Сведений о потустороннем из других источников

Не обязательно оказаться в ситуации, граничащей со смертью, чтобы познакомиться с трансцендентным измерением на собственном опыте. Есть подтверждение того, что потусторонних миров можно достичь во время ВТВ, то есть в момент выхода из телесной оболочки. В своих книгах Монро описывает несколько визитов на другие уровни реальности, где он встретился с умершими друзьями [73]. Еще более искусным ВТВ-субъектом, посещавшим страну умерших, был шведский мистик Сведенборг. Родившийся в 1688 году, Сведенборг был Леонардо да Винчи своего времени. Всю свою молодость он посвятил усердному изучению различных наук. Он был известным математиком, говорил на девяти языках, создавал гравюры, был политиком, астрономом и экономистом, конструировал часы и микроскопы, писал книги по металлургии, теории цветов, коммерции, экономике, физике, химии, горному делу и анатомии, а также изобрел прототипы самолета и подводной лодки.

Кроме перечисленных занятий, он регулярно погружался в глубинное созерцание, а по достижении зрелого возраста в совершенстве овладел искусством моментально входить в глубокий транс, во время которого покидал свое тело и восходил на небеса, разговаривая с «ангелами» и «духами». Нет сомнений в том, что «путешествия» Сведенборга были крайне глубоким мистическим опытом. Благодаря своим экстраординарным способностям Сведенборг стал настолько знаменит, что королева Швеции попросила его узнать, почему ее умерший брат не ответил ей на письмо. Сведенборг обещал поговорить с умершим, и на следующий день вернулся с ответом, в котором среди прочего содержалась информация, известная только королеве и умершему. Такие поручения Сведенборг выполнял несколько раз для разных людей, просивших его помощи; однажды он рассказал вдове, как найти в столе ее покойного мужа тайный ящик, в котором содержались некоторые чрезвычайно важные документы. Этот случай стал настолько известен, что немецкий философ Иммануил Кант написал целую книгу о Сведенборге под заглавием «Грезы духовидца»[50].

Но самое удивительное то, что рассказы Сведенборга о загробной жизни почти точь-в-точь напоминают описания современных ПЛВ-субъектов. У Сведенборга тоже упоминается проход через темный туннель, встреча с добрыми духами, описаны ландшафты, красотой далеко превосходящие земные, говорится об отсутствии там пространства и времени, о ярком свете, излучающем любовь, о появлении светящихся существ, о всеохватном чувстве покоя и умиротворения [74]. Он также говорит, что ему было позволено видеть новоприбывших умерших и наблюдать за тем, как они просматривали свое прошлое – процесс, который он назвал «открытием Книги Жизни». При этом он сделал любопытное замечание. Информация, которая стала доступной во время открытия Книги Жизни, записывалась, по выражению Сведенборга, в нервной системе духовного тела человека. Так что для просмотра человеком прожитой жизни «ангел» вначале должен был изучить все его тело, «начиная от пальцев каждой руки» [75].

Сведенборг также упоминает о голографических мысленных клубках, которые сообщают ангелы, и говорит, что они не отличаются от портретов, составленных из «волновой материи» («wave-substance») и окружающих человека. Как и большинство ПЛВ-субъектов, он описывает эти телепатические клубки знаний как язык картин, настолько информационно-плотный, что каждый образ содержит тысячу идей. Серия таких картин может быть довольно обширной и «продолжается в течение нескольких часов с такой удивительной последовательностью, что можно только поражаться» [76].

И здесь Сведенборг говорит нечто весьма любопытное. Кроме указанных картин, между собой сами ангелы используют такие понятия, которые выше человеческого понимания. То есть картины используются ангелами только потому, что это единственный язык, которым ангелы могут передать человеку свои мысли и идеи в доступной ему форме [77].

Опыт Сведенборга подтверждает даже менее известные моменты ПЛВ. Сведенборг отмечал, что в духовном мире нет больше необходимости питаться, – источником питания становится сама информация [78]. По его словам, когда духи и ангелы разговаривают, их мысли постоянно коагулируют и превращаются в символические образы – например, в образы животных. Когда ангелы говорят о любви и привязанности, «появляются прекрасные животные, наподобие ягнят... Когда же ангелы говорят о недостойных чувствах, они часто приходят в образах злых животных, таких, как тигры, медведи, волки, змеи и мыши» [79]. По его же словам, он был изумлен, когда обнаружил на небе духов с других планет – поразительный факт для человека, рожденного триста лет назад! [80]

Наиболее интригуют те замечания Сведенборга, которые явно касаются голографических свойств реальности. Так, например, он говорил, что, хотя человеческие существа, на первый взгляд, отделены друг от друга, мы все связаны единой космической реальностью. Более того, каждый из нас, будучи равным вселенной, представляет собой небеса в миниатюре. Как мы уже видели, он также верил, что в основе видимой реальности лежит волновая субстанция

