Теория тоталитарного общества Ханны Арендт

Тема 2

Социологические теории тоталитарного общества

 

Общее теоретическое введение

Тоталитарное общество, так же как и все остальные типы обществ и их теоретические реконструкции, рассматриваемые в данной книге, имеет вполне конкретный исторический коррелят.

Речь идет об обществах, оформившихся в первой половине XX в. в Германии, СССР, Италии, Испании и некоторых других европейских странах. Они отличаются друг от друга культурно-идеологическими системами (нацизм на расистской основе – в Германии; коммунизм - в СССР; фашизм - в Италии), принципами функционирования экономики, типами государства, но, безусловно, схожи в типах сформировавшихся систем социальной коммуникации и базовых социальных институтов, в той социальной практике, которая и позволяет объединять их в единую социологическую модель.

Тоталитарное общество возникает тогда и там, когда и где задачи и проблемы экономической модернизации и социальной стабильности не удается решить в рамках буржуазно-демократического порядка. Становлению тоталитарных обществ во всех указанных странах предшествовал экономический и социальный кризис, а экономическая, политическая, социальная и культурная элита продемонстрировала неспособность вывести общество из этих кризисов. В самом общем виде кризис, о котором идет речь, - это кризисное становление массового общества в условиях оформления организованного капитализма.

Возникая на базе массового общества, будучи одним из возможных вариантов его развития, тоталитарное общество является сугубо явлением XX столетия и может быть понято только исходя из его реалий. Поэтому любые попытки установить аналогии между тоталитарными обществами XX в. и утопическими построениями Платона, Т. Мора, Т. Кампанеллы или теориями Г. Бабефа, Ж.-Ж. Руссо и другими представляются социологически необоснованными.

Становление массового общества, как это уже было показано выше, - это оформление систем массового производства и массового потребления; становление массового среднего класса; массовой культуры с ее принципами всеобщей стандартизации; окончательный уход в прошлое всех сословных принципов социального неравенства. Организованный капитализм внес в этот процесс свою лепту - становление массового рабочего класса, массовых форм социальной борьбы и социального сопротивления, становление социального государства.

Одной из значимых составляющих кризисного развития этих процессов стала критика буржуазной культуры и буржуазного стиля жизни как такового, нашедшая свое выражение в декадансе и нигилизме, с одной стороны, и широчайшем распространении идеологий национализма, нацизма, фашизма, коммунизма - с другой. При всем этическом и социальном различии этих идеологий, все они содержат радикальную критику буржуазно-демократического порядка, буржуазной культуры, а также (и это главное) содержат свой собственный проект социально-экономического переустройства общества. При этом речь идет о специфическом типе социального проектирования.

Социальные проекты, разрабатывавшиеся в рамках тоталитарных идеологий, не просто отрицали капиталистическое буржуазно-либеральное устройство общества - они предлагали новое устройство, которое основывается на иных идеях и ценностях, на иных принципах социального взаимодействия, предполагает формирование иного (нового) типа личности и новой коллективной идентичности.

Сочетание такого достаточно разработанного проекта будущего социального порядка, всегда отличного от буржуазно-демократического и, как правило, предлагающего развернутую критику буржуазно-либерального устройства - фундаментальная черта всех идеологий, на основе которых осуществлялось формирование тоталитарного общества. Достаточно указать на концепцию «нового порядка» германского нацизма, «корпоративного государства» итальянского фашизма или коммунистического социального проекта в СССР.

Основу «нового порядка» должна была образовывать принципиально иная система ценностей, главным компонентом которой становится коллективизм и единство (расовое, пролетарское), противопоставляемое буржуазному индивидуализму и ценности отдельной человеческой личности. Именно такая новая система ценностей составляет основу новых принципов солидарности и взаимодействия, основу индивидуальной и групповой идентичности. Отрицая значимость автономного личностного, индивидуального начала в качестве основы идентичности, утилитарно-контрактной основы человеческих отношений, этот «новый порядок» предлагает в качестве таких оснований расовое или классовое, пролетарское единство. Центральным понятием, например, нацистской пропаганды стало понятие народная община (Volksgemeinshaft). Народная община - это новое сообщество (практически воплощенное в нацистском движении предтоталитарного периода), которое должно было базироваться на абсолютном равенстве всех немцев, равенстве не в правах, а по крови, а также на их отличии от всех других народов, полагаемом в качестве абсолютного.

Такой подход влечет совершенно определенные трансформации социальной структуры, всей системы социальных институтов и институтов гражданского общества. В результате в качестве основного и главного социального института начинает выступать государство. Именно государство призвано воплощать собою тотальное социальное единство, единую тотальную идентичность, стать главным механизмом социальной солидарности и организации социальной жизни.

Неудивительно поэтому, что политический анализ тоталитаризма является наиболее распространенным в современной научной литературе. Соответственно, очень часто приходится встречать определение и рассмотрение тоталитаризма как системы «насильственного политического господства», характеризующейся полным подчинением общества, его экономической, социальной, идеологической, духовной и даже бытовой жизни власти господствующей элиты, организованной в целостный военно-бюрократический аппарат, возглавляемый лидером».

