные организации наделены международной правосубъектностью в той мере, в которой такая правосубъектность определена тем или иным международным договором, например, правом обжалования нарушений норм Европейской Конвенции о Защите Прав Человека и Основных Свобод или, например, правом обжалования нарушений норм Европейской Социальной Хартии. Примечание: Законодательство не каждой страны позволяет создание международных организаций в прямом понимании сущности международной организации. В Латвии, например, согласно статье 5 закона об общественных организациях, половина членов правления организации должна состоять исключительно из лиц, у которых место жительства зарегистрировано в Латвийской Республике. Обойти такой барьер позволяет регистрация организации в более демократической стране (например, в Австрии) и учреждение в Латвии представительства организации: поскольку МНПО находится вне юрисдикции Латвии, Латвийский суд уже не правомочен вынести решение о ликвидации организации - такое решение может быть вынесено лишь судом государства, в юрисдикции которого находится организация. Выбор такой формы деятельности - когда организация зарегистрирована в одной стране, а действует в других странах, позволяет международной общественной организации сохранить свою правосубъектность даже в случае возможного конфликта с национальными властями того или иного государства.

Процедуры признания общественной организации в качестве международной организации не существует - каждая организация объявляет себя национальной или международной положениями своего устава. Международная неправительственная организация соответствует следующим общепринятым критериям:

цели организации — международного значения;

деятельность по достижению установленных целей — международного значения;

государство регистрации выбирается учредителями организации и учреждение организации осуществляется в соответствии с внутренним законодательством государства регистрации;

членами (участниками) организации являются субъекты как минимум двух государств

Международные общественные организации или её представители могут быть наделены статусом наблюдателя или консультативным статусом при международной (межгосударственной) организации.

Классификация по кругу участников

универсальные (то есть для всех государств; напр. — ООН)

региональные (членами которых могут быть государства одного региона; напр. — Организация африканского единства, Организация американских государств)

межрегиональные

Классификация по характеру полномочий

межгосударственные — не ограничивающие суверенитет государства

надгосударственные (наднациональные) — частично ограничивающие суверенитет государства: вступая в подобные организации, государства-члены добровольно передают часть своих полномочий международной организации в лице её органов.

Классификация по порядку приёма новых членов

открытые (любое государство может стать членом по своему усмотрению)

закрытые (прием с согласия первоначальных учредителей)

Классификация по компетенции (сфере деятельности)

общей компетенции (напр. — ООН)

специальной компетенции (политические, экономические, кредитно-финансовые, по вопросам торговли, здравоохранения; напр. — Всемирный почтовый союз)

Международные параорганизации (клубы)

Международные параорганизации (например, "Большая семерка", БРИКС), часто играя значительную роль в международных отношениях, не могут быть включены в классификацию международных институтов, так как не имеют официального статуса - не имеют устава, штаб-квартиры и не институционализированы.

 

11. Международный договор — это регулируемое международным правом соглашение, заключенное государствами и/или другими субъектами международного права.

Для квалификации соглашения в качестве международного договора не имеет значения, заключено ли оно в устной или письменной форме, содержится ли такое соглашение в одном или нескольких документах. Статус международного договора не зависит от его конкретного наименования: соглашение, конвенция, устав международной организации, протокол, пакт. Для определения того, является ли документ договором, необходимо проанализировать его содержание, то есть выяснить, имели ли стороны намерение взять на себя международно-правовые обязательства. Бывают случаи, когда договоры именуются даже декларациями или меморандумами, хотя традиционно документы с такими названиями договорами не являются.

Международный договор может быть составлен в виде одного документа или нескольких документов.

Договор составляется либо на языках всех договаривающихся сторон, либо на одном или нескольких согласованных между ними языках. Договоры, заключаемые в рамках международных организаций, составляются на официальных языках этих организаций.

Договор может вступать в силу с даты подписания, либо предусматривать дополнительные внутригосударственные процедуры (ратификация и т. п.). Во втором случае он вступает в силу после обмена документами о выполнении таких процедур. Многосторонний договор, как правило, вступает в силу после сдачи на хранение депозитарию документов о выполнении внутригосударственных процедур определенным числом государств. Впоследствии он вступает в силу для каждого следующего государства после сдачи им таких документов.

Различают «договоры-контракты» и «договоры-законы». Первые устанавливают взаимные обязательства сторон. Вторые устанавливают общие правила поведения, которые не основаны на взаимности. Типичный пример таких «договоров-законов» — договоры о правах человека.

Вопросы, связанные с международными договорами, составляют самостоятельную отрасль международного права — право международных договоров. Основным источником норм этой отрасли является Венская конвенция о праве международных договоров 1969 года. Конвенция, однако, относится только к договорам между государствами и только к заключенным в письменной форме.

1. Старейшей организацией является Гаагская конференция по международному частному праву. Она создана ещё в XIX веке. Основная задача Гаагской конференции – унификация правил международного частного права, прежде всего коллизионного, а также норм международного гражданского процесса. Значительная часть разработанных конвенций – по семейному праву, но есть и другие разработки.

