О том, с чём скоро разлучится

О чём поёт ночная птица

Одна в осенней тишине?

О том, с чём скоро разлучится

И будет видеть лишь во сне…...”

...........

Смирившийся с холодною погодой,

В пустыне утешение нашёл,

И наслаждался необъятною свободой,

Которую в страдании приобрёл...

Но недолго длилось развлечение –

Ты вспомнил неприятный шумный рой,

Холодное его прикосновение

И умоляющий жалостливый вой.

Невыносимое чувство сострадания,

Плавило в пространстве серый лёд

 

И приводило в ясное сознание,

Прекращая бреющий полёт

Над вращающейся чёрною воронкой…

Отрезвил тебя зловещий зев,

Раструба внизу с багровой кромкой –

Словно пасть открыл свирепый лев…

Сделав круг над ней, ты к верху взвился

И белый луч увидел в вышине.

Ярче солнца был он – весь искрился,

Манил теплом, притягивал к себе.

Он обрамлённый золотистою каймою,

Воронке тёмной противостоял.

А между ними мрак своей рукою,

Лёд неприкаянный без устали вращал.

Ты поднимался выше, выше к свету.

Притягивал блаженством ореол,

Весь блистающий, растапливая эту

Груду льда. Теперь твой дух обрёл

Долгожданную душевную свободу…

Осталось только лишь войти в кольцо

В то, что светит в Господа угоду

И предстать перед Его святым лицом.

 

……..

Но что-то вниз упрямо потянуло…

Слышался повсюду дикий стон.

Вся эта масса с жалостливым гулом,

Влекла коня ретивого в загон…

И ты вернулся снова в эту кашу,

Мелких пташек, серых мотыльков,

В отвратительную скользкую парашу,

Жужжащих мух, жуков и пауков.

Их рыдание душу раздирало…

Зачем несчастных тварей пожалел,

Ведь времени осталось очень мало…?”

Но ты спасением неистовым горел.

И широко расправив свои крылья,

Вздыбил перья, гриву распушил.

И полезла в них несчастье и бессилие –

Вся отрешённость поползла, что было сил.

Прытко лезли они в волосы и в уши.

Тесня друг друга, рвались даже в хвост.

Только бы спастись от лютой стужи…

Только бы покинуть этот мост,

Что соединяет тьму со светом,

Не отпуская ни туда и ни сюда.

Держит вечно их в пространстве этом,

Неприкаянная участь. Вот беда –

Снова ты как прежде не послушный

Поддался жалости, услышав стон и хлип,

Не думая, на зов пришёл тщедушный –

Опять в историю каверзную влип…

 

Взвалил всю тяжесть, сколько было мочи

И попробовал набрать вновь высоту.

Но словно бы пожар посреди ночи

Увидел ты в низу – воронку ту,

Что словно рана жгучая зияла,

Магнитом адским к центру волокла.

Но спасительная песня утешала –

“В путь последний птица позвала…”

Ведь хотел шагнуть ты в пекло ада...?!

А как же груз назойливый спасти?

От жгущей пропасти уйти скорее надо,

А где же силы прежние найти…?

Подсказывало что-то: “сбрось ту мерзость…

Всю дрянь тяжёлую немедленно стряхни.

И уйми свою самоотверженность –

Облегчённо крыльями взмахни.

Лети быстрей к Божественному свету!

Там горит твоя Спасения Свеча…”

Но как же выдержать тебе нагрузку эту

И не сбросить свою ношу сгоряча?

Ты с ней желал влететь в блистающее лоно

Изо всех своих последних сил

 

И предстать перед Отцом своим с поклоном

И молить Его, чтоб Он простил,

За эту необузданную дерзость –

За то, что вдруг ослушаться посмел,

Взвалив на душу не прощаемую мерзость…

Ты сАмоправданием горел

И падал вниз – “А, будь оно, что будет…”

Но сбитых в перьях тварей не стряхнул.

“Кто бы ни были они – все в прошлом люди…”

И тут собравшись с духом, ты нырнул

В глотку пожирающей геенны

Преодолевая боль и страх,

Ударяясь о невидимые стены

Крыльями своими. Их размах

Не позволял стремительно снижаться.

Но сила притяжения велика…

Не складывая крылья, ты старался

Держать поток. А яма глубока…

О, как была бездонна пропасть – эта

Непроглядная смердящая дыра.

Абсолютно нет здесь капли света

И не выносимая жара,

На тебя дышала снизу гневно…

…….

А между тем, уже на небесах

Колокол звонил хрустальный нервно,

 

Была тревога у привратника в глазах.

Растаял яркий луч – портал закрылся.

Исчез на время светлый коридор,

Но Божий сын в дверях не появился.

“Не может быть такого…? Что за вздор…?” –

Опечалился Отец и рассердился.

Нахмурился хрустальный свод небес.

Печально он мутнел, туман клубился

И вскоре в тучах бронзовых исчез.

В закатном зареве кружили колесницы.

