Вальтер Штеннес и Отто Штрассер 4 страница

Штрассер и Бухрукер предоставили друг другу слово, после чего рассказали о политической ситуации в стране. Штрассер заявил, что, когда кризис расшатает Веймарскую республику, у правительства будут только два выхода: либо капитулировать перед Парижем, либо спасать национальную экономику. Но оба эти выхода означали сохранение существовавшей системы, а потому не могли быть подлинным спасением для Германии. «Спасение может принести только тотальная революция, которая будет осуществлена под черным флагом в экономике, культуре и сфере государственного управления!»

Сама речь являла собой выжимку представленной утром делегатам программы действий, которую дополнял доклад Бухрукера. Он, не стесняясь, говорил о своем антикоммунизме. Бухрукер провозглашал, что не видит никакого смысла в дискуссиях с КПГ, так как эта партия не являлась национал-коммунистической. Но даже если бы она стала таковой, коммунисты вряд ли признали бы свою неправоту. Они все равно остались бы коммунистами, немного отличными от других. Бухрукер был убежден, что пролетарская революция создаст такую государственную систему, при которой все национальное достояние достанется номенклатуре. Революционный национал-социализм должен был перераспределить его между всеми немцами. В итоге, ссылаясь на последние события политической жизни Германии, Бухрукер приходил к выводу, что КПГ не способна осуществить революцию, тем более что у коммунистов не будет для этого удобного повода. А значит, «Рот фронт» как абсолютно бесполезная организация должен был самораспуститься, а его членам необходимо было перейти в лагерь консервативной революции.

4 октября в замке остался небольшой круг людей, которые обсуждали внутренние вопросы. Присутствовавшие на этом закрытом заседании делегаты решили вернуть организации ее старое название. Но это была не просто смена вывески, изменить предполагалось не только строение организации, но и ее символику. Полотнище, как и раньше, оставалось черным, но к молоту и мечу, окрашенным в красный цвет, добавлялась свастика.

В остальном обсуждение касалось уставных норм. В «Боевое содружество», как и раньше, был закрыт путь членам международных организаций. Вступить в «Боевое содружество» можно было лишь пройдя испытательный срок. Основной единицей организации было решено оставить «боевую группу», руководителя которой выбирали ее члены. Группы объединялись по географическому принципу в округа. Высшее руководство находилось в руках исполнительного комитета. Председатель исполкома одновременно являлся шефом службы безопасности. Каждому руководителю низшего и среднего звена предписывалось пройти психологическую проверку, которая должна была определить: способен ли тот или иной человек выполнять ответственные функции.

Получив достаточное финансирование от Эрхардта, Штрассер решил, что ответственные должности (политический лидер, начальник службы безопасности) в боевых округах должны быть оплачиваемыми. Но неимоверно раздутый бюрократический аппарат «Боевого содружества» только мешал политической деятельности боевых групп. Тем более что после многочисленных расколов они нуждались не в руководителях, а в новых рядовых членах. Но, по мнению руководителей, эта прослойка должна была стать авангардом народной революции, так сказать, профессиональными революционерами, которые бы повели за собой оппозиционные группировки.

В принципе сам имперский конгресс был проведен ради оглашения двух директив, подготовленных Штрассером. Первая касалась внутренней консолидации. Несмотря на псевдодемократические выборы, «Боевое содружество» теперь базировалось на фюрер-принципе. Все важные решения принимал только Штрассер. Вторая устанавливала политический курс «Черного фронта», который со временем должен был превратиться в массовую военизированную организацию.

Но самое удивительное в этом конгрессе заключалось в том, что на всех пленарных и закрытых заседаниях присутствовал человек, которого ну никак нельзя было назвать революционером. Речь идет о д-ре Абегге, статс-секретаре прусского Министерства внутренних дел. Это был не просто чиновник. Это был служащий, который возглавлял бюро, ответственное за борьбу с правым экстремизмом. Не менее удивительно и то, что никто из «революционеров» не возражал и не возмущался фактом присутствия «служителя системы». Как тут не вспомнить обвинения, выдвинутые Хаймзотом. А может быть, действительно движение было не чем иным, как порождением христианско-капиталистического «Белого Интернационала»? Может быть, упреки Хаймзота вовсе не были порождением его бурной фантазии? Сопоставив имеющиеся факты, сам собой напрашивается вопрос: а не могли ли партии центра и Брюнинг, увидев смертельную угрозу, исходившую от НСДАП и КПГ, поспособствовать возникновению организаций, которые должны были уменьшить влияние нацистов и коммунистов на массы? Если дело обстояло именно так, то целью Штрассера была вовсе не народная революция, а настойчивое желание перетянуть к себе правое парамилитаристское крыло националистических организаций.