Действительно, некоторые исследователи сообщают о многих параллелях между концепциями Сведенборга и теорией Бома и Прибрама. Один из таких последователей – д-р Джордж Доул, профессор теологии Сведенборгского института в г. Ньютон, штат Массачусетс. Доул, получивший научные степени в Йейльском, Оксфордском и Гарвардском университетах, отмечает, что один из основных принципов, которых придерживался Сведенборг, состоял в том, что наша вселенная постоянно создается и удерживается с помощью двух волновых потоков: один исходит с неба, другой приходит из нашей собственной души, или духа. «Если соединить эти два потока вместе, получится поразительное подобие голограммы, – говорит Доул. – Мы состоим из пересечения двух потоков – один приходит от божественного непосредственно, другой косвенно – как текущий сквозь окружающую среду. Мы – именно интерференционные картины, поскольку эти потоки – волновой процесс; мы находимся там, где встречаются эти волны» [81].

Сведенборг также считал, что, несмотря на свой призрачный и эфемерный характер, небеса представляют собой гораздо более значимый уровень реальности, чем привычный нам физический мир. Небо, говорил он, – это бессмертный источник, откуда происходят и куда возвращаются все земные формы. Совершенно очевидно, что эта концепция не слишком далека от идеи Бома об импликативном и экспликативном порядках. Кроме того, Сведенборг полагал, что запредельная область и физическая реальность различаются по уровню, но не по сути, и что материальный мир – это просто фиксированная версия небесной реальности. Материя, из которой состоят небо и земля, «течет поэтапно» из Божественного, говорил Сведенборг, и «на каждом новом этапе она становится более простой, а значит, более грубой и туманной; она становится медленной, а потому более вязкой и холодной» [82].

О своем опыте Сведенборг написал почти двадцать книг. Когда он был уже на смертном одре, его спросили, нет ли в его вере чего-нибудь, от чего он хотел бы отречься. Он ответил со всей искренностью: «Все, о чем я написал, – такая же правда, как то, что вы видите меня. Я мог бы рассказать еще больше, если бы мне было позволено. После смерти вы все это увидите сами, и тогда мы сможем долго беседовать» [83].

Страна Нигде

Сведенборг – не единственный, кто совершал внетелесные путешествия на более тонкие уровни реальности. Персидские суфии также использовали глубокий транс для посещения «страны, где обитают духи». И опять параллели между их откровениями и свидетельствами экстрасенсов поразительны. Суфии утверждали, что в этой иной области человек обладает «тонким телом» и полагается на чувства, которые не всегда связаны с телесными «органами чувств». Они утверждали, что это измерение населено многими духовными учителями, или имамами, и иногда называли его «страной скрытых имамов».

Они придерживались мнения, что потусторонний мир сотворен исключительно из тонкой материи – «алам-ал'митхал», или мысли. Даже само пространство, включая такие понятия, как «близость», «расстояние» и «удаленные места», создано мыслью. Но это не значит, что страна скрытых имамов нереальна и состоит из пустоты. Она также не является продуктом мысли только одного человека. Скорее, эта плоскость существования создается воображением многих людей; тем не менее она едина, имеет свою осязаемую вещественность и протяженность, свои леса, горы и даже города; описанию этих моментов посвящено весьма немало суфийских сочинений. Многим западным философам эта идея может показаться странной и неприемлемой. Вот почему покойный Генри Корбин, признанный специалист по мусульманской религии, профессор Сорбонны, для описания тонкого мира изобрел термин «имагинальный», долженствующий подчеркнуть то, что мир, создаваемый воображением, онтологически не менее реален, чем физическая реальность. «Причина, вынудившая меня найти другое выражение, состоит в многолетних поисках адекватного перевода арабских и персидских текстов, смысл которых я несомненно исказил бы, если бы довольствовался термином "воображаемый"[51]», – констатировал Корбин [84].

Ввиду имагинальной природы запредельной реальности суфии пришли к выводу, что воображение само является свойством восприятия – идея, которая проливает новый свет на то, почему субъект Уиттона материализовал себя только после того, как начал думать, и почему визуализация производит такой сильный эффект на здоровье и физическое состояние нашего тела. Это также подтверждает веру суфиев в то, что человек может использовать визуализацию – процесс, который они назвали «творческой молитвой», – для изменения и перепрограммирования самой ткани судьбы.

