Перевод только для частного ознакомления! Убедительная просьба удалить файл с жесткого диска сразу же после прочтения!

Мисси Джонсон

Джокер

Том первый

Переводчик: Лена Опанасенко

Редакторы: Наталья Дементьева, Маргарита Фролова

Вычитка: Анна Рорк

Обложка: Асемгуль Бузаубакова

Перевод подготовлен группой

•WORLD OF DIFFERENT BOOKS•ПЕРЕВОДЫ КНИГ•

https://vk.com/world_of_different_books

 

246.

Это число женщин, которых я соблазнил в течении последних двенадцати месяцев

Я Райдер Стивенс.

Не притворяйтесь, что не знаете меня. Я бог.

Я горяч, я британец, и я беру все, что захочу. Я также теннисист номер один в мире. Но именно мои выходки получают большую часть внимания судей. Я плаваю по жизни, убегая от одного скандала к другому. Черт, я не могу даже отлить, чтобы весь мир не узнал об этом.

Правила? Кто следует этому дерьму?

Правила существуют для того, чтобы их нарушали и я мастер этого.

Но даже мастера можно поставить на колени. Получив травму, я оказываюсь за бортом.

Возможно, моя жизнь не так прекрасна...

Перевод только для частного ознакомления! Убедительная просьба удалить файл с жесткого диска сразу же после прочтения!

 

– Райдер, вы стали ещё более известным благодаря своему поведению вне корта, неужели это из-за карьеры? Как вы это прокомментируете?

Я поднял брови на репортера. Везде были включены вспышки камер, что и следовало ожидать на послематчевой пресс-конференции. Мне очень повезло выиграть.

– Не понимаю, о чём вы, Стен, – сказал я, прочитав его имя на бейджике. Интервью длилось менее двух минут, а мне уже надоело всё происходящее. – Я пришел сюда играть в теннис – это всё. Чёртовски обидно, что такой репортер как вы, не нашел ничего лучше, чем копаться в моей личной жизни.

– Но все же перед большим матчем вы развлекаетесь до 3 утра, – настаивал он.

Я пожал плечами и прикрыл рот в попытке скрыть ухмылку.

– Игроки готовятся к матчам разными способами. Я уверен, что хороший сон делает своё дело, но я предпочитаю грубый и потный секс, в любой день недели.

Я игнорирую взгляд моего менеджера Метта и киваю следующему журналисту.

– Райдер, вы не думаете, что своим предматчевым времяпрепровождением вы проявляете неуважение к сопернику?

– Как? – я вспылил. – Я отнесся к подготовке к этому матчу точно так же, как если бы играл с Надалом или Федерером. Кажется, вас всех больше интересует моя жизнь за пределами корта. У кого-нибудь есть вопросы о моей игре в теннис? Я скрестил руки на груди, а Метт вздохнул, опустив голову. Сквозь толпу проходит перешептывание, прежде чем кто-то поднимает руку. Я киваю, и мои глаза фокусируются на ней. Она маленькая, хорошенькая, с длинными темными волосами и потрясающими голубыми глазами. Я уверен, что она смелая, и задаюсь вопросом, такая же она смелая в постели?

– Завтра вы играете с двумя всемирно известными игроками, в том числе с вашим земляком Джейсоном Диллардом. Возможно, вам стоит лечь сегодня пораньше? – спрашивает она, и её полные красные губы складываются в кривой ухмылке, а я чувствую, как начинаю твердеть.

Я наклоняюсь вперед и упираюсь локтями в стол.

– Хм… это зависит… – Я ухмыляюсь.

– От чего?

– Дадите ли вы мне свой номер.

 

 

– Что, чёрт возьми, это было, Райдер? – Мэтт стонет и тащит меня из комнаты. Я уверен, все это лишь прелюдия к тому, что мне сейчас придется выслушать.

– Что? – возражаю я с блеском в глазах. Поддразнивать его – одно из моих любимых хобби. Он делает это чертовски легким. – Ты сам настаивал, чтобы я пошел туда и ответил на пару вопросов. Я предупреждал тебе, что это плохая идея.

– Ты меня убиваешь. Остальные мои десять клиентов приносят вполовину меньше проблем, чем ты! – бормочет он, запустив руку в свои короткие волосы.

– Да, но и я заработал тебе больше денег, чем все они вместе взятые, – отвечаю я, улыбаясь.

Он хмурится, но знает, что я прав.

– Ты понимаешь, что это твоя обязанность, проводить эти послематчевые пресс-конференции? От тебя требуется только быть профессионалом, и всё!

Мэтт в свои пятьдесят является одним из лучших менеджеров в мире тенниса. Он слишком беспокоится и всегда фокусируется на негативе, наверное, это и делает его лучшим. Он – моя полная противоположность.

– Забей на хер. Они любят меня. Каждый. Я плохой мальчик в теннисе, верно? – смеюсь я, не задетый его плохим настроением. Я знаю, что он не в обиде на меня, он никогда не обижается.

– Хорошо, но ты не знаешь, чем это обернется, – говорит он, и в его голосе слышится разочарование. – Предложение журналистке, серьезно? Это плохая идея, Райдер.

Я смеюсь. Возможно, это был не самый умный ход, но я не остановил её, когда она сунула мне свой номер, пока я шел через толпу.

– Успокойся, Мэтт. Иди посмотри теннис или что-то ещё. Разве у тебя нет других клиентов с проблемами?

– Я должен присматривать за тобой, – ворчит он, поглядывая искоса на меня.

Я протягиваю руку, усмехаюсь и хлопаю его по спине, чтобы хоть как-то изобразить серьёзность.

– Я вернусь в отель пораньше, договорились?

– Да. Хорошо, – бормочет он, качая головой. – Я поверю, только когда увижу. Просто помни – это твоя карьера, придурок. Не моя.

Я смеюсь в последний раз и выхожу, оставляя его снаружи зала для пресс-конференций. У него ничего не выйдет. Мало кто имеет на меня влияние, только моя маленькая сестра Хейли и мой партнера по тренировке Джош. Я не пытаюсь кого-то впечатлить, я тот, кто я есть. Почему я должен притворяться? Я люблю теннис и хорош в нём, но я не хочу потратить всю свою жизнь на спорт.

Я достаточно умен, чтобы понимать, что родился с подарком из ада, и использовать это в свою пользу. Благодаря своему таланту, я создал себе и своей семье такую жизнь, о которой другие и не мечтают. Но многие считают, что я растрачиваю талант, не достигнув своего предела. Я, бля, лучший игрок в мире. У меня двадцать больших шлемов за поясом, и я потерял счёт титулов. Можно ли достичь большего?

Не хочу показаться дерзким, хотя иногда это так и есть. Представьте себе, что ваша жизнь – это монополия, и каждый раз вы выигрываете. Иногда наступает момент, когда начинаешь сомневаться, зачем играть, если и так известен результат. Где стимул? Где азарт?

 

Конец вечера. Вечеринки – мой способ заставлять себя верить в свой талант. Если я могу выиграть с ужасным похмельем, обессиленный после бог знает скольких оргазмов, то и без слов все ясно с моими природными способностями.

Покинув стадион, я направляюсь в отель, чтобы принять быстрый душ и сменить одежду, а потом достаю номер страстной журналистки из кармана жакета. Я набираю номер и жду, когда она ответит.

Я знаю, что она ответит, они всегда так делают.

– Анна, – звук её голоса заставляет мой член дернуться.

– Привет, Анна, – промурлыкал я, схватил бутылку виски с полки в холодильнике, налил в стакан и добавил три кубика льда.

– Кто это? – её голос застенчивый. Я не сомневаюсь, что она знает, кто ей звонит, но решаю подыграть ей.

– У вас есть привычка раздавать свой номер случайным мужчинам? – Я издаю смешок и отпиваю глоток из стакана, опираясь на диван честерфилд и глядя на камин. – Это Райдер, я хотел узнать, что вы делаете сегодня вечером?

– Я сожалею, но у меня есть планы. Хотя сейчас я свободна. Я улыбаюсь, потому что знаю, куда это ведет.

– Я остановился в Рояле, номер 46. Приходи и мы сходим куда-нибудь… или останемся тут, – добавляю я для эффекта.

– Окей, дай мне полчаса, и мы встретимся.

 

Когда она входит, я стою наполовину обнаженный. Прикрыв глаза, удивляюсь, как она попала внутрь. Она улыбается и держит в руках ключ-карту.

– Я убедила их, что ты оставил для меня ключ.

Я качаю головой, не понимая, что чувствую: восхищение или обеспокоенность. Она подходит ко мне, по пути бросая сумку на диван.

