Романист, публицист, поэт и эссеист

Эренбург Илья Григорьевич

Романист, публицист, поэт и эссеист

«Я выжил – не потому, что был сильнее или прозорливее, а потому, что бывают времена, когда судьба человека напоминает не разыгранную по всем правилам шахматную партию, но лотерею». И.Эренбург

Илья Эренбург родился 14 января 26 января 1891 года в Киеве.

Его отец Герш Гершонович (Григорий Григорьевич) Эренбург был инженером, а мама Хана Берковна (Анна Борисовна) была набожной домохозяйкой, жизнь которой проходила в утренних и вечерних бдениях. Субботы мама Ильи проводила с верующими соседями, отцом и раввином-родственником, и замужество принесло ей мало радости. Она плохо понимала своего мужа - бедного и порывистого еврея, мечтавшего о дипломе инженера. В результате от отца будущий писатель унаследовал непримиримость духа, страсть к бродяжничеству и непреклонную резкость в суждениях, а от матери - умение вовремя гасить эмоции.

В детские и юношеские годы Илья неоднократно гостил в Киеве в семье своего деда. А в 1895 году семья Эренбургов переехала в Москву, где Григорий Эренбург получил место директора Хамовнического пиво-медоваренного завода. С 1901 года Илья учился в 1-й Московской гимназии, видел Льва Толстого и слышал о его проповеди нравственного самосовершенствования. В пятом классе гимназии он подружился с семиклассником Николаем Бухариным, а в 1905 году юный Эренбург стал свидетелем первых революционных демонстраций. Когда в гимназии возникла подпольная революционная организация, он принял в ней деятельное участие, за что был арестован полицией, но родителям удалось освободить сына под залог до суда, однако семнадцатилетний Илья Эренбург на суд не явился, и в 1908 году ему пришлось бежать за границу.

Илья Эренбург поселился в Париже, и в эмиграции несколько раз присутствовал на собраниях, где выступал Ленин, и даже бывал у него дома. Живя в Париже, Илья попал под влияние декадентской богемы и отошел от политической жизни. Через год он начал писать стихи, затем начал публиковать поэтические сборники – в 1911 году вышел сборник «Я живу», а в 1914 году вышел сборник «Будни». Изображение средневековых католических обрядов с их пышными аксессуарами придавало этим стихам отрешенность и символическую туманность. Поэт Николай Гумилев с одобрением отозвался о стихах молодого Эренбурга. Но вскоре достаточно бурная и полная противоречий жизнь Ильи Эренбурга привела к тому, что разочаровавшийся молодой поэт стал подумывать о крещении и монашестве. В этот период его кумиром был Папа Иннокентий VI, которому было посвящено стихотворение:

Все что мне знать дано устами благосклонными,
Что записал иглой я на жемчужной ленте,
У Ваших светлых ног, с глубокими поклонами,
Я посвящаю Вам — Святейший Иннокентий.
Я вижу, как носили Вас над всеми кардиналами
В тяжелом черном бархате и в желтых рукавах
Высокими проходами, решетчатыми залами
С узорами и фресками на мраморных стенах.
Люблю я руки белые с глубокими морщинами,
Лицо слегка обрюзгшее, с игрою желтых глаз
За то, что издевались Вы над всеми властелинами.
За эти руки белые князья боялись Вас.
Но кто поймет, что вечером над строгою иконою
Вы как ребенок жаждали несбыточного сна
И что не римским скипетром, а с хрупкою Мадонною
Была вся жизнь великая так крепко сплетена.