Кони белые стремглав в огне неслись

Взмахивая крыльями как птицы,

Молниями вспарывали высь…

Рокот слышен был. Набатом грозным

Звонили в небе все колокола…

Порой осеннею – вечером морозным

Исчез из виду сын. Уволокла

В преисподнюю его чёрная воронка.

Неугомонный Богу вопреки

Вновь глупостей наделав как мальчонка,

Взвалил на плечи неприкаянных грехи…

Всю ночь крылатые пропавшего искали,

Мятежное пространство сплошь прошли.

В пустоте холодной зря летали,

К утру закончив лишь. Так и не нашли

 

И умчались они вверх по коридору,

К свету яркому подковами стуча.

Махая крыльями пошли аллюром в гору

Туда, где светит вечности свеча.

…….

А ты во мрак летел почти незрячий

С ношей цепкою, которую ждала

Баня жаркая с водой такой горячей,

Что не передать. Тут вскоре мгла

Рассеиваться стала. Снизу видно

Раскалённое оранжевое дно.

Сильнее пышет жаром… очень дымно…

Неужели это брат оно –

Логово безжалостной геенны?

Слышно клацанье зубов из глубины.

От адских бликов озарялись стены.

Изображения ужасные видны –

Нечисть всякая (чудовища да змеи…).

Мерцают в зареве людские черепа

И кости в полусумраке белеют.

Да неужели брат душа твоя глупа…?

Так опрометчиво взять – на дно спустится,

Когда был путь наверх к Отцу открыт.

Может быть, вновь сон всё тот же снится,

Иллюзия вокруг – нелепый вид…?

Да нет уж… на душе куда яснее…

Это явь. И смерть была права,

В чёрном тётка “та”, которой всё виднее

На пути твоём. Её слова

 

Были верными. Вон первое пространство –

Леденящая сознание пустота,

Омерзительное серое убранство,

Бессмысленности гиблой суета…

А вот второе – что чистилищем назвала,

Которое сейчас к себе влечёт,

Кровавым всполохом показывая жало…

Вон зло кипящее понизу течёт.

А там ждёт третье – которое ты просто

Игнорировал. Оно же для тебя

Открыло дверь (минуя ад), но уже поздно…

В пекло падаешь, о небесах скорбя.

Переживаешь, что Господь за всё осудит

И больше Он невежу не простит.

А если Дьявол вдруг безумного погубит?

От этих дум душа твоя болит

И мается в стремительном падении.

Стала вошкаться в покрове твоём тварь,

Предчувствуя расплаты приближение.

Сернистая удушливая гарь

Сконцентрировалась в адской атмосфере.

В совокупности зловоние и жар

Изобличали здесь дыхание зверя –

Его душе губительный угар.

 

Ты в едком дыме Господу взмолился

За спасение своё и этих птах,

С которыми бесстыдно вниз свалился,

Как водилось у тебя – на риск и страх…

Пылает всё сжирающее чрево.

Его подобно змеям языки

Тебя касаются, облизывая с гневом.

Сверкают обнажённые клыки…

Падал в них как будто чёрный камень,

С промёрзлым грузом в этот адский жар.

И тут соприкоснулись лёд и пламень –

Пространство гиблое окутал белый пар.

……..

Наслаждаясь полной своей властью,

Безжалостно готовый проглотить

Клацал бешено разинутою пастью

Демон зла. Но что его судить…?

Он в логове своём – у себя дома

С прибытием непрошеных гостей,

Ждёт того, чья личность так знакома…

Давно от блудного здесь не было вестей.

Ярко вспыхнули взъерошенные перья.

От жгущей боли помутнение в глазах.

Слышался надрывистый рык зверя.

Ты был уже почти в его зубах.

 

В ужасе визжали пассажиры

И в плоть твою вгрызались, чтоб спастись.

Как клещи впились в тело, как вампиры

Зубами рвали душу. “Зашибись…!

Спасай таких… сожрут и не успеешь

Всю “прелесть” преисподней испытать.

Всё равно несчастных их жалеешь

И стараешься с собою совладать.

В этот час, не думая о боли

Укрощаешь пред напуганным страх –

“В таких историях не были мы что ли?

О, как здорово летим…, какой размах…!”

Но букашки продолжали суетится,

А ты отвлечься чтоб, стал детство вспоминать.

Вот оно прекрасное клубится

Туманом розовым в глазах и рядом мать

Держит на руках и кормит грудью

Своего младенца молоком.

И вокруг тебя родные люди

Улыбаются. И радуется дом

Твоему счастливому рождению,

Славному приходу в этот мир –

Тому прекрасному Богом сотворенью.

Ты, сладко всасывая жизни эликсир,

 

Внимал тепло родного окружения –

Слышал его милый разговор.

Твоё сердечко билось в умилении…

И сейчас оно трепещет до сих пор.

Неудержимо снова в детство рвётся,

Где в печи горят еловые дрова,

Где радостное солнышко смеётся,

Где яркая на небе синева…

Ринуться б сейчас туда из ада

И войти в пространство детских грёз.