– Ты одеваешься или раздеваешься? – спрашивает она. Я сглатываю, пока её руки блуждают по моей голой груди. Её палец прокладывает путь вниз к моей промежности, и она улыбается, увидев мою эрекцию. – Ммм… Я надеялась на это.

– А ты времени зря не теряешь. Что, если я не такой?

Она смеется и пожимает плечами, снимая с себя куртку.

– Я думаю, мы оба знаем, кто ты есть, – она протягивает руку за спину и расстегивает свое платье. Я удивлен… Меня чертовски возбуждает её уверенность. Она знает, чего хочет и как это получить. Она как женская версия меня.

– Я не заинтересована в знакомстве с тобой, Райдер, – она закидывает руки на мою шею и, наклонившись, шепчет мне на ухо. – Меня интересует только «езда».

Я улыбаюсь, моя рука охватывает её узкую талию. Я тяну её к себе, и мой рот жестко впивается в её губы. Лаская пальцами затылок, тяну её темные локоны вниз. Она улыбается и отодвигается от меня, ласкает языком мою губу, протягивает руку за спину, чтобы расстегнуть лифчик.

Я смотрю, забавляясь, как она бросает его на пол. Её грудь идеальна, как и всё остальное в ней. Груди круглые и приподнятые, я восхищаюсь ими, обвожу пальцем вокруг соска. Она улыбается и стонет. Спасаясь от её губ, мой палец прокладывает тропу вниз, к центру её женственности.

– Ты была мокрой, когда смотрела на меня на пресс-конференции? – Я дразню её, пока мой палец скользит вдоль её киски. Моя другая рука в это время кружит вокруг задней части её шеи, и я тяну её к себе. Она выдыхает, и её глаза расширяются, когда я погружаюсь в неё двумя пальцами. Киска чертовски мокрая, и мои пальцы легко двигаются в ней. Я целую её в шею, притягивая к себе, а мой пульсирующий дружок упирается ей в бедро.

Предполагается, что я должен сначала всё сделать для её удовольствия, но я могу сейчас думать только о том, как оказаться внутри этой мокрой тугой киски. Я не ёбаный джентльмен, не в этот раз. Поворачиваясь, прислоняю её к спинке дивана. Она сладко стонет, пока мои пальцы продолжают дразнить её внутри. Я лезу в карман и достаю презерватив, расстегиваю брюки и спускаю их. Мой дружок выскакивает наружу, он твердый, пульсирует и готов к бою. Я раскатываю презерватив по стволу и укладываю девушку удобней на диване, раскрывая её ноги шире. Она стонет, когда я легонько щипаю её за задницу. Устраиваясь, я толкаюсь в неё, хватаюсь за её плечи и начинаю двигаться сильнее. Она задыхается и поднимает одну ногу выше, позволяя мне продвинуться ещё глубже. Я прикрываю глаза, пока мой член скользит в её киске. Она чертовски мокрая. Я подхватываю её и несу к стене. Её глаза расширяются, когда она чувствует мой член глубоко внутри себя. Мы прислоняемся к стене, её бедра сжимаются, и она стонет. Поднимаю её руки над головой и захватываю их одной рукой, а другой поддерживаю её на весу. Я уже на грани. Я стону, вколачиваясь в неё и чувствую, как мощно кончаю. Все моё тело дрожит, и я даже думать не могу. Её тело скользит вниз, пока ноги не касаются пола. Она задыхается, а её щеки порозовели. Я издаю смешок, пока мой палец кружит вокруг её торчащего соска. Она улыбается и тянет меня, обхватывая руками мою шею, целует.

– Чёрт побери, – она качает головой. – Теперь я понимаю из-за чего вся эта шумиха.

Я смеюсь, думая как бы она отреагировала, если бы я сказал эти слова ей. Но я известен своими похождениями, и для меня это нормально. Особенно, когда я получаю такие преимущества, как секс со страстными журналистками. Она снова вздыхает и идёт к разбросанной одежде. Я с улыбкой наблюдаю, как она подбирает платье.

– Я ненавижу трахаться, а потом убегать, но у меня запланирована встреча, – говорит она, надевая платье. Я кусаю губу и смотрю на её гладкую голую киску.

– Я чувствую себя использованным, – дразню я её, иду в бар и беру бутылку воды.

– Уверена, ты справишься, – говорит она, запихивая нижнее бельё в сумку. – Это было классно, позвони мне.

 

 

После её ухода я звоню в ресторан и заказываю стейк и чипсы, которые съем, пока буду смотреть телевизор. Когда начинается моя пресс-конференция, я смеюсь над журналистами и посылаю нахер всё, что здесь показывают. Я ставлю тарелку на кофейный столик и встаю. Стейк был пережаренный, а чипсы холодные, но я был настолько голоден, что от них остались лишь крошки. Я снова принял душ, переоделся в джинсы и приталенную чёрную рубашку. Я посмотрел на свое отражение в зеркале и остался доволен. Мои тёмные волосы коротко пострижены и аккуратно уложены. Я провожу рукой по подбородку, размышляя, стоит ли мне бриться. Улыбаюсь своему отражению, и мои глубокие карие глаза блестят.

Нах. Похер на это.

Большинство народа из теннисной тусовки посещают одни и те же заведения во время турнира, и самые эксклюзивные клубы используют всё, чтобы заполучить известных игроков в свои стены. Я имею в виду V.I.P. комнаты, интернет, бесплатные напитки, а в некоторых случаях и «особое внимание» от женщин, специально нанятых для нашего удовлетворения. Конечно, немногие игроки любят веселиться так же, как я, особенно в период турнира. Многие из них уважительно относятся к спорту, которому они посвятили свою жизнь.

Но это не значит, что я не уважаю теннис. Просто в этом я вижу большее, чем просто отбивать мяч. Для меня теннис – это карьера. Но это не значит, что я хочу жить и дышать этим всю жизнь.

Я уверенно иду через фойе отеля, не обращая внимания на взгляды противоположного пола. Независимо от того, узнали они меня или нет, я всегда привлекаю их внимание. Я притягиваю их. Теннис держит мое тело в тонусе, и моя мальчишеская внешность делает меня лакомым кусочком. Я улыбаюсь симпатичной блондинке возле двери в чёрном костюме и на каблуках. Она краснеет и улыбается в ответ трахни-меня улыбкой. Возможно, она будет здесь завтра вечером.

Снаружи я ловлю такси.

– «Революция» на Монтегю, пожалуйста, – я надеялся, что он говорит по-английски. Он кивает, и я расслабляюсь. За что я люблю французов – это за их явное пренебрежение английским языком. Я потерял счет, сколько раз мне говорили: «Ты во Франции. Говори по-французски!»

Я вытаскиваю телефон и обнаруживаю пропущенные звонки от Мэтта. Всплывает сообщение от Джоша, он интересуется, куда я направляю свою задницу. Я смеюсь и набираю ответ: «Революция, я займу тебе место». Засовываю телефон обратно в карман и откидываюсь на сидении, чтобы насладиться поездкой через один из лучших городов мира. Париж. Город романитики, но нельзя отрицать и то, насколько сексуален этот город. И это касается не только женщин. Есть нечто особенное в том, как они произносят моё имя на своем языке во время многочисленных оргазмов… Ах, это невозможно объяснить, и не уговаривайте.

Водитель останавливается у входа в шикарный клуб. Я протягиваю ему 50 евро, показывая, что сдачи не нужно. Он улыбается и кивает, говоря мне спасибо по-французски.

Я иду прямо в клуб, игнорируя очередь из желающих попасть туда. Киваю парню, который стоит в дверях, помня его с прошлого вечера.

– Ты вернулся, – говорит он с плохим акцентом. – Разве ты не должен быть в постели, чтобы быть в форме? У тебя важный матч завтра.

– Я и так в форме, Пьер,– говорю я и хлопаю его по спине. Он смеётся и подзывает двух девочек, которые находятся неподалёку, подмигивая мне.

– Привет, – я улыбаюсь той, что слева от меня. Она хихикает, а затем убегает со своей подругой, оставив меня стоять в одиночестве. Не то что бы меня это задело. Здесь много женщин, которые будут не против стать моим развлечением на ночь.

Я проталкиваюсь в бар и заказываю себе ром с колой. Кивая бармену, беру свой бокал и подхожу к пустому столику в дальней части зала. Здесь я могу расслабиться и понаблюдать за происходящим.

Я улыбаюсь группе девушек, которые беззастенчиво уставились на меня. Они краснеют и хихикают, и я знаю, что одна из них пойдёт со мной домой. А может и все они.

