В тот же год, когда Гарри Поттер победил Волдеморта.

***

Какие чувства вызывает конец войны? Облегчение? Пожалуй. Ты просыпаешься утром в собственной постели и думаешь: «Ну слава Мерлину! Наконец-то все это прекратилось. По крайней мере, мы уцелели, а это уже что-то!», и потягиваешься всем телом, похрустывая каждой косточкой, и думаешь о том, что – все, что было вчера, оно там и осталось. Во вчера. А с этого дня у тебя начинается новая жизнь, которую ты хочешь и проживешь так, как хочешь, а не так, как того хотят твои родственники. Ты думаешь о том, что ты наконец-то свободен, ты не просто думаешь об этом, ты ощущаешь это всем своим существом, забывая о реальности, и потому на какое-то время ты абсолютно счастлив.
И такое эйфорийное состояние длится ровно столько, сколько тебе требуется, чтобы принять душ, побриться, причесаться и начать одеваться. И вот тогда-то ты вдруг вспоминаешь, что все твое имущество арестовано, что у тебя подписка о невыезде, что тебя лишили волшебной палочки, и что сегодня в полдень состоится слушание по делу Малфоев, и у тебя сразу портится настроение.
Дело Малфоев. Звучит-то как… Ты усмехаешься и видишь, как зеркало отражает твою кривую усмешку. Явка на слушание строго обязательна. Иначе сразу в Азкабан, без суда и следствия, уж это глава мракоборцев дал понять в своем письме совершенно ясно.
Но никто и не собирался увиливать, избегать ответственности. Не зная почему, дело ли было в твоем утреннем эйфорийном состоянии, но ты веришь, что все будет хорошо. Почему-то отчаянно веришь в это.
Не может быть по-другому.
Ты спускаешься в столовую, где за накрытым столом уже сидят мать и отец. Отец – смертельно бледный и исхудавший, жалкое подобие блестящего властного аристократа Люциуса Малфоя, чье одно только имя приводило людей в трепет. Мать сидит подле него – спокойная, красивая, как и всегда, - она мягко смотрит на отца и что-то едва слышно говорит ему.
Драко приветствует их обоих и садится за стол. Люциус устремляет на него свой тяжелый взгляд, полный презрения к себе и подозрений о своей судьбе, судьбе Нарциссы и его, Драко. Но за последние дни Драко привык к этому взгляду, и в ответ на него спокойно смотрит на отца.
- Все будет хорошо. Надо верить.
- Не узнаю тебя, сын, - горько усмехается Люциус. – Нас ждет Азкабан. Вряд ли они будут милосердны к твоей матери и тебе.
«Они» - это мракоборцы, которые проводят слушания бывших слуг Темного Лорда. И каждое такое слушание освещается в «Пророке», что особенно унизительно. Но что тут сделаешь? Это не риторический вопрос. Они реально ничего не могут сделать. И, наверное, и слава Мерлину.
Драко не отвечает отцу, а молча ест овсянку, затем также молча опустошает тарелку с яичницей и беконом, выпивает чашку утреннего кофе. Завтрак отца остается не тронутым. Нарцисса просто пьет кофе с булочками.
Часы бьют десять часов.
- Прошу простить меня, - встает Нарцисса.
- Ты куда? – мрачно смотрит ей вслед Люциус.
- Пойдем вместе, - пожимает плечами женщина. – Хочу тщательно продумать свой наряд для слушания. И тебе не мешало бы.
Люциус соглашается, и они уходят, а Драко усмехается про себя. Мать всегда остается собой, при любых обстоятельствах, аристократка крови до кончиков волос. Никогда бы она не позволила, в каком бы душевном состоянии не находилась, увидеть себя в плохом состоянии, не позаботившись о внешнем виде. И Люциус такой же.
Всегда держать марку.
