Голодный до загадок и любви.

– Какого?..

Пусто. В Таверне Кровавого Короля Акура-Оу и его Армии пусто!

Вот как? Почему, как только Нейро возвращается после долгих рутинных недель домой, чтобы увидеть своих Товарищей, по которым, стыдно признать, демон даже скучал – все постоянно разбегаются?! Это что, заговор?

Нейро пнул ножку стула, который жалобно упал к ногам демона, и вышел обратно в королевский двор.

И Лис дома он не застал, и Хару нет в Академии – специально узнавал… И Летописец шляется черти где. Хотя какая разница, где она бродит, Нейро всё равно!..

… И остальные армейцы, которых Ногами так уважает – куда они подевались?

Настроение и без того было у Ногами ник черту – если не заикаться о том, что вчера вечером они с Летописцем опять поссорились, странное оживление лиц людишек на улице раздражало: бесконечный смех, шум, гогот, топот, всё это давило на уши и нервы с таким же омерзительным звучанием, когда на струны гитары будут кидать камешки. Но от одного ли шума Нейро так раздражает это народное веселие?

Хотя, скорее всего оно еще и бессмысленное. По крайней мере, особенной даты Ногами никакой не помнит…

Дьявол. День рождение.

Нейро фыркнул и прошипел через зубы:

– Как я сразу не понял! – и ринулся к замку.

Ну конечно! Эти идиоты явно задумали какое-то празднество, на котором этим птицам-вхламинго лишь бы выпить рому и заесть всё это дело смачными драками и, иногда, персиками. Нейро совсем не удивится, если настанет момент, и ребята забудут про все дни рождения, именинников и будут пить без разбору… Если Летописец тоже так поступит, он свернет ей ее пустую голову! Хотя смысл сворачивать, если в этой коробочке на плечах ничего и нет кроме тараканов-собственников, считающих, что если Нейро заговорил с другой женщиной, то обязательно забыл про это маленькое, наглое существо.

Дура.

Собственно, не только это послужило вчерашней ссоре. Летописцу с дуру потребовалось от Ногами его же перо. Унизительно! Разумеется, он его не отдал, чтобы какой-то человек прикасался без спросу его крылья? В прочем, как уже заметил Нейро, Летописца это мало волновало, поэтому отвлекая демона кружкой свежего кофе, она выдернула пару перьев их его крыла. Больно – даже рука до сих пор саднит. Да и не только физически было больно, хотя сейчас, кажется, Нейро уже успокоился…

Зачем Летописец унижает бедного демона? То заставляет мурчать, то смущает своими безумными, странными, доходящими до абсурда действиями, то злит своими выдумками и пустым беспокойством, когда, на самом деле, всё даже хорошо, каким бы удивительным это ей не казалось, то и вовсе пугает своими выходками и мыслями, которые, иногда думает Нейро, передают друг другу тараканы в голове в игре «сломанный телефон». Что ни слово – то она не так понимает.

И вот почему именно она…

Любит же это существо делать демону больно. Хотя то, что она умеет причинять боль самому демону уже звучит бредово, но иногда это очень острая правда для Ногами. Настолько острая, что ею Нейро мог зашить ей несколько пуговиц вместо иголки.

И кто из них, называется, садист? обычно это Нейро причинял боль и девушкам, и другим людям, он даже привык видеть, как их спокойные лица резко искажаются от слез в мутных разводах, как окно во время дождя искажает то, что скрыто за ним. И ему даже стали нравиться новые размытые узоры и линии лиц людей, хотя это было и не всегда… Поэтому самому чувствовать боль, которую хоть и ненароком, неуклюжа, но от этого лишь больнее причиняет ему человек, к которому он успел привыкнуть. И чем неуклюжее она причиняла боль демону, тем глубже она чувствовалась, как если небрежно провести расческой по волосам и выдернуть при этом рванном движении несколько волос, в Душе существа, который даже не подозревал раньше, что она у него есть.

Да и сейчас немного с трудом верится. Также, как и в чувства Летописца, а иногда даже его собственные.