2. В 1926 г. в целях прогрессивного развития и сближения частного права разных стран была создана межправительственная международная организация – Международный институт по унификации частного права в Риме (УНИДРУА). Она объединяет 58 государств. Россия как правопреемница СССР также является её членом, что было подтверждено Постановлением Правительства РФ от 20 октября 1995 г. (о продолжении участия РФ в Римском институте). В отличие от Гаагской конференции Римский институт специализируется на унификации материального частного права. Разработаны проекты важных конвенций по международным перевозкам и международной торговле.

3. В 1966 г. на основе резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря была утверждена Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ). Специализируется на унификации правил международной торговли, подготовке проектов конвенций; на комиссию возложена задача по содействию кодификации международных торговых обычаев и распространению информации в этой области. На основе проектов Комиссии были приняты: Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи (1980); Конвенция о морской перевозке грузов (1978) и др. Одновременно и на региональном уровне развивается правовое регламентирование частных правоотношений с иностранным элементом. Ранее уже приводился пример Кодекса Бустаманте (наиболее удачной унификации коллизионного права), действующего на американском континенте. Страны американского континента проводят каждые 3 года конференции по международному частному праву. Было принято 17 конвенций: по векселям и чекам, по месту жительства (месту нахождения) физических и юридических лиц, по установлению содержания иностранного права и по другим вопросам гражданского процесса. Международно-договорное регулирование расширяется также между странами Европейского союза.))

Наиболее важными договорами для международного частного права являются: 1) Брюссельская конвенция о взаимном признании компаний 1968 г.; 2) Брюссельская конвенция о подсудности и исполнении судебных решений 1968 г. в редакции 1978 г.; 3) Римская конвенция о применении права к договорным обязательствам 1980 г. Международный договор играет большую роль в отношениях между странами – членами СНГ.

Наиболее значимыми являются: 1) Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 г.; 2) Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г.; 3) Соглашение о сотрудничестве в области инвестиционной деятельности 1993 г.; 4) Евразийская патентная конвенция 1995 г., 5) Конвенция о защите прав инвесторов 1997 г. и др.

 

12. Русскоязычное понятие «международных отношений» существенно расходится с вроде бы родственным ему в английском – языке. В русском языке «международные отношения» в изначальном и прямом смысле суть «отношения между народами». По сравнению с русскими «международными отношениями» понятие «international relations» значительно более богато смыслом и содержательным контекстом. Relations – тождественно ―отношениям‖. Inter- приставка имеет 2 значения: в определенной группе, социальной среде (among) и между кем-то, кто разделен пространством, чем-то еще, но одновременно и соединен, сцеплен друг с другом этим разобщающим их пространством (between). Слово же nation – является целой концепцией и в этом своем качестве означает не ―народ‖ и не ―нацию‖, но определенный тип государства – мононационального или с доминированием ведущего этноса; государства, сложившегося в Европе параллельно со становлением капитализма, как своего рода предпосылка и первый его результат. International relations – в строгом смысле этих слов – отношения между государствами вполне определенного социально-исторического и политико-экономического типа, притом отношения, складывающиеся и действующие в среде именно таких государств.

Конечно, с течением времени понятие «международные отношения» в западной литературе расширилось и ныне распространяется на все многообразие текущих международных отношений. Да и в русском языке, говоря «международные отношения», мы не имеем в виду отечественных или иностранных «челноков». Вроде бы осуществляющих самым непосредственным образом прямые «отношения между народами». Тем не менее, различие двух категорий имеет далеко идущие политические, идеологические, научные последствия.

Если «международные отношения» – отношения прежде всего между родственными духовно и социально-политически, экономически государствами, то только такие отношения и могут быть максимально полными и ценными. Тогда необходимо или делить государства на «касты» – цивилизованные, полуцивилизованные, нецивилизованные страны, – причем отношения первых с остальными строятся на разных принципах и осуществляются по разным правилам. Между цивилизованными странами все отношения (включая даже войны) основаны на праве. Между цивилизованными и полуцивилизованными право действует выборочно, по усмотрению первых. К нецивилизованным право неприменимо вообще. На таких принципах основывалось европейское международное право ХIХ – первой трети ХХ вв. Подкрепленная им психология – одна из причин зверств европейцев в колониальных войнах и в России (считавшейся полуцивилизованной) при отсутствии таких зверств в войнах внутри самой Западной Европы. Друга, демократическая альтернатива – добиваться того, чтобы весь мир состоял из однотипных и равно цивилизованных государств. Но если такой мир когда-то возникнет, не отомрут ли, не исчезнут ли в нем «international relations»? Некоторые весьма видные западные ученые склонны полагать, что исчезнут, уступив место иным (например, межцивилизационным).