Тоталитаризм - больше, чем система «насильственного политического господства». Тоталитаризм не результат насилия над массами, и ситуация совсем не такова, что в один прекрасный день народ просыпается с неизвестно откуда взявшимся «вождем нации». Скорее тоталитаризм является результатом прорыва к власти масс, возглавляемых вождистской партией или движением. Это массы и массовые движения приводят своих «вождей» к власти, и результатом становится не просто установление террористического режима, а тоталитарная трансформация всего общества. Повсюду радикальным образом разрушаются все социальные, культурные, политические и правовые традиции, созидается новая система ценностей и идеалов, разрабатываются новые конституционные и правовые системы, новая культура, «новое общество», «новый порядок».

Тоталитарное общество является результатом выбора, который делают массы в условиях политической демократии в пользу специфической формы организации массового общества. Поэтому для понимания того, что такое тоталитарное общество, важным является не только понимание функционирования механизмов политического контроля и подавления, но и понимание того, что это общество имеет массовую природу, формирует специфическую идентичность и возможно только при условии наличия специфической культурно-идеологической традиции.

Тоталитаризм - это тип социальной системы, это совокупность специфических социальных институтов, нормативных систем, форм социального взаимодействия и идентичностей. Тоталитаризм - это тип общества, а не управления, и именно как специфический тип общества он будет исследоваться в данной главе.

Осмысление тоталитарных обществ и построение социологической теории тоталитарного общества как устойчивого социального образования и устойчивой социальной практики оказалось делом чрезвычайной сложности и продолжает привлекать внимание исследователей и в настоящее время. Это осмысление осуществлялось и продолжает осуществляться специалистами самых различных специальностей: социологами, историками, экономистами, философами, политологами, а также писателями, искусствоведами, журналистами, политиками. Все они внесли свою лепту в создание общего видения того, что представляет собою тоталитарное общество, все они разработали концепции, предложенные в самых различных стилистических формах - художественных или идеологических манифестах, литературных произведениях, романах-утопиях и антиутопиях, философских, социально-идеологических построениях и исторических теориях.

Все эти многоплановые и многостилевые произведения следует разделить, по крайней мере, на две большие группы теорий. Первые фактически способствовали появлению идеологий тоталитаризма, вторые - осуществляли его социальную критику и реконструировали социологическое содержание. Мы сосредоточим свои усилия на анализе собственно социологических теорий тоталитарного общества. При этом главным образом будут анализироваться социальные проекты, связанные с нацизмом, и социологические теории, объектом исследования которых стал нацизм как наиболее последовательное воплощение тоталитаризма.

Этот анализ будет складываться из двух частей. Первая часть - анализ того комплекса идей, которые легли в основу соответствующих целостных проектов, составивших проективную базу тоталитарных обществ. В качестве наиболее полных и репрезентативных теорий или конструкций, воплотивших в себе всю гамму идей, проложивших дорогу нацизму и тоталитаризму, будут проанализированы и представлены теория «немецкого социализма» одного из крупнейших социологов конца XIX - первой трети XX века Вернера Зомбарта, и теория «рабочего государства» Эрнста Юнгера.

Вторая часть - это социологические теории тоталитарного общества, разработанные в 40-х - 50-х годах XX века на основе анализа реальной социальной практики тоталитарных обществ. Это теории тоталитаризма Х. Арендт и К. Мангейма.

 

Социологические теории тоталитарного общества

Конец Второй мировой войны подвел черту под стремлением к созданию тоталитарных социальных проектов и попытками их реализации под знаменем расовых и национал-социалистических идеологий. Приобретшая реальность тоталитарная практика стала предметом пристального социологического и политического анализа, результатом которого стало формирование различных теорий тоталитарного общества. Среди самых известных следует назвать концепции Х. Арендт, К. Мангейма, Э. Фромма, представителей Франкфуртской школы и других социологов, обращавшихся к исследованию тоталитаризма, - например, Т. Парсонса, исследования которого оказали определенное влияние на практическую политику американской администрации в послевоенной Германии.

Социологические теории тоталитарного общества, сформировавшиеся в 40-е и 50-е годы, обладают рядом общих характеристик. Они фактически имеют общую социологическую картину мира - теорию массового общества, в рамках которой или на базе которой осуществлялось построение теорий тоталитарного общества. Все эти теории утверждают, что тоталитарное общество является вариантом массового общества, в котором специфическим образом трансформируются основные социальные институты, культура, формируется новый тип идентичности, аккумулируются колоссальные возможности и средства контроля и подавления.

Классическими социологическими теориями тоталитарного общества можно считать теории Х. Арендт и К. Мангейма. Именно в этих теориях были разработаны основные идеи и подходы, сформулированы основополагающие тезисы, призванные дать социологическую характеристику тоталитаризма.