Когда она вышла в половине двенадцатого в холл, Драко не смог удержаться и высказал вслух комплимент – мать выглядела блистательно в черном шелковом платье с высоким воротником-стоечкой, украшенном бриллиантовой брошью. На фоне черного цвета платья ее платиновые волосы, собранные в высокую прическу и украшенные бриллиантовыми шпильками, выглядели еще более светлыми, и ярко переливались на солнце. Отец был одет как всегда с присущим ему вкусом и элегантностью, в руке у него была его любимая трость. Только бледность и изможденность лица говорила о его душевном состоянии, хотя выражение этого лица оставалось, как и прежде, холодным, надменным, непроницаемым.
Они были прекрасной парой. Идеальной.
Драко улыбнулся краешком губ.
Сам он был одет в черную шелковую рубашку и брюки, серебристо-серый жилет и бархатную мантию темно-зеленого цвета. Свои волосы, против обыкновения, он не стал зачесывать назад – вместе с наступлением новой жизни, он хотел немного изменить и свой внешний облик. Поэтому его волосы, сильно отросшие за эти дни, мягкими шелковыми нитями ниспадали ему на плечи.
В пятьдесят минут они аппарировали от ворот Малфой-мэнора к парадному входу в Министерство Магии. Пока степенно шли в зал, где должно было проходить слушание, их провожали недобрые или ненавидящие (а то и все сразу) взгляды. К этому было не привыкать, поэтому ни Люциуса, ни Нарциссу, ни Драко это не волновало.
В зале было полно народу. Сразу было понятно, что их дело далеко не первое за сегодня, судьи были очевидно усталыми.
Человек по имени Питер Никерс, являвшийся на слушании главным судьей, когда все уселись на места, сухим, почти безжизненным голосом стал зачитывать по пергаменту «преступления», совершенные Люциусом Малфоем и его семьей. Унылый речитатив нагонял сон, с которым Драко боролся, оглядывая людей, находящихся в зале.
Внезапно его сердце сделало кульбит в груди – в дверях только что появился человек… мужчина… парень… Гарри Поттер, лицо которого было не менее изможденным, чем лицо Люциуса. Скользнув глазами по семейству Малфоев, Великий Гриффиндорец (как его называли восторженные ведьмы-малолетки) подошел к Питеру Никерсу и что-то прошептал ему, и всучил в руки озадаченному судье какой-то свиток. Тот раскрыл его, пробежал глазами, прокашлялся, и уже громко вслух объявил:
- По приказу и.о. министра магии Кингсли Бруствера и ходатайству мистера Поттера с семейства Малфоев сняты все обвинения, - он устремил пронзительный взгляд на Малфоев, где только лицо Люциуса выражало крайнее изумление. В самом зале же раздался дружный недоуменный вздох. – Проще говоря – вас простили. Правда, мистер Люциус Малфой лишается права покидать Англию до конца своих дней, и, кроме того, должен два раза в год являться в Министерство для подтверждения своего местонахождения на территории Англии. Ваши владения вам возвращаются полностью. Вам надлежит уплатить штраф в казну Министерства, о сумме которого вам будет сообщено дополнительно. Вы свободны. Ваши палочки будут возвращены вам немедленно. Слушание закончено.
«Вы свободны. Слушание закончено». И что… и все? Так просто?
- Тут какой-то подвох… - услышал Драко шепот отца матери, но та лишь пожала плечами.
Сам же Драко думал только о… Гарри Поттере, к которому потянулась вереница людей – а как же, каждый почитал за благо пожать руку Тому, Кто-Выжил-Дважды.
Драко хмыкнул. Ему-то какое до этого дело? Никто из Малфоев не сел в Азкабан, и это просто замечательно. А что касается остального – так ли уж важны причины, которыми руководствовались Бруствер и Поттер?
Начало новой жизни стоило отпраздновать, что он и собирался сделать, вернувшись в поместье.

***

- Никогда бы не подумал, что ты будешь ходатайствовать о свободе для хорька! – бушевал Рон. – Ты что, Гарри, сошел с ума?
- Рон, отстань от него. Ты что – не видишь, что Гарри устал?