Если же «международные отношения» Ге связаны жестко с данным историческим типом государства, то, по-видимому, они существовали до (возможно, задолго до) появления этого типа и, эволюционируя по собственным законам, сохраняются как явление и тогда, когда данный тип государства уйдет на второй план или даже в прошлое. Но тогда «международные отношения» – не что иное, как конкретный сиюми-нутный, реально осязаемый срез мирового развития. В таком случае где граница между первыми и вторым, в чем общее и различия в содержании каждой из двух категорий? В отечественной литературе встречается и иная крайность, например, что международные отношения охватывают собой разные сферы общественной жизни – от экономических обменной до спортивных состязаний. Правомерен вопрос, допустимо ли относить к международным отношениям транснациональную организованную преступность? Не размывается ли сама категория «международные отношения» от столь расширительного ее понимания? Тем не менее, русскоязычная интерпретация понятия «международные отношения» представляется в научном плане более интересной, емкой и продуктивной.

Когда возникло явление международных отношений? Или, в иной постановке того же вопроса, при отсутствии каких необходимых и достаточных условий, какого комплекса их организации (поскольку одни и те же условия, но по-разному организованные, обусловливают и различное качество текущих и исторических социальных явлений) говорить о наличии явления международные отношения заведомо нельзя (еще или уже), а при наличии каких – можно, хотя бы предположительно? <…>

На древнейших этапах человеческой истории, когда очень крупным считалось государство с населением в несколько десятков тысяч человек, напротив, целые народы вполне могли непосредственно соприкасаться друг с другом и, по-видимому, по крайней мере в некоторых районах Земли делали это достаточно регулярно. Такие контакты должны были возникать при сезонных и иных миграциях, массовых бегствах от стихийных бедствий, при силовых разделах территорий, обменах, просто случайно.

Первым и естественным результатом таких контактов было для каждого народа узнавание других. Соприкасаясь с другими племенами и их отдельными представителями, человек узнавал, что существуют иные языки, боги, ремесла и умения, иные способы существования и образы жизни. Это само по себе оказывалось для него величайшим открытием, духовным и психологическим потрясением, Когда общение с представителями других племен и народов становится постоянным и шок от первого открытия проходит, наступает следующая стадия духовного и психологического развития: узнавание себя. Подобно тому, как отдельно взятый человек узнает цену себе через мнение о себе других людей, так и каждый народ вырабатывает самосознание и самооценку посредством сопоставления своих веры, образа правления и жизни, достижений и неудач с тем, что есть у других народов. Следом наступает стадия осознанных сравнения и самоотождествления (индивидуального и коллективного, этнического). Конкретные элиты и группы начинают задаваться вопросом и как-то отвечать на него: почему они склонны сближаться с одними народами, отстраняться от других, активно не принимать третьих. <…>

Центральный с точки зрения рассматриваемой темы социально-исторический итог этих процессов – первый качественный рубеж становления международных отношений как явления: первоначальное разделение всех и всяческих социальных взаимодействий, связей, отношений на внутренние и внешние. Первые не осознавались людьми как таковые, пока постоянные и тесные контакты (любого рода) с внешним мировом не заставляли почувствовать и понять разницу между «своим», внутренним». И «чужим», внешним. Наличие этих особых, прамеждународных отношений выступает на ранних этапах истории общества одним из важнейших условий становления этнического, а затем и более сложных видов самосознания социума. Отношения между подобными, еще только начинающими осознавать себя социумами, однако, есть именно прамеждународные в том смысле. Что духовные, физические. Прочие границы между внутренним и внешним еще только (а) формируются, (б) постигаются, (в) начинают обозначаться. На этом этапе складывается международная жизнь – комплекс постоянно возобновляемых, все более частых и насыщенных, разнообразных по формам, каналам, целям, функциям связей между этносами/социумами, ранее незнакомыми и еще долго остающимися взаимно «чужими».

Часть этих отношений внутри этого комплекса носит политический характер, хотя осуществляться может (особенно на u1085 наиболее ранних этапах истории) различными субъектами: главами родов, вождями племен, шаманами, колдунами, жрецами; в более поздние времена – священнослужителями. Эта часть образует международную политику, из которой со временем выделяется новая, специфическая ее сфера – политика мировая.

Второй качественный рубеж становления явления международные отношения связан с возникновением института государства. На этом этапе в конгломерат отношений внутренних и внешних, но равно неформальных, вносится принципиально новый момент: разделение тех и других на формальные и неформальные при властном утверждении доминирования первых. Как внутри данного социума, так и вовне государство стремится к неограниченной власти. Однако если внутри социума такая цель в принципе достижима, то вовне главным фактором ее недостижимости становится историческая ограниченность доступных государству материальных ресурсов и средств управления. Государство суверенно лишь в тех пределах, в каких оно фактически дееспособно. Поэтому различие между внутренним и внешним обретает принципиально новый смысл: внутреннее суть все то, что безусловно подчинено данной власти (напомню: государство здесь еще выступает в древнейших его формах); внешнее – все то, что ей безусловно неподвластно. С этого рубежа правомерно вести речь уже о появлении собственно международных отношений.

Одновременно складывается и мировая политика: особая сфера силовой по преимуществу борьбы за установлении и/или изменение фактических норм, процедур и правил, по которым осуществляются на практике международные отношения каждой конкретной эпохи. Участниками мировой политики выступают лишь крайне узкие слои высшей элиты соответствующих стран и народов, реально располагающие властью в своих странах. <…>

«Мировая» это политика не по географическому и/или социальному ее охвату, но лишь в том смысле, что она служит механизмом поддержания международных отношений своего времени, участия в них конкретных субъектов, использования ими процессов, явлений, фактических промежуточных результатов международных отношений.