 

 

Теория тоталитарного общества Ханны Арендт

Теорию тоталитаризма Ханна Арендт наиболее полно сформулировала в своей всемирно известной книге «Истоки тоталитаризма» (1951 г.), а также в ряде других работ: «Между прошлым и будущим» (1961), «О революции» (1963), «Эйхман в Иерусалиме. Заметки о банальности зла» (1963), «Люди в темные времена» (1968), «О насилии» (1970) и др. Основной смысл и задача, которую она преследовала при разработке теории тоталитарного общества, состоял в том, чтобы показать тоталитаризм в качестве злокачественного отклонения, аномийной формы развития массовых модерновых обществ. Именно эти отклонения и аномийные процессы - трайбалистский национализм, массовые тоталитарные движения, тоталитарный вождизм, тоталитарная идеология и пропаганда, террор, концлагеря, всевластие тайной полиции - становятся главными объектами ее анализа.

 

Исторические условия становления тоталитарного общества

Расовая теория. Она играла ключевую роль в идеологии и практике нацизма. В форме антисемитизма она стала одним из центральных элементов общей политики террора тоталитарного государства. Арендт указывает на тот исторически легко фиксируемый факт, что именно антисемитизм стал катализатором подъема нацистского движения.

Национализм. По мнению Арендт, национализм содержит порочное толкование государства как института нации и отождествляет идею гражданина с этнонациональной, а не гражданской принадлежностью. Национальное государство, как считает Х. Арендт - это государство, покоящееся на классовой системе социальной дифференциации и в качестве основания для членства в нем придерживающееся принципа гражданства, а не этнонационального принципа. Национальные государства имели короткую историю - оформившись преимущественно после 1848 г., уже в начале XX вступили в кризис. Причины этого Арендт видит в следующем. Общество, пропитанное духом либерального индивидуализма и не понимавшее того, что отношения между государством и обществом определялись фактом классовой борьбы, ошибочно полагало, что государство правит атомарными индивидами и очевидно желало, чтобы государство охраняло его от последствий социальной атомизации и в то же время гарантировало ему возможность оставаться в состоянии атомизации. «Дабы соответствовать этой задаче, государство было вынуждено усиливать все стремления к централизации; только сильная централизованная администрация, которая монополизировала все инструменты принуждения и властные возможности, могла бы составить противовес центробежным силам, постоянно возникающим в классово разделенном обществе. Национализм в таком случае становился ценнейшим средством для скрепления друг с другом централизованного государства и атомизированного общества и фактически оказывался единственно работающей, живой связью между индивидами в национальном государстве» [Арендт Х. Истоки тоталитаризма. - М., 1996. С.317-318].

Империализм. Империализм - это политика постоянной внешней экспансии, осуществляемой национальным государством. Экономический рост, породивший избыток капитала, человеческих ресурсов, категорию лишних людей, не могущих найти себе применение на родине, породил государство, внешняя политика которого должна была быть ориентирована на захват новых территорий, нового «жизненного пространства». Империализм - это попытка расширения и разрыва национальных границ, восстания против ограничений, наложенных на экономическую экспансию. Империализм необходимо ведет к деструкции национального государства, его социальной организации и политико-правовых институтов - он необходимо ведет к формированию идеологии племенного национализма.

Племенной национализм и империализм, проводимый в отношении европейских народов, прежде всего Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, развились в новую форму организации - пандвижения (панславизм и пангерманизм) - у тех народов, которые сочетали наличие определенного «национального дома, своей территории, как Германия и Россия, с большим числом рассеянных за границей сторонников воссоединения, - немцев и славян. Пандвижения начинали с абсолютных притязаний на «избранность». «Национализм часто описывали как эмоциональный суррогат религии, но только трайбализм пандвижений предложил новую религиозную теорию и новое понятие святости» [Там же. - С.319-320]. Именно из-за претензий быть «истинно божественным народом новых времен», указывает далее Арендт, панслависты отказались от своих ранних либеральных устремлений и, несмотря на сопротивление правительства и иногда даже преследования, стали «стойкими борцами за Святую Русь». Сходные притязания на «божественное избранничество» предъявляли немецкие и австрийские пангерманисты. Даже если они имели либеральное прошлое, они остались антиклерикалами и становились антихристианами. В противовес иудео-христианской традиции веры в божественное происхождение каждого отдельного человека, пандвижения проповедовали божественное происхождение собственного народа. Согласно им, человек обретал свое божественное происхождение только опосредованно, через членство в народе. Трайбализм пандвижений с его идеей «божественного происхождения» одного народа своей привлекательностью обязан презрению к либеральному индивидуализму и достоинству человека.

Все вдохновляемые племенными и расовыми идеологиями пандвижения, настаивающие на высшем значении «народа», считали роль государства второстепенной. Враждебность к суверенному государству как институту пронизывает теорию всех пандвижений. Панслависты, пангерманисты обычно настаивали на приоритете этнонациональных интересов над государственными, стремились доказать, что «мировая политика преодолевает рамки государства», что единственным постоянно действующим в ходе истории фактором был народ, а не государство, что именно этнонациональные потребности и должны определять политические действия государства.

Пандвижения, вдохновляемые расовыми идеологиями и опиравшиеся на мистификацию идеи народа, разрушали систему национального государства с его правовыми институтами и системой партийного и классового представительства. Открытое неуважение к закону и правовым институтам были общей характеристикой континентального европейского империализма.