- Так ты поддерживаешь его решение? – возмутился Рон, глядя на Гермиону, которая сидела в кресле и бездумно листала «Пророк».
Она подняла на него свои карие глаза, обведенные сейчас темными кругами усталости.
- Да, Рон. Поддерживаю. Всех в тюрьму не пересажаешь. Это не выход.
- Опять ты за свое!
- Спасибо, Гермиона, - благодарно улыбнулся подруге Гарри.
Наверное, только она понимала, почему он это сделал. Точнее, понимала лучше, чем он сам собственный поступок.
Просто Гарри… Он этого не хотел. Он не хотел, чтобы «хорек», как продолжал презрительно называть Драко Рон, прожил остаток своих дней в Азкабане. Как бы он не вел себя в прошлом – он не его отец, не Люциус, он не совершил ничего такого… по крайней мере, не успел совершить.
Кроме того, смерть близких людей, Ремуса, Тонкс, Фреда, братьев Криви так сильно повлияла на Гарри, что он не смог выставить обвинения против Малфоев. Они уже были не страшны. Пусть живут. Какая ему разница – как они будут жить дальше, его это не касается. По крайней мере, на его совести не будет хотя бы их поломанной жизни… смерти…
Гермиона внимательно посмотрела на Гарри и поднялась из кресла.
- Рон, нам пора. Гарри, ты уверен, что хочешь остаться здесь, - она обвела помещение рукой, - один?
- Я очень устал. И я хочу побыть один, Гермиона, - твердо ответил Гарри.
- Ты точно в этом уверен? – беспокойно спросил Рон, вглядываясь в бледное лицо друга.
Гарри слабо усмехнулся.
- Не беспокойся – со мной ничего не случится, - он не смог удержаться от колкости. – Ведь я все-таки победил Волдеморта, как-никак. Уж как-нибудь за себя постою.
- Ну ладно… - с сомнением проговорил Рон. – Если что – зови.
- Всенепременно.
Они попрощались и после того, как Гермиона и Рон поочередно исчезли в зеленом пламени камина, Гарри облегченно вздохнул.
Он устал. Он безмерно устал от людей, которые не давали ему прохода. Он безмерно устал от всего этого… Ему хотелось побыть одному и вот он, наконец, один.
Один в доме номер двенадцать на площади Гриммо, в доме Сириуса Блэка. Его звали в «Нору», но там было невыносимо из-за смерти Фреда, по крайней мере, пока Гарри не мог там спокойно находиться, чтобы не думать об этом, не чувствовать своей вины. Его звали много куда еще, но Гарри отверг все предложения. В конце концов, этот дом достался ему в наследство, и это единственное место, которое он мог считать своим домом – как бы не тяжело ему тут было находиться, зная, что Сириус никогда уже сюда не вернется. Впрочем, со смертью Сириуса он давно смирился…
Ну вот, опять мысли о мертвых. Вся четверка мародеров погибла… и Лили и Снейп… Ремус последним. Могли ли бывшие друзья-гриффиндорцы знать, что за судьба их ожидает? Изменилось ли что-нибудь, если бы они вдруг узнали свою судьбу?..
Гарри вошел в гостиную, и лег на диван, накрываясь пледом, оставленным тут специально для него заботливой Гермионой. Ею же был разведен в камине огонь, и Гарри устремил на него слезящийся взгляд.
Ему казалось, что он прожил бесконечно долгую жизнь, хотя ему было только семнадцать лет. Война с Волдемортом оставила на нем неизгладимый отпечаток – отпечаток горя, боли, усталости, и, как ни странно, большой внутренней силы. Он думал – закончится война, и он начнет новую жизнь. Он построит ее с Джинни Уизли, которая родит ему детей. Гарри будут окружать друзья. И в этой жизни не будет никакого Волдеморта с его крестаражами, не будет больше игры Дамблдора, ничего такого. Будет обычная человеческая жизнь, со своими прелестями и проблемами, обычными, простыми…
Наверное, все это так и будет. Но сейчас Гарри устал, так устал…
Стук во входную дверь заставил его вздрогнуть. Сердце на миг тревожно сжалось. Но только на миг – ведь ему больше нечего бояться. Гарри встал с дивана и пошел открывать двери, на ходу, против воли, проверяя волшебную палочку в кармане старых потертых джинсов.