И все же Париж плотно вошел в сумбурную жизнь молодого творца. Сердобольная маменька помогала сыну, отбившемуся от устоев понятной ей жизни, иногда присылал деньги отец, и были друзья. Эренбург попытался стать издателем. Найдя компаньонов, он выпустил небольшими тиражами несколько номеров журналов «Гелиос» и «Вечера», а также фривольную книжицу стихов «Девочки, раздевайтесь сами». В левой и правой печати он ругал большевиков, с ядовитой иронией высмеивал их «угреватую» большевистскую философию, а будущему «буревестнику» революции Владимиру Ленину дал весьма неблагозвучные прозвища «Безмозглый дрессировщик кошек», «Лысая крыса», «Старший дворник», «Картавый начетчик», «Промозглый старик» и «Взбесившийся фанатик».

В 1910 году Илья Эренбург женился на переводчице Екатерина Шмидт, от которой в 1911 году у него родилась дочь Ирина, ставшая впоследствии переводчиком французской литературы. После трагической гибели мужа она удочерила и вырастила девочку Фаню, которую Илья Эренбург привез с фронта в надежде, что ребенок отвлечет Ирину от трагической гибели мужа. Брак с Екатериной Шмидт продлился недолго, и в 1913 году супруги расстались, но Илья Григорьевич всегда заботился о дочери и на протяжении всей своей жизни был ей большим другом.

Первая мировая война открыла Эренбургу путь в журналистику. Он не смог попасть на службу во французский корпус, и стал военным корреспондентом. Находясь в качестве корреспондента на франко-германском фронте, он увидел неоправданную жестокость, смерть, газовые атаки и осознал на практике, что война является источником бесконечных людских страданий.

В феврале 1917 года Илья Эренбург вернулся в Россию, где ему было крайне трудно разобраться в происходящих событиях. Он испытывал тяжелые сомнения, и эти колебания нашли отражение в стихах, написанных им в период с 1917-го по 1920-й годы, особенно в сборнике «Молитва о России», изданном в 1918 году. В это время Илья Эренбург работал в отделе социального обеспечения, в секции дошкольного воспитания и в театральном управлении. В 1919 году Илья Эренбург повторно женился, и его избранницей стала Любовь Козинцева - сестра кинорежиссера Григория Козинцева. Любовь Михайловна была ученицей художников Александры Экстер, Роберта Фалька и Александра Родченко, и ее картины выставлялись в Берлине, Париже, Праге и Амстердаме.

В 1921 году, Эренбург, не принявший идеологию большевиков, уехал в Европу, где вначале жил во Франции и Бельгии, потом на три года переехал в Берлин, где в то время находились лучшие представители русской писательской мысли. В эмиграции Эренбург написал книги «Лик войны» (очерки о Первой мировой войне), романы «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников», «Трест Д.Е.», «Любовь Жанны Ней», «Рвач», сборник новелл «Тринадцать трубок» и книгу статей об искусстве «А все-таки она вертится!». Как только выдавалась свободная минута, он писал стихи, и не помышлял о возвращении в Россию, хотя свои книги старался печатать в московских издательствах - точно так же, как это делал Максим Горький.

Появление романа «Необычайные похождения Хулио Хуренито» сопровождалось полемическими спорами, осуждением «нигилизма» и всепоглощающего скептицизма писателя. Сам Эренбург считал время создание «Хулио Хуренито» началом своего творческого пути: «С тех пор, — писал он в 1958 году, — я стал писателем, написал около сотни книг, писал романы, эссе, путевые очерки, статьи, памфлеты. Эти книги различны не только по жанру — я менялся (менялось и время). Все же я нахожу нечто общее между «Хулио Хуренито» и моими последними книгами. С давних пор я пытался найти слияние справедливости и поэзии, не отделял себя от эпохи, старался понять большой путь моего народа, старался отстоять права каждого человека на толику тепла».