В понимании суфиев бомовская идея импликативного и экспликативного порядков означала, что запредельная область, несмотря на свои призрачные свойства, представляет собой генеративную матрицу, порождающую целую физическую вселенную; все вещи в мире земном возникают из этой духовной реальности, утверждали суфии. Однако даже самые искушенные из них дивились тому, как путем медитации и глубокого погружения в психику можно было достичь внутреннего мира, который «развертывается и окружает человека, показывая то, что сначала представлялось как внешнее и видимое» [85].

Это откровение, конечно, – еще одна параллель между нелокальным и голографическим свойствами реальности. В каждом из нас сокрыта вся полнота небес. Более того, каждый из нас и есть небеса. Или, как говорят суфии, вместо того, чтобы искать духовную реальность «где-то», надо понять, что это «где-то» – внутри нас. Действительно, обсуждая нелокальные аспекты потусторонней реальности, персидский мистик двенадцатого века Сухраварди сказал, что страну скрытых имамов следовало бы назвать «на'-коджа-'абад» – «страной Нигде» [86].

Конечно, сама по себе идея не нова. Это же послание мы находим в выражении «Царство Божие внутри нас». Новое здесь то, что эти понятия связаны с нелокальными аспектами более тонких уровней реальности. Здесь опять предполагается, что человек, переживший опыт ВТВ, фактически может никуда не отправляться. Он может просто изменить иллюзорную голограмму реальности до такой степени, что испытает эффект путешествия. В голографической вселенной сознание не только занимает все пространство, оно также нигде.

Идея о том, что запредельная область находится в нелокальных глубинах психики, высказывалась некоторыми ПЛВ-субъектами. Как выразился один семилетний мальчик: «Смерть похожа на погружение в память» [87]. Бом высказывает примерно то же относительно нелокального перехода от одной жизни к другой: «Пока что весь наш мыслительный процесс построен на том, что мы стараемся удержать свое внимание на настоящем. Вы не сможете перейти улицу, например, если не захотите. Но сознание всегда занимает неограниченную глубину, вне времени и пространства, на более тонких уровнях импликативного порядка. Поэтому если вы погрузитесь достаточно глубоко в настоящее, то, возможно, вы не почувствуете разницу между данным моментом и с ним соседствующим. Суть в том, что в момент смерти вы входите в эту глубину. Контакт с вечностью присутствует и в настоящий момент, но он осуществляется посредством мысли. Все дело в мысленной концентрации» [88].

Разумные образы света

Идея, согласно которой более тонкие уровни реальности достигаются посредством измененного сознания, относится также к основным постулатам традиции йоги. Многие йогические практики рассчитаны специально на то, чтобы научить подобным путешествиям. Люди, которые достигают успеха в этих практиках, описывают уже знакомый нам ландшафт. Один из таких адептов йоги – Шри Юктешвар Гири, не очень известный на Западе, но весьма почитаемый индуистский святой, умерший в 1936 году в г. Пури (Индия). Эванс-Венц, который встречался с Шри Юктешваром в 20-х годах, описывает его как человека «чрезвычайно к себе располагающей внешности и высоких моральных качеств», вполне «достойного того глубочайшего уважения, которое ему оказывают почитатели» [89].

Шри Юктешвар обладал особым даром – даром перемещения между этим и другим мирами, описывая при этом запредельное как мир, состоящий из «различных тонких вибраций света и краски» и «в тысячу раз больший, нежели материальный космос». Он также говорил, что запредельный мир бесконечно прекраснее, чем наша сфера существования, и изобилует «опаловыми озерами, яркими морями и радужными реками». Поскольку он «вибрирует божественным творческим светом», там всегда прекрасная погода, и лишь иногда «выпадает сверкающий белый снег или идет разноцветный дождь».

Люди, живущие в этом сказочном мире, могут материализовать любую физическую оболочку, которую пожелают, и «видеть» любой частью своего тела. Они также могут материализовать любые плоды или другую пищу по желанию, хотя «они почти освобождены от потребности есть» и «питаются прежде всего амброзией вечно нового знания».

Они общаются между собой посредством телепатической серии «световых картин», радуются «бессмертной дружбе», на себе убеждаются в «высочайшем главенстве любви», чувствуют острую боль «от заблуждений в мыслях и действиях»; когда же они встречаются с толпой родственников, отцов, матерей, жен, мужей и друзей, от всех «других реинкарнаций», они не знают, кого любить в первую очередь, и поэтому учатся отдавать «божественную любовь всем поровну».

Какова квинтэссенция нашей природы, когда мы попадаем в эту светоносную страну? На этот вопрос Шри Юктешвар дает ответ одновременно простой и «голографичный». В обители, где еда и дыхание необязательны, где одна только мысль может материализовать «целый благоуханный сад», а все болезни тела «вылечиваются одним желанием», мы представляем собой «целесообразные образы света» [90].