О, это была б сущая награда!

Душа твоя взлетела бы до звёзд…!

Нет, вниз она летит, горит как порох –

Наземь с неба падает звезда,

А вместе с ней душонок мелких ворох

Объятый пламенем страдает. Не беда…

Раз спасения желали – пусть получат…!

Но даже здесь в аду “таких” не ждут.

Теперь, гостей незваных впрок научат

Жизнь любить. Теперь они поймут,

Как бежать им в трудную минуту

От жизни, что дана была не зря…

Да, здесь обойдутся с ними круто.

Там мёрзли – тут согреются горЯ…

До столкновения всего одно мгновение.

Ты громко крикнул – “Господи прости

Души наши и пошли Своё спасение.

От гибели несчастных сбереги…”

 

 

На землю грешную упал со всего маха,

Вокруг рассыпав жаренный горох,

Душ натерпевшихся невиданного страха.

Знать мир холодный был не так уж плох?

Лежал между обломками крушения

В раскалённом пепле и пыли,

Но отсутствовало боли ощущение…

Услышал шум, идущий издали,

Который очень быстро приближался,

Сотрясая почву под тобой.

Страшный грохот рядом поднимался.

Казалось – завязался смертный бой.

Ничком лежащий в пекле ты молился –

Господа на помощь призывал,

Чтоб Он бродяге грешному явился,

И молитву повторял и повторял…

Обещал – “…такого не случится.

Это было всё в последний раз…”

Уверял – “ …прости, не повторится…

Впредь Отцовский не нарушится наказ…”

…….

Вскоре шум утих и вдруг раздался

Голос жёсткий, словно бы метал

Листовой на клочья раздирался

И в знойном воздухе звенел и скрежетал –

“Ну и кто у нас здесь объявился…?

Ах, это же заблудший Божий сын,

Незваным гостем нагло к нам ввалился,

Да ещё к тому же не один…!?

Поднимись и встань передо мною.

Желаю я с тобою говорить.

Негоже тут лежать ко мне спиною…”

Не прекращая Господа молить,

С большим трудом ты на ноги поднялся,

Оказавшись чудом в образе юнца.

На плечи белый волос опускался

И словно чистый снег был цвет лица.

Стоял растерянный, в приталенной рубахе,

И она была такая же – как мел.

Кругом разбросаны разбившиеся птахи,

Которых принести сюда посмел.

Страдальцы извивались и пищали,

С горящей почвы пробуя взлетать,

Но крылышки их в пламени сгорали…

Перед тобой стояла дьявольская рать.

На дыбы вставали пламенные кони.

На них сидели всадники в броне.

А среди них на огнедышащем драконе,

Словно на огромном царском троне

“Он” восседал, пылающий в огне,

И грозно продолжал – “Ну, что бродяга?

Вот он, настоящий облик твой.

И хотя ты смотришься салагой,

Но волос твой совсем уже седой.

Сейчас же прекрати молиться Богу,

Здесь ведь моё царствие и власть.

Знать молитвы вряд ли тут не помогут.

Как угораздило тебе сюда попасть?

Для тебя же наверху открыли двери.

Почему в них глупый не вошёл?

Лимб ведь не держал, по крайней мере…

Что за чёрт тебя сюда привёл…?”

Ты косо бросил взгляд себе под ноги –

Туда, где ползала горелая братва.

Был вид её ужасным и убогим.

Натянулась напряжения тетива,

Чтоб в неё метнуть стрелою гнева.

И вдруг сверкающий дракон, как огнемёт

Стал поливать огнём направо и налево –

Лил туда-сюда, назад-вперёд…

И в красном пламени горели эти твари.

А хозяин громко продолжал –

“Ну, ты маху дал сегодня парень,

Я давно такого не видал…

Без спроса в преисподнюю ворвался

Да дерьмо ещё с собою приволок…

Откуда умник этакий тут взялся?

Ведь ты табу нарушил. Как ты мог…?

Твой Отец тебя бы не погладил

По головушке дурной, ведь эту мразь

Не принял рай. И ад её отвадил…

Она как несмываемая грязь.

О, эти мелкие, никчёмные душонки…”

Он грозно властным скипетром махал.

И тот же в голосе разорванный метал

(От которого трещали перепонки),

Горячее пространство содрогал…

А ты всё также устремлял своё внимание

На горящих в дьявольском огне,

На кричащих их, объятых пламенем,

Как оказалось – по твоей вине…

“Всё как обычно – думал будет лучше.

Хотел наверх нести… не смог …беда…

О, как ужасен стон их вопиющий.

Желаешь благ – выходит как всегда…”

И не сдержавшись, бросился в то пекло,

Чтоб спутников несчастных вызволять.

На корточках, руками шаря бегло,

Стал горошины на ощупь собирать.

В пожарище был напрочь ослеплённым,

Но не чувствовалось боли никакой.