Традиционно системы управления многонациональными территориями (Россия, Австро-Венгрия), существовавшие на континенте, носили бюрократический характер. Партии играли несущественную роль, а парламенты не имели законодательных функций. Государство правило посредством администрации, применявшей декреты. «В правовом отношении управление посредством бюрократии есть правление декретами, и это значит, что власть, которая при конституционном правлении только обеспечивает соблюдение законов, становится непосредственным источником всякого законодательства» [Там же. - С.333].

На традицию управления посредством бюрократии оперлись пандвижения. В отличие от партий, они не просто вырождались в бюрократические машины, но осознанно видели в бюрократических режимах возможные образцы организации. Громадная орда, не управляемая ни законом, ни общим интересом, появляющаяся на основе идеологии, скрепленная убеждением своей святости и повинующаяся воле одного вождя, могла управляться только бюрократической системой организации. Результатом внедрения такой организации стало превращение движений в тоталитарные движения, которые и взяли на себя роль представителей общенациональных интересов - это была задача, которую не могла выполнить раздираемая различными классовыми интересами многопартийная система либерального национального государства.

Враждебность движений к партийной системе стала особенно очевидной, когда после Первой мировой войны эта партийная система перестала работать, а классовая система общества развалилась под тяжестью все увеличивающихся масс, деклассированных ходом исторических событий. В этой связи всякое движение имело больше шансов на успех, чем любая партия, потому что оно не обращалось к классам, а нападало на институт государства и классовую систему как «изобретение марксизма». Крушение либерального национального государства и крушение старой партийной системы стало всеевропейским феноменом. «Это теперь удобно забывают, - подчеркивает Х. Арендт, - что на момент взрыва Второй мировой войны большинство европейских стран уже приняло какую-то форму диктатуры и отвергло партийную систему, и что это революционное изменение способа правления в большей части стран осуществилось без каких бы то ни было революционных переворотов» [Там же. - С.356].

Таким образом, на основе своего социально-исторического исследования Арендт называет в качестве условий и причин формирования тоталитарных обществ следующие: империализм (прежде всего континентальный); националистические идеологии на расовой основе; разрушение классовой и партийной системы обществ; оформление пандвижений, затем - тоталитарных движений, упадок национальных государств и крушение «прав человека» как основы правового порядка и принципов гражданства. Коротко говоря, тоталитаризм был подготовлен «пятьюдесятью годами подъема империализма и распада национального государства, когда массы выступили на сцену европейской политики» [Там же. - С.463].

 

Тоталитарное общество

Тоталитарное общество обладает несколькими фундаментальными характеристиками.

1. Тоталитарное общество - это бесклассовое массовое общество. Основу таких обществ составляет масса атомизированных изолированных индивидов, а не структурированная система классов и классовых интересов. У масс отсутствует сознание общих интересов, у них нет той отчетливой классовой структурированности, которая находит выражение во вполне определенных и достижимых целях. Термин «массы», пишет Арендт, применим только там, где мы имеем дело с людьми, которых по причине либо их количества, либо их индифферентности, либо сочетания обоих факторов нельзя объединить ни в какую организацию, основанную на общем интересе - ни в политическую партию, ни в органы местного управления, ни в профессиональные организации или союзы. Крушение классовой системы автоматически означало крах партийной системы, главным образом потому, что партиям, организованным для защиты классовых интересов, оказалось некого и нечего представлять.

Массы оформились в рамках чрезвычайно атомизированного общества, конкурентная структура которого и характерное для нее одиночество индивида сдерживались лишь былой включенностью индивидов в какой-либо класс. Психология европейских масс развивалась в атмосфере крушения классового общества, которая и породила их специфические психологические черты. Главная черта человека массы - не жестокость и отсталость, а его изоляция и нехватка нормальных социальных взаимоотношений. Человека массы Арендт описывает как человека с ослабленным инстинктом самосохранения, с характерным самоотречением в том смысле, что индивидуальная жизнь ничего для него не значит, он ощущает себя «преходящей вещью», утрачивает интерес к собственному благополучию, к повседневным проблемам. Зато его очень интересуют идеологические вопросы, он считает, что «он работает на великую задачу», у него появляется привычка «мыслить в масштабе континентов и чувствовать веками».

Арендт считает необходимым проводить различие между «массами» и «толпой», подразумевая под толпой низшие в социальном отношении, отвергнутые обществом и даже криминальные элементы. Толпа существовала всегда, являясь социальным низом классового капиталистического общества, массы же являются продуктом распада его классовой структуры. Арендт обращает внимание на ту особую роль толпы в процессе распада классовой структуры капиталистического общества, которую она сыграла в союзе с элитой. Союз толпы и элиты в предтоталитарном периоде она именует никак иначе как «угнетающим наш ум».