Таким образом, следующие условия можно полагать необходимыми и достаточными для признания конкретных общественных отношений в принципе международными (при рассмотрении таких отношений строго в рамках теории международных отношений …):

первое: наличие, как минимум, двух организационно оформленных, устойчивых в их образах жизни социумов, пра-международные связи которых уже подвели их к объективному формированию и субъективному различению внутреннего и внешнего;

второе: наличие внутри каждого из таких социумов явного и в целом бесспорного, любым образом институционализированного центра власти (духовного или светского; наследного или избираемого; абсолютного или такого, за обладание которым ведется борьба);

третье: наличие между социумами названных типов постоянных взаимодействий любого рода, постепенно перерастающих в устойчивые связи и отношения, будь то позитивные (обмены, взаимопомощь) или негативные (конфликты, войны, завоевания);

четвертое: поддержание и эволюция таких отношений только и исключительно в сферах (территориальных, идеологических, иных), в которых ни один из участников этих отношений не обладает полной и безусловной фактической властью и/или дееспособностью;

пятое: формирующее воздействие этих связей и отношений на внутренние духовные и материально-практические состояния и развитие соответствующих социумов (тоже позитивное или негативное по его содержанию и социально-историческим последствиям)

 

 

13.Тео́рия междунаро́дных отноше́ний — дисциплина, в рамках которой международные отношения рассматриваются с теоретической точки зрения. Данная дисциплина прослеживает и анализирует общие закономерности международных отношений в виде концепций. Оле Холсти описывает функционирование теории международных отношений как пары цветных солнечных очков, которые позволяют человеку видеть в них разные цветовые окраски окружающего мира, но не всю действительность. К примеру, реалист может пренебречь определенным явлением в международных отношениях, тогда как конструктивист может посчитать то же самое явление весьма важным. Три наиболее популярных теории в международных отношениях — это реализм, либерализм и марксизм.

Междунаро́дные отноше́ния— это совокупность экономических, политических, правовых, идеологических, дипломатических, военных, культурных и других связей и взаимоотношений между субъектами, действующими на мировой арене.

Многообразие существующих сегодня теорий и взглядов в конечном счете может быть сведено к трем известным парадигмам: 1 — реалистской (включающей в себя классический реализм и неореализм), 2 — либеральной (традиционный идеализм и неолиберализм) и 3 — неомарксистской, каждая из которых исходит из своего понимания природы и характера международных отношений.

Для теории политического реализма центральными являются «понятие интереса, определенного в терминах власти», и связанные с ним понятия баланса сил, геополитической стратегии и т.п. В неореализме эти акценты несколько смещены. Отстаивая структурное понимание силы, неореализм не сводит баланс сил к военному компоненту, а включает экономическую, научную, финансовую и производственную составляющие.. Суть реалистического подхода заключается в характерном для него понимании мировой политики как бескомпромиссной борьбы государств за власть и влияние.

Представители: Уолтц;

Моргентау: его видение внешнего мира и закономерностей, им управляющих, базируется на трех постулатах: основным субъектом международных отношений является национальное государство, выражающее свои интересы в категориях силы (то есть они обусловлены той силой, которой он обладает); следствием этого внутренней пружиной, двигающей международные отношения, становится борьба государств за максимализацию своего влияния во внешней среде; оптимальным ее состоянием видится международное (региональное) равновесие сил, предупреждающее образование национальной мощи.

В основе теории международной политики лежат законы политического поведения, корни которых следует искать в самой человеческой природе.

Анархичность в международных отношениях.

Одним из исходных для политического реализма является положение об анархической

(безвластие) природе международных отношений. Именно анархичность отличает их от внутриобщественных отношений, построенных на принципах иерархии, субординации, господства и подчинения, формализованных в правовых нормах, главной из которых является монополия государства на легитимное насилие в рамках своего внутреннего суверенитета. Анархичность международных отношений проявляется в двух главных аспектах. Во-первых, это отсутствие общего правительства, единой правящей во всем мире структуры. Во-вторых, это необходимость для каждого государства рассчитывать только на себя, на собственные возможности в отстаивании своих интересов.

Проблема безопасности

Приверженцы парадигмы политического реализма считают, что при отсутствии верховной власти, правовых и моральных норм, способных на основе общего согласия эффективно регулировать взаимодействия основных акторов, предотвращать разрушительные для них и для мира в целом конфликты и войны, природа отношений между государствами не изменилась со времен Древней Греции. Сторонники этой парадигмы считают, что не следует надеяться на построение международного порядка, основанного на правовых нормах, коллективной безопасности и решающей роли наднациональных организаций. Никто, кроме самого государства (в лице его политического руководства), не заинтересован в его безопасности. Следовательно, в рамках политического реализма главным остается изучение межгосударственных конфликтов и войн, а ее центральной проблемой — проблема безопасности. При этом безопасность рассматривается прежде всего в ее военно-силовом и государственно-центристском виде.