Абсолютно не был удивлённым,

В том, что не горишь в стихии той…

Впопыхах набрав палёных в руки,

Выбрасывал из пламени. Опять

Полз на стонущие, плачущие звуки,

Продолжая бедных собирать.

А вокруг раздался громкий хохот –

Свита Дьявола смеялась над тобой.

Ржанье огненных коней. Их звонкий топот

Оглушал. Вдруг голос громовой

Прозвучал опять в раскате эха –

“Стойте. Хватит, хватит…тишина…”

Прекратилась адская потеха

И исчезла пламени стена.

…..

А ты стоял весь белый среди сажи

И пепла разыгравшихся страстей.

Был не измазан и не испачкан даже

Самой маленькой помаркой. И светлей

Сразу же в бесовском царстве стало.

Притихли черти, адский гнев угас.

И речь владыки далее звучала:

“Достаточно уже… не в этот раз…

На вопрос ответь-ко мне сын Божий.

Зачем тебе вообще вот это “всё”…?

Разве райской жизни то дороже?

Ведь “оно” по сути – не твоё…

К чему самоотверженность такая?

Разве она что-нибудь даёт?

Тебе ж завещан рай! Не понимаю…

Не знаю даже, кто ещё поймёт…?”

Помолчав немного, ты ответил –

“Да сам не знаю думать что уже…

Такой вот уродился я на свете

На белом том, и может быть в душе

Прихватил багаж от жизни прошлой.

Мне убогих и безвольных было жаль.

Не брезговал своей несчастной ношей,

Ведь сам имел уныние и печаль.

И так же у черты стоял последней,

Где был лишь шаг до смертного греха.

Но выпутаться из отчаяния бредней

Помогла мне Господа рука!

И я благодарю Отца родного

И прощения прошу за новый грех –

За то, что не послушал Его снова,

По коридору не пошёл к Нему наверх….”

Хозяин тебя слушал, с пониманием

Головою в паузах качал,

Посматривая с пристальным вниманием

На гостя своего, а сам молчал,

Думая о чём-то. В это время

Подданные – слуги Сатаны,

Гребли лопатами отвергнутое племя

Тех, что были в хлам обожжены

 

Очищающим огнём. Они стонали,

Корчась в судорогах агонии ползли

По сторонам, а бесы их сгребали

В одну кучу. В пепле и в пыли

Несчастные те в муках копошились

Словно черви в яме выгребной.

Тлели головёшками, дымились,

Выделяя свой зловонный гной…

А ты всё говорил, смотря на эту,

Наколовшуюся пышущею боль

И не мог никак прейти к ответу –

“Почему…? Зачем взял эту роль…?”

Громогласный голос вновь раздался –

“Видишь, что сюда ты приволок?

Ну, на кой отстой мне этот сдался?

О, как хочется задать тебе урок,

Да чтоб учёба наша стала впрок.

Если б сам в этом месиве запёкся,

То знал бы как ошибки совершать.

Тогда бы точно навсегда зарёкся…

За это братец нужно отвечать,

Раз дерзнул пройти огонь и воду.

Ведь Господней волей пренебрёг,

Поддавшийся отвергнутому сброду.

Да, не мешало б проучить тебя сынок.

А то смотрю вам море по колено

И огонь мой адский нипочём.

Теперь проходишь сквозь любые стены

Да все преграды двигаешь плечом.

 

И знаю, что воде ты не тонешь,

Так как в огне моём бесовском не горишь?

Но вот зачем меня и Бога беспокоишь,

Да эти безобразия творишь…?”

Со скрещёнными на груди руками

Он сокрушительно ругался без конца,

Метая молнии горящими глазами

В седоволосого упрямого юнца.

……..

Гость как вкопанный стоял и всё молчал,

Подумывая: “Будь оно, что будит,

Ведь идти сюда никто не заставлял.

Виновен или прав – Господь рассудит.

Только бы вернуться в Отчий Дом

Да милости просить в изнеможении.

Пусть жарят здесь меня и бьют кнутом,

Но свято верю я во всепрощение…”

530

 

А властитель ада продолжал.

Казался проще он и не был так надменен.

Расправой лютою уже не угрожал

И голос его стал совсем негневен:

“А я ведь помню все твои грехи –

Все те присущие нам чертям пороки

И дни, что были бесшабашны и лихи…

Припоминаю все полученные сроки.

Раньше ты моим бесёнком был.

Душа горела – в пекло вечно рвалась.

Но, не сбросив свой горячий пыл,

Единолично Господу досталась.

Ну, и что на это я скажу…?

Да, пожалуйста! Конечно ради Бога!

Но почему же на неё гляжу,

Стоящую у моёго порога…?

Ведь ты нарушил правила игры –

Посягнул на грех и на святое.

Противостоящие миры,

Взбудоражил да лишил покоя.

О, как я на тебя бродяга зол…

И всё же краем сердца понимаю,

Что не случайно ты сюда вошёл,

Когда остался шаг всего до рая.