Нет, сейчас Нейро Ногами сомневается в том, что чувствует, намного реже, но когда это маленькое, глупое (и сейчас не отличающиеся умом) насекомое только-только начинала представлять из себя очень интересную загадку, Нейро пытался отвергать мысль, что эта девчонка ей нравилась. Но чем дальше он возился с этой мелочью, тем меньше хотелось мешать новому чувству, которое было для него таким же неизведанным, как новая книга для ребенка. И яркая обложка манила, а увлекательное описание, на первый взгляд кажущиеся замысловатым, а временами слишком глупым и бессмысленным, осторожно манила буквами и одними строчками просила перелистнуть страницу, открыть новую страницу.

Та идеальная загадка, вечно готовая и вечно сладкая тайна, которая насытит его желудок – человеческие чувства. Они неисчерпаемые, их нельзя полностью познать и узнать, от некоторых чувств, которые нитями и канатами связывают Души людей, просто мурашки по коже – не знаешь, пугаться их или радоваться. Их можно познавать бесконечно – как свои, так и чужие; от любви до Дружбы; от ненависти до боли; от обиды до страха.

Чувства и эмоции. которые не способен понять до конца даже сам воплотитель их - -человек, -- вот настоящая, идеальная загадка для Нейро, которая утолит его голод на долгое время. потому что именно эту загадку он будет разгадывать по кусочкам, но точно разгадает ее всю еще далеко не скоро. Далеко не скоро.

Хотя бы потому, что одна из частей загадки, с которыми он с несчастью или счастью столкнулся, до сих пор им не разгадана: почему эта девчонка, зачем, как? Что же в ней такого, что заставило измениться самого демона?! И почему от некоторых действий или слов ее в Нейро пробуждается или такая легкость, какое может быть у самого мягкого и вкусного суфле, или такая обида, что хочется убить. При том, непринципиально – ее ли убивать, или левого букашонка.

Признать, Нейро уже имел дело с таким чувством, как «любовь». Только не совсем в том смысле, какую испытывал к Летописцу.

Катя Лис – маленький, глупенький, но милый человечек, который смог пробудить в Нейро первые искры того, что люди зовут братскими узами. И они были немногими из пережитых пока что чувств, которые Нейро понравились.

Лис была едва ли не первой, которую Нейро полюбил от сердца, где, хоть всегда было достаточно тесно и мало места, но как раз хватало на то, чтобы вместе с породнившемся людьми хватало место искренности и честности.

Лис всегда говорила, что у Нейро большое сердце…

Демон издал странный, уже привычный ему звук «Хмпф».

Глупая девчонка, такая же глупая, как Летописец, ну, может быть, немного умнее будет.

Но то, что Лис считала его не таким ужасным, иногда его трогало за живое, как нежно и трепетно задевает перышко голую кожу, и также это его злило, как злит человека клевета в его сторону.

Дело в том, что сам-то Нейро себя Добреньким совсем не считал.

Лис твердила о его большом сердце, которое, как озеро, вмещало в себя лишь то, что не погубило бы его, но и не наделяла холодной глубиной пустотой, а оно взамен грело всех обитателей, что не поскупились на защиту и заботу об теплом, стучащимся с ними в едино озере. Потом Летописец стала утверждать о внутренней Доброте демона, которую не способен видеть ни один человек, кроме тех, кто любит Нейро больше, как какого-то красивого, дьявольски очаровательного детектива, с которым можно провести ночь или просто провести время.

Нейро не верил… Хотя он и в любовь раньше толком не верил. Точнее, не верил, что кто-то может ее испытать к настоящей его сущности, что скрывалось за царской керамикой лицемерия: эгоизм, садизм, жестокость, грубость, извращение, небрежность в отношениях и частые обиды на других, чрезмерная гордость, ревнивость и вспыльчивость, раздражительность и частое ужасное настроение – кто захочет связываться с мужчиной, который даже шутит не всегда удачно?..

Удивительно, что при сложном характере, у Нейро нашлись Товарищи, которые привязались к нему не менее сильно, как сплетаются с собой нитки в один общий белоснежный, сверкающий своей искренностью, Добром, отвагой, Дружбой канат, крепкий и не разрезаемый, как вулкан, который не может разрушить даже бедствие вечно бегущей куда-то лавы, лишь закаляющую и укрепляющую старый вулкан, но не уничтожающий его ядро, и горячий, как сама лава, само пламя.