Временный союз между элитой и толпой в основном и покоился на том искреннем восхищении, с коим первая созерцала, как вторая крушит благопристойность и респектабельность. Антигуманизм, антилиберализм, антииндивидуализм и грубое отрицание культуры, столь характерные для «фронтового поколения», ставшего основой тоталитарных движений, превознесение им насилия, власти, жестокости вполне соответствовали «научным» доказательствам представителей империалистической элиты, что «борьба всех против всех» есть закон вселенной, а экспансия - психологическая необходимость.

Союз между толпой и элитой, как и примечательное совпадение их ожиданий, обусловлен тем, что эти слои были обречены первыми выпасть из структуры национального государства и рамок классового общества. Люди толпы и люди элиты легко находили друг друга, и те, и другие ощущали, что «представляют судьбу времени, что за ними следом идут бесконечные массы». Интеллектуалы, несмотря на свою страсть к авангардизму и критику буржуазности, должны были уйти со сцены вместе с буржуазной культурой, которую призвана была заменить идеология. Что касается толпы, этих низких и низших слоев, наоборот, стремящихся наверх к буржуазным ценностям и статусам, то они должны были исчезнуть вместе с самой «буржуазностью», их должны были заменить массы.

 

2. Основной формой политической организации в бесклассовом массовом тоталитарном обществе является тоталитарное движение.

Тоталитарные движения возможны везде, пишет Арендт, где имеются массы, по той или иной причине приобретшие вкус к политической организации. Тоталитарные движения - это массовые организации атомизированных, изолированных индивидов. Их наиболее бросающаяся в глаза черта - это требование от своих членов тотальной, неограниченной, безусловной и неизменной преданности. Такое требование вожди тоталитарных движений выдвигают еще до захвата ими власти, до тотальной организации страны под их реальным управлением. Оно вытекает из притязания тоталитарных идеологий на то, что новая организация охватит в должное время «весь род человеческий» [Там же. - С.430].

Целью тоталитаризма никогда не является захват государственной власти сам по себе. Тоталитаризм никогда не довольствуется правлением с помощью внешних средств, посредством государства и машины насилия. Ни национал-социализм, ни большевизм, подчеркивает Х. Арендт, никогда не провозглашали новой формы правления и не утверждали, будто с захватом власти и обеспечением контроля над государственной машиной их цели будут достигнуты. Их идея господства предполагала нечто такое, чего ни государство, ни обычный аппарат насилия никогда не смогли бы достичь, добиться этого сможет только «Движение». Насильственный захват власти - не цель, а лишь средство для цели. «Практическая цель движения - втянуть в свою орбиту и организовать как можно больше людей и не давать им успокоиться. Политической цели, что стала бы конечной целью движения, просто не существует» [Там же. - С.433].

В качестве двух главных механизмов оформления тоталитарного движения Ханна Арендт называет пропаганду и организацию. По ее мнению, очевидной социальной энергетики, содержащейся в тоталитаризме и столь привлекательной для толпы, различного рода маргинальных и деструктивных элементов, недостаточно, чтобы завоевать массы. Завоевать массы можно только с помощью пропаганды.

Арендт четко проводит различие между пропагандой и идеологической обработкой. Тоталитарные движения прибегают к пропаганде до тех пор, пока они существуют в рамках нетоталитарного мира. После прихода к власти они меняют тактику пропаганды на тактику идеологической обработки, хотя необходимость в пропаганде остается и она диктуется внешним миром. Специфической чертой тоталитарной пропаганды является ее «назойливое настаивание на «научной» природе своих утверждений... Она почти всегда настаивает на научном предсказании, в отличие от старомодной апелляции к прошлому» [Там же. - С.456].

«Научность» и ориентированность на будущее тоталитарной пропаганды сопряжены с еще одной ее характеристикой – ее демагогичностью, поскольку едва ли существует лучший способ избежать вопросов и дискуссий, чем утверждать, что только будущее сможет открыть его достоинства. Именно благодаря своей демагогичности тоталитарная пропаганда не была в свое время серьезно воспринята нетоталитарной общественной средой.

Однако успех тоталитарной пропаганды основывается не только на демагогичности, но также и на верном понимании ее «теоретиками» того факта, что у людей массы нет своего структурированного интереса, в силу чего они и могут стать фанатиками и пойти на самопожертвование. Нацисты доказали, - замечает Ханна Арендт, - что можно повести целый народ на войну под лозунгом, заранее допускавшим возможность «...всем погибнуть». Чертами тоталитарной пропаганды были также очевидная лживость и выбор «таинственных» тем. Источник и причина тайны были не важны. Это могло быть сознательное и политически объяснимое желание секретности, или стремление революционных групп к конспирации, или древние предрассудки, касающиеся скрытых и тайных сил, действующих в обществе, заговоров, тайных обществ, стремящихся к захвату власти и т. д. Например, наиболее эффективным вымыслом нацистской пропаганды была история о всемирном еврейском заговоре, а в большевистской пропаганде один таинственный мировой заговор сменял другой - от заговора троцкистов до заговора и махинаций различных иностранных секретных служб.