В романе «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников…» Эренбургом была представлена интересная мозаичная картина жизни Европы и России времён Первой мировой войны и революции, но главное — приведён свод удивительных по своей точности пророчеств. Леонид Жуховицкий писал по этому поводу: «Меня до сих пор потрясают полностью сбывшиеся пророчества из «Хулио Хуренито». Случайно угадал? Но можно ли было случайно угадать и немецкий фашизм, и его итальянскую разновидность, и даже атомную бомбу, использованную американцами против японцев. Наверное, в молодом Эренбурге не было ничего от Нострадамуса, Ванги или Мессинга. Было другое — мощный ум и быстрая реакция, позволявшие улавливать основные черты целых народов и предвидеть их развитие в будущем. В былые века за подобный дар сжигали на костре или объявляли сумасшедшим, как Чаадаева». Десятилетия спустя японские писатели и журналисты на одной из литературных встреч всё пытались узнать у Эренбурга - откуда он в 1922 году получил информацию о грядущей бомбардировке Хиросимы и Нагасаки?

С 1923 года Илья Эренбург работал корреспондентом «Известий», а его имя и талант публициста широко использовались советской пропагандой для создания привлекательного образа советского строя жизни за границей. С начала 1930-х годов Илья Эренбург вернулся в СССР, и летом и осенью 1932 года много ездил по России. Он побывал на строительстве магистрали Москва-Донбасс, в Кузнецке, Свердловске, Новосибирске и Томске. В 1933-м и 1934-м годах он написал роман «День второй». В эти же годы Илья.Эренбург работал над книгой о рабочем классе «Не переводя дыхания» и параллельно писал «Книгу для взрослых». Весьма характерным для формирования публицистического и художественного стиля Эренбурга являлся памфлет «Хлеб наш насущный», написанный им в 1932 году, и фотоочерк «Мой Париж» в 1935 году.

«Мой Париж» был небольшой книжкой, в которой было сравнительно мало текста, и собравшей много фотографий, сделанных самим Эренбургом. Сочетание фотографий и текста раскрывало основной авторский принцип и прием: все фотографии были сделаны автором при помощи «бокового видоискателя», и люди, которых снимал писатель, не знали, что на них наведен объектив так называемой скрытой камеры.

Памфлет «Хлеб наш насущный» построен по сходному принципу. Опираясь на факты, писатель показывал, что на Западе, где было много хлеба, люди умирали от голода.

Во время гражданской войны в Испании с 1936-го по 1939-й годы Эренбург был военным корреспондентом «Известий», и выступал в качестве эссеиста и прозаика. Он написал сборник рассказов «Вне перемирия» в 1937 году и роман «Что человеку надо» в 1937 году. В 1941 году им был издан сборник стихов «Верность», а после поражения республиканцев Эренбург перебрался в Париж. После немецкой оккупации Франции он укрылся в советском посольстве, и вспоминая о первых днях войны, Эренбург отмечал, что никогда в жизни так много не работал. Ему приходилось писать по три-четыре статьи в день для советской прессы. Все четыре года Второй мировой войны он выполнял «невидимую» работу для советского информбюро. «Мне рассказывали люди, заслуживающие полного доверия, что в одном из больших объединенных партизанских отрядов существовал следующий пункт рукописного приказа: «Газеты после прочтения употреблять на раскурку, за исключением статей Ильи Эренбурга». Это поистине самая короткая и самая радостная для писательского сердца рецензия, о которой я когда-либо слышал», - писал в своих воспоминаниях Константин Симонов.

Сам же Эренбург так писал в своей книге «Люди, Годы, Жизнь» о первых днях войны: «Потом 22 июня 1941 за мною приехали и повезли в «Труд», в «Красную звезду», на радио. Я написал первую военную статью. Позвонили из ПУРа, просили зайти в понедельник в восемь часов утра, спросили: «У вас есть воинское звание?» - я ответил, что звания нет, но есть призвание: поеду, куда пошлют, буду делать, что прикажут».