За дверью находился… Драко Малфой, собственной персоной.
Гарри с удивлением смотрел на него.
Драко сделал шаг вперед, без разрешения входя в дом, закрывая за собой дверь и облокачиваясь на нее спиной, и скривил свои красивые губы в усмешке.
- Не ожидал, Поттер?
- Какого… Мерлина тебе нужно? Если благодарить пришел, то не стоит.
- Вообще-то и по этой причине тоже.
- Я же сказал, что не стоит, - Гарри потянулся к двери, чтобы открыть ее, но Драко не сдвинулся с места, и потому Гарри оказался в опасной близости от молодого человека.
На него дыхнуло алкоголем, и Гарри сразу же понял, что Малфой – пьян, и только потому осмелился явиться сюда (и как только догадался, что Гарри здесь?).
- Я не настолько пьян, чтобы не соображать, что делаю, - проговорил Драко, словно прочитав мысли Гарри, и очень медленно развязано улыбнулся угрюмому парню. – Мы праздновали дома нашу свободу, а потом, когда родители отправились спать, и я остался один, я подумал о тебе, - глаза Драко блеснули.
- И что же ты подумал обо мне? – сдвинул брови Гарри.
- Что подумал?.. – Драко вдруг хрипло рассмеялся. – Подумал, что мы никогда вместе не пили, что тебе наверняка херово, и что… - он положил руку на шею Гарри, притягивая его лицо близко к своему, – что мы очень давно не делали вот этого, - с этими словами он впился в бледные губы Гарри настойчивым поцелуем.
Сперва тот дернулся, чтобы оттолкнуть Драко, но последний так крепко обхватил его руками… к тому же поцелуй Драко был настолько расслабляющим, пьяняще-сладким, что Гарри словно обмяк. Он положил голову на плечо Драко и глубоко вздохнул.
- Это безумие, ты это знаешь. Мы не должны этого делать.
- Безумие… Не должны… - повторил Драко, поглаживая спину Гарри. – Расслабься, Поттер, никто не узнал тогда и сейчас не узнает.
- Да не это меня волнует, - Гарри нервно отстранился от Драко и пошел назад в гостиную, забираясь на диван и накрываясь пледом.
Драко шел за ним, по пути скидывая с себя мантию (под которой он был в одной рубашке и брюках) и доставая из внутреннего кармана мантии початую литровую бутылку джина.
- Что же тебя волнует? – он подошел к камину и поворошил кочергой угли, из-за чего огонь разгорелся ярче и веселее. Затем расстегнул две верхних пуговицы на своей рубашке и вернулся к Гарри. Присел рядом с его диваном на пол.
- Ты говнюк, - ответил Поттер и теперь уже сам впился поцелуем в губы блондина. – Зачем ты отрастил волосы? Ты стал еще больше соблазнительным.
- А, вот что тебя волнует! – рассмеялся Драко. – Мои волосы.
- Да нет. Просто… ты и сам понимаешь, что это не правильно – наши… гм… отношения.
- А они у нас есть, Поттер? «Отношения»? – передразнил Драко. – То, что было один раз в квидичной раздевалке, нельзя назвать «отношениями». Скорее, я бы назвал это всплеском гормонов.
- Я был на тебя ужасно зол, - хмыкнул Гарри, вспоминая то, что уже было между ними однажды. – Мне казалось потом, что ты сделал это специально, чтобы унизить меня…
- Я? – удивился Драко. – Кто пялился на меня в душе своими зелеными глазищами, обнаженный, весь окутанный парами, такой… м-м… привлекательный? Ты первый начал. Я просто не мог устоять перед соблазном.