Когда стали перечисляться группы, которые должны были войти в «Черный фронт», то Второй имперский конгресс продолжил традицию Первого. Среди них числились «Боевое содружество революционных национал-социалистов», новая организация Вальтера Штеннеса, «Вервольф», «Оберланд», молодежные «бюндише»-группировки, крестьянское движение «Ландсфольк», группа «Действие» и «Сопротивление» Эрнста Никиша. В своей характерной мечтательной манере Штрассер добавлял: «„Черный фронт“ привлечет часть гитлеровской партии, недовольную либеральным руководством. Ту часть, которая сплотилась вокруг Грегора Штрассера и Графа Ревентлова. Мы привлечем к себе большую часть рабочих, прежде всего рабочую молодежь». Штрассер также намекал на связь с людьми из «Стального шлема», Младогерманского ордена и даже Коммунистического боевого союза красных фронтовиков.

Но Хаймзот в своей статье, опубликованной в «Поборнике», перечислял куда меньшее количество объединений, готовых поддержать Отто Штрассера. «Штрассер облюбовал для „Черного фронта“ революционных национал-социалистов, революционный „Ландсфольк“, революционные вооруженные группы, революционных экономистов из „Действия“, революционные молодежные группы. Но на что он мог рассчитывать на самом деле? На останки „Боевого содружества“. Но не на оппозиционные группы внутри штрассеровского движения, которым до сих пор не открылись глаза на истинную суть Эрхардта. Не на группу Штеннеса, которая отказалась от объединения. Не на покрывшие весь запад Германии и Баварию группы „Сопротивления“ Эрнста Никиша. Не на „молодых борцов“. На конгрессе к нему присоединились группы, называющие себя „революционным“ „Ландсфольком“. Но они не признаются истинными крестьянскими революционерами, ведущими в Силезии ожесточенную борьбу против системы. Эти группы даже правительственные газеты признают безобидными. Действительно, примкнули так называемые „революционные вооруженные группы“, например „Вервольф“. „Революционные“ экономисты из „Действия“ всего лишь осенняя затея Штрассера. Но ни Бернер Кайтц, ни Ганс Эбелинг не выступят на его стороне. „Революционные молодежные группы“? Но все революционные младонационалисты выступают за решительную борьбу против предательской позиции „Черного фронта“».

В определенной мере критика Хаймзота была верной. Перечисленные Штрассером группы всего лишь делегировали своих представителей на его конгресс.

Но с другой стороны, их присутствие являлось, как минимум, согласием с рядом идей, высказываемых Штрассером. Историками вообще плохо изучен процесс сотрудничества «Черного фронта» с многочисленными национал-большевистскими, национал-революционными, парамилитаристскими, «фёлькише» организациями. Так кто же являлся политическими союзниками «Черного фронта»?

 

Глава 2

Союзники и попутчики?

 

«„Вервольф“ — союз немецких фронтовиков». «Вервольф» был наиболее близкой к революционным национал-социалистам организацией. Она числилась в составе «Черного фронта» до декабря 1933 года. Понятие «вервольф» означает не оборотень, а «вооруженный волк». Оно было заимствовано из немецкого Средневековья. Первая организация с подобным названием возникла во время Тридцатилетней войны. Так назывались и крестьянские организации, которые давали отпор ландскнехтам. Новый «Вервольф» возник в 1923 году. Его создатели позаимствовали у своих предшественников идеи быстрой помощи гражданскому населению и активного национального сопротивления оккупантам.