Вспомни-ко давнишний вещий сон,

Когда царила в подсознании химера.

Тёмный коридор и чёрный трон –

Пристанище духа Люцифера…

Ты в сумерках тогда двоих нашёл –

Совесть со стыдом (свою свободу).

Младенческую блажь опять обрёл.

От рук отбился, словно канул в воду…

Искал тебя. Найдя, к себе манил,

Но были тщетны сладкие соблазны.

Пусть ты бесновался и блудил,

Но Бога вспоминал в минуты праздные…

И всё же я подвёл тебя к черте…!

Шагнув через не неё в мою пещеру,

Ты взбудоражил всех моих чертей

И потревожил спящую химеру –

Споткнувшись о свою же Божью веру.

И на земле тогда свершился суд…

Судили там тебя сыночек Божий

Волею моей…, и вдруг ты тут –

Незваный гость, стоишь в моей прихожей.

Даже на Христа слегка похожий,

Который к моим бесам был терпим.

Он понимал всегда моё отродье,

Сочувствовал порой лукавым им.

Мой гнев сейчас сошёл на милость вроде…?

Да, ты следовал всё время за Христом.

Он бесстрашно в преисподнюю спускался –

Хрусталь сияющий невиданным огнём.

Был совсем не огорчён, что надругался

Род людской, над плотью Самого,

Дитя Всевышнего – Господа Живого.

И здесь звучала проповедь Его.

Подданных моих собралось много…

Слушали они и шли за Ним

Те, кто устрашились кары Божьей.

Я был тогда, ужасно возмутим –

Мол, праведник в аду нашёлся тоже…

Не в силах был Ему я помешать –

Ведь Он как крепость – твёрд и не преступен.

Тут Господу пришлось мне уступать.

Смотрю, ты с Ним стал где-то совокуплен.

В лике чистом лишь сияет блажь –

Готов как будто на любое искупление…

Ну, ответь тогда, хозяина уважь –

Чем обязан я за это преступление…?”

И ты не думая сказал – “Хочу забрать

Эти вот, измученные души

И унести туда, где Божья Благодать…

Ты только не гневись, меня послушай.

Дерзко пусть, но дело говорю –

Христа ради отпусти их всех со мною.

Забрать к Отцу желанием горю.

Сам грязь порочную очищу и отмою.

Тебе же не нужны совсем они…?”

И тут хозяин дико рассмеялся.

Вновь вспыхнули зловещие огни.

Весь ад опять гудел и сотрясался.

Но вскоре смех умолк, огнь угас.

Словно бой затих – вновь перемирие.

Что же ждёт тебя на этот раз…?

Только б не упасть сейчас в бессилии.

…….

Демоны брандспойты подтащили.

Со всех сторон удары жгучих струй

В шевелящуюся кучу дружно били

Кипяточком… мама не горюй…

Пепел с копотью смывались, а ошмётки

Подлетали вверх, как шелуха

С арахиса в горячей сковородке,

Не оставляя запаха греха.

И ядра беленькие чистые катились,

Закутываясь в розовый туман.

Наконец-то грешные отмылись.

Значит, уже шанс надежды дан,

На искупленье и мук их избавленье,

На спасение неприкаянных их душ –

На желанное от Господа прощение.

Хотя испачканы они тут слишком уж…

…….

Постаралось с банным днём исчадье

И громыхал в ответ властитель тьмы –

“Да убирайтесь прочь все Бога ради…!

Сегодня праздник – добренькие мы!

Конечно же, задерживать не стану…”

Продолжал хозяин говорить –

“Пусть возвращенье твоё идёт по плану…

И не надо здесь меня благодарить.

Ведь я на то свои имею виды

И умею многое прощать.

С Богом не равняюсь, но обиды

И горечи в себе могу унять…

Да конечно гнев мой очень страшен.

Пусть я алчен и сурова моя месть,

И лукавством пусть обезображен,

Но любовь и совесть тоже есть…

Сам чёрт не страшен, как его малюют,

Не зря об этом люди говорят.

Пусть они по-разному толкуют –

На то у каждого имеется свой взгляд.

Я знаю, что на всё ты смотришь остро

И можешь беса в ангеле узреть.

С другой же стороны увидишь просто

Праведника в чёрте и болеть

Станешь за него…” Вдруг треск раздался,

Когда взмахнул рукою Сатана,

В которой жезл власти красовался.

Вмиг разверзлась чёрная стена…

Массивные ворота в ней стояли

С фрагментами картин из адских мук.

Звери лютые на входе охраняли –

Ощетинившись, создали полукруг.

Разинув пасти с огненным дыханьем,

Сторожа дверей от царства тьмы,

Расступились пред своим хозяином.

Открылись чёрные ворота от тюрьмы…

“Ну, вот она обратная дорога –

Продолжал царь бесов монолог:

Лабиринт ведёт до самого порога

Дома твоего. Иди, ждёт Бог…!

И забирай скорей свою ораву,

Но и знай – назад нелегче путь.