– Необычно видеть тебя сидящим в одиночестве! – Я смотрю, как Джош садится в кресло рядом со мной. Киваю в сторону моего маленького фан-клуба и издаю смешок.

– Я не планирую оставаться в одиночестве надолго, – говорю я. Он закатывает глаза и смеется.
Джош – мой лучший друг. Он, как и все американцы, всегда заставляет меня смеяться. Я с нетерпением жду начала каждого сезона, чтобы провести время с ним. Вне тура это слишком сложно. Он тренируется во Флориде, где живёт со своей девушкой Шарлоттой. Она модель, и они довольно долго вместе. Они похожи на маленькую совершенную пару, которая с большой вероятностью заведёт маленьких совершенных детей. Их счастье заставляет меня скучать по отношениям. Мои отношения закончились давно и нехорошо. Большую часть времени я был счастлив, пока не вступил в ещё одни отношения, ключевые слова – большую часть.

– Чувак, я не понимаю тебя. Любая другая ночь в году, ладно, но ты в финале «French Open». Как ты не понимаешь, что это дерьмо посерьёзней? Ты кладешь на людей своим неуважением к игре. Ты кладешь на меня.

– И всё же я продолжаю побеждать, – сказал я, многозначительно поднимая бокал к губам.

– Как раз этим ты и бесишь.

Я смеюсь и наполняю свой бокал. Как мне объяснить ему? Никто не понимает. Каждый думает, что я просто какой-то дерзкий высокомерный мудак, но это так чертовски далеко от истины. Разве это моя вина, если выигрыш больше не стимулирует? Очередной финал. Так, блядь, что? Где вызов?

– Я здесь не для того, чтобы говорить о теннисе, Джош. Я здесь, чтобы немного развлечься. Ты со мной?

– Я всегда с тобой, чувак, – он качает головой и подзывает официантку. – Водку и тоник, пожалуйста. Тебе повторить? – Спрашивает он меня. Я киваю. – И ром с колой для моего друга.

Официантка кивает и уходит.

Я улыбаюсь, в то время как мой маленький фан-клуб начинает придвигаться ближе к краю стола. Красивая брюнетка с краю встречает мой взгляд. Я подмигиваю ей и смотрю, как она приближается к нам.

– Не возражаешь, если я сяду? – спрашивает она, перекидывая свои тёмные волосы через плечо.

Я указываю на свободные кресла напротив нас.

– Пожалуйста. Я Райдер.

– Приятно встретиться с тобой, Райдер. Я Салли, – она хихикает и протягивает мне руку. Она абсолютно не замечает Джоша, сидящего рядом со мной, что забавляет его. Но он не подает виду. Он часто следует за мной, но я знаю, что он никогда не сделал бы ничего, что бы поставило под угрозу его отношения. Я восхищаюсь этим.

– Итак, что привело тебя в Париж, Салли? – спрашиваю я. Её акцент подсказывает мне, что она британка, как я.

– Уик-энд для девочек, – она снова улыбается, и меня поражает её красота. Некоторые назвали бы меня плейбоем, но это не так. Я просто люблю эротичные знакомства с разными женщинами. Каждая женщина имеет свою неповторимую красоту, и, обнаружив это, она может стать невероятно опытной. Неужели я настолько плохой мальчик, если мне нравится быть разнообразным в моих «подвигах»?

– Правда? – Я поднимаю брови, взяв свой напиток. – Как долго вы здесь пробудете?

– Мы вернемся домой завтра вечером. После теннисного финала, – добавляет она. Её глаза сверкают, и я смеюсь. Её почти распирает от волнения, и я знаю, к чему её приведет встреча со мной ночью.

– Как ты отнесешься к тому… – начинаю я, мои глаза проникают в её, – чтобы перенести нашу вечеринку в мой номер? Она практически падает в обморок при моих словах. Я замечаю краешком глаза, как Джош качает головой.

– Я… я с удовольствием, – и надувает свои губки. – Но я обещала подругам, что не оставлю их. Ты не против, если они пойдут с нами?

Я следую за взглядом Салли к её подругам. Они отошли далеко от нас и теперь танцуют грязные танцы возле бара.

– Если они захотят пойти, тогда я более чем счастлив взять их с собой, – говорю я с усмешкой.

– Дай мне минуту, – она снова хихикает.

Звук её смеха напоминает скрежетание, но она потрясающая. Итак, её подруги, нужно сосредоточиться. И поменьше говорить такого, что заставляет её смеяться. Я сажусь и смотрю, как она подбежала к своим подругам, и задумываюсь, как это будет с пятью сразу? Это то же самое, что с тремя или лучше? Образ голых тел проносится у меня перед глазами.

– Как ты это делаешь? – бормочет Джош. Он качает головой в изумлении.

Я улыбаюсь, давая понять, что не забыл о том, что он тоже был там.

– Как, чёрт возьми, ты это делаешь?

– Чувак, я не знаю. Я просто такой, какой есть, – я пожимаю плечами. Это правда. У меня дружелюбный характер, что привлекает женщин, все просто. Но я не из тех мужчин, которые рассматривают женщин как дерьмо. Просто вся эта херня с повседневностью не моё. Честно говоря, я не заинтересован в общении с женщинами, которым не хватает уверенности в себе, чтобы уважать себя.

– Ты знаешь, они хотят тебя просто потому, что ты Райдер Стивенс. Это неплохой способ быть использованным, – добавляет он.

– Почему тебя это беспокоит? Ты забыл о Шарлотте? – спрашиваю я.

– Меня не волнует как и что. Это просто не должно быть так чертовски легко для тебя, – он ворчит. – Тебе всё сходит с рук.

Я смеюсь и бросаю несколько купюр на стол.

– Увидимся позже. Купи себе пару напитков. Ты будешь на моём матче завтра?

Он кивает, и я улыбаюсь.

– Хорошо. Потому что так ты быстрее попадешь в финал «French Open».

 

 

– Вау, мне нравится твой номер.

Я смотрю на блондинку. её американский акцент застал меня врасплох. Она одета в голубое мини-платье, которое едва сдерживает её грудь, и четырехдюймовые каблуки, которые делают её длинные загорелые ноги ещё длиннее. Нельзя отрицать её сексуальность, но перед естественной красотой Салли, она меркнет.

– Не могу не заметить, что это один из самых роскошных отелей во Франции, – фыркаю я.

Отступив в сторону, я наблюдаю, как они подходят к окну, чтобы насладиться самым потрясающим видом на Эйфелеву башню.

Четыре потрясающих женщины находятся в моём номере и хотят, чтобы их трахнули. Я улыбаюсь, зная, что это будет длинная ночь. Мой член дергается, когда я замечаю, как Салли обнимает Блондинку и скользит по её изгибам, а рука сжимает её задницу. Она смотрит на меня через плечо и ухмыляется, пока её пальцы путешествуют под платьем Блондинки. Блядь.

Я делаю шаг вперед, не в силах стереть свою ухмылку. Это будет офигенно.

У меня часто случается секс. Очень часто. На самом деле на протяжении двенадцати месяцев я переспал почти с 250 женщинами.

– Как, черт возьми, это вообще возможно? – Джош бы ахнул.

– Легко, ты был бы удивлен, сколько женщин хотят секса без обязательств. Устраивать регулярно с тремя, четырьмя, а иногда… и с шестью, – подмигиваю я.

– Пять женщин? Сразу? Чувак, у меня только один прибор, – ворчит он.

– Не хочешь познакомить меня со своими подругами? – я обращаю свой вопрос к Салли и подхожу к окну. Она поворачивается и улыбается. Её рука по-прежнему остается на талии подруги-блондинки.

– Это Пайпер, самая дальняя Сиера, а это Мел, – она поворачивается и целует Мел в губы, пока её пальцы поднимаются вверх по животу к её груди.

Я качаю головой и ухмыляюсь, нет ничего жарче, чем две целующиеся сексуальные девушки. Пайпер делает шаг вперед, и её глаза находят мои. Я протягиваю руку и заправляю выбившийся локон волос ей за ухо.

– Рад познакомиться с тобой, Пайпер, – прошептал я. Мои руки оборачиваются вокруг её шеи, и я притягиваю её ближе. Она улыбается, когда я накрываю её рот своим. На вкус она как сладкая вата, а её розовый яркий блеск для губ стирается моим языком. Моя рука движется вверх по её спине, чтобы расстегнуть платье. Губами нахожу изгиб её шеи, пока расстегиваю молнию и позволяю ткани соскользнуть вниз. Я стону, обхватывая её идеальные упругие сиськи. Она ахает, когда я аккуратно щипаю её за соски, раскатывая их между пальцами. Я в шоке, что она ничего не надела под платье, даже нижнее бельё. Поднимаю взгляд и замечаю, что Мел и Салли ещё целуются. Сиера смотрит на меня и Пайпер. Её красивые губки надуты, как будто она расстроена, что осталась в стороне. Я подзываю её присоединиться к нам. Я более чем рад принять её. Её богатые шоколадные глаза не отпускают мои, пока она идёт к нам. Они продолжают смотреть на меня, когда она опускает свои губы на шею Пайпер. Я запускаю пальцы в золотистые локоны и целую Сиеру, мой язык сплетается с её.

