Начальник ГУ СМП. Отто Юльевич.

Шмидт.

Одна фамилия, два полюса?

 

Выполнил: Студент биолого-химического факультета

профиль: биоэкология (заочное отд.)

3 курс (12 группа)

Ефанов Виталий Михайлович

 

Проверил: доцент кафедры Общей и Региональной Геоэкологии

Кулакова М.В.

 

Москва, 2016 г.

Содержание:

1. Введение................................................................................................
2. Начальник ГУ СМП. Отто Юльевич.............................................
3. Человек-клятва. Петр Петрович.....................................................
4. Заключение...........................................................................................
5. Литература...........................................................................................

Введение.

Задумаемся, коллеги — кому люди чаще всего устанавливают памятники? Обоим из рассматриваемых здесь Шмидтов, и Петру Петровичу, и Отто Юльевичу памятники установлены, но известность, общественная оценка, художественная форма и «популярность» их различны. Эта разница, на мой взгляд, вполне отражает существующие ныне в обществе идеологические тренды. В своей жизни мы ежесекундно стоим перед выбором — трудиться, писать самому или «копипастить», идти на поводу или бороться, всегда соглашаться или аргументированно возражать. Этот столь любимый, привычный всем нам дуализм, на мой взгляд не является приговором — настоящая свобода подразумевает наличие третьего пути, того пути который позволяет «человеку» не только быть Человеком, но и всегда идти еще дальше в своем развитии.

Последнее время, меня постоянно занимает эта проблема «коллаборационизма» в науке, явления позволившего столь многим сделать успешные карьеры и наладить свою жизнь, и в тоже время отбросившая саму Науку далеко назад, сделавшая из нее служанку того или иного политического или общественного строя. Как кажется, это стало возможным вследствие глубокого проникновения в настоящую науку случайных людей — популяризаторов, карьеристов, дурных педагогов, зависимых лгунов и лизоблюдов. Это тем более актуально, что «социальные лифты», механизмы отбора, сейчас установившиеся в обществе, благоприятствуют как раз этой, самой недостойной, «соглашательной» стратегии, избрание которой гарантирует избравшему столь быстрый, но недолговечный и постыдный успех. Являют-ли рассматриваемые здесь Шмидты собой те человеческие «полюса» о которых я говорю, до конца не ясно, но это моя попытка обозначить указанную выше проблему и сделать свой первый, начальный подход к ее беглому рассмотрению...

Начальник ГУ СМП. Отто Юльевич.

Отто Юльевич Шмидт — значимая фигура в истории науки, в том числе географии, первой половины XX века. Его имя — памятник для многих, его носят географические объекты (остров в Карском море, мыс и поселок на побережье Чукотского моря, пик и перевал на Памире, равнина в Антарктиде), ледокол исследовательского назначения, малая планета № 2108 (астероид Отто Шмидт), кратер на Луне, русско-германская лаборатория в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте, улицы во многих городах страны [5]. Он был одарен и талантом теоретического абстрактного мышления, и умением практически реализовывать свои рискованные замыслы. Родился 18 сентября 1891 года в Могилёве, немец по национальности. В 1909 году окончил классическую гимназию города Киева с золотой медалью, в 1916 году – физико-математический факультет Киевского университета. Первые три научные работы по теории групп в алгебре написал в 1912-1913 годах, за одну из которых ему присуждена золотая медаль. С 1916 года приват-доцент в Киевском университете [9].

Член РКП(б)/ВКП(б)/КПСС с 1918 года. Этот период его жизни, по свидетельствам биографов [2] охарактеризован неким переломом, именно тогда, на мой взгляд, с талантливым, замкнутым, «зацикленным» на науке человеком, что-то произошло — он вдруг почувствовал стремление к активному участию в жизни общества, находящегося тогда на непростом этапе своего исторического развития. После Октябрьской революции 1917 года, О.Ю.Шмидт – член коллегий ряда наркоматов (Наркомпрода в 1918-1920 годах, Наркомфина в 1921-1922 годах, Центросоюза в 1919-1920, Наркомпроса в 1921-1922 и в 1924-1927 годах, член Президиума Госплана в 1927-1930 годах). О.Ю.Шмидт в то время - один из организаторов высшего образования, науки: работал в Государственном учёном совете при СНК СССР, член Президиума Коммунистической академии в 1924-1930 годах. В 1921-1924 годах он руководит Государственным издательством, организует первое издание Большой Советской Энциклопедии, принимает деятельное участие в реформе высшей школы и разработке сети научно-исследовательских учреждений. В 1923-1956 годах профессор Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова. В 1920-1923 - профессор Московского лесотехнического института [9]. В 20—30-х годах Шмидт читал лекции по истории и философии естествознания, а в своих научных трудах с гордостью рассуждал о значении марксистской философии. Его рукописи, хранящиеся в архиве АН СССР, свидетельствуют, что он очень серьезно изучал работы Ф. Энгельса. Шмидт наиболее известен космогонистам своей теорией о происхождении Земли и планет, опубликованной в 1949 г. в виде четырех лекций. Шмидт полагал, что для объяснения происхождения планетарной системы необходимо отбросить приливные теории и разрабатывать неадекватные, но тем не менее многообещающие гипотезы Канта и Лапласа. Оставалась проблема вероятности событий, возможно, одного из главных преимуществ системы Шмидта над системой Джинса с философской точки зрения. Однако большинство исследователей отметит, что схема Шмидта также требовала чрезвычайно маловероятных происшествий [8].