Смотри, как жалкие ликуют за халяву…

Прощай, Отцу приветик, не забудь…!”

Он взмахнул опять своей рукою

И круг горящий жезлом очертил.

Сверкнула молния зигзагом над тобою.

Яркий свет пространство озарил.

И заржали огненные кони –

Взволнованные встали на дыбы.

Из дверей открытой преисподней

Вырывались белые клубы…

И в них стоял и бил своим копытом

По почве адской крылатый белый конь.

Разом ахнула вся дьявольская свита.

А на факелах погас огонь,

От взмаха крыльев – этих белоснежных,

Что в нетерпении бились за спиной.

Ты звал в дорогу спутников мятежных –

“Кто Бога любит и боится, те со мной…!”

И при этом ярком озарении

Ядра белые взрывались в прах и пух

И летели в это же мгновение

Превращаясь в мотыльков и белых мух.

Снежным облаком кружились над тобою

И в перья крыльев зарывались как тогда…

Облепили снова шумною гурьбою.

И опять их много. Не беда…!

Теперь они легки все – что пушинки

И назад домой дорога веселей!

Не пропасть бы на запутанной тропинке,

Не заплутать бы в лабиринте средь теней.

Поднявшись на дыбы, рванулся с силой

Из геенны огненной во тьму…

Удача вновь! Судьба опять простила –

Царство зла на волю отпустило,

Расположенное к духу твоему…!

 

*******

Замечен чёрный коршун в поднебесье.

К нему слетел стремглав сторожевой

Сокол белый. Из клюва в клюв известие

Он принял – “Блудный сын живой

И возвращается домой тропой опасной,

По лабиринту призрачных теней,

Прошедший пламень ада не напрасно.

Навстречу ему нужно слать скорей

Ангелов – спасителей небесных

Белоснежных крылатых скакунов,

Таких же, как и он – строптивых, резвых.

В низу у чёрных скал огни костров,

Укажут место выхода из ада.

Когда они отыщут чёрный ход,

Ожидают пусть там Божье чадо –

Божьего раба…”. Такая вот

Отправлена в рай тёмная депеша.

И зазвонил во все колокола

Седой привратник, с радости опешив.

И с небес ушла печали мгла.

 

Белокрылые в мгновенье ока взмыли,

Под куполом хрустального дворца.

Благословение в дорогу получили,

Из добрых уст Небесного Творца

И дружно устремившись к чёрным скалам.

Белым облаком планировали вниз

Туда, где бликами зарниц уже мерцала

Костров гирлянда, выделившая абрис

Гряды скалистой – линию утесов

Похожую при отблеске огней

На ледяное скопище торосов.

Словно игрищем затейливых теней

Представились изрезанные стены,

В которых нужно дверцу ту найти,

В рай выводящую из огненной геенны,

Пока их блудный брат ещё в пути.

 

 

 

*******

В самой вышине на чистом плато,

Врата из золота высокие стоят.

Пространство светом утренним объято

И двери те искрятся и горят.

Там птицы разноцветные летают,

И песни звонкие и нежные поют.

На небесах гостей сейчас встречают –

Долгожданного, кого-то очень ждут.

То плато всё покрытое цветами

Издаёт чудесный аромат…

Перед вратами длинными рядами

Обнажённые на корточках сидят.

Несчастные все скованны молчанием,

Покачивают плавно головой.

Они томимы лишь заветным ожиданием –

Желанием по пасть скорей Домой

К Всевышнему, на суд Его Господний,

В надежде всепрощение получить.

 

Ведь ад прошли и вышли с преисподней,

Чтоб у Бога милости просить.

Но открывать врата им не спешили.

И утомлённые сидят – покорно ждут.

Век готовы так сидеть, лишь бы простили.

Всем сердцем рады ждать Небесный Суд.

…….

А за вратами Дом стоит хрустальный

И он необычайной красоты,

С переливающейся аркой триумфальной

И колонами огромной высоты.

Голубые чистые купели

Сверкают своей гладью средь колон.

Плескались птицы в них и песни пели

Под музыку, что шла со всех сторон

От свирелей и от лир вверху парящих,

Под хрустальным куполом небес.

Она до тех, на корточках сидящих

Легко доносится, снимая бедным стресс,

От недавней, в муках пройденной дороги,

В которой был у них урок сполна…

Вдруг разом застонали те убогие,

Но перед грешными глуха ещё стена.

 

И полилОсь молитвенное пение –

Дрожали губы их и слёзы потекли.

Молились люди в ожидании прощения.

Часа милости ждали, как могли.

И как один всё на колени встали…

В Доме Божьем слышен был их хор,

Но грешникам врата не открывали –

Закрыты они были на запор.

…….

А в это время ждал в своих покоях

Объяснения от ангелов Господь –

“Да как же, так…? Да что ж это такое?

Куда исчез отрезанный ломоть…?

Я вас благословил на путь спасенья,

Но где же потеряли вы его,

Сына блудного того, что с нетерпением

Спешил Отца увидеть своего…?”