«Вервольф» был учрежден в 1923 году председателем «Стального шлема» Теодором Достенбергом. Тогда это был молодежный союз, который вел военное обучение и политическое воспитание будущих членов «Стального шлема». В феврале того же года организация имела в своем распоряжении 400 групп, делившихся на 26 гау. В основном они располагались в центральной и западной Германии. Уже в 1924 году «вервольфы» проявили свой боевой характер. Почти сразу же «Вервольф» стал очень активной организацией. Руководители «Вервольфа» не могли похвастаться знатным происхождением. Это были бывшие фрайкоровцы, унтер-офицеры и резервисты. Именно это стало причиной разрыва отношений со «Стальным шлемом». Выходцев из низших слоев не устраивало, что «Стальной шлем» отстаивает интересы крупной буржуазии и юнкеров.

12 мая 1924 года «вервольфы» определили свои цели следующим образом: «„Вервольф“ рожден после осознания, что вся болтовня о смирении народа подрывает сопротивление, оказываемое французам. Мы больше чем жесткая надпартийная организация, деятельность которой направлена на борьбу с внешним врагом. Мы союз, который, если понадобится, пошлет своих членов на смерть во имя возлюбленного Отечества».

Как уже говорилось, руководство «Вервольфа» состояло из бывших бойцов добровольческих корпусов. Общепризнанным лидером организации был Фриц Клоппе, бывший фрайкоровец, член запрещенного Веймарским правительством «Национального объединения немецких офицеров». Он родился 11 февраля 1891 года. Обучался в Лейпциге и Галле экономике, философии, германистике. С 1922 по 1933 год был бессменным редактором газеты «Вервольф». После прихода к власти Гитлера стал свободным журналистом. Впоследствии арестован. Следы его теряются в одном из концентрационных лагерей.

В 1924–1929 годах в «Вервольфе» числилось 30–40 тысяч человек. Накануне прихода Гитлера к власти численность «вервольфов» сократилась до 10 тысяч. Организация делилась на три группы. Молодежь 14–17 лет называлась «молодыми волками». Юноши 17–24 лет — «вервольфами». Старшие члены организации объединялись в так называемую «преданную группу». Символом организации было черное полотнище, на котором вышит серебряный череп. Сами «вервольфы» носили серую армейскую униформу и черно-бело-красные повязки. В начале 1923 года «Вервольф» с негласного одобрения рейхсвера начал военное обучение молодежи. Именно военнослужащие помогли этой организации издать «Военную книгу немецкой молодежи», которая стала незаменимым пособием для военной подготовки. «Военная книга» содержала описание легких видов вооружения: винтовок, пистолетов, легких ручных пулеметов, ручных гранат — то есть того арсенала, который можно было применять во время путчей и восстаний.

В 1927 году руководство «Вервольфа» решило сделать эту сферу деятельности основной задачей организации. Теперь молодежь занималась исключительно военно-спортивными занятиями. В 1928 году разгорелся скандал. Полиция, изъяла у «вервольфов» четыре пулемета, около сотни винтовок, десять тысяч патронов, бесчисленное количество револьверов, гранат, бомб, штыков и другой военной амуниции. Теперь пришлось делать упор на идеологическое воспитание, которое стало необходимым дополнением к спортивным занятиям. Обучение вылилось в политическую мобилизацию молодежи, которая должна была присоединиться к национально-освободительной борьбе во имя создания великогерманского народного государства. Последнее носило национальный и социальный характер, что позволило бы ликвидировать классовые противоречия.

Казалось, что «вервольфы» того гляди готовы были начать вооруженное восстание против Веймарской республики. Но когда весь их арсенал был конфискован, стало очевидно, что надо устанавливать контакты с другими революционными группами. Они пытались наладить отношения с левым крылом НСДАП. Именно оттуда «вервольфы» позаимствовали лозунг о неизбежности Третьего рейха. В этой организации одновременно развивалась «мистика труда», направленная против вождей «Стального шлема», генералов, юнкеров и знати рухнувшей кайзеровской Германии.

Чтобы расширить влияние своей организаций, Фриц Клоппе решил создать в рабочих районах так называемую «Вервольф-помощь», члены которой должны были помогать немецким безработным, бастующим рабочим, больным и пострадавшим от аварий. Их деятельность оказалась настолько успешной, что в какой-то момент «вервольфы» даже стали выдавать ссуды на свадьбы и похороны. Клоппе называл это «практическим социализмом».