Не менее удивительно, наверное, что его троюродная сестра (по идеи, настолько далекая) смогла даже простить ему его обиды и до сих пор не отвернулась от его лица, хотя знает среди всех армейцев его больше всех. Лис была единственной, кто поддерживал Нейро долгое время, и не дала ему кряхтеть и усмехаться пустоте в одиночестве. Этот маленький одуванчик подарила Нейро силу идти, а не сидеть в уголке, как мышь.

Ногами и раньше понимал такую простую истину, как то, что никто нам не поднесет смысл жизни, желание жизни, если только мы сами не будем бороться за ее приобретение, а затем бороться за жизнь этого смысла, в дальнейшем освещающий путь даже не свечой, а дорожкой из пламени.

Она не дает нам сбежать – иначе обожжет или потухнет, и не даст нам упасть, освещая каждую ямку под ногами, которую можно перешагнуть, перепрыгнуть или перейти по самодельному мосту.

Главное не упасть туда. Но трудно строить мосты в одиночку и бороться за одну искру в одиночку. Поэтому Нейро будет бесконечно благодарен Кате за то, что она сделала для него, хотя вряд ли скажет ей и другим это вслух.

Всё-таки Нейро очень любит Лис, Лунтика, свою маленькую сестренку, со всеми ее глупостями... Что до сих пор остается для него одной из неразгаданных загадок. Точнее – одной из неразгаданных частей одной загадки.

Так странно – казалось бы, разные чувства, разные мысли, разные ситуации, а объедены одним – одними Душами, одними сомнениями, одной любовью. Иногда кажется таким странным то, что эти инфузории, гордо зовущие себя Друзьями и Товарищами, плотно зависят друг от друга, и Нейро зависит от них в какой-то степени, как не приятно это признавать: от их улыбок и слов, их действий и поступков.

Доброе слово может излечить даже демона, но каждый плевок в его доверие, как гостеприимно расстеленную на столе скатерть, может заставить Нейро выкинуть их из своей Души, а нити Товарищеской любви разорвать своими острыми ногтями. Озеру не нужны те, кто пьет из нее воду и осушает ее. А с гордостью Ногами всего один глоток равносилен изгнанию из его темного, как водные глубины, и теплого, как сверкающая солнцем и лазурью поверхность мечтательной глади, сердца.

Только он всё еще не понимает…

Не понимает.

Как он может допускать то, что Летописец, уже столько раз нечаянно разрушивший столько камней в его Душе, до сих пор там живет и плавает? Почему она?..

Почему он не хочет забывать ее после вчерашней ссоры, как делал это с другими женщинами? Почему после стольких обид он не хочет ее оставлять? Нейро боялся, что ответы не даст даже сама Летописец.

Но это отличный стимул разгадать эту часть загадки.

Бесконечная загадка – чувства, основанные на любви и Дружбе – То, что насытит голодный живот и Дух Нейро Ногами.

Голодный до загадок и любви Демон.

Вот Нейро уже стоит у своей комнаты и, к своему несильному удивлению, услышал там голоса нескольких людей. Нейро предполагал, вспомнив про свой День рождение, что Летописец, Лис и, может, маленькая Хару, будут активно поздравлять Ногами, но не знал, что в его комнате будет целая орава…

В его комнате находится целая орава!

Нейро уже собрался влететь, как ему навстречу как раз таки вылетели Лис с Хару.

Увидев демона, обе обомлели.

– Боже…

– Мой…

– Вам можно звать меня просто Нейро, инфузории, – усмехнулся Ногами и потрепал обеих букашек по их некрепким головкам, прижав к себе.

Хару, завизжав от счастья, как птица, встретившая рассвет, крепко обняла названного брата, но на шум, издаваемый маленькой девочкой, лишь заставил скривить лицо, и энтузиазм при встрече немного поубавился, но видеть это маленькое, смышленое существо, которое Нейро зовет Товарищем, он всё равно был рад видеть после разлуки.

Лис же уже висела на шее Нейро, из-за чего сразу захотелось отцепить нахалку и хорошо стукнуть – Ногами терпеть не может, когда к нему виснут на шею!

Но всё же, крепко обняв обеих малышек, он их отпустил (отцепил) и спросил:

– Как вы, мелюзга?