Херувимы здесь покорно поклонились,

И поведали весть грустную Ему –

“Когда мы подлетели и спустились

К берегу скалистому тому,

Который на депеше был отмечен,

С потаённым выходом из тьмы,

Он был сначала нами не замечен,

Но осветились вдруг прибрежные холмы

Яркими горящими кострами

И вскоре найден был тот чёрный ход.

А под утренними первыми лучами

Обнажился и весь бесовский грот.

И мы, тогда поставив колесницы

От входа недалече, стали ждать

Явленья путника при утренней зарнице

И минуты с нетерпением считать.

Мы томимы были в ожидании

И не помня, сколько времени прошло,

Услышали вдруг шума нарастание.

Тут двери в скалах в щепки разнесло

Ударом сильным. И с клубами дыма

В огне явился блудный братец наш.

Дитя нашлось, что Господом родимо…

Вылетел он на песчаный пляж

Запыхавшийся, хлопавший крылами

По воздуху морскому сгоряча.

С него посыпалась, упавши пред ногами

Россыпь белая и словно саранча

По песку ползла упорно к колесницам

И там, в большую кучу собралась.

Не приходилось раньше этаким дивится.

Откуда же вообще она взялась…?

Приветствовал нас брат! Лишь отдышался –

Попросил свой груз Домой забрать,

А сам в туман сиреневый помчался

И канул в воду…. Где его искать…?

В мешки собрали шевелящуюся кучу

И в колесницу положили странный груз.

Твоего сына не дождавшись, взмыли в тучи

С его огромным ворохом обуз.

Но осталась одна тройка дожидаться

С колесницею на белом берегу

Ускользнувшего опять из виду братца,

Как иголку вновь пропавшую в стогу…

Ну и доставили наверх его поклажу,

Перед вратами вытрясли мешки.

А что в них принесли – не знаем даже…?

Похоже было на живые корешки…

Они ползли и в почву зарывались

В святую нашу перед самою стеной,

Словно света этого боялись

И прятались как бесы под землёй.

Так мы за этим делом наблюдали –

Минуты не прошло, как проросли,

Те корешки. В колосья быстро встали

Зерном налились и склонились до земли.

А далее Отец, свершилось чудо –

Колосья превращаются в людей.

Все обнажённые. Столько их… откуда…?

Они просят, чтоб судили поскорей

Да впустили в Дом, дав им прощение –

Дескать, смыты тяжкие грехи…

Напутал что-то братец – нет сомнения.

Ни как не может он без чепухи…”

И тут Отец конечно возмутился,

Велел в Храм отщепенцев не впускать –

“За этот сброд, что у ворот сейчас скопился,

Исчезнувший лишь должен отвечать

Передо Мной за опрометчивый поступок.

Самоуправство – есть великий грех.

Зачем он легкомысленно и глупо

Потащил безбожников наверх…?”

Но знает Бог, что будут оправдания.

Ведь блудный сын их как всегда найдёт.

“Ох, как же тяжки встречи ожидания…

Ну, когда же баламут Домой придёт…?”

…….

А что творилось в том сиреневом тумане?

Знать об этом будет только Бог.

Ждущих братьев вдруг привлёк внимание,

Плывший в море маленький челнок.

Он вышел из лилового тумана.

Его к берегу песчаному несло

Туда, где канувшего ждали неустанно.

И вот судёнышко тихонько подошло…

Волна отхлынула, а лодочка осталась

Стоять на том пустынном берегу.

В ней корзинка небольшая помещалась,

И в той плетённой словно как в снегу

(В белом и пушистом одеянии),

Лежал младенец милый – сладко спал.

“Да, это ж Господа любимое создание…!” –

Ангельский дозор его признал.

И братья крыльями лукошко подхватили –

В колесницу ставят и вперёд…

Взлетели ввысь и скоро уже были

У Дома Отчего… Процессия идёт,

Чтобы отворить врата для встречи

Сына Божьего, родившегося вновь,

Дитя Господнего (и быть не может речи) –

Родная Его плоть, родная кровь.

Тройка белая стрелою подлетала.

И вот по плату светлому пошла,

Пройдя через врата, у арки встала

И сложив свои крылья замерла.

…….

Из процессии в сияющем обличии

Всевышний к колеснице подошёл.

В гостеприимно-царственном обычаи,

Он речь Свою торжественно повёл –

“Вот прошедшее в слезах огонь и воду,

Моё заблудшее несчастное дитя,

Не знавшее совсем покоя сроду,

Не видевшее светлого житья.

Сколько же в том мире претерпело…?

Какое же количество невзгод

На чадо рушилось, которое хотело,

Лишь продолжать души своей полёт?

Бедное, ко Мне всё время рвалось,

Борясь с отчаянием да сдерживая боль.

Его боль на Моём Сердце отдавалась.

Её острую Я чувствовал настоль,

Что давно хотел прибрать бродягу,

Но не мог – не вышел ещё срок.