В годы Великой Отечественной войны Илья Эренбург был корреспондентом газеты «Красная звезда», но писал статьи и для других газет, а так же для Совинформбюро. Он прославился пропагандистскими антифашистскими статьями и произведениями. Значительная часть этих статей, постоянно печатавшихся в газетах «Правда», «Известия», «Красная звезда», были собраны в трёхтомнике «Война». В 1942 году он вошёл в Еврейский антифашистский комитет и вёл активную деятельность по сбору и обнародованию материалов о Холокосте. В военные годы Эренбург постоянно выступал с лекциями для фронтовых корреспондентов: «Мои будущие коллеги, запомните, что не всякий желающий может стать журналистом. Многолетняя усидчивость на университетской скамье не сделает из вас журналиста-газетчика, если в душе нет внутреннего горения, таланта, нет сердечной теплоты для этой, пожалуй, самой сложной, но прекрасной и, я бы сказал, всеобъемлющей профессии. Мои «университеты» — неполные шесть классов гимназии, люди и книги, города и страны, фронты и дороги, поезда и пароходы, велосипед и перекладные, музеи и театры, жизнь растений и кинематограф. Скоро вы вернетесь в воинские части, начнете работать во фронтовой печати, знайте, что у вас всегда будет спешка, но прежде чем отдать очередной материал — статью или информацию, интервью или беседу, очерк или рассказ в руки утомленного редактора, еще раз внимательно прочтите, подумайте, даст ли солдатам ваше произведение, находящимся в окопах, необходимую для них живительную влагу. В своем творчестве избегайте крикливых, ни чем не оправданных призывов, - каждый лозунговый призыв следует облечь в сжатую, эмоциональную, но непременно в литературную форму».

Илье Эренбургу принадлежит авторство знаменитого лозунга - «Убей немца!». Адольф Гитлер лично распорядился поймать и повесить Эренбурга, а нацистская пропаганда дала Эренбургу прозвище «Домашний еврей Сталина».

После войны в 1947 году Илья Эренбург переехал в квартиру в доме номер 8 на Тверской улице, где прожил до самой смерти. В послевоенные годы он опубликовал дилогию — романы «Буря» (1946—1947) и «Девятый вал» (1950), вызвавшую неоднозначные оценки коллег по цеху. В СССР началась кровопролитная борьба с космополитизмом, и в струю «разоблачения» попал неожиданно и сам Эренбург. Ему припомнили ранние декадентские стихи, романы «Любовь Жанны Ней» и «Бурную жизнь Лазика Ройтшванеца», книгу о русских символистах «Портреты русских поэтов», «Манифест в защиту конструктивизма в искусстве». На «историческом» писательском собрании Эренбурга ругали за все, вплоть до публицистики военных лет.

Отрывок из стенограммы: «Повестка дня: «Обсуждение литературной деятельности «беспартийного» писателя Ильи Григорьевича Эренбурга». Выступающие ораторы: Софронов, Грибачев, Суров, Кожевников, критик Ермилов.

Отрывок из выступления Анатолия Сурова: «Я предлагаю товарища Эренбурга исключить из Союза советских писателей за космополитизм в его произведениях».

Николай Грибачев: «Товарищи, здесь очень много говорилось об Эренбурге, как о видном и чуть ли не выдающемся публицисте. Да, согласен, во время Отечественной войны он писал нужные, необходимые для фронта и тыла статьи. Но вот в своем многоплановом романе «Буря» он похоронил не только основного героя Сергея Влахова, но лишил жизни всех русских людей — положительных героев. Писатель умышленно отдал предпочтение француженке Мадо. Невольно напрашивается вывод: русские люди пусть умирают, а французы — наслаждаются жизнью? Я поддерживаю товарищей Сурова, Ермилова, Софронова, что гражданину Эренбургу, презирающему все русское, не может быть места в рядах «инженеров человеческих душ», как назвал нас гениальный вождь и мудрый учитель Иосиф Виссарионович Сталин».

Михаил Шолохов: «Эренбург — еврей! По духу ему чужд русский народ, ему абсолютно безразличны его чаяния и надежды. Он не любит и никогда не любил Россию. Тлетворный, погрязший в блевотине Запад ему ближе. Я считаю, что Эренбурга неоправданно хвалят за публицистику военных лет. Сорняки и лопухи в прямом смысле этого слова не нужны боевой, советской литературе...».