Лис надула щеки на «безобидное» прозвище Нейро, а Хару лишь посмотрела на него немного злым (или какой она хотела изобразить) взглядом, но в следующую секунду оба Друга крепко обняли Нейро, на что тот поспешил выдать свое «Хмпф», и Лунтик ответила:

– Мы просто отлично! А ты как?

Нейро вздохнул сквозь желания застонать – сколько можно спрашивать его про свое самочувствие? Он не против их заботы, но они иногда очень перебарщивают. Он уже сколько раз объяснял – всё хорошо, ему лучше, он живой и здоровый, так чего они кудахчут всё время, как наседки, носящиеся со своими яйцами. Эти яйца уже скоро станут гордыми, сильными и храбрыми петухами, с красивыми и сверкающими перьями, и тогда защищать этих наседок будут уже они.

Нейро щелкнул Лунтика по лбу, тем самым отодвинув от себя обеих дам:

– Мне уже лучше, – и широко, немного даже безумно улыбнулся, как он это любит и умеет, – Но мне любопытно, какого черта вы обе водитесь в моей комнате? Я надеялся, что вытравил всех тараканов.

Хару пропищала обиженно:

– А мы и не тараканы, у нас важная миссия!

– Хо-о!

Заинтересованное «хо-о» напугало Лис, и та быстро закрыла рот Полине, на что Нейро нахмурился, и потянул Полину за ухо:

– Нет уж, договаривай, что вы делали в моей комнате?

Лис поджала губы, а Полина ответила:

– Мы тебе сами покажем, но немного позже.

Нейро вздернул бровью.

– Почему?

– Хару! – разорвал коридор вопль очень знакомого голоса, – Кусоторо, я проворонила свой подарок – ну ни идиот ли? Слава Богу, нашелся, а тоя уж думала…

Летописец остановилась у угла, так и не дойдя до троицы, и смотрела Нейро в глаза удивленно и… Напугано… Даже когда Нейро пытался ее изнасиловать, Алёна не смотрела на него такими большими от ужаса глазами, и Ногами это маленько уязвило. Несильно.

Послышался шлепок – это Катя ударилась головой об стену, и Нейро фыркнул, посмотрев на сестру:

– Мозги вылетят.

– Их там нет, – старалась отшутится (или это так) Катя, но получилось как-то неудачно, и Алёна опустила глаза, пока Нейро смотрел куда-то в окно на другом конце коридора – после вчерашнего сюрприза, который был Ногами крайне неприятен, видеть Летописца хотелось сейчас меньше всего.

Или наоборот, очень хотелось ее видеть…

Девушка тихо поздоровалась:

– Привет.

Нейро кивнул.

Лис, поджав уши от нагнетающей, как ливень, обстановки, промямлила:

– Ну… Мы с Хару еще кое-что сделаем и скажем тебе, что мы задумали, Нейро-нээ-сан. Хорошо?

Нейро выдавил «ага». Хотелось, конечно, разобраться с мелюзгой, но он и без того понял, что эти тварюшки просто устраивают демону праздник, и портить их планы не сильно хотел пока что. Пусть играются, Нейро попытается изобразить радость. Потому что при нынешней атмосфере радость не было слышно.

Алёна всё стояла, и Нейро не знал, заговорить с ней первым и потребовать извинений или ждать, пока в этой мерзавке проснется совесть. В любом случае, Ногами просить прощение у этой девчонки не хотел и не хочет, он сам себе перья не выдирал и не ревновал к какой-то жалкой рабыне Номер 13!

Позади послышался шорох юбки, и руки в перчатке Нейро дотронулась маленькая ладонь девушки, почему-то сейчас это касание показалось Нейро таким неожиданным и интимным, что он бы смутился где-то глубоко внутри, если бы не бушующая стадом львов злость и обида орла, которого бросили из гнезда прямо на скалы, при этом оставив в живых.

–– Прости…

Нейро повернул к ней голову.

– За что?

– За вчерашнее, – поджала губы Алёна, смутившись, что выдали несильно порозовевшие щеки – девушке вообще тяжело краснеть из-за природной бледности, что не очень радует демона.

– Ты за ревность или перо?

– За перо, и за то, что я немного собственница, но я не ревновала, – начала оправдываться Алёна, когда Нейро щелкнул ее по лбу и буркнул:

– Ври больше, существо.