Несмотря на очевидную лживость тоталитарной пропаганды, она была весьма действенной, что было обусловлено двумя моментами: связанностью пропаганды с насилием, с одной стороны, и ее способностью отвечать на потребность в личной самоидентификации - с другой. Пропаганда и террор представляют собою две стороны одной медали. Везде, где тоталитаризм обладает властью, он использует насилие не только для запугивания людей, но и для постоянного воплощения своих идеологических доктрин. «Тоталитаризм не может удовлетворяться утверждением, что безработицы не существует, при наличии противоположных фактов; в качестве составной части своей пропаганды он уничтожит пособия по безработице» [Там же. - С.451]. Целью нацистской пропаганды было обеспечение «массы атомизированных, не поддающихся определению, нестабильных индивидов средствами самоопределения и идентификации» [Там же. - С.470], которые не только восстановили бы некоторое самоуважение, утраченное этими массами ранее, но и сделали бы их лучшими «кандидатами для организации».

Основу тоталитарной организации образует принцип вождизма. Он состоит в назначении функционеров на партийные должности сверху и, в конечном счете, в монополии одного человека на распоряжение всеми должностями. Однако, как подчеркивает Арендт, принцип вождизма сам по себе не является тоталитарным, он вобрал в себя черты и авторитаризма, и военной диктатуры. Иерархическая организация становится тоталитарной тогда, когда вождю обеспечиваются особые условия, когда ликвидируется система письменных, формальных приказов, когда формула «воля фюрера - верховный закон» ложится в основу всех официальных правил и распоряжений, когда господствует правило «не публиковать ни одного указа». Анонимность призвана скрыть истоки тоталитарной организационной структуры.

Однако самым интересным механизмом, создаваемым тоталитарным движением для достижения тоталитарного господства, является формирование фасадных организаций. Речь идет о легальных организациях, используемых для первичной агитации, вербовки сторонников и сочувствующих. «Фасадные организации» окружают членов движения защитной стеной, которая отделяет их от внешнего нормального мира, и в то же время они образуют мост, который делает возможным связь с этим нормальным миром. Арендт называет «гениальным» это изобретение, и его «гениальность» проявляется в том, что «фасадные организации» придают движению и его идеям видимость нормальности, что предохраняет движение от воздействия реальной действительности более эффективно, чем простая идеологическая агитация. Результатом деятельности «фасадных организаций» являлось то, что создавалось впечатление, будто все элементы общества включены в их структуру, весь немецкий народ был организован в подразделения сочувствующих.

Помимо «фасадных организаций» тоталитарные движения используют прямо противоположный механизм – создание элитных образований военного типа, например, СА. Эти образования создавались по образцу преступных банд и использовались для организованных убийств. В этом смысле функция элитных формирований противоположна функции «фасадных организаций». В то время как последние придают движению налет респектабельности и внушают доверие, первые через механизм соучастия заставляют каждого члена партии осознавать, что он навсегда покинул нормальный мир и должен нести ответственность за все преступления, совершенные элитой. Искусственное раздувание гражданской войны имело целью сплотить членов движения - каждый чувствовал себя в большей безопасности как член движения, чем как его противник.

В центре тоталитарного движения находится вождь. Вождь отделен от элитных структур внутренним кругом инициаторов движения, который распространяет вокруг вождя ауру недоступной тайны. Его позиция внутри этого круга зависит от соответствующих способностей вести интриги и умения постоянно менять окружение. Он обязан своим восхождением уникальной способности манипулировать внутрипартийной борьбой в целях усиления своей власти не менее, чем своим демагогическим или организаторско-бюрократическим качествам. Подобные личные качества необходимы на ранних этапах существования движения, но перестают быть решающими, когда движение сформировано и введен в действие принцип «воля фюрера - закон партии». Тогда вся иерархия движения оказывается эффективно подготовлена для исполнения задачи быстро сообщать волю фюрера всем подразделениям. Когда это достигнуто, вождь уже незаменим, потому что вся сложная структура движения без его приказов теряет всякий смысл. Тоталитарное движение строится на тотальной ответственности вождя за все, что совершается движением, и это тотальное отождествление вождя с каждым из функционеров имеет практические последствия - никто не отвечает за свои действия и не должен их объяснять. Вождь монополизирует право и возможность объяснения.

Подводя итог анализу тоталитарного движения, Арендт останавливается на чрезвычайно интересном, примечательном и функционально значимом явлении - на сопряженности главных характеристик тоталитарного сознания, с одной стороны, и структуре тоталитарного движения - с другой.

Главными характеристиками тоталитарного сознания являются цинизм и доверчивость. Цинизм и доверчивость – те характеристики тоталитарного сознания, которые унаследованы массами от толпы. При этом, чем выше иерархический уровень, тем более цинизм перевешивает доверчивость. Сочувствующие, объединенные в «фасадных организациях», презирают сограждан, вовсе не приобщенных к движению, члены партии презирают доверчивость сочувствующих и отсутствие у них радикализма, элитные подразделения презирают по тем же самым причинам простых членов партии, а внутри элитных групп сходная иерархия презрения воспроизводится в каждом новом образовании. Результатом этой системы становится то, что доверчивость сочувствующих делает ложь приемлемой для внешнего мира, тогда как цинизм, пропорционально распределенный между членами партии и людьми элитных структур, устраняет ту опасность, что вождь в один прекрасный момент сам поддастся воздействию собственной пропаганды. Движение становится предельно устойчивым и укорененным в окружающем обществе.

