Глава восемнадцатая, в которой автор советует, как снимать маски, «украшающие» лица любого из нас

Люди пугливы.

В смысле?

В прямом. Не то чтобы мы прям друг друга боимся, но побаиваемся. Любой человек, у которого вы хотите взять интервью, испытывает дискомфорт.

Почему?

Я могу написать целый философский трактат по этому поводу, что сильно, конечно, увеличит объем книги и сделает ее более солидной. Но по-моему, это не надо.

Правильно: не надо.

Удовлетворимся фактом. Даже когда вы подходите на улице к человеку, чтобы узнать, как попасть на нужную улицу, человек этот никогда не встречает вас с улыбкой. Он всегда напряжен.

Этот вывод имеет отношение только к нашей стране?

Этот вывод имеет отношение только к нашей стране. Но предполагаю, что читатели книги будут брать свои интервью именно в России.

Ну и чего делать в такой тяжелой ситуации?

Иметь сей факт в виду. У любого человека – будь то министр, даже премьер-министр, или прохожий на улице – всегда есть в запасе миллион причин с нами не разговаривать. Никто не обязан предоставлять нам информацию.

Даже когда какой-нибудь начальник собирает пресс-конференцию, он, как правило, делится той информацией, которой хочет поделиться. А это вовсе не всегда та полезная новость, которая необходима именно вам.

Ну и какой из всего этого можно сделать вывод, кроме того, что жизнь чертовски сложна?

Если человек – это такое существо, которое вовсе не расположено предоставлять вам информацию, значит, первыми на контакт должны идти вы.

И если, например, вы подходите к прохожему на улице, то вправе ждать лишь ответной улыбки. Улыбнетесь вы – возможно, улыбнуться и вам в ответ.

То же самое, понятно, относится к продавцу, кассиру и так далее.

Но если вас ждет серьезная, продолжительная беседа, то тут задача нахождения контакта осложняется обстоятельством, о котором еще аж в XVII веке...

До нашей эры?

К счастью, нашей. Не отвлекайтесь. Так вот, еще аж в XVII веке нашей эры писал великий Ларошфуко: «Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид и надеть такую личину, чтобы его приняли за того, кем он хочет казаться; поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин»^[5].

Вот ужас-то какой, а? «Общество состоит из одних только личин». Кошмар! Значит, когда мы приходим к человеку, наша задача эту маску снять?

Прежде чем ответить на этот вопрос, задам свой: всегда ли во время интервью необходим контакт?

Мм-мм-мм.

Мычание за ответ не засчитывается. Давайте представим реальную ситуацию, при которой контакт не нужен.

Мы хотим задать вопрос прохожему на улице? Нужен.

А начальнику ДЭЗа, гаишнику? Нужен непременно.

Иногда журналистов (особенно молодых) посылают... как говорили в «Комсомолке» во времена моей юности, «сделать формальную беседу с большим начальником», когда нужно прийти, задать обязательные вопросы и получить обязательные ответы. В таком, с позволения сказать, разговоре – контакт не нужен. Но в таком «интервью» и информацию вы не получите, вот в чем дело. Это, по сути, и не интервью, а заполнение анкеты.

Без контакта получить информацию невозможно.

И не случайно в этой книге я то и дело писал: вот это вот надо делать для установления контакта, а вот этого делать не надо, потому что тогда контакта не получится.

Потому что: нет контакта – нет и интервью.

Иногда – о счастье! – контакт получается сразу. Мгновенно. Есть такие люди, которые идут на контакт сами. О, если бы все люди были такими! Тогда рассуждать-то особо было бы не о чем. Как я: пришел – увидел – побеседовал.

Но увы... Чаще всего установление контакта – это задача, которую надо решать.

И вот теперь отвечаю на вопрос, возникшей после цитаты из Ларошфуко.

Наконец-то!

Для того чтобы контакт получился, нужно сделать так, чтобы человек снял маску.

А вот Ларошфуко ваш вовсе даже и не объяснил, а почему человек надевает маску? Повыпендриваться хочет?

Не без этого. Но тогда возникает вопрос: а выпендриваться-то ему зачем?

Все из-за того же страха, о котором мы говорили вначале.

В жизни вообще у масок две функции: либо развлечь окружающих, как на карнавале (то есть, используя вашу терминологию, повыпендриваться). Либо защитить лицо, как хоккейный вратарь, то есть помочь борьбе со страхом.

А если человек надевает маску, чтобы быть неузнанным?

Значит, он чего-то боится. Вратарь – шайб, а он – чужих взглядов. Или выпендривается.

Понятно, что в бытовой жизни люди надевают маски, или личины, не для того чтобы нас развеселить. Они делают это с одной целью – защититься от других.

Поэтому, когда мы хотим наладить с ними контакт, задача наша какова? Стрела летит куда?

Наша задача показать ему, что нас бояться не надо.