– Ну правда! – стыдливо прикрикнула Летописец, запутавшись своими пальцами в пиджаке Нейро, – Просто в моей природе сложилось так, что всё, что я считаю своим – это лишь своим, и никто более не смеет претендовать на общество, Дружбу… – девушка замялась, нахмурилась, и уже совсем тихо, что Нейро еле различил слова, вякнула, – … и кокетство с теми, кого я считаю своими людьми.

«Своими?»

– Хо-о, – ухмыльнулся Нейро, и Алёна сильнее смутилась.

– Чего ты ухмыляешься?

– Так ты считаешь, что я принадлежу только тебе? – в ожидании красного от стыда лица, облизнулся Нейро, и результат не заставил его ждать – лицо Летописца порозовело от смущения, и ладонями она попыталась закрыться от насмешливого взгляда Ногами, словно от монстра под одеялом.

После неуверенного молчания Алёна выдала:

– Будто это секрет какой-то…

Нейро криво улыбнулся, глядя на этот жалкий, сжавшийся комок стыда, и приобнял девушку за талию, убрав от лица руки.

Наблюдая, как большие голубые глаза девушки становятся всё влажнее и уже, Нейро приблизил свое лицо и поцеловал девушку, на что там, в растерянности и приятных от поцелуя с любимым человеком ощущений зажмурилась. Нейро прикрыл глаза от удовольствия, получаемого от поцелуя с Летописцем, и прижал ее сильнее к себе.

Неожиданно открылась дверь, и Алёна напуганным котом отскочила от Нейро в угол коридора, на что Нейро издал «Хмпф». Такой момент испортили!

В дверях стояли Лис и Хару, тихо посмеиваясь над парой, и провожая обоих в комнату Нейро, где всё было увешено в нарисованных Райде, Лис и Художницей портретах Нейро, написанных сообразительным Маршалом и Seda загадках собственного приготовления, и синих воздушных шариках, которые явно купили Хару с Дашей Исаевой, умеющей на правах Демографа договариваться с продавцами.

Видом Нейро был сперва доволен, но когда его зеленый, хищный взгляд скользнул ниже, ухмылка с лица спала, и губы покрылись удивленным дыханием: синие лилии стояли на тумбочках и шкафах – 777 лилий синего цвета, и, судя по довольному виду Кори, это была ее работа – видимо отплата на плотоядные цветы, которые Нейро подарил уже ей на День рождение. Лишь бы эти не съели как-нибудь ночью бедного демона.

Аня и Виолетта стояли позади всех и держали подарки в виде набора садо-мазо, набора адских пыток, детективной книги, кофеварка, какая-то мягкая игрушка в виде пса и другие подарки, которые за толпой Нейро с трудом различал.

Лиза и Диана, прозванные Летописцем как Инь-Ян, держали в руках новенькую, синюю жилетку более плотной ткани.

Новенькая Даша, смущенно держащая в руках какой-то рисунок, стояла за спиной Марины, которая держала в руках набор кофе, в котором были собраны разные крепости и комбинации сахара, сливок и самого кофе. Дима держал в руках большую плюшевую игрушку в виде собаки, какую не смог бы полностью обнять даже Нейро со своим ростом и длинными руками-ногами. Было видно, что даже сам Тюльский, еле держащий в руках игрушку, едва удерживался на ногах, за чем с наслаждение садиста наблюдал Король, кажется, припасший в пакете в левой руке порно-журнал или Мангу… Возможно, отличная разбавка среди тучи новых детективных книг.

И даже Шут, которая, как слышал Нейро, его не очень любит и принимает за чужака, принесла ему устную загадку, которую она услышала где-то давно.

– Одного астронома спросили, сколько звезд на небе он видит каждую ночь на своих приборах. Он ответил, что всего одну – почему он так ответил?

Загадка была очень простой, но сытной, что не могло порадоваться Ногами.

Сказать честно, такого приема Нейро не ожидал. Нет, он знал, что его ждет сюрприз от Армии Кровавого Короля, но он не ждал, что все подберут всё так бережно: лилии – любимые цветы Нейро, синий цвет, который демон любил, кофе, любимый его напиток, игрушки в виде собак, которых он обожал, а когда накрывали на небольшой стол – обязательно был Салат «Цезарь»! Более того, среди книжек про детективов нашлась книга «Тысяча и одна ночь»…

Откуда эти насекомые столько всего узнали и перетащили сюда? Кто растрепал?