Возникает только один вопрос - чем обеспечивается верность фюреру высшей элиты, характеризующейся высшей степенью цинизма, верность тех, кто не верит ни в идеологическое клише, ни в непогрешимость вождя? Этих людей связывает вместе нравственный цинизм, их вера в то, что все дозволено и все возможно; их убеждение, что каждый, кто распоряжается инструментами насилия с помощью методов тоталитарной организации, может добиться всего.

 

3. Пришедший к власти тоталитаризм порождает «государство перманентной нестабильности». Эта «нестабильность» обусловлена двойственной - на первый взгляд противоречивой и даже абсурдной - задачей, стоящей перед правителем: он должен утвердить иллюзорный мир движения в качестве осязаемой реальности жизни и в то же время не позволить этому новому миру установиться как новой стабильности, поскольку стабилизация его институтов и законодательства необходимо ведет к уничтожению самого движения и его идеологии, а тоталитаризм лишается своего содержания и обоснования. Поэтому тоталитарный правитель должен любой ценой помешать процессу нормализации. Для того, чтобы помешать процессу нормализации перед обществом ставится цель - завоевание мирового господства. Борьба за тотальное господство над всем населением планеты, игнорирование всякой реальности, противостоящей нетоталитарной, заложены в самой природе тоталитарных режимов. Если они не стремятся к тотальному господству, то скорее всего утратят ту власть, которую смогли захватить.

Тоталитарное государство представляет собою структуру, покоящуюся на двух оплотах: государственном аппарате и партии. Причем отношения между госаппаратом и партией – это отношения между официально-показной и реальной властью. Первая есть лишь фасад, призванный скрыть и защитить реальную власть партии. Удвоение, а чаще всего умножение канцелярий облегчало постоянное перемещение власти, ее бесформенность, сокрытие ее реального источника. Чем более заметны правительственные организации, тем меньшей властью они наделены, и чем меньше известно о существовании какого-то института, тем более полновластным он оказывается. Реальная власть начинается там, где начинается секретность.

Постоянная конкуренция между организациями, функции которых совпадают, не оставляла шанса на успех оппозиции и саботажу, а наделение властью и передача функций от одной организации к другой позволяли решать любые проблемы так, что никто об этом не узнавал. Если оставить в стороне вопросы административной эффективности, экономической продуктивности, и рассматривать тоталитарное государство единственно как инструмент власти, то его бесформенность оказывается идеальным инструментом для реализации принципа вождизма. Бесконечное умножение канцелярий и путаница в распределении власти порождали состояние дел, при котором каждый гражданин ощущал прямую зависимость от воли Вождя, произвольно выбирающего исполнительный орган своих решений.

Фактически в структуре государства воспроизводилась характерная, напоминающая луковицу структура тоталитарного движения, где каждый внешний слой является фасадом внутреннего, более воинственного образования. Государственная машина трансформируется в фасадную организацию сочувствующих бюрократов, функция которой во внутренних делах состоит в распространении доверия в массах «упорядоченных» граждан, а во внешних - в одурачивании внешнего нетоталитарного мира.

Неутилитарный характер структуры тоталитарного государства не должен вести к недооценке заявлений всех тоталитаных правителей, касающихся того, что они рассматривают страну, в которой им удалось взять власть, только как временную штаб-квартиру тоталитарного движения на пути к завоеванию мира, к подчинению всех народов своему господству. Ни одну страну они не рассматривают как чужую, напротив, в каждой стране видят свою потенциальную территорию. Подобная позиция внесла в историю и международную политику XX в. совершенно новый дестабилизирующий элемент.

 

4. Тайная полиция. В отличие от авторитарных однопартийных движений, стремящихся совместить государственные посты с партийными, тоталитарные движения, пришедшие к власти, с самого начала сознательно стремятся утвердить различия между государством и движением. Захват государственной машины без слияния с ней решается тем, что высокие посты в госаппарате разрешается занимать только второстепенным членам партии. Реальной властью облекаются лишь институты движения.

Ядро власти в стране - сверхэффективные и сверхкомпетентные службы тайной полиции - находятся над государством и за фасадом показной власти. Специфика и суть деятельности спецслужб в рамках тоталитарных режимов состоит в том, что они ориентированы не на обеспечение безопасности правящего режима, а служат цели тотального господства.

Тайная полиция является самым организованным и самым эффективным государственным образованием, и ее функции не являются ни сомнительными, ни излишними - через сеть тайных агентов тоталитарный правитель создает для себя непосредственный исполнительный «ремень передачи», который совершенно самостоятелен по отношению ко всем другим институтам. И в этом смысле агенты тайной полиции - единственный правящий класс тоталитарного общества. Их стандарты и ценности определяют и проникают в саму ткань жизни общества. Подозрительность, провокация начинает определять любое социальное взаимодействие на всех социальных уровнях.