И жалел всё время бедолагу,

А мир тот был всегда к нему жесток.

Судил, держа в сырых застенках,

Лил грязь на душу и порочил почём зря.

Хотел, чтоб та стояла на коленках…?

Сейчас…! В аду такие даже не горят!

Что предназначено ему, то и свершилось –

Всё самое ужасное прошёл.

Вновь дитя на Божий Свет родилось!

Блудный сын Жизнь Вечную обрёл!

547

А его новое чудесное рожденье

Сбросит в Лету память страшных дней.

Забудутся страдания с терпением,

Исчезнут блики призрачных теней.

Не вспомнит он тех чёрных коридоров,

Ведущих его душу в “никуда”,

Не будет к ней претензий и укоров.

В небытие уйдут ненастные года.

Останутся лишь жить воспоминания

Материнского душевного тепла

И благие светлые желания!

Дорога солнечная, что ко Мне вела.

Пройдёт через безоблачное дали

Теперь он свят и пусть всегда сияет

Душа его – сверкающий хрусталь!

И пусть его весь Мир Небесный знает.

Я наполню за дитя Святой Грааль!

Все его грехи и прегрешения

Списаны на веки – навсегда.

Он невинность получил и всепрощение

И сегодня говорю ему Я – “Да!”

И принимаю все его старания,

Что часто шли с заветами вразрез,

Все сокровенные и страстные желания.

Не смог его прельстить лукавством бес.

Он шёл ко Мне, душой своей рискуя,

Взяв неприкаянных с собой. Не пожалел

О том, что Рай завещанный минуя,

В адском пламени с несчастными горел.

Он безнадёжных вытащил от туда

И понёс с собою в Отчий Дом.

С крепкой верой в будущее чудо,

Канул Неге, чтоб под её зонтом,

Слегка расслабиться. Свободой насладился,

Но беззаботность сын отверг, стремясь сюда.

И вот таким младенцем он явился –

В первозданном виде. И тогда,

Какие могут быть вопросы да упрёки,

За совершённые им грешные дела…?

Он смыл чужую грязь и сжёг порки.

Ему Вселенная жизнь вечную дала.

И Волею Моей Я разрешаю,

Страждущим сегодня в Дом войти.

Их души непутёвые прощаю –

Даю покой на веки обрести.

Да будет так!” – сказал Господь. Ликует

Крылья белые подняв, небесный люд –

“Радость вечную Всевышний всем дарует!!!”

В чаши сладкое вино друг другу льют…

Взял дитя Отец в горячие объятья,

И к не объемлющей Своей Груди прижал

И понёс, укутав в праздничное платье.

Оркестр вслед небесный зазвучал.

Трубили трубы золотые и фанфары.

Свирели, флейты выдували славный звук.

Арфы нежные и звонкие литавры,

Возвышали благоденствие вокруг.

И разлился по округе звон хрустальный –

Звонили тысячи больших колоколов.

И доходило их звучание в самый дальний

Уголочек не объемлемых миров.

 

…….

А прощённые с колен затёкших встали

И слёзы радости и счастья потекли.

Они как малые детишки ликовали

И всепрощению поверить не могли.

Шли тихонечко, друг друга не толкая,

Руками прикрывая стыд и срам,

Через открытые им настежь врата Рая

В неописуемой красы, Господний Храм.

Громко славили Всевышнего за милость –

“Слава Боженьке за вечный наш покой!

Нам щедрости такой ведь и не снилось.

Благодатности не ведали такой…!

Что есть милее Господа Живого?

Что есть прекраснее Небесного Царя?

Нет во Вселенной более Такого…!

Только лишь Ему благодаря,

Души наши с Вечностью сроднятся,

Налившись святостью Небесного Отца!

Кто может с добротой Его равняться?

Нет справедливей в Мире Мудреца!!!”

 

………

В колыбельке-лодочке хрустальной,

Что на цепях серебряных весит,

Качаясь медленно в уютной Божьей спальне,

Небесная малютка сладко спит.

Господь над люлечкой тихонько наклонился

И смотрит, улыбаясь на дитя –

“На конец-то блудный сын явился,

Радость беспокойная Моя!

Вернулся ты, чтоб жить начать сначала

И не ведать смертного конца.

О, как сынок душа твоя устала

Скитаться по земле ища Отца.

Отдыхай родной и спи спокойно

И не по дням расти, а по часам.

Ты свой путь ко Мне прошёл достойно

И он привёл к желаемым мечтам.

Когда проснёшься, ты увидишь пред собою

Вновь знакомое и доброе лицо –

То незабвенное и с детства дорогое…

Ты будишь рядом вновь с земным отцом!

И снова будут занятыми плечи,

Опять лобзания, потеха сорванца.

Не погаснут больше счастья свечи

И не будет нашей радости конца!

Теперь всегда ты будешь рядом с Богом!

Здесь в бесконечности струятся времена.

Мной завещана в Жизнь Вечную дорога!

Бесследно смыта прошлого вина!!!” .