Стук в дверь отвлекает меня, заказ прибыл. Иду к двери, чтобы впустить посыльного с тележкой на колесиках. Три бутылки шампанского в ведёрке со льдом и ассорти из клубники в шоколаде стоят на хрустящей белой скатерти. Я с улыбкой наблюдаю, как коридорный блуждает взглядом по моему полуобнаженному окружению. Его глаза расширяются, и он быстро отводит взгляд, чтобы не встретиться с моим. Я протягиваю ему чаевые и провожаю из номера. Его лицо краснеет, когда он бормочет мне спасибо.

– Угощайтесь, – говорю я, кивая на стол, открываю шампанское и наполняю бокалы.

– У тебя есть что-нибудь другое? – спрашивает Салли, поджимая губы.

– Это было бы непрофессионально. Завтра я играю в теннис, – я проверяю свои часы, – в десять часов. Я приближаюсь к ней, забираю бокал и отставляю в сторону, тяну её за руку и веду к дивану. Опускаясь, тяну Салли к себе. Она садится на меня и улыбается, я нежно покусываю её губы. Тянусь рукой позади неё и развязываю завязку, на которой держится платье. Оно падает до талии, и я пялюсь на её великолепные сиськи. Она ахает, когда я продвигаюсь под ней, и беру её сосок в рот, перекатывая его языком. Она выгибает спину и прижимается ближе ко мне, её движения делают меня твердым. Или может быть эти ощущения от её мокрой киски под моими пальцами, пока я исследую внешний край её трусиков. Она задыхается, когда я двумя пальцами проскальзываю внутрь. Её мышцы сокращаются, и я возбуждаюсь от того, какая она плотная. Я стону, когда она опускает руку за собой и пробирается ко мне в штаны, сжимая пальцами моего дружка. Прежде чем я понимаю, она слезает с моих коленей и опускается на колени передо мной. Я ахаю, когда она накрывает своими губами головку. Её язык, блядь, кажется мне самой волшебной вещью, когда он скользит по моей длине. Я резко выдыхаю и смотрю, как она берет меня полностью в свой рот. Нет ничего лучше, когда женщина предоставляет вам голову, особенно, когда она знает, что делает.

– Блядь, – пробормотал я.

Она сосет быстрее, направляя губы к основанию моего ствола. Я в небесах. Я стону, моё тело дергается, и я разряжаюсь в её горло. Я балансирую на грани между удовольствием и болью, хочу оттолкнуть её и в тоже время мне нужно больше. Несколько секунд спустя я стону, потому что не могу остановиться, даже её мягкое дыхание возбуждает меня.

– Черт, это было эпично! – пробормотал я, закрыв глаза. Она хихикает, и я расслабляюсь.

– Ты не против, если мы посмотрим твоё джакузи? – открыв глаза, я вижу Сиеру передо мной. Салли вскакивает и незаметно вытирает рот.

– Конечно, идите, – фыркаю я.

Салли протягивает руку и помогает мне. Мои джинсы упали до лодыжек, я переступаю через них и следую за девочками в джакузи.

Мой балкон похож на сцену из фильмов восьмидесятых: на заднем фоне играет музыка и везде сиськи. Этих девушек ничего не смущает. То, что мне нужно.

– Ты идешь? – спрашивают они.

Я забыл, кто есть кто, так что киваю и снимаю боксёры. Я опускаюсь в дымящуюся воду. Девушки садятся по обе стороны от меня, а Салли располагается между моих ног. Я смеюсь и думаю, что она пытается «застолбить» меня. Пайпер, вроде та, что слева, наклоняется и целует меня. Я стону, чувствуя руку на своем члене. После такого дня, я не понимаю, как он ещё стоит, но он достаточно твердый. Я прикасаюсь губами к её губам, пока её руки работают над моим членом. Я даже не уверен, что это именно её руки.

– Хочешь ещё шампанского? – Сиера машет передо мной пустым бокалом.

– Давай, – я смеюсь, она уже наполовину разлила свой бокал. Пайпер надувает губки, как будто она разочарована, что я ухожу, но, честно говоря, мои яйца гудят как сумасшедшие. Мне нужно время, чтобы оправиться после звёздного минета Салли. Я встаю и выхожу из джакузи.

Моя нога скользит, и прежде чем я понимаю, что за херня случилась, я лежу на спине, уставившись в небо. В отдалении я слышу, как женщина кричит. Мне требуется секунда, что бы понять, что это мне.

Я кричу. Я кричу, блядь, как гребаная девочка. Боль адская. Это самое жуткое, что я когда-либо чувствовал. Это буквально выбивает из меня дух. Вдруг голые женщины окружают меня. Салли помогает мне сесть.

– Блядь, – рычу я и снова падаю на бок. Это единственная позиция, которая приносит мне облегчение. Это херово.

– Может вызвать «скорую»? – спрашивает кто-то.

– Нет, – отвечаю я, стиснув зубы.

Я даже не знаю, был ли это вопрос мне, но я не могу рисковать.

– Я в порядке, я просто в шоке. Помогите мне, – я почти падаю в обморок, когда девушки поднимают меня на ноги. Такое ощущение, что я сломал спину, и на секунду мне кажется, что это так, но я понимаю, что не смог бы двигаться, если бы было так.

Это просто растяжение связок, несколько часов покоя, и я буду в порядке.

– Я думаю, вам лучше уйти, – бормочу я, свернувшись на диване. Теперь номер вращается.

– Ты уверен? – Салли выглядит обеспокоенной. – Может тебе дать обезболивающее? Ты плохо выглядишь. Ты уверен, что тебе не нужно в больницу?

– Нурофен в моей теннисной сумке. Будет здорово, если ты достанешь таблетки и дашь бутылку воды, – благодарю я.

Она бежит к сумке, достает таблетки и кладет их на столик вместе с бутылкой воды. Она в последний раз неуверенно смотрит на меня и выходит из комнаты вслед за подругами. Я слышу, как они одеваются и, наконец, слышу, как дверь захлопывается.

Блядь. Теперь я могу паниковать. Потому что это серьёзно. Я глотаю нурофен и смеюсь. Я сомневаюсь, что таблетки помогут убить эту адскую боль. Я немного сдвигаюсь и почти падаю в обморок от боли. Я жалею, что они не вызвали «скорую».

 

 

Я слышу, как открывается дверь, и с трудом поднимаю глаза. Мэтт подходит ко мне и качает головой. Он выглядит рассерженным, но я не виню его. Я бы на его месте тоже был зол. Реальность медленно возвращается, но память всё ещё нечёткая. Помню девочек из клуба, как упал на балконе. Помню, как позвонил Джошу, но потом – ничего до тех пор, пока не проснулся здесь несколько часов спустя. Должно быть, я был в отключке.

– Я знаю, знаю, – бормочу я, игнорируя боль в пояснице. Она все ещё чертовски сильная. – Тебе не нужно ничего говорить.

– Я думаю, нужно, – он смеётся, берет стул и садится возле меня. – О чём ты, чёрт возьми, думал?! Хотя нет, подожди, ты вообще не думал, ты же ненормальный!

– Я не знал, что что-то сломаю! – дотягиваюсь до морфина и нажимаю на кнопку. Облегчение разносится по моим венам.

– Блядь, Райдер, всё, что я могу сказать, тебе повезло, что это случилось сейчас, а не в начале сезона.

– Повезло? – рычу я. Я не понимаю, каким образом мне повезло. Я лишился финала «French Open». Мои спонсоры собираются убить меня. Вероятно, для них эта катастрофа оказалась большой проблемой.

– Ой, перестань делать вид, как будто тебя об этом не предупреждали. Этот пиар – гребаный страшный сон! – говорит он, запустив руку в седоватые волосы. – Ты знаешь, что женщины, с которыми ты был, пошли прямо в жёлтую прессу? Тебе нужно начать думать головой, а не членом!

– Что? – рявкнул я. – Я облажался, я в курсе. Ты можешь что-нибудь сделать, чтобы избежать этого?