- Какой ты все-таки наглый, - проговорил Гарри, глядя на него и улыбаясь. – Ладно, я не об этом говорю. Что было – то было. Я, знаешь ли, собираюсь начать новую жизнь…
- В которой нет места мне? – хмыкнул Драко, отпивая прямо из бутылки джин. – Что ж, вполне понятно. Ну и?
- Ну и? – удивился Гарри, не понимая – чего не понимает Драко.
- Ну и что ты имеешь в виду, сообщая мне, что собираешься начать новую жизнь? – Драко с ироничной улыбкой разглядывал Гарри. – Да ради Мерлина. Я тоже собираюсь начать новую жизнь. Сегодня я пришел к тебе, чтобы отпраздновать свободу Малфоев. Ты к этому причастен – так почему бы мне и не прийти к тебе? И только поэтому.
- Ну понятно, - Гарри пожал плечами. Затем, чуть поколебавшись, он протянул руку к бутылке с джином и, получив ее, сделал приличный глоток.
Чуть поморщился.
- Как ты можешь пить эту гадость?..
- Так же, как и ты, - Драко забрал бутылку и сам сделал добрый глоток.
Дальше они практически не разговаривали, только забирали один у одного бутылку, и пили, пили, пили джин, глядя на веселое пламя в камине.
Вряд ли бы кто-то из них признался в этом, но им было хорошо вместе. Гарри впервые за последнее время чувствовал себя спокойным; не было никаких снедающих мыслей, волнения за других…куда-то ушла боль, усталость сменила приятная истома. Драко же чувствовал себя просто очень и очень комфортно, по-прежнему сидя на полу подле дивана с Поттером. Это было так не по-малфоевски – сидеть на полу, но ему сейчас казалось это совершенно естественным, правильным; ему казалось, что так бы он и просидел всю жизнь…
Каждый из них погрузился в свои мысли и кто первый из них и когда именно уснул – неизвестно. Гарри проснулся, словно от толчка. Мутным взором он обвел гостиную, в которой ночевал – в камине тлели едва видимые угольки, и наткнулся взглядом на прикорнувшую на диване рядом с его рукой платиновую голову. Что удивительно, ладонь Гарри покоилась на его макушке, запутавшись пальцами в светлых волосах, мягких, как шелк.
Гарри хотел тут же одернуть руку, но передумал. Руке было уютно, и Гарри с искренней теплотой смотрел на эту макушку, вспоминая тот единственный раз, когда они были близки с Драко. Осмотрительно ли это было с их стороны, или нет… Что уж теперь гадать? Это было, и это было (себе-то можно признаться) классно.
Гарри вспоминал…
Это произошло на пятом курсе. События того года были очень напряженными, и чтобы снять напряжение, Гарри, рискуя быть пойманным Амбридж, иногда летал на своей «Молнии» по окрестностям Хогвартса. Когда после очередного такого полета он направился в квидичную раздевалку, чтобы принять душ и переодеться, он вдруг застал там Малфоя, который в одиночестве, наполнив душевую паром от горячей воды и ароматами шампуня, стоял под душем, опустив голову. Стоял неподвижно, словно истукан, и был настолько красив, что Гарри от неожиданности застыл на месте. Застыл и пялился на красивого юношу со стройным телом цвета слоновой кости, на его узкие бедра, тонкий торс, на мускулистые ноги и руки… Он никогда не видел Малфоя голым, и вид обнаженного противника странно взволновал Гарри. Точнее, не странно, а вполне определенным образом.
Драко словно почувствовал его взгляд и медленно повернулся к Гарри. Обычно они, если сталкивались, то сразу же осыпали друг друга проклятиями и заклятиями, но поскольку в тот момент оба были нагими и, естественно, без волшебных палочек, то заклятий не случилось. А проклятия…
- Чего пялишься, Поттер? – грубо и хрипло спросил Драко.
- Чего на тебя пялиться? – пожал плечами, пришедший в себя от звука его голоса, Гарри, и невозмутимо прошествовал к одному из душей, включая теплую воду.