Если первая позиция реалистов, касающаяся анархической природы международных отношений, разделяется практически всеми исследованиями специалистов, то этого нельзя сказать о второй позиции — позиции регулирования отношений между государствами.

Политический либерализм

Либеральная парадигма исподволь формировалась в недрах реалистической. С окончанием «холодной войны» авторитет политического реализма был серьезно поколеблен. Некоторые из представителей неореализма стали называть себя «либеральными реалистами» или же «утопическими реалистами», таким образом демонстрируя готовность к определенному пересмотру ряда положений реалистической парадигмы, в том числе и положения об анархичности природы международных отношений.

В создавшихся условиях либерально-идеалистическая парадигма теории международных отношений, остававшаяся в тени в период противостояния двух супердержав, вновь привлекает внимание. Сторонники либерализма соглашаются с тезисом, что, поскольку в международном обществе до сих пор отсутствует принудительная сила, постольку международная система и сегодня остается анархичной с точки зрения отношений господства и подчинения. Первичность идей и возможность достижения баланса интересов означают, что анархия является следствием политики самих государств. Рассматривая аспект безопасности, либералы считают, что идеи международного сотрудничества более успешны, чем классические взгляды реалистов на конфликт.

Межгосударственные и постмеждународные отношения.

Сторонники либеральной парадигмы отмечают, что осуществление контактов между различными структурами и акторами происходит в принципиально новой форме вследствие современной «постмеждународной» политики. Наряду с традиционным миром межгосударственных взаимодействий существует «второй, полицентричный» мир, мир «постмеждународных» отношений. Он характеризуется хаотичностью и непредсказуемостью.

Неомарксизм также заявляет о себе через критику основных положений реалистической парадигмы. Сторонники неомарксизма представляют мир в виде глобальной системы многообразных экономик, государств, обществ, идеологий и культур. Неомарксисты вводят понятия «мир-система» и «мир-экономика». Понятие «мир-экономика» отражает самую обширную систему взаимодействия международных акторов, ведущую роль в которой играют экономически наиболее сильные.

Основные черты мир-экономики — это всемирная организация производства, усиливающаяся координация производственных комплексов, интернационализация капиталов и уменьшение возможностей государственного вмешательства в сферу финансов. Как утверждают неомарксисты, государства, которые ранее защищали себя от внешних потрясений, сегодня превращаются в агентов, передающих национальным экономикам требования мир-экономики с целью адаптации к условиям конкуренции на мировом рынке.

Но существуют и процессы, противоположные глобализации, — диверсификация экономических, политических, общественных, социокультурных и иных организаций и структур, поиски путей развития. По мнению представителей неомарксизма, радикально-либеральная идеология стремится завуалировать эти процессы. Она внушает людям, что альтернативы глобализации нет, что в основе наблюдающихся на мировой арене жесткой конкуренции, взаимодействий и эгоизма лежит экономическая логика.

По мнению идеологов неомарксизма, мир-экономика нуждается в лидере, способном заставить уважать ее правила. После «холодной войны» роль лидера присвоили себе США, Являясь самым крупным в мире должником, США рассчитывают на дальнейшее получение кредитов и продолжают жить, тратя гораздо больше, чем это позволяют их собственные возможности.

Отсюда Зависимость «маргинальных» (традиционных) периферийных зон мировой системы, т.е. слаборазвитых стран «третьего мира», не только ее «активных» или «главных» периферийных зон, какими становятся страны Восточной Азии, Восточной Европы, Латинской Америки, Россия, Индия, но и таких традиционных «центров системы», как Япония и Западная Европа. Соглашаясь и поддерживая политику Вашингтона, Япония и Западная Европа рискуют в долгосрочной перспективе обострить этим не только японо-европейское соперничество, но и смягчившиеся в последние десятилетия противоречия между западноевропейскими странами.

Рассматривая приведенные выше теории, А.В. Торкунов делает выводы о том, что в результате взаимной критики вырабатывается ряд общих положений, разделяемых представителями парадигм: во-первых, это положение о том, что, хотя анархия международных отношений и продолжает существовать и возрастает, возможности для их регулирования существуют; во-вторых, это тезис, согласно которому число участников международных отношений расширяется, включая в себя не только государства и межправительственные организации, но и новых, нетрадиционных акторов — международные правительственные и неправительственные организации, транснациональные корпорации, в-третьих, это признание всемирного характера проблем, с которыми сталкиваются сегодня участники международных отношений; в-четвертых, это указание на переходный характер современного состояния этих отношений.