Уничтожается частная жизнь, отождествляются общественные и частные интересы, поскольку какое бы место индивид ни занимал, самим своим существованием он обязан политическому интересу режима, а контроль «соседа» обеспечивает проникновение этого интереса в частную жизнь. Главным средством движения вверх является сотрудничество с тайной полицией, тайная агентурная работа.

Тоталитарный режим изменяет представления о преступлении и преступниках. Это вызывает появление новых и ужасных методов тоталитарной тайной полиции: неугодные не просто наказываются, они стираются с лица земли; единственный след, который они оставляют о себе - след в памяти тех, кто их знал и любил. Поэтому одна из самых трудных задач тайной полиции состоит в том, чтобы гарантировать исчезновение даже таких следов. Оптимальным средством для решения таких проблем стали концентрационные лагеря.

 

5. Тотальное господство. Концентрационные лагеря служили единственной цели - установлению тотального господства.

Они были самым ярким инструментом прямого террора, в них осуществлялось уничтожение всех неугодных и всех угодных, но должных стать предостережением для других. Никакой другой цели кроме тотального господства они не имели. Концлагеря создавались не с целью организации принудительного труда. Наоборот, невероятность ужасов концлагерей была тесно связана с их экономической бесполезностью. Нацисты довели эту бесполезность до крайности, когда в разгар войны, несмотря на нехватку строительных материалов и подвижного состава, они строили чудовищные и дорогостоящие фабрики уничтожения и перевозили из одного места в другое миллионы людей.

Цель системы произвола, воплощенная в системе лагерей, состояла в уничтожении гражданских прав всего населения, которое в конечном счете в своей стране оказывается в такой же ситуации беззакония, как и безгосударственные и бездомные. Пренебрежение правами человека, уничтожение его как юридического лица является предварительным условием полного господства над ним. И это относится не только к отдельным категориям населения, таким как преступники, политические противники, различные этнические группы, гомосексуалисты, составившим первые потоки в лагеря, но касается каждого жителя тоталитарного государства.

Бесполезность лагерей, их цинически признаваемая антиутилитарность - лишь видимость. В действительности они более существенны для сохранения режима, чем любой другой из его институтов. Без концлагерей и внушаемого ими страха, без отлаженного в них обучения тоталитарному господству, которое нигде не осуществлялось с большей полнотой, тоталитарное государство со всеми своими возможностями не сумело бы ни вдохнуть фанатизм в свои элитные подразделения, ни удержать весь народ в состоянии полной апатии. И господствующие, и подчиненные быстро потонули бы в «старой буржуазной рутине», и поддались повседневной жизни с ее «гуманными законами». И только террор и система концлагерей могли воспрепятствовать этому процессу.

Предложенная нами реконструкция теории тоталитарного общества Ханны Арендт позволяет сделать главный вывод - тоталитарное общество является массовым обществом, и его социальная организация, получившая название «тоталитаризм», есть дело рук самих масс, а не разового захвата власти какой-то политической силой и тем более не результат применения социальных или политических технологий, задействованных элитой. Движение массового общества в сторону его тоталитарной организации Арендт рассматривает как его аномийное развитие, являющееся результатом разрушения классовой структуры капиталистического общества, заката национального государства и формирования массовых национальных идеологий на этнорасовой или классовой основе.

В оформлении таких идеологий, как показывает Арендт, участвовало все население - социальные низы, элиты и националистическая буржуазия. Основные идеи этих идеологий достаточно долго «накапливались» в культуре и истории обществ, в которых оформился тоталитаризм. Именно эти идеологии лежат в основе формирования массовых тоталитарных движений, приводящих к власти своих вождей, и именно они становятся базовой основой оформления специфических систем социальной интеракции, форм тоталитарной власти, таких как тоталитарная пропаганда, идеология и организация, а также различных форм насилия и террора.

Пришедшее к власти тоталитарное движение формирует «новый порядок» или «новое общество» с беспрецедентной социальной организацией. Общество представляет собою «луковицу», как называет эту структуру сама Арендт. Самую внешнюю его оболочку составляют «фасадные организации», организующие нетоталитарные массы. Следующий внутренний слой составляет тоталитарное движение, затем идет слой элитных подразделений этого движения, главным из которых является тайная полиция, а в центре всей этой структуры помещается вождь, осуществляющий свою власть над обществом посредством прямого насилия.

Беспрецедентность этой социальной организации состоит, во-первых, в том, что ее основу составляет система политических статусов, организованных скорее концентрически, чем иерархически, что создает громадные возможности социального продвижения для любого человека массы. Во-вторых, в том, что власть в тоталитарном обществе принадлежит и осуществляется не формально существующим государством - она принадлежит вождю движения и осуществляется через каналы тайной полиции в форме идеологического контроля и прямого террора. Что касается государства, то оно превращается во всего лишь «фасадную организацию» и функция его всего лишь в том, чтобы создать видимость «нормальности общества».

Именно такая структура тоталитарного общества, выявленная Ханной Арендт, и остается парадоксальным образом непонятой современными исследователями тоталитаризма, помещающими в центр своих исследований феномен «непомерно разросшегося государства».