- А то я не понял, что ты пялишься на меня, - не отставал от него Драко.
- Тебе померещилось, Малфой. Отстань. Я тебя не трогаю. И ты не лезь, - твердо произнес Гарри, внимательно посмотрел на сжатые в тонкую линию губы Драко, вздохнул и отвернулся, снимая очки и вставая под поток воды.
Возможно, это было неосмотрительно со стороны Гарри. Все-таки Малфой в тот год был особенным поддонком, подлизой у Амбридж. Но Гарри хотелось показать, что он не боится его.
Вдруг по его телу скользнули горячие ладони, и губы Малфоя прошептали прямо в ухо:
- А если я хочу «лезть»? Ты можешь мне это запретить?
- Да отвали ты, - шарахнулся в сторону от него Гарри и тут же неловко поскользнулся на мокром и мыльном кафеле.
От падения его удержала рука Драко, вовремя подхватившая его за талию.
Что произошло дальше, Гарри не понимал до сих пор.
Они словно сошли с ума. Они посмотрели друг на друга, и вдруг что-то пронеслось между ними, что-то такое, что заставило их обоих потерять голову, забыть абсолютно обо всем на свете. Они целовались, как безумные, они ласкали друг друга… и вспомнить стыдно об этих ласках, но ничего более кайфого Гарри так пока и не испытал.
Потом, уже после всего, они не смотрели друг на друга и, конечно же, не разговаривали. Сперва ушел Малфой, через минут десять ушел Гарри, который понял, что им только что самым грязным образом попользовались, и от того, ему было невероятно стыдно и противно, и вообще… Хотелось забыть все это. Тем более события того года только разжигали чувства Гарри к Драко. И какие это были чувства!
И более того (с собой-то можно быть откровенным), иногда он, стыдясь и краснея, вспоминал то, что было между ними, и – желал повторения (как бы потом не клял себя за подобные мысли и желания).
Гарри так и не знал, что чувствовал Малфой. Последние школьные годы их вражда достигла нового уровня, стала более изощренной, казалось, Малфой ненавидит Гарри, а Гарри ненавидит Малфоя… Но, может быть, это была не ненависть, а одержимость друг другом? Сейчас, оглядываясь на прошлое, Гарри все видел в несколько ином свете. Он ясно осознавал, что никогда не ненавидел Драко, что, возможно, тайно желал его, что… этих «что» было много, что толку сейчас их перечислять? Драко играл в жизни Гарри такую же роль, как и Рон, и Гермиона. Просто если Рон с Гермионой были посланы судьбой, чтобы научиться всему хорошему, то Драко – чтобы научиться быть сильным, противостоять врагам.
И совершенно очевидно, что Драко тянет к Гарри также сильно, как его самого к Драко. Иначе бы он не пришел.
И что ему делать с этим?
Гарри усмехнулся и осторожно погладил макушку Драко – тот, словно в ответ на эту ласку, глубоко вздохнул, но не проснулся.
Потом Гарри все-таки убрал свою руку и уютно свернулся под одеялом. У него, конечно, промелькнула мысль, что, возможно, стоит разбудить Малфоя и предложить место рядом, но… мог возникнуть соблазн.
А это сейчас им совершенно ни к чему.

***

Проснувшись на рассвете и глядя на спящего Гарри, который во сне казался сущим пацаненком – настолько юно и беззащитно он выглядел, Драко некоторое время рассматривал его, испытывая смешенные чувства нежности, приязни и еще чего-то хорошего, светлого, непонятного, а потом встал с пола, потягиваясь, разминая затекшее тело.
О Гарри Поттере лучше не думать. У них нет совместного будущего. Нужно подумать, что делать с перспективами, открывавшимися перед ним. Вряд ли, конечно, народ волшебной Англии можно заставить не смотреть на него, Малфоя, с презрением, и вряд ли это изменится в ближайшие десять лет. Что же делать? Уехать? Он уже думал об этом. Ничто, кроме отца и матери, не держало его здесь, в Англии. Пожалуй, ему стоит всерьез подумать над этим, прикинуть, чем он может заниматься, зарабатывать себе на хлеб (тут Драко хмыкнул). Пожалуй, с мыслями о хлебе насущном он немного преувеличивает – денег Малфоев даже после выплаты штрафов магическому миру Англии хватит еще на несколько поколений наследников.