 

15. «Мягкая» сила — это способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек. Американской истории известны выдающиеся примеры такого рода: это «четыре свободы для Европы» Франклина Рузвельта в конце второй мировой войны; молодежь за «железным занавесом», слушающая американскую музыку и новости по радио «Свободная Европа» и «Голос Америки» во время «холодной войны»; китайские студенты, сооружающие модель статуи Свободы на площади Тяньаньмэнь во вре-мя массовых протестов; освобожденные в 2001 году афганцы, немедленно попросившие предоставить экземпляр Билля о правах; молодые иранцы, смотрящие запрещенные американские видеофильмы и передачи спутникового телевидения вопреки запретам теократического правительства. Когда ты можешь побудить других возжелать того же, чего хочешь сам, тебе дешевле обходятся кнуты и пряники, необходимые, чтобы двинуть людей в нужном направлении. Соблазн всегда эффективнее принуждения, а такие ценности, как демократия, права человека и индивидуальные возможности, глубоко соблазнительны. Но влечение может обернуться и отвращением, если в политике чувствуется надменность или лицемерие. «Жесткая» сила, или «жесткое» могущество, – это способность к принуждению, обусловленная военной и экономической мощью страны. Мягкое могущество возникает, когда страна привлекает своей культурой, политическими идеалами и программами. Жесткая сила не теряет ключевого значения в мире, где государства стремятся оградить свою независимость, а внегосударственные группы, такие, как террористические организации, готовы прибегать к насилию. Но мягкая сила обретает все большее значение для сужения круга новых сторонников терроризма, а также для решения вопросов, требующих многостороннего сотрудничества. Мягкая сила, которой Америка обладала в отношении Европы, была подорвана в 2003 году. В период подготовки к войне с Ираком опросы показывали, что поддержка Соединенных Штатов в большинстве европейских стран сократилась в среднем на 30 процентов. После войны неблагоприятное представление о США сложилось почти в двух третях из 19 стран, где проводились обследования. У большинства из тех, кто разделял подобные представления, они ассоциировались с политикой администрации Дж. Буша-мл., а не с Америкой как таковой. Однако на общенациональных выборах в ряде европейских стран отношения с США стали одним из самых острых вопросов. Война в Ираке – не первый случай, когда спорный курс в сфере безопасности заставил американский имидж в других странах потуск-неть. В Европе можно отметить четыре таких периода: после Суэцкого кризиса 1956 года

Непопулярная политика самым жестоким образом подрывает американскую «мягкую» силу. Имидж Соединенных Штатов складывается из многих элементов, и его привлекательность обусловливается различными причинами. Одни из них связаны с культурой, другие – с внутренней политикой и национальными ценностями, третьи – с содержанием, тактикой и стилем внешней политики. Все эти три компонента важны, но содержание [внешней] политики и ее стиль наиболее подвижны и наиболее подвержены контролю правительства. Привлекательность США зависит и от ценностей, находящих свое отражение в существе и стиле внешней политики. Все государства преследуют собственные национальные интересы во внешней политике, но разница в том, насколько широко или узко мы определяем эти интересы, а также в том, какие средства используем для их достижения. В конце концов «мягкое» могущество проявляется в привлечении других к сотрудничеству без угроз и поощрений; следовательно, отчасти оно зависит от того, как мы формулируем наши цели. Политику, основанную на всеобъемлющих и перспективных целях, легче сделать привлекательной для других, чем имеющую узкий и близорукий характер. Политика с большей вероятностью будет привлекательной, если она базируется на ценностях, разделяемых другими. Так, благодаря дальновидному курсу, в ходе которого был реализован план Маршалла, европейцы с радостью приняли американское лидерство. Однако воплощавшаяся в этом лидерстве «мягкая» сила Соединенных Штатов подкреплялась также и значительным совпадением американских и европейских ценностей. Но если в той или иной стране восхищаются американскими ценностями, это не означает, что ее народ должен имитировать пути, какими американцы воплощают их в жизнь.

Несмотря на неоспоримую привлекательность американской свободы слова, такие страны, как, например, Германия, имеют за плечами историю, которая заставляет их запрещать проявления ненависти, не наказуемые в Америке благодаря Первой поправке [к Конституции США]. Многим европейцам нравится приверженность Америки свободе, но у себя дома они отдают предпочтение политике, сдерживающей неолиберальный индивидуализм в экономике и насыщенной большей заботой об обществе. После окончания «холодной войны» две трети чехов, поляков, венгров и болгар считали, что Соединенные Штаты оказали благотворное влияние на их страны, однако менее четверти населения этих стран хотело «импортировать» американскую экономическую модель.

Третий источник «мягкого» могущества – это культурная привлекательность. Политический эффект массовой культуры – не новость. Голландский историк Роб Кроес указывает, что плакаты, выпускавшиеся пароходными компаниями и эмиграционными обществами в Европе в XIX веке, задолго до потребительской революции XX столетия создали представления об американском Западе как символе свободы. Молодые европейцы мужали и строили исполненный смысла мир, который многое заимствовал у Америки. Кроес утверждает, что в 1944 году коммерческая реклама, в которой содержались ссылки на провозглашенные Франклином Рузвельтом «четыре свободы» и развивались соответствующие идеи, имела значение урока по основам гражданственности.