Как уже говорилось, в 1927 году «Вервольф» стал систематически пропагандировать национал-социалистический Третий рейх и внедрять в массы мысль о создании народного сообщества. Агитки «вервольфов» призывали к борьбе с капитализмом, плутократией и реакцией. В 1928 году лейтмотивом этой группы стал радикальный антикапитализм, помноженный на антисемитизм. Когда грянул мировой экономический кризис, социалистическая и антикапиталистическая составляющая их идеологии значительно усилилась. Но в 1930–1933 годах множество «вервольфов», впечатленных политическими успехами Гитлера, покинули организацию и вступили в НСДАП. В это время руководство «Вервольфа», все еще мечтавшее о вооруженной революции, вновь осознало необходимость поиска революционных союзников.

Сначала Клоппе обратил внимание на левое крыло НСДАП, но затем сблизился с «Боевым содружеством революционных национал-социалистов». С июля 1930 года «вервольфы» посещают все мероприятия штрассерианцев. Одновременно с этим они пытаются сотрудничать с союзом «Оберланд» и другими антикапиталистическими национально-ориентированными организациями. Признавая «14 тезисов Немецкой революции», «вервольфы» издавали свой собственный манифест, близкий по духу идеологическим построениям революционных национал-социалистов. Сама организация «вервольфов» описывалась как «боевое движение, созданное фронтовиками», которое отличают четыре достоинства: неустрашимость, товарищество, самообладание и жертвенность. Основанный на этих «добродетелях» дух боеготовности должен был вылиться в войну, которая бы явилась последней возможностью справедливого решения немецкого вопроса. Как и многие антикапиталистические и антипарламентские группы, «Вервольф» был союзом, ориентированным на аристократическое государство, где новой элитой, аристократией должны были стать социальные революционеры. Немецкая свобода могла быть достигнута только после победы над международной финансовой олигархией, наднациональным масонством, транснациональными корпорациями. Изживание коммунизма могло произойти лишь при осознании народом своих корней. Идеалы «крови и почвы» были положены в основу жизненной силы народа, некоего расово монолитного сообщества, в котором не было места классовым противоречиям. Программа «вервольфов» предусматривала социализацию банков и поддержку среднего слоя, главными врагами которого являлись марксизм и ростовщический капитализм. Неравенство немцев будет уничтожено, и каждый из них получит свою долю национального богатства. В то же время новое государство будет оберегать национальную солидарность. Социальную революцию предполагалось осуществить при активной поддержке профсоюзов. Именно эта политическая установка объясняет, почему «вервольфы» стали проникать во все профсоюзные организации, чтобы стоять во время забастовок и стачек плечом к плечу с рабочими заводов и фабрик. Конечная цель подобной пропагандистской деятельности — вооруженное восстание, в котором должны были принять участие профсоюзы, фрайкоры, молодежные и парамилитаристские организации.

В целом же эта группа характеризовала свои воззрения как национал-революционные. Но справедливости ради скажем: в идеологической сфере «Вервольф» стоял ближе к Штрассеру, нежели к национал-революционерам или гитлеровцам. «Вервольфы», оставшиеся в организации, решительно отрицали легальный путь прихода к власти, предлагаемый Гитлером. В 1930 году отношения Штрассера и Клоппе строились как привилегированные, так сказать, вождя с вождем. Пока «Вервольф» и «Боевое содружество» выступали как равноправные партнеры. «Вервольфы» присутствовали на всех мероприятиях КГРНС, а штрассерианцы посещали все собрания «вервольфов».

В «Вервольфе» с энтузиазмом восприняли известие об объединении группировок Штрассера и Штеннеса. На Втором и Третьем имперских съездах сторонники Клоппе присутствовали уже не как почетные гости, а как составная часть «Черного фронта». О деятельности «вервольфов» в этот период очень мало известно. Установлено, что они вместе со штрассерианцами отражали налеты гитлеровских штурмовиков. В 1932 году они стали инициаторами создания «Черной гвардии», которая в некоторых немецких землях состояла только из «вервольфов».