Прикидывая в голове, чем бы заняться, Драко спустился на кухню, где застал древнего домового эльфа в серой наволочке и с огромным медальоном, висящим на цепочке, на груди.
- Ты кто? – удивленно воззрился он на эльфа. Не предполагал, что у Поттера в этом старом заброшенном доме обитается эльф.
- Кикимер, молодой господин Малфой, - скрипучим голосом ответил эльф, низко кланяясь Драко.
Драко моргнул.
- Ты знаешь мое имя?
- Конечно, мастер Драко Малфой. Ведь по материнской линии вы Блэк.
- А, ну да, - вспомнил об этом Драко. – Что ж, раз уж ты тут и я тут, не приготовишь ли ты мне кофе?
- Разумеется, сэр. Вы будете завтракать?
- Пожалуй… да. Я буду яичницу с беконом и свежеиспеченные булочки с клубничным джемом.
- Сейчас все будет готово, сэр.
Только Драко успел сесть за стол, как Кикимер уже ставил перед ним серебряную посуду со снедью. Все было приготовлено и подано просто отлично, поэтому, прикончив завтрак, Драко откинулся на спинку стула в превосходном настроении.
Как раз в это время где-то наверху в доме раздался громкий настойчивый стук. Сова, тут же определил Драко, стучит в окно. Поттеру пришло письмо?
Испытывая любопытство, он поднялся в гостиную, где оставил Гарри спящего, и увидел, что тот, взъерошенный со сна, с помятым лицом и немного перекошенными очками на лице, стоит у распахнутой створки одного из окон, где на подоконнике сидит важная серо-белая сова. Едва только Гарри отвязал от лапки совы письмо, как та тут же сорвалась с места и улетела.
Гарри захлопнул окно и тяжело вздохнул, разворачивая свиток.
- Поклонники пишут? – пошутил Драко, и с удовольствием увидел, как Гарри вздрогнул при звуках его голоса.
- О, черт… Я думал, ты мне приснился…
- Очень смешно, - ухмыльнулся Драко, подходя ближе и заглядывая через руки Гарри. – О! Письмо из Министерства Магии!
- Официальное приглашение на церемонию награждения героев Войны с Волдемортом, - скривился Гарри. – Сегодня в девять вечера, в Зале Торжеств Министерства. Ожидается, что мне вручат орден Мерлина первой степени. Мерлиновы носки, как мне хочется послать их с этой церемонией куда подальше!
- Почему это? А кому же достанутся высокопарные слова, льстивые улыбки и тому подобное? – съехидничал Драко.
Гарри сузил глаза, глядя на него.
- Тебе смешно, да? Впрочем, чего другого от тебя ждать.
- Ты прав. Ничего другого ждать не надо. Я такой, какой есть, - Драко с некоторым вызовом в глазах смотрел на Гарри. – Тебе это не нравится?
- Не нравится, - упрямо ответил Гарри.
- Ишь ты, придирчивый какой, - усмехнулся Драко, нисколько не обидевшись на Гарри.
Если честно, его даже забавляла эта перепалка с Поттером. И, судя по тому, что тот все еще не разозлился и не выгнал его вон из дома, Поттера это тоже забавляло. Интересно…
Поттер решил сменить тему.
- Ты уже завтракал?
- Да. Твой эльф вполне сносно накормил меня.
- Что ж, тогда я, пожалуй, тоже пойду, позавтракаю. Или сперва принять душ? – задумался Гарри.
- Спинку потереть? – тут же предложил свои услуги Драко.