Поколение за поколением, молодежь в самых разных европейских странах – и к западу, и к востоку от «железного занавеса» – открывала для себя новые культурные альтернативы. Простые вещи, вроде синих джинсов, кока-колы или определенной марки сигарет, давали возможность молодому поколению выражать собственное «Я». Такое воздействие массовой культуры помогло Соединенным Штатам добиться успеха в достижении, по крайней мере, двух важных целей. Одна из них – это демократическая реконструкция Европы после второй мировой войны. План Маршалла и создание НАТО стали важнейшими инструментами поддержания экономического и военного лидерства, служившего движению в этом направлении. Но и массовая культура была важным элементом мягкой гегемонии. Австрийский историк Рейнгольд Вагнлейтнер указывает, что быстрая адаптация многих европейцев к американской поп-культуре после второй мировой войны впрыснула молодую энергию и в [«высокую»] культуру послевоенной Европы, поскольку охотно усваивались такие простые принципы, как свобода, легкость, жизнерадостность, либерализм, современность и юношеский задор. Доллары, инвестированные в рамках плана Маршалла, были важны для достижения американских целей в реконструкции Европы, но не менее важными были и идеи, привнесенные с американской массовой культурой.

Из среднестатистических оценок по десяти европейским странам, где опросы проводились в 2002 году, видно, что две трети респондентов одобрительно относились к американской массовой культуре и американским успехам в науке и технике, но всего лишь одна треть высказывалась в пользу распространения американских идей и обычаев в их стране. И это не так уж ново. В 1980-х общественное мнение четырех крупнейших европейских стран благосклонно оценивало состояние американской экономики, а также систему американского правопорядка, религиозных свобод и разнообразия в искусстве. В то же время менее половины опрошенных англичан, немцев и испанцев рассматривали американскую модель [общественного устройства] как желательную для своих стран. То, как Америка ведет дела у себя дома, может улучшать ее имидж и способствовать восприятию ее легитимности, а это, в свою очередь, может содействовать продвижению ее внешнеполитических целей.

«Мягкая» сила Европы. Европа выступает наиболее серьезным конкурентом Соединенных Штатов с точки зрения «мягкой» силы. Европейское искусство, литература, музыка, дизайн, мода и кухня издавна воспринимаются в мире с доброжелательным интересом. Многие страны Европы обладают сильной культурной притягательностью: из десяти наиболее широко распространенных в мире языков половину составляют европейские. Испанский и португальский связывают Пиренейский полуостров с Латинской Америкой, английский является общепринятым в обширном Британском содружестве, а представители почти 50 стран собираются на встречах, где их объединяет французский язык.

Европа в целом впечатляет своими «мягкими» ресурсами: – Франция занимает первое место по числу Нобелевских премий в области литературы; – Великобритания находится на первом, Германия – на втором месте в списке стран, где стремятся найти убежище беженцы и эмигранты; – Франция, Германия, Италия и Великобритания превосходят США по средней продолжительности предстоящей жизни своих граждан; – почти все европейские государства направляют на помощь развивающимся странам большую часть своего ВВП, чем Соединенные Штаты; – хотя Великобритания и Франция намного меньше Америки, они расходуют на публичную дипломатию примерно столько же средств, сколько и США.

Ни одно европейское государство в отдельности не может соперничать с Соединенными Штатами по своим масштабам, но Европа в целом обладает таким же по объему рынком и даже несколько большим населением. А объединение Европы само по себе несет большой заряд «мягкой» силы. То, что война сейчас немыслима между странами, ожесточенно сражавшимися между собой на протяжении столетий, что вся Европа стала зоной мира и процветания, создает ей позитивный имидж повсюду в мире.

Один из показателей усиления «мягкого» могущества Европейского Союза – в растущей популярности точки зрения, согласно которой он выступает позитивной силой в решении глобальных проблем. Сразу вслед за войной в Ираке жители Центральной Европы и Турции дали ЕС более высокие оценки, чем Соединенным Штатам, за его вклад в решение самых разных проблем – от борьбы с терроризмом до сокращения бедности и защиты окружающей среды. Несмотря на то, что правительства многих стран Центральной Европы поддержали военные действия, которыми руководили США, общественность этих стран считала роль ЕС во многих аспектах более позитивной.

Конечно, в Европе по-прежнему имеется ряд проблем, что показали и разногласия по Ираку. Она выступает единым фронтом в сфере торговли, в валютной и сельскохозяйственной политике, все чаще – в области прав человека и уголовного права. Европа идет к более сильной конституции, согласно которой будет учрежден пост президента и министра иностранных дел, но в случае разногласий внешняя и оборонная политика останутся фактически за национальными правительствами. Деньги и пушки – традиционные козыри жесткой государственной власти – остаются в основном за странами-членами. Далее.

Бюрократические препоны и негибкость рынка труда – при наличии неблагоприятных демографических тенденций – сдерживают темпы экономического роста. Если не произойдет изменений, к 2050 году средний возраст населения США составит 35 лет, а стран ЕС – 52 года. Имея население, которое не только стареет, но и сокращается по численности, Европа будет вынуждена либо принимать все больше иммигрантов (что политически затруднительно), либо смириться с ослаблением своего влияния на мировую политику. В то же время многие аспекты внутренней политики, реализуемой в Европе, привлекают молодую часть населения современных демократических стран.