– Нет, и я думаю, тебе это пойдёт на пользу, прежде чем ты снова выкинешь что-то настолько глупое. Чёрт возьми, ты поскользнулся и сломал тазовую кость, выходя из дурацкого джакузи посреди оргии, не беспокоясь, что у тебя утром открытый чемпионат Франции. Как можно быть настолько тупым?

– Я в курсе подробностей, – говорю, стиснув зубы. Когда ты уже уйдешь и оставишь меня в покое?

– Ты чертово посмешище. Как можно было заработать разрыв жопы? Надеюсь, секс хотя бы стоил того, – он уходил всё дальше и дальше. Я закрыл глаза и вздохнул, наконец-то. Он не сказал мне ничего нового. И я уверен, что секс был бы фантастическим, если бы мы продолжили.

– Мне нужно пойти и разобраться со всем этим дерьмом, возможно, тут есть немного надежды, и постарайся не попасть в беду, пока меня не будет. Я открываю глаза, и он встает. Он пинает стул обратно к стене и вылетает из палаты. Он прав. Я знаю. Это такой тип дерьма, который надолго остается в колонках светской хроники. Это такой вид материала, на котором комики смогут крупно заработать. Я стану объектом насмешек на долгое время… В буквальном смысле.

 

Весь остаток дня я дрейфовал на грани сна, просыпаясь лишь тогда, когда боль становилась невыносимой, и мне нужно было сменить положение. Как одна кость может вызывать столько боли? Медсестры заходили, проверяли мои жизненно важные органы и переворачивали меня на другой бок. Клянусь, каждая из них смеётся мне в лицо. Мне так стыдно, ведь все они знают, что произошло. Весь грёбаный мир знает.

Примерно в четыре часа я слышу, как открывается дверь. Я оглядываюсь и вижу Джоша. Он подходит и садится на стул возле кровати.

– Эй, чувак.

– Привет.

– Как ты себя чувствуешь?

– А как ты думаешь, я себя чувствую? – рычу я.

Он поднимает брови, и мне сразу становится хуже из-за того, что сорвался на нём.

– Прости, у меня всё болит, и каждый раз, думая о том, что произошло, я съёживаюсь. А так всё в порядке.

– Что говорят врачи, как долго ты здесь пробудешь?

Я пожимаю плечами. Слишком грустно думать об этом.

– Здесь неделю, пока не стану чувствовать себя лучше. Дальше, хрен его знает? – бормочу я. Джош фыркает, и я поднимаю свои брови. – Ты хочешь мне что-то сказать?

– Извини, но у тебя было секса больше, чем у любого другого. Я не представляю, как ты будешь прикован к постели несколько дней, пусть даже месяц.

Чёрт. Я даже не думал об этом. Положение становилось всё хуже и хуже.

– Пожалуйста, мы можем поговорить о чём-нибудь другом? – умоляю я, закрыв глаза.

– Да, конечно, – он наклоняется и берет сумку у своих ног. – Я тут принес тебе кое-что. Твой ноутбук, журналы, шоколад… Дай мне знать если тебе ещё что-то понадобится, хорошо?

– Спасибо, – говорю я. – Чем мне заняться, чувак? Я не смогу сидеть на своей заднице в течение следующего месяца. Ты меня знаешь. Я не смогу оставаться на месте.

– У тебя нет выбора, – фыркает он. – Делай что-то, чтобы отвлечься. Выучи язык. Ответь на письма своих фанатов, например. Просто думай об этом как об отдыхе. Всё не так уж плохо. Если будешь фокусироваться на этом дерьме, ты в конечном итоге впадешь в депрессию.

Слишком поздно.

– Мне нужно бежать. У меня встреча с новым спонсором. Но я приду к тебе завтра, перед тем как ты улетишь. Твоя семья уже едет?

Я киваю. Есть вещи и похуже, чем сломать задницу или скука в моей голове, а именно иметь семью, которая хочет посмотреть на это.

Вторник. Я готов убить себя, а прошло только три дня. Нет никаких сомнений, что я в аду, следующие три с половиной недели придётся просто лежать. Единственное спасение – это то, что сегодня я покину больницу. На самом деле я с нетерпением жду встречи со своей семьей.

Не поймите меня неправильно, я люблю свою семью, но свою независимость я люблю больше. У мамы привычка воспринимать меня как ребенка, а отец всегда скептически относится к моему таланту. Он большой ученый, и я пытался пойти по его стопам. Потом я просто перестал пытаться, я знал, мне никогда не будет этого достаточно.

 

Я стону, думая обо всем дерьме, которое приготовила для меня Хейли. Моя сестра моложе меня на семь лет, и я знаю, она сполна использует возможность, чтобы отправить меня в ад. Всё это для неё будет, как несвоевременно наступившее Рождество, и я начинаю жалеть о том, насколько серьёзно исполнял роль старшего брата, когда мы росли. Ещё бы, я преподнес ей немало дерьма, и она была не из тех, кто всё забывает. Я не удивлюсь, если она записывала все обиды в тетрадь, чтобы потом отплатить мне.

Как-то раз я намазал Хейли и её друзей мёдом, пока они спали в гостиной, и они проснулись все в муравьях. Или однажды я напугал её парня настолько, что он обмочился у всех на глазах, когда я забирал её со школы. Да, у неё определенно были причины для мести.

 

Я одетый лежу на кровати, когда приезжает моя семья. Мама бросается и обнимает меня, папа хватает чемоданы, чтобы снести их к машине. Хейли коротко меня обнимает, затем садится и вынимает телефон. Я смеюсь, и она бросает в меня сердитый взгляд.

– Что? Ты думаешь от того, что ты сломал свою задницу, я откажусь от своей социальной жизни?

– Хейли, – предупреждает мама.

– А что? – Но всё равно прячет телефон обратно в карман. – Это правда? Как это произошло?

– Хейли, – ещё раз говорит мама.

– Я просто пытаюсь завязать разговор. Блин, – она встает и вылетает из комнаты.

– Извини, у неё бушуют гормоны, – объясняет мама.

Я издаю смешок.

– Она ничем не отличается от своего обычного поведения. Как вы? Извините, что заставил вас тащиться сюда.

– Ох, перестань, Райдер. Мы твоя семья, конечно, мы здесь. Ты можешь ходить?

– Не очень хорошо, но я могу сидеть в кресле, так долго, как позволит моя здоровая сторона.

Мама придвигает кресло ближе к кровати, и я сажусь в него. Я сдерживаю стон боли, которая проносится как электрический ток по моим ногам.

– Ладно, поехали, – говорю я, стиснув зубы.

 

Свежий воздух никогда не казался таким хорошим. Но я не был готов такому количеству репортеров, встречавших меня снаружи. Я натягиваю фирменную улыбочку, пока мама пытается протолкнуться сквозь толпу.

– Райдер, правда, что ты сломал спину во время занятия сексом с четырьмя женщинами?

– Райдер, вы действительно не выйдете на следующий год?

– Мистер Стивенс, Вы не пожалели о вашем поведении в прошлый пятничный вечер?

Я знаю, чей это за голос. Я оглянулся и увидел Анну. Она с улыбкой смотрит на меня, и я прикрываю глаза. Моя челюсть сжата, а я заставляю себя смотреть прямо перед собой. Мама подводит нас к машине, где папа ждёт, чтобы загрузить меня. Я игнорирую вопросы, которые выстреливают в меня, захлопываю дверь, но камеры продолжают мигать. Последнее, что я вижу, когда мы уезжаем прочь, это чертовски дерзкий оскал на лице Анны.

 

 

Хейли бросила сумку на кровать рядом со мной и, убедившись, что я смогу до неё достать, выжидающе уставилась на меня.

– Что ты собираешься делать с этим? Ты никогда не отвечал на дерьмо от фанатов.

Я дотягиваюсь до сумки и вынимаю одно из писем.

– Всё меняется. Кроме того, что ещё мне делать? – протестую я. Она смеётся и уходит, оставив меня в покое. Выключаю телевизор и начинаю перечитывать свою почту. Все это дерьмо: «Райдер, я люблю тебя…», «Райдер, ты удивительный…», «Женись на мне, Райдер…».

Именно поэтому я перестаю читать почту от своих поклонников. Только двенадцатое письмо, а я уже получил три предложения о браке и две пары трусиков. Взяв сумку, сбрасываю её на пол и переворачиваю себя на другой бок. Такое чувство, будто кто-то копается в моей спине. Кое-как достаю ещё одно письмо из сумки. Я собирался выкинуть его, но меня остановила детская подпись. Открываю и начинаю читать:

 

«Райдер!