Разрыв между «Вервольфом» и «Боевым содружеством» произошел 27 ноября 1932 года на собрании в Айслебене. На этом мероприятии Фриц Клоппе, поняв, что его организация значительно ослабела, а подопечные уходят сотнями в СА и НСДАП, принял решение преобразовать «Вервольф» в новую революционную партию. Она должна была принять участие в выборах и привлечь на свою сторону национально мыслящих немцев. Приход Гитлера к власти застал «вервольфов» врасплох. До марта 1933 года они вели себя крайне осторожно, выжидали. Лишь затем Клоппе решился поддержать новый режим и присягнул на верность Гитлеру. Летом 1933 года «вервольфы» были влиты в состав СА, а «молодые волки» оказались в «Гитлерюгенде». Некоторое время Фриц Клоппе даже был штандартенфюрером СА. Опасаясь за свою жизнь, он и его «вервольфы» оборвали все связи со Штрассером. Но это не спасло руководство организации. Оно было арестовано и сгинуло в концентрационных лагерях.

«Независимое национал-социалистическое боевое объединение Германии». Когда распалось «Национал-социалистическое боевое объединение Германии», пути Штрассера и Штеннеса не разошлись — они продолжали сотрудничать. Штеннес создал из своих сторонников «Независимое национал-социалистическое боевое объединение Германии». Но этим он не смог ликвидировать кризис. Если в мае 1931 года под его началом находилось где-то 8500 штурмовиков, из которых 1500 — в Берлине, 2000 — в Бранденбурге, 3000 — в Силезии, 2000 — в Померании, то на момент создания «Независимого объединения» он мог рассчитывать лишь на 3,5 тысячи человек. В конце 1931 года его организация сократилась фактически вдвое. Поначалу руководство нового объединения состояло из самого Штеннеса и его правой руки Эрнста Ветцеля. Но вскоре Ветцель эмигрировал в Южную Америку. Его бегство вызвало массовый отток видных штурмовиков из «Независимого объединения». Почти все штандартенфюреры СА, вышедшие вместе со Штеннесом из НСДАП, к этому времени вернулись обратно к Гитлеру. Многие штурмовики предпочли присоединиться к другим военизированным группировкам. У Штеннеса стал сказываться недостаток руководящих кадров, да, собственно, и руководить-то было некем. 40 секций организации Штеннеса охватили 1500 человек, из которых вели активную политическую деятельность всего лишь четыреста штурмовиков. Если посмотреть на географию их деятельности, то можно было увидеть, что они находились там, где уже раньше существовали опорные пункты революционных СА: в Силезии, Бранденбурге, Померании.

Ослабление группировки Штеннеса было вызвано тремя факторами. Во-первых, в Берлине штурмовики предпочитали идти за новыми местными политическими авторитетами, чья популярность и известность были предопределены руководимыми ими клубами джиу-джитсу. Во-вторых, часть лидеров из окружения Штеннеса примкнули, к Штрассеру, решив вступить в «Черный фронт». В-третьих, самой важной причиной кризиса стал конфликт Штеннеса с Эрхардтом. Принимая во внимание подающий политический вес Штеннеса, капитан решил прекратить оказывать ему финансовую помощь. Но это коснулось только денежного содержания руководства «Независимого объединения». Эрхардт, как и прежде, продолжал содействовать выпуску «Национал-социалистической понедельничной газеты» и даже изыскал возможность платить редакции этого издания. Но со временем Эрхардт призывал редакцию покинуть ряды революционных штурмовиков и переименовать газету. Новый вестник, издаваемый Штеннесом, стал называться «Фронт рабочих, крестьян и солдат». Но этого явно было недостаточно для активной пропагандистской деятельности.

Организация Штеннеса была обречена. Ее члены либо возвращались в НСДАП, либо присоединялись к более сильной группировке Штрассера. В октябре 1931 года Штеннес попытался договориться с Эрнстом Рёмом и Гитлером о собственном возвращении в нацистскую партию. Но в Мюнхене даже не захотели говорить с «полицейским шпионом». В марте 1932 года жалкие остатки некогда сильной группировки Штеннеса продолжили свою деятельность в рамках «комитета Клауса Хайма», что фактически означало автоматическое членство в «Черном фронте». К этому времени Штеннес представлял интересы двадцати человек, на которых гитлеровские С А развернули форменную охоту. Опасаясь за свою жизнь, 16 сентябре 1932 года Штеннес написал рейхсканцлеру Папену[19]письмо с просьбой предоставить ему государственную защиту. Но несколько месяцев спустя к власти пришел Гитлер.