Позиции по вопросу о смертной казни, по контролю за оружием, по изменению климата и по правам гомосексуалистов – вот лишь некоторые факторы, укрепляющие «мягкую» силу Европы. Многое из сказанного выше относится и к экономической политике: хотя зачастую успехи американской экономики оцениваются высоко, далеко не во всем мире ее считают моделью для своих стран. Некоторые предпочитают европейский подход, в условиях которого правительство играет большую роль в экономике, чем в США. Правительственные расходы (а следовательно, и налоги) составляют в

Европе примерно половину ВВП, тогда как в Америке – около одной трети. В Европе мощнее система социального обеспечения и профсоюзы, а рынок труда более регламентирован. В американской культурной традиции, отразившейся и в законах о банкротстве и финансовых структурах, больше заботы о предприимчивости, чем в Европе, зато многие европейцы осуждают неравенство и незащищенность как цену, которую приходится платить в Америке, где главным образом полагаются на рыночные силы. Помимо привлекательности своей культуры и внутренней политики, Европа черпает «мягкую» силу и в сфере внешней политики, поскольку ее действия часто служат благу всего человечества. Разумеется, не все подходы европейцев одинаково дальновидны, о чем свидетельствует, например, единая сельскохозяйственная политика, своим протекционизмом наносящая ущерб фермерам в бедных странах.

В то же время позиция Европы по проблемам глобальных климатических изменений, международного права и соблюдения прав человека является одной из наиболее авторитетных. На долю Европы приходится 70% общемирового объема средств, направляемых на помощь беднейшим странам, что в 4 раза превышает вклад Америки. Европа не гнушается трудной работой по строительству государственных структур в «третьем мире», от которой воздерживаются США при нынешней администрации.

По сравнению с американцами, в последние годы европейцы более уверенно стали использовать для достижения своих целей международные организации. Это отчасти обусловлено опытом строительства Европейского Союза, отчасти отражает своекорыстный интерес, заключающийся в создании системы сдержек единственной мировой сверхдержавы. В любом случае склонность Европы к многосторонности, каковы бы ни были ее мотивы, в мире, где унилатерализм подвергается все более острой критике, делает ее политику привлекательной для многих других стран.

Европейцы способны использовать многосторонние институты с целью ограничения «мягкого» владычества Америки. Это, в частности, проявилось в том, что Франция и Германия сумели воспрепятствовать стремлениям США добиться второй резолюции Совета Безопасности ООН к началу войны в Ираке. Соединенным Штатам эта война обошлась дороже, чем могла бы обойтись, если бы они эффективно использовали свою «мягкую» силу, в том числе и на этапе умиротворения и реконструкции Ирака. Европейцы направляют значительные средства на развитие своей публичной дипломатии, особенно в области налаживания международных культурных контактов.

Франция стоит на первом месте, расходуя 17 долларов [в год] на душу населения, что в четыре раза больше, чем у занимающей второе место Канады, за которой идут Великобритания и Швеция. Для сравнения: расходы Государственного департамента США на финансирование международных культурных программ составляют лишь 65 центов на душу населения в год. Кроме того, европейские страны настойчиво наращивают прием иностранных студентов в свои колледжи и университеты. «Мягкая» сила Европы может использоваться как противовес американской, делая односторонние акции США дороже, но может и под-реплять американскую «мягкую» силу, облегчая достижение Соединенными Штатами своих целей. «Мягкое» влияние вполне можно использовать совместно и скоординированно.

Приверженность Европы демократии и соблюдению прав человека помогает продвижению ценностей, которые разделяются Америкой и обусловливают цели и задачи ее внешней политики. Многие европейцы понимают, что многосторонняя дипломатия возможна и без многополюсного баланса военных сил, и были бы рады разделить с США их «мягкое» могущество при условии, что Америка перейдет к внешней политике, предполагающей большее сотрудничество. Наращивание европейского «мягкого» могущества пойдет в актив или в пассив для США лишь в зависимости от самой американской политики и от того выбора, который сделают Соединенные Штаты.

Заключение. Некоторые аналитики предрекают, что США и Европа идут по пути раздоров и конфликта. Я настроен не столь пессимистически. Споры – да. Развод – нет. Во-первых, новые угрозы со стороны международного терроризма потребуют сотрудничества. Невозможно победить терроризм вне взаимодействия с другими странами. Несмотря на разногласия по Ираку, Европа и Соединенные Штаты смогли наладить сотрудничество в сфере антитеррористических мер. Экономические интересы также играют консолидирующую роль. Если посмотреть на атлантическую экономику с точки зрения прямых иностранных инвестиций, то, несмотря на неизбежные торговые споры, видно, что она остается высокоинтегрированной. Но что еще более важно, несмотря на определенные различия ценностей, нет в мире двух других регионов, население которых столь глубоко привержено принципам демократии, индивидуальной свободы и защиты прав человека. Р. Кейган, переосмысливая свои аргументы, в заключении к своей книге написал, что, будучи демократическим государством, США нуждаются в легитимизации своей внешней политики. Вопреки точке зрения приверженцев «новой односторонности», считающих американскую демократию «оправдывающей самое себя», опросы общественного мнения показывают, что на самом деле американцы жаждут одобрения со стороны других демократий. А Европа еще долгое время будет оставаться домом для большинства таких демократий