Я тебя не понимаю. Ты всё испортил. Ты мне нравился, потому что ты лучший в теннисе, но ты просто пустоголовый! Я веду себя намного взрослее, чем ты, а мне всего семь. Возможно, тебе нужно, наконец, определиться, чего ты хочешь? Так говорит моя мама, когда я капризничаю, а ты постоянно себя так ведешь.

Я не могу играть со своими друзьями, потому что я болен. Я ненавижу это. У тебя так много всего, но ты тратишь это впустую. Это сводит меня с ума. Ты не знаешь, как тебе повезло, или, возможно, не умеешь заботиться.

Твой бывший фан Джейк».

Я засмеялся, даже если письмо не вызывало смеха. Осуждения ребенка заставили чувствовать себя не иначе как полным драчуном. И это ребенок, который болен. Неужели правда, что люди видят меня таким? Я всегда гордился собой, не заботясь о мнении людей, и, кстати, в моем мире – или ты, или тебя, но если честно, я думал, что был любимчиком. Почему я никогда не понимал этого? Я чувствую себя уязвимым. Находиться не в лучшей форме, когда ты известный, довольно хреново. Интересно, что с ним случилось? Что, если он умирает или что-то ещё? Мысль об умирающем малыше, который ненавидит меня, заставляет почувствовать себя плохо.

 

Отследить номер не стало проблемой. У меня был обратный адрес в Чикаго и, к счастью, имя и фамилия. Я набираю цифры на телефоне. Отвечает женщина. Голос довольно молодой, поэтому я думаю, что она его сестра.

– Да. Я ищу Джейка Калеру, – говорю я.

– Кто это? – её голос звучит удивленно, что не должно меня смущать, учитывая то, что звоню я – взрослый семилетнему мальчику.

– Извини, это Райдер Стивенс. Джейк прислал мне письмо, и я хочу поговорить с ним, – с той стороны повисло молчание, и я хмурюсь, потому что она не вешается на меня.

– Вы шутите?

– Нет, это действительно я! – говорю, и улыбка расползается по моему лицу. Это была реакция, к которой я привык. Возможно, я был слишком чувствителен к миру, который обычно ненавидел меня.

– Нет, это не то, что я хотела сказать. Я ни на секунду не сомневаюсь, что это вы. Меня удивляет, что вы думаете, будто я разрешу вам поговорить со своим семилетним сыном.

Мой рот открывается и закрывается в шоке. Я не привык, чтобы мне говорили «нет». Или разговаривали в таком тоне.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

– Почему я должна говорить свое имя? – фыркает она. – До свидания, мистер Райдер.

В трубке слышатся гудки. Я смотрю в потолок, пытаясь понять, что только что произошло. Возможно, у меня слишком много свободного времени, но пока я не могу позволить этому произойти. Я люблю вызов, и этот ребенок не умрет, пока не узнает, что я очень-очень-очень хороший парень.

 

Я нажимаю повтор.

– Алло?

– Ты часто судишь о людях, не зная их? И тот факт, что ты поощряешь сына делать то же самое, заставляет меня сомневаться в твоих родительских способностях.

– Что? Кто ты, чёрт возьми, такой? – её голос звучит так громко, что я опасаюсь за свои барабанные перепонки. Я улыбаюсь, попалась. У меня есть её внимание, теперь дело за малым – нужно переманить её на свою сторону. – Как ты можешь сомневаться в моих родительских способностях, впервые слыша обо мне?!

– Хреновое чувство, не так ли? – я ухмыляюсь. – Чем это отличается от тебя, если ты так же очернила меня за пятиминутный звонок твоему сыну? Ребенок написал мне, и я подумал, что нужно ответить. Ты хотя бы читала, что твой сын написал мне?

– Читала? – говорит она с издёвкой. – Я отправила это чертово письмо за него.

– Правда? – улыбаюсь. – Это становится все лучше и лучше.

– Что это значит? – спрашивает она, защищаясь.

– Это означает, что ваш сын отправил письмо, которое было не только оскорбительным и обидным, но и ошибочным.

– Ошибочным? – смеётся она. – Ерунда, всё в этом проклятом письме было правдой! Вы незрелый самодовольный бабник, и я горжусь, что мой сын был в состоянии дойти до этого сам!

– Мама Джейка, вы верите во всё, что пишут СМИ? Тогда посмотрите на себя – сладкую доверчивую женщину, которую легко заполучить и использовать.

– Доверчивую? – Она опять смеётся. – Я признаю невежество того, что вижу, мистер Стивенс. Я не могу поверить, что мы говорим об этом, – бормочет она снова. – Спасибо, что прочитали письмо Джейка, я передам ему, до свидания.

Я снова слышу гудки в телефоне. Хихикаю, пока убираю телефон в сторону. Это было самое интересное, что случилось со мной за целую неделю.

 

– Что ты делаешь?

Я засовываю письмо под себя, как раз тогда, когда Хейли входит в комнату, неся горячий шоколад.

– Что тебе нужно? – бормочу я.

Она ставит чашку и выхватывает письмо, прежде чем я успеваю опомниться.

– Отдай обратно, это не твоего ума дело.

Она хихикает и продолжает игнорировать меня, изучая страницу.

– Ничего себе, – говорит она, испуская вздох. – Он уверен, что у тебя есть стержень. Он знает это. Я могла бы написать такое, без орфографических ошибок, конечно, – она протягивает мне письмо обратно, ухмыляясь, когда я засовываю его под подушку. – Ты поэтому в таком плохом настроении?

– Я не в плохом настроении, – рычу я. – Я просто скучаю и расстроен, – поворачиваюсь к ней и вижу, что она пытается сдержаться, что бы не засмеяться.

– Я действительно такой мудак?

– Честно? – В её глазах плещут смешинки. – Конечно, нет, Райдер, – она садится на кровать и берет меня за руку. – Ты хороший парень. Конечно, ты ведешь себя незрело больше, чем я, но это ничего не значит. Это часть твоего обаяния.

– Вау, спасибо, – бормочу я.

– Я серьезно. Иногда ты не думаешь, что делаешь, но здесь нет ничего плохого. Газетчикам просто нужна история, и чаще всего ты – самое интересное, о чём они могут написать. Этот парень действительно задел тебя?

– Я пытался дозвониться до него и сказать привет. Его мать не позволила мне поговорить с ним, – ворчу я.

Она снова смеётся, и я посылаю ей свирепый взгляд. Не понимаю, что смешного она здесь нашла.

– Что? Извини, но это забавно, – она вздыхает и наклоняется вперед, как будто у неё есть важный разговор. – Слушай, у тебя сейчас много времени. Естественно, ты сходишь с ума. Просто попробуй отвлечься. Ты вернешься на корт в кратчайшие строки.

– Спасибо, Хейлс. Я скучаю по нашим беседам. Я чувствую, что много потерял, тратя всё время на путешествия.

– Ты прав, но и приобрел ты тоже много, – она пожимает плечами. – Это небольшая жертва, чтобы быть лучшим, правда?

– Правда. Ты бы не хотела серьёзно заняться теннисом? Ты в этом хороша. Раньше ты неплохо играла.

Она пожимает плечами.

– Я не имею такой страсти к этому, как ты. Я не готова посвятить теннису всю свою жизнь, отдать ему свое сердце.

Я киваю. Какой в этом смысл?

 

 

Я смотрю на входящие номера. Прошло много времени, с тех пор как мне кто-то звонил, кроме Метта. И мне это нравится. Я нажимаю кнопку вызова и подношу трубку к уху. Чертовски скучно. Эта женщина, вероятно, получит запретный приказ на меня.

– Алло?

– Привет, мама Джейка.

– Снова ты? – она засмеялась. – Ты не понял намёк вчера? – Мне показалось, или она правда была рада меня слышать?

– Мне неизвестно о моей способности не улавливать намеки, – я издаю смешок. – Ты бы знала, если бы читала газеты. Ты дашь мне сегодня поговорить с Джейком?

– Не-а.

– Ладно, тогда я буду разговаривать с тобой.

– Что, если я не хочу разговаривать с тобой? – спрашивает она.

– Ты до сих пор не положила трубку. Если бы ты действительно не хотела говорить со мной, то сделала бы это сразу же, как только поняла, кто это. Но ты не сделала.

– Это смешно, – говорит она. – Мы говорим не больше двух секунд. У меня едва ли было время, что бы понять это.

– Что означает, что на подсознательном уровне ты рада, что я позвонил.

– О, Боже мой, ты такой осёл, – она смеётся. – Я думаю, что ты шутишь и знаю, что ты наслаждаешься этим.

– Это правда, – я ухмыляюсь. – Я забыл, что ты женщина, которая верит тому, что читает в газетах.