Видимо, терпение Гарри все же имело пределы. Во-первых, он смутился от предложения Драко, хотя и понимал, что тот просто издевается над ним; но стоило себе представить, как они вместе в душе… как Драко намыливает ему тело… Гарри густо покраснел. А во-вторых, что, черт возьми, Малфой хочет от него? Почему еще не ушел?
- Почему ты еще тут? – не стал задумываться над этим Гарри и спросил прямо.
- Уже бегу в душ… только скажи, в какой именно.
- Не издевайся. Признаться, я думал, что проснусь, а тебя уже нет. Мне так казалось… - Гарри вопросительно смотрел на Драко, на самом деле очень желая получить ответ на свой вопрос.
Тот пожал плечами.
- Я хотел уйти сразу, но… твой эльф предложил завтрак, и я не отказался. А потом услышал стук совы в окно и проявил обычное любопытство.
- Как-то все это твое поведение нетипично для тебя… - с подозрением проговорил Гарри.
- Да я уже ухожу, не беспокойся, - Драко подошел к дивану, где на подлокотнике висела его мантия, подбирая ее.
Гарри проводил его до дверей. По пути он пытался выяснить, что Драко собирается делать в будущем. Только тот иронизировал, ерничал, но ничего толкового так и не сказал.
У самой двери Драко повернулся к Гарри и долго смотрел на него своими серебристыми глазами. Молча. И Гарри от этого его взгляда казалось, что все внутри переворачивается, что его начинает неумолимо тянуть к Драко, чтобы… чтобы поцеловать…
Стук в дверь разрушил момент. Просканировав специальным Взором дверь, Гарри увидел там Рона и Гермиону. Драко, очевидно, сделал то же самое – потому что, не спрашивая Гарри, распахнул дверь, словно он тут был хозяином, и широко издевательски улыбнулся пришедшим:
- А вот и вы. Мое почтение, господа, - с шутливым поклоном он вышел на крыльцо и тут же растворился в воздухе, аппарировав.
Рон и Гермиона только в изумлении открывали и закрывали рты.
- Ч-что это было? – наконец, выдавил из себя Рон. – Мне показалось или из твоего дома, Гарри, только что вышел хорек?
Гарри с досадой смотрел на то место, где только что стоял Драко. Ему показалось, что Драко специально ошивался в его доме столько времени, чтобы дождаться, когда придут друзья Гарри, и устроить этот шутовской спектакль. Клоун, беззлобно подумал Гарри.
- Тебе не показалось, Рон.
- Что он хотел от тебя, Гарри? – строго спросила Гермиона.
Гарри пригласил их войти в дом. На самом деле, в полумраке прихожей он хотел спрятать свое покрасневшее лицо, и хотел собраться с мыслями, прежде чем ответить. Ну не говорить же друзьям, что они с Драко пили ночью джин и просто… просто были вместе и им было хорошо. Ни Рон, ни Гермиона этого не поймут, был уверен Гарри.
Они прошли в гостиную.
- Гарри? – Гермиона была полна намерений получить ответ на свой вопрос, и Гарри глубоко вздохнул, встречаясь с ней взглядом.
- Он приходил сказать большое человеческое «спасибо» за мой поступок.
- Малфой? – вытаращил глаза Рон.
- Ага.
- Ты шутишь? Малфой никогда…
- Рон, ну что ты заладил, - немного раздраженно одернула его Гермиона. – Как ты не можешь понять, что Война изменила всех, даже Малфоя.
- Меня с тобой и Гарри она не изменила, - упрямо покачал головой Рон.
Гермиона сощурила глаза.
- Ты уверен? Я-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УВЕРЕНА в том, что мы изменились. По крайней мере, и ты, и Гарри. Да и я сама стала гораздо взрослее.
Гарри, слушая их перепалку, был только рад, что Гермиона переключилась с посещения Малфоя на что-то другое. Конечно, он сказал Гермионе правду – Драко ведь действительно пришел поблагодарить его; просто правда была не совсем полной. Впрочем, никто и не требует от него полной правды. Не так ли? В конце концов, это только его и Малфоя личное дело.