Илья Григорьевич Эренбург: «Вы только что с беззастенчивой резкостью, на которую способны злые и очень завистливые люди, осудили на смерть не только мой роман «Буря», но сделали попытку смешать с золой все мое творчество. Однажды в Севастополе ко мне подошел русский офицер. Он сказал: «Почему евреи такие хитроумные, вот, например, до войны Левитан рисовал пейзажи, за большие деньги продавал их в музеи и частным владельцам, а в дни войны вместо фронта устроился диктором на московское радио?». По стопам малокультурного офицера-шовиниста бредет малокультурный академик-начетчик. Бесспорно, каждый читатель имеет право принять ту или иную книгу, или же ее отвергнуть. Позвольте мне привести несколько читательских отзывов. Я говорю о них не для того, чтобы вымолить у вас прощение, а для того, чтобы научить вас не кидать в человеческие лица комья грязи. Вот строки из письма учительницы Николаевской из далекого Верхоянска: «На войне у меня погибли муж и три сына. Я осталась одна. Можете себе представить, как глубоко мое горе? Я прочитала ваш роман «Буря». Эта книга, дорогой Илья Григорьевич, мне очень помогла. Поверьте, я не в том возрасте, чтобы расточать комплименты. Спасибо вам за то, что вы пишете такие замечательные произведения». А вот строки из письма Александра Позднякова: «Я — инвалид первой группы. В родном Питере пережил блокаду. В 1944 году попал в госпиталь. Там ампутировали ноги. Хожу на протезах. Сначала было трудно. Вернулся на Кировский завод, на котором начал работать еще подростком. Вашу «Бурю» читали вслух по вечерам, во время обеденных перерывов и перекуров. Некоторые страницы перечитывали по два раза. «Буря» - честный, правдивый роман. На заводе есть рабочие, которые дрались с фашизмом в рядах героического Французского Сопротивления. Вы написали то, что было, и за это вам наш низкий поклон». И вот еще одно, самое Важное для меня письмо: «Дорогой Илья Григорьевич! Только что прочитал Вашу чудесную «Бурю». Спасибо Вам за нее. С уважением И.Сталин».

За роман «Буря» Илья Эренбург получил Сталинскую премию первой степени, и на всю жизнь сохранил верность Сталину. Заканчивая книгу воспоминаний «Люди, годы, жизнь», он писал: «Я хочу «еще раз сказать молодым читателям этой книги, что нельзя перечеркивать прошлое — четверть века нашей истории. При Сталине наш народ превратил отсталую Россию в мощное современное государство... Но как бы мы не радовались нашим успехам, как бы не восхищались душевной силой, одаренностью народа, как бы тогда не ценили ум и волю Сталина, мы не могли жить в ладу со своей совестью и тщетно пытались о многом не думать». Эти слова были написаны через девять лет после смерти Сталина.