В феврале 1933 года Штеннес был схвачен и помещен в «особую тюрьму». От неминуемой смерти его спасла старая дружба с Германом Герингом, который решил спасти своего старого товарища. Оказавшись на свободе, Штеннес решил не искушать судьбу и тут же эмигрировал в Китай. Там ему повезло гораздо больше, чем в Германии. В Китае он возглавил лейб-гвардию Чан Кайши. На этом в биографии Вальтера Штеннеса можно было поставить точку, если бы не сведения, которые всплыли в последнее время. Оказывается, лидер мятежных штурмовиков с начала 30-х годов сотрудничал с советской разведкой.

Вот интригующее свидетельство легендарного разведчика Павла Судоплатова: «Была восстановлена связь с ценным агентом под псевдонимом Друг (незадолго до фашистского нападения на СССР), который был привлечен к сотрудничеству еще десять лет назад, являясь заместителем шефа штурмовиков Рёма. Он считался влиятельным лицом в окружении Гитлера. А затем получил назначение политическим советником к главному военному советнику фашистской Германии при штабе Чан Кайши. Там он регулярно встречался с Зорге…» Так вот вскрылась новая сущность Вальтера Штеннеса.

Всю войну Штеннес снабжал советскую разведку важной оперативной информацией, умело противодействовал попыткам немецких дипломатов и разведчиков подтолкнуть Чан Кайши к капитулянтскому миру с Японией. Сотрудничество с «Другом» не ограничивалось получением ценной информации (которую, кстати, Штеннес предоставлял совершенно безвозмездно). Когда летом 1940 г. японцы распространили провокационные слухи о широком вмешательстве СССР в дела Китая на стороне Чан Кайши, в частности прибытии в китайские ВВС 1000 советских пилотов, корейцев по национальности, «Друг» в качестве официального представителя генералиссимуса встречался с аккредитованными при центральном китайском правительстве журналистами многих стран. Отчет о его пресс-конференции, переданный корреспондентом ТАСС в Шанхае, был опубликован в «Правде» 3 июня 1940 г. Опровергнув сообщения о «большом количестве советских командиров и политруков» в армии Китая, Штеннес подчеркнул, что в рядах сражающихся с японцами войск «сейчас нет иностранцев», к тому же китайцы в них не нуждаются. В начале 1950-х годов Штеннес приехал в Германию и поселился у сестры в английской зоне оккупации. Жена получила крупное наследство, и Штеннес снова с головой ушел в политику. С конца 1951 г. он стал издавать на свои средства информационный политический еженедельник, рассчитанный на крупных промышленников и банкиров. Собственные политические цели этот издатель обозначил как борьбу за экономическое возрождение Германии при полном отказе от ее милитаризации.

Так или иначе, но вступление Штеннеса в «Черный фронт» было неизбежным. Впрочем, для Штрассера это уже не имело никакого значения.

«Сопротивление» Э. Никиша и союз «Оберланд». Особые отношения у Штрассера сложились с союзом «Оберланд» и его идеологом Эрнстом Никишем, который вначале придерживался национал-революционных, а затем национал-большевистских взглядов.

В свое время добровольческий корпус «Оберланд» был создан для борьбы против Баварской Советской республики. Затем использовался для подавления рабочего восстания в Руре и охраны польско-германской границы. Позднее члены «Оберланда» принимали активное участие в «пивном путче» 1923 года. Этот факт и постоянные вооруженные конфликты с поляками привели к тому, что страны-победительницы в ультимативной форме потребовали расформировать этот добровольческий корпус. Но бывшие фрайкоровцы не хотели уходить из политики. Почти сразу же после запрета этого корпуса они воссоединились в союзе с тем же названием. Но продолжать деятельность им пришлось на нелегальном положении — баварское земельное правительство тут же запретило эту организацию.

«Оберланд» был очень пестрой и разнородной организацией. Именно это стало причиной многочисленных расколов, которые постоянно потрясали союз. В 1925 году часть его членов ушла в «Стальной шлем». В 1929 году многие активисты предпочли присоединиться к НСДАП. Окончательно «Оберланд» развалился, когда в декабре 1930 года его председателем был избран принц Эрнст Рюдигер фон Штаремберг. Несогласные с этим сторонники революционной линии ушли к Гитлеру. Другие, более радикальные элементы, создали «Активное товарищество».