Нейро пока не думал и не хотел думать – едва ли не в первый раз ему не было одиноко в своей же праздник. Едва ли не впервые Нейро получил те подарки, которые ему были нужны, едва ли не впервые Нейро справил День рождение так, как бы хотел этого хотя бы приблизительно, если в не в идеале. Разумеется, без рома не обошлось, на что Ногами немного побурчал, как речка, но быстро влился в общую атмосферу, подшучивая над Лис, соревнуясь в выпивке с Акурой, конкурируя с Кори на разгадки и философствуя с Seda на те темы, какие он хотел.

В кругу этого сборища психов, любящих веселье и выпивку, которые разузнали всё, что было позволено о Нейро, прокрались в его комнату, украсили в тайне от Ногами, ему было… Весело. ОН даже забыл, когда ему было так весело. Как псу может быть весело, играя с хозяином в мяч, так может быть весело и демону, которого в этот раз не бросили Друзья праздновать свой день одному. Уже ближе к вечеру выпал снег… А Летописец куда-то исчезла, из-за чего пить стало немного скучно – над кем теперь измываться, когда Лис уже оседала Райде, прилично выпившая, Художницу увлекли в пьяный танец Аня, Sedaуже увлекли разговоры о семье с Мариной, и даже маленькую Хару развлекал Дима, пьяно показывая фокус с «исчезающим» пальцем.

Заметив, как за окном кружится вальс дам в пышных пачках снежных кристаллов, Нейро решил выйти на улицу, одев свой пиджак, который в духоте небольшой комнате и приличного сброда, охмеленных ромом, Нейро был вынужден снять.

На улице Летописца он и застал.

– Любишь снег? – спросила она, услышав, как Нейро шелестит опавшими осенними листьями.

– Да, – прошептал тот, поравнявшись с Алёной.

– Я тоже, – улыбнулась она, покосившись на Друга и любимого человека в одном лице.

Они молчали и смотрели, как с вышины тайного купола падали загадочные звезды, что, надев безобидный наряд замерзшей воды, спускались на землю и накрывали ее бережно собою, словно желая обнять землю, подарить свои объятия и получить такие в ответ.

Неожиданно и Нейро захотелось объятий, но Летописец стояла, не двигаясь. Нейро взял ее за руку и привлек к себе, почувствовав, как девушка вздрогнула при прикосновении острых когтей, обнаженных, не спрятанных за тканью перчаток, но потом оправилась и крепко обняла демона маленькими руками. Нейро прижался к девушке, выдохнув горячий воздух и вдохнув свежего, более холодного, но наполненного жизнью суетливых дворян и танцующего снега.

И еще любви.

– Я люблю тебя.

Нейро погладил девушку по волосам и тихо, с некой Доброй сказочностью в голосе, что ему было совсем не присуще (хотя сейчас это совсем не волновало), сказал:

– И я тебя тоже.

Голодный до загадок демон, и голодный до любви человек – две грани одного единственного существа, у которого через медвежью шкуру эгоизма и китовую кожу лицемерия смогли разглядеть тонкую Душу, умеющую любить и ценить, но далеко не всё, что может его окружать.

Любовь – главная загадка для человека, которую не сможет описать даже самый гениальный поэт литературной классики, не сможет изобразить самый проницательный художник Эпохи Возрождения, и не сможет сыграть ни один чуткий композитор. Задача человека – ощутить это чувство.

А задача демона – ее разгадать, идеальную загадку, который должен вкусить каждый. Только пробовать ее нужно не спеша, разжевывая каждый маленький кусочек, чувствуя, как насыщаешься каждой частью понемногу, как открывается букет то страстно-перечный, то нежно-кремовый, то невинно-ореховый, то ревниво-взрывной микс мороженного шоколада, ванили, клубники и имбиря.

Так приходит вкус, а за ним насыщение. Именно поэтому, чтобы полностью разгадать свою идеальную загадку, ее надо разгадывать долго, чтобы хватило на долгую, полную вкуса Жизнь.