На мой взгляд, указанный перелом в становлении О.Ю.Шмидта как человека, так или иначе связан с его выбором одной из рассмотренных выше стратегий — колеблясь и сомневаясь, торгуясь с самим собой («бегство на Памир [2]»), Отто Юльевич в итоге делает прагматичный выбор карьериста и достигает большого успеха на этом поприще. С его именем, именем человека однажды решившего вполне овладеть «боевым оружием алгебры революции», во многом связана печально известная программа «голодомора» и продразверстки. Близкие отношения и лояльность В.И.Сталина, и далее помогали О.Ю.Шмидту реализовывать самые амбициозные и в тоже время бесчеловечные проекты, всегда полностью совпадавшие с генеральной линией руководства.

В 1932 году была организована специальная экспедиция на ледокольном пароходе «Сибиряков», задачей которой было впервые пройти в одну навигацию из Архангельска во Владивосток. Экспедицию возглавил ставший уже в то время знаменитым Отто Юльевич, ранее никогда не бывший связанным с изучением полярных областей и не имевший соответствующего опыта. Командовал кораблем известный полярный капитан Владимир Иванович Воронин. Экспедиции повезло, неуправляемый «Сибиряков» вынесло дрейфом в Берингов пролив и он прошел Северный морской путь (СМП), но Арктика не выпустила его без потерь. Последние мили по чистой воде пришлось идти под парусами, так как льды сломали винт.

В конце 1932 года было создано Главное Управление Северного Морского Пути (ГУ СМП), в задачи которого входило превратить СМП в нормально действующую судоходную магистраль, для реализации дешевого способа доставки в центр добываемого зэками колымского золота. Начальником ГУ СМП был назначен О.Ю. Шмидт. Сталин поставил перед ним задачу повторить опыт «Сибирякова» в навигацию 1933 года. Шмидт заявил, что его ведомство не располагает кораблем для этой цели - «Сибиряков» стоял на ремонте, построенный в Англии еще до революции ледокол «Святогор» переименованный в «Красин» и ледорез «Литке» были заняты на обеспечении проводок в западной и восточной частях СМП. Цепкий на память Сталин вспомнил, что в скором времени ГУ СМП получит совсем новый пароход, построенный на известной судостроительной верфи в Дании. На возражения Шмидта, что этот пароход не предназначен для плавания в сложных ледовых условиях был получен ответ, что это даже хорошо, ведь надо попытаться пройти трассу СМП на обыкновенном пароходе. Тем более что ледовый прогноз на навигацию 1933 года был благоприятным.

Новый пароход «Лена» сразу по прибытии в Ленинград был переименован в «Челюскин» и началась подготовка второй экспедиции. Во главе ее был поставлен Шмидт, а капитаном назначили В.И.Воронина, который долго не соглашался, зная о том, что «Челюскин» мало пригоден для такого плавания. Но отказаться в те годы от прямых указаний руководства явно было себе дороже и Воронин согласился помочь экспедиции дойти до Мурманска, через Копенгаген, где был назначен ремонт судна (усиление не предназначенных для арктического плавания слабых шпангоутов и ремонт паровой машины). Там Воронину пришлось полностью взять управление на себя. Так капитан Воронин проявив принципиальность, в итоге оказался подло обманут Шмидтом. Капитан Воронин вел дневник, который частично опубликован. Перед выходом в Арктику Воронин записал: «Я знаю, что меня ждет, как мне трудно будет вести это суденышко через арктические льды» [6]. Это уже потом Сталин велел считать «Челюскин» ледокольным пароходом. На самом деле он им не был - набор корпуса был недостаточно крепок, шпангоуты редкие и слабые, ширина парохода большая и его скуловая часть при проходе через льды подвергалась сильным ударам. Кроме задачи сквозного плавания по СМП за одну навигацию «Челюскин» должен был доставить снабжение для советской колонии на острове Врангеля и ее сменный состав. На корабле находилось 111 человек, в том числе один ребенок – дочь нового начальника острова Врангеля. В это число входили 52 человека экипажа парохода, 29 человек состава экспедиции и 29 человек штата научно-исследовательской станции острова Врангеля. С созданием ГУ СМП начался период интенсивного освоения Арктики. Энтузиазм того времени был неописуем. Здание ГУ СМП осаждали тысячи людей, на одно место на полярных станциях было по несколько сот претендентов, желавших пусть и в трудных условиях, но стабильно получать паек мясных консервов, в то время как вся страна голодала, готовясь гибнуть в лагерях и «шарашках». Опыт полярных зимовок показал, что в большие коллективы лучше всего посылать семейные пары. С большим трудом будущий начальник зимовки на острове Врангеля добился разрешения взять с собой дочь.