– Хочешь сказать, что это всё неправда? Бедный Райдер Стивенс всегда выставлен в плохом свете. Это не твоя вина, неужели? – дразнится она.

Я смеюсь, проводя рукой по волосам. От меня не ускользнуло, что разговаривать с незнакомкой было самым счастливым событием, с тех пор, как я травмировался.

– Я не говорю, что всё. Просто СМИ неверно истолковывают факты, чтобы раздуть историю.

– Так ты не падал из джакузи в окружении полуголых женщин и не ломал тазовую кость? – Я молчу, и она снова смеётся. – Что и требовалось доказать.

– Я неуклюжий, – протестую я. – Разве это причина, чтобы преследовать меня?

– Я не осуждаю тебя. Ты тот, кто ты есть. Ты не должен помогать, даже если у тебя больше денег, чем здравого смысла. Я про ту вечеринку в ночь перед большим финалом. Просто я не могу изменить тот факт, что я мать одиночка, которая работает полный рабочий день, учится и присматривает за больным семилетним ребенком.

– Вау, – бормочу я. – Это заставляет меня чувствовать себя плохо. Что с ним случилось? – спрашиваю я. – Он написал в письме, что болен, но не написал чем.

– Муковисцидоз, – отвечает она тихо. – Знаешь, что это такое?

– Я знаю, что это что-то в лёгких, – я так же знаю, что требуется пересадка, и часто это заканчивается смертью, но молчу об этом.

– Лёгкие производят слишком много слизи, что затрудняет дыхание. Вот почему он написал тебе письмо. Он хотел бы играть в теннис, играть с друзьями в футбол, но не может. Он сердится, когда видит, как люди растрачивают свою жизнь.

Я чувствую себя на два дюйма выше.

– Ох, мне очень жаль, – бормочу я.

– Не стоит, – отвечает она. – Это же не твоя проблема.

– Я сожалею, если вел себя грубо, – говорю я и именно это имею в виду. – Я провел последнюю неделю лежа, абсолютно ничего не делая, думая о письме, которое написал мне ваш сын. Я действительно хочу поговорить с ним. Я хочу, чтобы он узнал, что я не только мелкий эгоистичный бабник, а ещё немного хороший парень.

Она смеётся и испускает стон.

Я могу представить, как она сидит там и качает головой.

– Райдер, когда вы в последний раз делали что-то для других?

– Что? – спрашиваю я. Что это может значить? Я жил один, и большую часть жизни проводил в дороге. В моем мире всё для меня.

– Ответь, – призывает она меня. – Могу поспорить, что ты даже не помнишь. Я права?

– Когда ты делала то же самое? – парирую я. – Только для себя? Спорю, что ты даже не помнишь, – имитирую я её голос.

– У меня больной маленький мальчик, – смеётся она в неверии. – Это вряд ли то же самое.

– Почему нет? Разве ты не учишь его делать всё для себя? – спорю я.

– Ты не знаешь меня, – она отбивает меня. – Может быть, я в жизни проститутка и наркоманка?

– Правда?

– Конечно, нет.

– Итак, ответь мне. Когда ты в последний раз жила для себя?

Она не отвечает, и я с усмешкой думаю, что я её сделал.

– Слушай, умник, вот, что я тебе скажу. Если в течение трёх следующих дней ты сделаешь что-то для других, я имею в виду бескорыстное деяние, я разрешу тебе поговорить с моим сыном, – говорит она.

Что? Какого черта я могу сделать лежа на заднице? Я едва могу делать что-то для себя сейчас.

– Отлично, но ты сделаешь кое-что для меня.

– Нет, – протестует она. – Ты не можешь предлагать мне что-то на моё предложение.

– Я могу делать, что захочу. Я Райдер Стивенс, – говорю я самодовольно. – В следующие три дня ты сделаешь одну вещь для себя. Я бы сказал три, но не хочу, что бы ты обанкротилась.

– О Боже, ты бесподобен, – она смеётся.

– Да, этого у меня не отнять.

– Хорошо. Не сомневаюсь. Теперь мне нужно пойти и забрать Джейка из школы.

– Подожди, – кричу я, прежде чем она положит трубку. – Так ты скажешь, как тебя зовут?

Она смеётся.

– Скарлетт, меня зовут Скарлетт.

 

 

Семь дней.

У меня это самое продолжительное время без секса за последние восемь гребаных лет. Ну и, конечно же, болезнь всё ещё ухудшает. Я могу справиться с болью, скукой, но без сексуального контакта? Это слишком.

Субботнее утро и первый раз, когда я остался один, с тех пор как нахожусь здесь. Мои родственники решили пойти на экскурсию, пока они в Париже. Я жду до тех пор, пока не убеждаюсь, что они ушли, и сбрасываю простынь. Спускаю боксёры и обхватываю рукой член, пальцы скользят вверх вниз по стволу. Я двигаюсь в темпе улитки, потому что не могу по-другому, боль разрушает удовольствие.

Через несколько минут становится понятно, что ничего не выйдет. Я чертовски твердый, но боль не даёт получить разрядку, мне нужно подрочить.

– Чёрт, – шиплю, сдаваясь. Я разочарован. Теперь я ещё больше не удовлетворен, чем раньше.

Чертовски здорово!

Обычно находились люди, которых я приглашал, чтобы помочь мне с «такой» проблемой, но сейчас я застрял в квартире вместе со своими родителями и сестрой, посреди чужой страны. Совсем не рецепт обольщения. Я шарю по тумбочке в поисках телефона и набираю номер Джоша.

– Мен, – он отвечает на втором гудке. – Как дела? Ты в порядке?

– Нет, – бормочу я. – Я схожу с ума здесь.

– Да, извини Райдер. Я должен был навестить тебя, перед тем как улететь, но эти тренировки и всё остальное…

– Это не то, что я имел в виду. Я реально схожу с ума. Ты знаешь, сколько у меня не было с тех пор как… ты знаешь?

– Ты серьёзно? – Он смеётся.

– Мне нужна твоя помощь. У меня сегодня есть время для себя, но я даже подрочить не могу. Мне больно и плохо, – я стону. Это вероятно самый мерзкий разговор, который был у меня с Джошем.

– Чувак, я не обслуживаю «СВОИХ».

– Я не имею в виду тебя! – шиплю я. – Мне нужно, что бы ты прислал кого-то. Кого-то, кто поможет мне решить проблему. Давай, чувак, мне это сильно нужно.

– Спасибо Господи! Я уж подумал, что ты просишь меня…

– Джош!

– Хорошо, извини, мне очень жаль. Шарлотта знает девочку, которая специализируется на массаже. Я уверен, что она позаботиться о тебе, если ты понимаешь, о чём я! – Он издает смешок.

– Джош, – стону я. – Я знаю, что ты имеешь в виду. Почему ты думаешь, я звоню? Как её зовут? Я скажу её имя на ресепшене, чтобы её впустили, когда она придет.

– Ева Пьерсерре.

– Ок. Спасибо чувак. Я у тебя в долгу!

 

– Здравствуйте? Мисье Райдер?

– Ух, я здесь! – кричу я, расправляя простыню. Красивая брюнетка просунула голову в открытую дверь. Она улыбается и входит в комнату.

Святое дерьмо, она горяча!

Она одета в короткую чёрную юбку и шёлковую кремовую рубашку, которая отлично гармонирует с её сандалиями. Её кожа выглядит бледной на фоне полных красных губ. Она застенчиво улыбается мне и опускает взгляд в пол.

– Спасибо, что пришли, – говорю я неловко. Я не знаю, что делать или говорить дальше. Я платил за секс и раньше, но тогда я не был обездвижен. Всё это кажется мне странными и стыдными. Мне нравится держать всё под контролем, но сейчас это невозможно.

– Травма? – спрашивает она. Её деликатные руки касаются моей стороны.

– Моя спина, – говорю я с улыбкой. – К сожалению, мой французский плох!

– Мой английский недостаточно хорош, – она хихикает. – Я могу начинать? – спрашивает она, подняв бровь, и жестом указывает на мою промежность.

Прямо в точку!

– Конечно, – ухмыляюсь я.

Она кусает губу и расстегивает рубашку. Я смотрю, как она расстегивает лифчик и кладет его на край кровати. Её красивая, милая грудь выглядит большой для неё, но меня это не смущает. Она улыбается, когда тянет простыню назад. Её палец касается кромки моих боксёров. Эта девушка знает, что делает. Я стону и приподнимаюсь достаточно, чтобы она могла стянуть мои боксёры вниз. Мой дружок уже готов. Она хихикает в руку.

Что я могу сказать? Я готовился к этому несколько дней.

– Буф оу а ла ме?