Пять баллов!

Значит, если вы хотите достичь контакта и ваша задача – сделать так, чтобы собеседник остался без маски, вы должны растопить ее собственным теплом.

Улыбка, протянутая рука и, главное, полная, абсолютная сосредоточенность на человеке помогают растопить маску.

Казалось бы, нетрудно, войдя в кабинет, не просто сказать «здравствуйте!», а назвать человека по имени? Имя – ведь это то, что выделяет человека из толпы. Назвав человека по имени, вы тем самым его выделяете.

Но это же элементарная вежливость!

Конечно. Именно отсутствие элементарной вежливости часто мешает нахождению контакта.

Как вы думаете, что главное в первом рукопожатии?

Пожатие рук. Ха-ха.

Ошибка. Главное в рукопожатии – взгляд.

Чей?

Ваш. При встрече собеседник оценивает вас по взгляду. Причем, не по собственному, а именно – по вашему. И если вы отводите взгляд, если собеседник не читает в ваших глазах доброе к себе отношение, а вычитывает суетливый испуг, это породит конфликт, а не контакт.

Если вы пришли беседовать в кабинет или в дом, то стоит помнить, что обстановка говорит охозяине не то, каков он есть на самом деле, а то, каким он хочет выглядеть.

Скажем, если на видном месте в кабинете висит икона, это вовсе не значит, что хозяин истово верующий. Но это, безусловно, означает, что разговор о вере будет ему приятен. Такой пролог вашей беседы поможет человеку стать более естественным и снять маску.

Чтобы человек пошел с вами на контакт, он должен понять, что вы выделили его из общего ряда, что он вам интересен, и вы готовы разделить его интересы.

Американские психологи считают, что 80% своего восприятия человека мы получаем за первые 5 минут общения. Восемьдесят – не восемьдесят, как говорится, кто считает? Но то, что первое впечатление огромно, – это факт.

Поэтому надо иметь в виду, что серьезное, обстоятельное интервью начинается не тогда, когда вы говорите «здравствуйте/», а когда вы, используя правило «одной минуты» сосредотачиваетесь на будущей беседе. Именно с этого момента вы не принадлежите себе, а принадлежите интервью.

Не слишком ли серьезно?

Возможно. Однако огромное количество ошибок, которые делают люди, предпринимая попытки получить информацию, происходят именно из-за того, что они недооценивают важность и серьезность этого дела.

Вошел в кабинет; протянул руку; слабо пожал, глядя в сторону; не осмотревшись, бухнулся в кресло; с ходу начал вопросы задавать... А потом удивился, что разговор не склеился.

Напомним, что мы выяснили: хорошее интервью – это диалог, переходящий в монолог. Вот этот «диалог в прологе» как раз и нужен для того, чтобы снять с человека маску заинтересованностью, вежливостью, добрым к нему отношением.

Когда мы говорим о каком-нибудь человеке: «Я сумел его к себе расположить» – это и означает, по сути, что я сумел снять с него маску. Ведь расположить – значит вызвать доверие, уничтожить страх.

Метафорически говоря...

Как?

Метафорически. Хотя в чем-то и буквально. Так вот, образно говоря, маска, которую человек надевает на лицо, сделана из материала мягкого: он растапливается теплом. Теплом вашего отношения к этому человеку.

Но! Даже так: НО! Потому что дальше – внимание: говорим об очень важном.

Если вы испугали собеседника – скажем, излишней иронией, грубым вопросом, глупой шуткой или просто собственным равнодушием, – он наденет маску-броню.

Метафорически говоря?

Метафорически-то метафорически, но потом ее не снять. И не пробить.

Если человек встретил вас в маске – ее можно растопить.

Но, если он надел ее в вашем присутствии, то есть испугался конкретно вас, – снять ее будет почти невозможно.

Скажем, в эфире «Ночного полета» однажды был знаменитый актер, у которого две семьи, и в обеих есть дети... У нас шел замечательный, весьма откровенный разговор. И вдруг – звонок телезрителя.

– Здравствуйте, – вежливым голосом говорит позвонивший. – Хочу задать такой вопрос: я знаю, что у вас – две семьи. Общаются ли дети из разных семей между собой?

Я тут ж сказал:

– Не надо распространять сплетни в эфире!

Но было уже поздно. Актер, что называется, выпал до конца передачи, и на все мои вопросы я получал один из трех вариантов ответа: «да», «нет», «я об этом не думал».

Можно тоже вопрос задать?

Нужно.

Понятно, что когда ты хочешь спросить у прохожего «как пройти?» – ты можешь быть самим собой. Нет такой задачи: понравиться прохожему. Но так получается, что когда ты берешь серьезное интервью – скажем, у начальника или как журналист у политика, – нужно играть?

Да.

А в кого?

Не в кого, а кого.