Уже в первые дни плавания в слабых и небольшой сплоченности льдах Карского моря были обнаружены повреждения ряда шпангоутов и вмятины в борту, выяснилось, что пароход плохо слушается руля. При плавании в ледовых условиях и непрестанном маневрировании это было весьма существенным недостатком судна. На корабле был небольшой самолет, на котором летчик М.С. Бабушкин осуществлял ледовую разведку. Более-менее благополучно прошли Карское море и море Лаптевых. Капитан Воронин записал в своем дневнике: «Как трудно идти среди льдов на слабом "Челюскине", к тому же плохо слушающемся руля» [6].

Вступив в Чукотское море, «Челюскин» начал отчаянную борьбу с непосильными для него льдами. В судовой журнал почти ежедневно вносились записи о лопнувших шпангоутах, сломанных заклепках, потерянной лопасти винта. Корабль вмерз в неподвижный лед, и дрейфом его несло в Берингов пролив. О заходе на остров Врангеля нечего было и думать, в первые две декады октября «Челюскин» блуждал в различных направлениях, то лежа в дрейфе, то пытаясь двигаться самостоятельно. Почти достигнув мыса Дежнева, за которым было пространство чистой воды, сильный дрейф снова отбросил пароход назад. Но в конце октября счастье улыбнулось челюскинцам - корабль вместе со льдами оказался в Беринговом проливе. В начале ноября судно достигло острова Диомида, до чистой воды оставалось меньше километра и все были уверены, что вскоре «Челюскин» вырвется из ледового плена. Но Арктика коварна. Направление дрейфа переменилось, и судно понесло обратно в Чукотское море. Ледорезу «Литке», дежурившему в Беринговом проливе, была поставлена задача пробиться к «Челюскину», но было уже поздно. Здесь уместно вспомнить о дискуссии периода первой половины 50-х годов, когда капитана Воронина уже не было в живых, но присутствовал капитан Н.М. Николаев, командовавший в ноябре 1933 года ледорезом «Литке». Его прямо спросили, была ли возможность высвободить «Челюскин», когда его дрейфом вынесло к острову Диомида. Он ответил положительно. Тогда спросили, почему это не было сделано. Николаев ответил уклончиво. Тогда его снова спросили, что прежде он говорил, что предлагал свои услуги, но ему ответили отказом. Кто ответил отказом - капитан Воронин или начальник экспедиции Шмидт, он не сказал. Надо полагать, что он не хотел сказать ничего плохого о покойном Воронине, а также не огорчать тяжело больного туберкулезом Шмидта. Позднее, были приведены документы, из которых следует, что отказался от помощи О.Ю. Шмидт [6].

Дальнейшее развитие событий, хорошо известно немногим честным историкам — советская власть устроила из спасения «челюскинцев» грандиозную пропагандистскую акцию, умело превратив поражение своего античеловеческого подхода, липовых «социалистических достижений» в мнимый пропагандистский успех. 13 февраля 1934 года «Челюскин» затонул в Чукотском море, раздавленный льдами, один человек погиб при авральной разгрузке судна, остальная команда сумела развернуть на льду «лагерь Шмидта» и выжить. Более месяца продолжалась спасательная операция. Последними покинули ледовый лагерь капитан Воронин и радист Кренкель. Произошло это ровно через два месяца после гибели «Челюскина», 13 апреля 1934 года. Заболевший начальник экспедиции, Шмидт был за несколько дней до этого вывезен в госпиталь на Аляску. Весь мир рукоплескал советским летчикам, а правительство учредило тогда высшую награду – звание «героя советского союза». И первыми этого звания были удостоены летчики, спасшие челюскинцев. Впоследствии, когда для отличия «героев cоветского cоюза» была введена медаль «золотая звезда», то знак с номером один получил летчик А.В.Ляпидевский, первым приземлившийся в ледовом лагере. Все челюскинцы были награждены, недавно учрежденным орденом «красной звезды». В воспоминаниях старых полярников, они утверждали, что больше всех были счастливы Шмидт и Воронин. Они дважды избежали смерти - первый раз при гибели судна, и второй от расстрела за провал экспедиции. По свежим следам этой эпопеи Б.Лавренев написал повесть «Большая земля». Она основана на подлинных документах. Именно Лавренев вложил в уста американского бортмеханика слова о том, что большевики сумели гигантскую трагедию превратить в триумфальный успех [10].

В советской истории, вечным укором бедовой челюскинской эпопеи навсегда останется «народная» песня, исполняемая на мотив печально известной «Мурки», в которой капитану В.И.Воронину напрасно отводится столь неблаговидная роль:

 

«...Здравствуй, Ляпидевский,

Здравствуй, Леваневский,
Лагерь Шмидта, здравствуй и прощай!
Капитан Воронин,

Судно проворонил,
А теперь червонцы получай...»