«Товарищество „Оберланд“» — кружок «Сопротивление» возглавлялось Зондерманном, Дрекселем и Трёгером. Но в их руках находилось лишь административное управление. Идеологическую сферу полностью контролировал Эрнст Никиш. «Идеологическая мобильность» последнего привела к сближению с Отто Штрассером. Но именно обозначенная мобильность и восприимчивость Никиша к новым идеям стали причинами конфликта с «верховным лидером» «Черного фронта». В 1931 году Рихард Шапке привел в своей книге «Черный фронт» программу, составленную Никишем. Он считал ее образцом для подражания. По его мнению, этот документ почти полностью совпадал с тезисами, выдвинутыми «Черным фронтом».

Согласно взглядам Никиша, его «Сопротивление» должно было полностью преобразовать политическую жизнь Германии. Он выдвинул следующую максиму — «обращение взгляда на Восток и его незамысловатые ценности; решительный отказ от удовольствий, превозносимых Европой». Новая Германия должна была самоизолироваться от мировой экономики и создавать собственную производственную систему, предопределенную внутренним спросом, а также потребностью соседних, европейских, но еще больше дальних, азиатских, государств. Весь импорт из Версальских стран-победительниц должен быть прекращен. Новая экономическая и социальная политика должна вернуть городское население к сельской жизни. Это положило бы начало «внутренней колонизации». Одной из главных политических задач становилось «коллективное признание сельского образа жизни». От молодежи Никиш требовал строгого послушания, подчинения, спартанской жизни и всех типов «мужской добродетели». Новую национальную гордость должен был характеризовать «простой жизненный стиль», противопоставленный утонченной жизни западных держав. Для подготовки этого титанического духовного переворота требовались отказ от идей гуманизма и признание варварства. Авторитарное, архидисциплинированное существование человека должно было создать стеснительные условия, которые подчинили бы индивидуальную волю новому социальному порядку и его ценностям.

Частная собственность в духе римского права должна быть отменена. «Собственником можно являться настолько, насколько собственность является средством и инструментом достижения свободы, самоутверждения и величия своего народа». Экономические и общественные формы, которые с 1918 года пользовались поддержкой Версальского порядка, должны быть также отменены. Верховной собственностью на всю землю, все природные богатства, на все предприятия должно обладать только государство. Никиш гораздо радикальнее Штрассера формулировал требования о национализации банков и введении монополии в сфере внешней торговли. Но в целом программы были схожи. Именно это обстоятельство и позволило считать «Товарищество „Оберланд“ — кружок „Сопротивление“ потенциальными союзниками „Черного фронта“».

Нет никаких сомнений в том, что члены «Оберланда» были полностью независимы от «Боевого содружества». Равно как бесспорно и то, что, несмотря на размолвку между Штрассером и Никишем, они позитивно оценивали возможность создания национал-революционного антигитлеровского фронта, который мог сотрудничать с коммунистами. Зондерманн и Дрексель, которые последовательно отстаивали позиции Артура Мёллеря ван ден Брука, его идеи о создании «Третьего рейха», с нескрываемой симпатией наблюдали за действиями штрассеровской организации. «„Оберланд“ стоит под черным знаменем — символом ожесточенного и решительного сопротивления, символом воли к свободе. „Оберланд“ ведет борьбу против лицемерных идей гуманизма и цивилизации, против либерализма, парламентаризма, буржуазного фашизма. „Оберланд“ будет сражаться со всеми защитниками Версальского порядка. „Оберланд“ готов объединиться со всеми врагами Версаля, где бы они ни находились».

Сближение между «Оберландом» и «Боевым содружеством» проходило на фоне признания, что обе группы придерживались схожих идеологических взглядов, выступали против Версальской системы и стремились к революционному социализму. Обе организации чувствовали себя причастными к миру «строителей новой действительности», а потому «Товарищество „Оберланд“», не забывая о значительных мировоззренческих различиях, все-таки принимало участие в мероприятиях штрассерианцев. Но после того как закончилась крахом последняя попытка наладить продуктивную совместную деятельность (например, выдвижение единым кандидатом на пост рейхспрезидента Клауса Хайма), дружественные отношения ограничились формальной поддержкой. После 1933 года члены «Оберланда» в отличие от революционных национал-социалистов не подверглись никаким политическим преследованиям. Это можно объяснить только одним фактом — Гитлер никогда не рассматривал «Оберланд» как часть «Черного фронта».