В 1954 году Эренбург написал повесть «Оттепель», давшей название целой эпохе в советской истории. В 1957 году вышли его «Французские тетради» — эссе о французской литературе, живописи и переводы из Дю Белле. Свои мемуары «Люди, годы, жизнь» об интересных и значительных людях, встреченных им в жизни, Эренбург начал писать в 1958 году. Приступая к этой работе, он говорил: «Я сажусь за книгу, писать которую буду до конца своих дней». К апрелю 1960 года он передал рукопись «Книги первой» мемуаров в «Новый мир». Знакомясь с его мемуарами, читатели узнавали о многих именах впервые, что дало толчок развитию самиздата – по рукам стали ходить сборники упомянутых им поэтов и писателей. До тех пор, пока Хрущев оставался у власти, главы из «Люди, годы, жизнь» продолжали появляться в печати. Полный текст всех семи книг появился в печати только в 1990 году. До конца жизни Илья Эренбург вел обширную общественную деятельность. Он писал: «Я — русский писатель, а покуда на свете будет существовать хотя бы один антисемит, я буду с гордостью отвечать на вопрос о национальности: «Еврей». Мне ненавистно расовое и национальное чванство. Береза может быть дороже пальмы, но не выше ее. Такая иерархия ценностей нелепа. Она не раз приводила человечество к страшным бойням. Я знаю, что люди труда и творчества могут понять друг друга, даже если между ними будут не только тираны, но и туманы взаимного незнания. Книга тоже может бороться за мир, за счастье, а писатель может отложить рукопись, ездить, говорить, уговаривать, спорить и как бы продолжать недописанную главу. Ведь писатель отвечает за жизнь своих читателей, за жизнь людей, которые никогда не прочтут его книг, за все книги, написанные до него, и за те, которые никогда не будут написаны, когда даже имя его забудут. Я сказал то, что думаю о долге писателя и человека. А смерть должна хорошо войти в жизнь, стать той последней страницей, над которой мучается любой писатель. И пока сердце бьется — нужно любить со страстью, со слепотой молодости, отстаивать то, что тебе дорого, бороться, работать и жить, — жить, пока бьется сердце...».

Эренбург и в старости остался собой – неуживчивым, запальчивым, всегда готовым встрять в спор единственным разрешенным в СССР космополитом.

Илья Эренбург скончался после длительной болезни 31 августа 1967 года и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Проститься с писателем пришло около 15 000 человек.

В 2005 году об Илья Эренбурге был снят документальный фильм «Собачья жизнь», в создании двух частей которого приняли участие актер Сергей Юрский, биограф Борис Фрезинский, писатели Василий Аксенов и Бенедикт Сарнов, историк Рой Медведев и Юлия Мадора - секретарь Эренбурга.

 

Текст подготовила Татьяна Халина

ИНТЕРВЬЮ С ПРАВНУЧКОЙ ИЛЬИ ЭРЕНБУРГА - ИРИНОЙ ЩИПАЧЕВОЙ.

«Терпеливо отвечал на все мои детские вопросы».

Не стало Ильи Григорьевича Эренбурга 31 августа 1967 года. В московской квартире, где он жил, не умолкал телефон — звонили со словами соболезнования из всех республик бывшего СССР, Франции, Германии, Америки, Дании, Польши, Венгрии. В последний путь на Новодевичье кладбище в Москве его провожали жена Любовь Козинцева, дочь Ирина Ильинична, правнучка Ирочка, близкие друзья, знакомые и тысячи читателей и почитателей. Через год на могиле поставили памятник, на котором был выбит профиль Эренбурга по рисунку его друга Пабло Пикассо.

Накануне дня рождения после многократных попыток мне, наконец, удалось поговорить о самом Эренбурге и о его семье с правнучкой писателя — Ириной Викторовной Щипачевой. Она художник. Живет и работает в Москве. В 2006 году совпали три семейных юбилейных даты — 115 лет со дня рождения Ильи Григорьевича Эренбурга, 95 лет со дня рождения его дочери Ирины Ильиничны и на днях исполнилось 50 лет его правнучке Ирине Викторовне.

Вы видели своего прадеда?

— Неоднократно и хорошо его помню — ведь мне было чуть больше 11 лет, когда он умер. Мы с моей бабушкой Ириной Ильиничной часто гостили на даче, где он жил летом со своей женой — Любовью Козинцевой, бывали в их московской квартире. Помню, что он всегда был занят работой. Иногда сидел задумавшись, и казалось, что ничего не слышит и не замечает. Но…потом выяснялось, что знает все. Изредка, когда у него появлялось свободное время, водил меня в зоопарк, и там мы обязательно заходили в Уголок Дурова. Он когда-то был дружен с Владимиром Дуровым и рассказывал много интересного о нем и его питомцах. Меня иногда звал с собой в оранжерею полюбоваться цветами и терпеливо отвечал на мои бесконечные детские вопросы…