– Извини? – спрашиваю я, и она снова хихикает.

– Рот? Или рука? – повторяет она и на этот раз на английском. Она проводит языком по нижней губе.

Мне не нужно соблазнение. Я просто готов взорваться сейчас!

– Рот просто отлично! – говорю я с небольшим энтузиазмом.

Ох. Боже. Ох. Трахни. Меня

Я стону, когда её губы касаются моей головки. Мои ноги напрягаются, когда её язык кружит вокруг моего ствола. Она кладёт руку на основание и берёт меня глубже. Я задыхаюсь. Я не могу поверить, что нахожусь так глубоко в ней, и с трудом справляюсь с болью, не хочу испортить момент.

– Ох, чёрт, так хорошо! – Я стону. – Ох, Боже, Да! – Я открываю глаза и смотрю, как она работает своим ртом вверх вниз по моему члену. Я приближаюсь к кульминации. Мои руки сжимают простыню, и я начинаю кончать. – Чёрт, – я задыхаюсь.

И тогда происходит худшее, что могло случиться.

– Райдер? Ты в порядке? – Дверь открывается и входит мама.

Я нахожусь на грани освобождения, а моя чертова мать стоит в трёх футах от меня с выражением чистейшего ужаса на лице.

– О Боже, выйди отсюда! – кричу я. Я тянусь к простыне, чтобы прикрыться, ощущая неудовлетворенность и боль, распространяющуюся по всей спине. Бедная Ева выглядит подавленной, а моя мать стоит на месте как приклеенная.

– Мам! – рычу я.

– Мне жаль. Мне очень жаль! – плачет она, прикрывая лицо руками. Она поворачивается и, спотыкаясь, выходит из комнаты. Немного оправившись, она вылетает, захлопнув за собой дверь, оставляя меня там с моей угасающей эрекцией и моим подавленным эго. Моя мать только что поймала меня за сексом с проституткой. Извините, массажисткой.

Это самый унизительный момент в моей жизни.

Ева закрывает рот и смотрит на меня беспомощно, как будто не знает, то ли бросить, то ли закончить то, что начала. Не то, чтобы есть, что заканчивать. Этот корабль действительно хорошо плавал. Этот корабль я не буду использовать очень долго.

 

 

Прошло два дня после инцидента, но мама всё ещё не смотрит мне в глаза. Она посылает мне еду с Хейли, избегая находиться со мной в одной комнате, когда это возможно. Отца тоже не было поблизости, меня удивляло, если она ему рассказала. Я стону, потому что хуже того, что моя мать это видела, только то, что отец знает об этом.

То, что мама меня избегает, не осталось незамеченным и для Хейли.

– Что случилось с мамой? – спрашивает она, ставя поднос мне на колени.

Я беру рулет, моё лицо краснеет.

– Она ведет себя странно уже несколько дней. Вы, друзья мои, поссорились или что?

– Нет, – бормочу я. Я собирался сказать ей, что это не путь в ад. Я никогда не услышу окончания.

– Она была какой-то рассеянной, когда вернулась с другой сумочкой в тот день, когда мы вышли на улицу, – продолжает она. – Так что я подумала, что ты сказал или сделал что-нибудь не то.

– Почему это всегда моя вина? – ворчу я. Мне плевать, что я веду себя как пятилетний. – Может быть, у нее плохая неделя.

Потому, что она застала своего сына, когда ему делали минет.

– Хорошо, наслаждайся ужином, бро.

– Хейли, подожди, – зову я её.

Она останавливается и поворачивается, засунув руки глубоко в карман.

– Да? – спрашивает она, выражение её лица подозрительное.

– Возьми мой бумажник, он на столе, – я смотрю, как она подходит и берет его, бросая мне. Ловлю его и достаю пятьдесят баксов. – Вот, купи себе что-нибудь приятное.

Она смотрит на меня как на сумасшедшего. Может так и есть, но я сейчас на трети пути по выполнению своих трех добрых дел от Скарлетт.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– Просто возьми деньги, пока я не передумал, – рычу я.

Она вздрагивает и пихает деньги в карман. Когда она выбегает из комнаты, я слышу, как она бормочет «сумасшедший» и «урод», но мне всё равно. Я слишком сосредоточен на том, что бы выяснить, что ещё я могу сделать. Мой первоначальный план состоял в том, чтобы заказать маме большой букет цветов, но после того, что она увидела в понедельник, я не знаю, как извиниться, не глядя в глаза.

Это так!

Я лезу в ящик и вытаскиваю письмо от Джейка. Разворачивая его, я улыбаюсь, так как вижу обратный адрес. Я куплю что-нибудь ребенку. Если это не значит самоотверженный, тогда я не понимаю, что это. Десять минут спустя, новый синий гоночный велосипед уже находится на пути к Джейку, и я чертовски гожусь собой. Я заказал ещё дополнительно шлем, замок, стенд, насос, рюкзак и питьевую бутылку.

Мне чертовски нравится это!

Наконец, я нахожу американскую службу доставку цветов и заказываю Скарлетт букет из красных роз. В итоге, три совершенных бескорыстных дела. Я выключаю свет и закрываю глаза. Нелегкое это дело – быть хорошим.

 

***

– Велосипед? – её голос звучит раздраженно. Почему она бесится? Это чертовски полезный подарок.

– Это было одним из моих добрых дел, – говорю я, защищаясь.

– Да, отличная идея, купить ребенку с больными легкими велосипедный набор, которым он никогда не сможет воспользоваться!

Вот дерьмо.

– И не только это, – продолжила она. – Цветы? Ты серьёзно думаешь, что я хочу, чтобы ты покупал мне цветы? Почему ты автоматически все связываешь с деньгами? Ты думаешь, что можешь всё купить? Я должна была догадаться, – она смеётся. – Мне не терпится услышать о других твоих добрых делах.

– Да, и что же было твоим эгоистичным актом, мисс Ваше-долбаное-высочество? – огрызаюсь я, раздраженный её неблагодарностью за подарок. Согласен, велосипед был плохой идеей, но намерение – нет.

– Я сделала стрижку, – её тон оборонительный, он и должен быть таким, учитывая слабую попытку быть эгоисткой.

– Стрижка? – смеюсь я. – Вау, это непомерная трата денег. Вина, должно быть, съедает тебя.

– Эй, стрижка это важно для меня, – говорит она. – Я не стриглась с тех пор, как мне исполнилось 21. И ещё, с каких пор стрижка стала такой чертовски дорогой?

– Что произошло, когда тебе было 21? Это связано рождением Джейка? – спрашиваю я, она мало говорит о себе, и я цепляюсь за любой момент, чтобы вытащить из неё информацию. Я постоянно напоминаю себе, что занимаюсь этим только потому, что мне скучно.

– Нет, тогда умерла моя мама, – говорит она тихо. – Джейк появился, когда мне было шестнадцать, – она смеётся. – Почему я говорю это всё тебе?

– Почему бы и нет? – Мне нравится, что она открывается мне. Это похоже на то, что между нами развивается дружба или что-то типа того. – Похоже, тебе нужно с кем-то поговорить.

– Ну и что? Ты предлагаешь стать моим психологом? – Она фыркает. – Потому что все это мне нужно так же, как моему сыну велосипед.

– Нет, я предлагаю быть твоим другом.

– Кто сказал, что мне нужен друг? – бормочет она.

– Может быть, я тот, кто нуждается в друге. Я лежу на своей заднице и ничего не делаю. Разговаривая с тобой, я быстрее провожу время.

– Ну, не думаю, что ты можешь поместиться в моём напряженном графике, – бормочет она. – Ты знаешь, я занятая женщина,– она вздыхает и прочищает горло. – Ладно, Райдер, я дам тебе ещё один шанс. Я хочу, чтобы ты сделал что-то хорошее для кого-то, не используя деньги. Сделаешь, и мы сможем стать друзьями.

– Означает ли это, что ты позволишь мне поговорить с Джейком?

– Не нажимай, – предупреждает она смеясь.

– Ладно. Так что я должен буду сделать без денег? – бормочу я. Мне кажется глупым, что у меня есть деньги, и я не могу использовать их, чтобы сделать что-то хорошее другим.

– Люди поступают так каждый день. Я уверена, что ты, Райдер, придумаешь что-то. Сделай приятное своей матери, – говорит она.

– Боже, только не моя мать, – стону я, прикрывая лицо руками. Я сразу же жалею о своих словах.

– Почему бы и нет? – говорит она, смеясь.

– Потому что у меня был неприятный случай с ней на этой неделе, – говорю я. Боже, я в ужасе, когда думаю об этом.

– Ну, теперь мне л