Конечно, хорошо бы каждый раз, ведя важный разговор, оставаться самим собой. Но так не бывает. Ради получения нужной информации приходится подчас и прикидываться, и изображать излишнюю заинтересованность, и даже льстить.

Но тут важно вот о чем помнить.

Играть надо не как в комедии дель арте, а по Станиславскому.

Ни фига себе! Нет, конечно: «весь мир – театр, и люди в нем – актеры», но не до такой же степени!

Все не так сложно, как может показаться.

Комедия дель арте – это комедия масок, в которой действуют не живые люди, а образы, маски. Константин же наш родной Сергеевич ввел такое важное понятие «вера в предлагаемые обстоятельства». Вам эти обстоятельства предлагает жизнь, и вы должны в них поверить.

Грубо говоря, нельзя хвалить вашего собеседника, если вы категорически не верите в свои слова. Такая ложь заставит его надеть бронированную маску, и – прощай, беседа!

Как часто, идя, например, к начальству, мы думаем: «Начальник, конечно, редкий козел, но все равно я смогу убедить его в том, что надо мне повысить зарплату!»

Напрасное дело. Обмануть другого – даже редкого козла – это искусство, которым владеют немногие. Если вы думаете, что начальник – идиот, а наденете маску льстеца, – толку не будет.

Убедить себя в том, что перед вами – живой человек со своими проблемами, куда легче. Тем более что у нас есть помощники: Думающий и Доказывающий. Доказывающий, как известно, свое докажет. Вопрос в другом: о чем подумает Думающий?

Легче сыграть роль, поверив в предлагаемые обстоятельства, чем наврать.

Повторю еще раз: хорошо, когда так вести себя нет необходимости. Мне, как телеведущему, повезло: я всегда имел возможность приглашать на передачу людей, которых я искренне уважал и любил. Мне почти никогда не надо было ничего играть.

Но я ведь не только передачи веду. Я общаюсь с разными начальниками. Я и в ДЭЗ хожу, и нередко бываю у людей, от которых зависит моя дальнейшая судьба. И играю, веря в предлагаемые обстоятельства. Более того, думаю, что без такой игры прожить нельзя.

В целом все понятно. Но можно еще раз повторить, что все-таки необходимо сделать, самое главное, чтобы собеседник снял маску.

Самое главное: выделить того, с кем вы беседуете, показать свою заинтересованность. Продемонстрировать, что в момент вашей встречи именно он является самым интересным и нужным для вас человеком на земле.

Для этого даже комплимент годится, если только сказан, а точнее, сыгран искренне, а не механически.

В доброе к себе отношение человек должен поверить. Если есть необходимость, то для этого можно и сыграть. Но только по Станиславскому! В обыденной жизни это сделать не так трудно, как на сцене. Например, когда мы воспитывали своих детей, каждый из нас нет-нет да и играл, со всей силой искренности утверждая, например, что если ребенок будет есть кашу, он вырастет сильным. Или, например, истово ругая его за двойки или плохое поведение.

Что-то в этом все-таки есть циничное?

Не нахожу. В обыденной жизни любой из нас играет. Любой. Поэтому лучше это делать осознанно – понимая как и для чего.

А что делать, если контакта не получилось?

Такое, увы, бывает.

А как варить суп, если нет картошки? Как писать книжку, если нет вдохновения? Как расставаться с человеком, если желания нет, но обстоятельства вынуждают? Как ехать на машине по непролазной грязи?

Вот ровно так и говорить с человеком, если нет контакта.

Если можно не говорить, – лучше не говорить. И суп лучше без картошки не варить; и книжку без вдохновения не сочинять; и с человеком не расставаться; и машину повернуть назад.

А если невозможно?

Тогда вытягивать максимум из создавшейся ситуации. Пусть суп будет не очень вкусным, книжка не очень интересной, отношения с человеком не очень хорошие, а машину, может, вообще придется вытаскивать трактором... Но когда выхода нет, выход остается один – работать. Если вы не нашли с человеком контакта, то всю информацию, которая вам нужна, вы из него не вытянете.

Мы сказали в начале этой главы: нет контакта – нет интервью.

То есть, контакт в интервью – главное.

Да. Но не единственное главное. Есть еще одно.

Я знаю! Это умение вопросы задавать.

Ответ неверный.

Как это неверный? Кто хорошо вопросы задает, тот хорошо и интервью берет. Пословица, ха-ха. И к журналистскому интервью отношение имеет, и просто к беседе. Разве нет?

Нет. Кто умеет слушать – тот умеет брать интервью. Не в рифму. И не пословица. Зато правда. Или, как говорил один из героев моего любимого Григория Горина: это не правда, это хуже, чем правда: так оно и есть на самом деле.

Вот про умение слушать и про то, как трудно его обрести, дальше и поговорим.

Сначала про то, что услышать другого и понять – не просто трудно, а вроде бы, и вовсе невозможно.

Как так?

А вот так...