Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 17 страница

Хотя я делаю все необходимые звонки и общаюсь с клиентами, эти журналы весь день мозолят мне глаза: они словно шепотом зовут меня из своего пакета на углу стола. Наконец беру их и отправляюсь в туалет, сажусь на опущенную крышку сиденья и быстро пролистываю. Но мне хочется изучить каждую страницу. Каждое платье.

Когда я возвращаюсь из туалета, то от нечего делать рисую несколько набросков платьев в своем блокноте, представляя, как иду по церковному проходу, а все мои друзья замирают, оценивая мою невероятную красоту и тонкую талию — в своих фантазиях ко дню свадьбы я похудела на пять килограмм, — и, разумеется, я самая красивая невеста, какую они только видели в своей жизни.

Потом я вспоминаю об обручальных кольцах и начинаю ходить по офису и примерять обручальные кольца тех, кто замужем или помолвлен, чтобы посмотреть, какое лучше смотрится на моей руке. У Деборы красивое антикварное кольцо с изумрудом в оправе из россыпи крошечных бриллиантов — потрясающая вещь, но я не хочу изумруд, у меня будет огромный навороченный бриллиант, а эти бриллиантики в оправе, на мой взгляд, слишком маленькие. К тому же, в шутку говорю я Деборе, изучая кольцо на безымянном пальце левой руки, я все еще могу свободно двигать рукой.

У Бекс каплевидный бриллиант, и он нравится мне куда больше, хотя я бы хотела один каплевидный и два круглых по бокам с каждой стороны.

— Где ты собираешься покупать кольцо? — спрашивает Бекс и смеется надо мной: я расхаживаю по офису, вытянув перед собой руку.

— Понятия не имею! — смеюсь я. — Я всего-то пару часов как помолвлена! А есть какое-нибудь правило, сколько мужчина должен потратить на обручальное кольцо? Может, шесть месячных зарплат или что-то вроде того?

— Шесть! — восклицает Бекс. — Мечтать не вредно, дорогая моя! Одну зарплату, и в твоем случае это означает целое состояние, потому что это ведь зарплата Эда Макмэхона.

Господи! Меня снова накрывает, и я с криками ношусь по офису и снова сообщаю всем, что выхожу за Эда Макмэхона, пока их не начинает от меня тошнить. Джо Купер говорит, чтобы я или заткнулась, или отправлялась домой. Я бы, конечно, выбрала последнее, но и так в последнее время слишком часто уходила домой пораньше, поэтому крадусь обратно к своему столу и делаю еще пару рисуночков свадебных платьев перед уходом.

 

Джулс ковыляет вниз по лестнице, согнувшись под весом двух картонных коробок.

— Они здесь. Но сначала... — Она бросает коробки на пол в кухне и многозначительно показывает пальцем на дверь.

— Что там такое?

Она тащит меня наверх, и мы оказываемся в чулане. Джулс вскарабкивается на стул, открывает самый верхний шкаф и вытаскивает большую белую коробку.

Я замираю.

— Это твое свадебное платье, да?

— Да, — отвечает она, поднимая крышку и аккуратно разворачивая слои оберточной бумаги. — Думала, тебе захочется его примерить.

— Ты уверена?

— Давай. Посмотрим, что за невеста из тебя получится.

Я снимаю одежду, и Джулс помогает мне надеть платье. Оно мне не совсем впору — мы даже не пытаемся хоть как-то застегнуть маленький ряд пуговиц сзади, — но я чувствую себя невестой. Мы обе стоим и хихикаем — Джулс показывает мне, как маленькими шажками двигаться к алтарю.

— Дай попробую спуститься по лестнице, — говорю я и царственной походкой, развернув плечи, с высоко поднятой головой иду к лестничной площадке. При этом с восхищением смотрю на себя, когда мы проходим мимо зеркала.

После такой репетиции мы снимаем туфли и залезаем с ногами на диван, чтобы заняться журналами.

— Ты что, с ума сошла? — в ужасе говорит Джулс, когда я показываю ей картинку белоснежного платья, с пышными волнами тюля и талией, затянутой в корсет. — Ты будешь похожа на круглый пончик с кремом.

— Большое спасибо. Хочешь сказать, что я толстая?

— Ты? Толстая? — Она закатывает глаза к потолку. — Не придумывай. Но такое платье кого угодно сделает толстой. Мне кажется, надо выбрать что-то более простое. Помнишь мой девиз?

— Да, да, да. Все гениальное просто.

— Именно. Я представляю тебя в каком-нибудь очень элегантном, изысканном наряде. Вот. Что-то вроде этого. — Она кладет мне на колени журнал и показывает потрясающее узкое платье цвета слоновой кости.

— Ммм, — говорю я, пытаясь представить себя вместо модели, — великолепно.

— Очень изысканно.

— Ммм... а подружки невесты?

— Можно заказать для них что-то похожее, но менее роскошное. Может, платья до колен или другого цвета.

— О боже, цвета. Какой цвет выбрать?

Через два часа мы обе стонем от обжорства, которое устроили, а на полу лежат вырванные из журнала горы страниц с понравившимися моделями.

— Ты что, действительно собираешься за него замуж? — вдруг спрашивает Джулс.

— Что? А ты подумала, что это шутка?

— Нет, я просто...

— Джулс, я действительно собираюсь за него замуж.

— Хорошо, но я хочу кое-что у тебя спросить. Ты влюблена?

Я замолкаю.

— Да. Конечно. Я люблю его.

— Я не то спрашивала, — говорит она. — Ты влюблена?

— Джулс, — медленно выговариваю я, будто объясняю что-то маленькому ребенку: мне действительно хочется, чтобы она поняла меня, — тебе очень повезло, что ты встретила Джейми, — по крайней мере мы долгое время так думали. Тебе удалось найти кого-то, кто был и красивым, и умным, и умел рассмешить. Он души в тебе не чаял, был твоим лучшим другом, ты была влюблена в него. И думала, что нашла идеального мужчину. Но у вас ничего не вышло.

— Спасибо, — с горечью в голосе говорит она. — Давай, выкладывай все, что думаешь.

— Я не хотела тебя обидеть, — продолжаю я. — Просто пытаюсь объяснить: ты думала, что будешь счастлива всю свою жизнь, и ничего не вышло. Может, у нас с Эдом все получится. Пусть я не влюблена в него, как ты в Джейми, но вдруг это к лучшему? Я ведь полностью осознаю и контролирую свои поступки.

— То есть ты готова от чего-то отказаться?

— Да, я уверена, что необходимо пойти на уступки. Не во всем, конечно, но самое главное — искать хорошего мужчину. Того, кто будет заботиться о тебе, станет хорошим мужем, хорошим отцом твоим детям. Того, кто сможет быть твоим лучшим другом, оставаться с тобой и в счастье и в горе.

— Но нельзя выходить замуж без любви.

— Конечно, нельзя, — соглашаюсь я. — Но это не так важно. Любовь, влюбленность, страсть всегда проходят, и что же остается? Ничего. А если ты выберешь кого-то, кто тебе действительно подходит, вы всегда будете друзьями, а дружба — самое главное.

— Значит, ты не любишь Эда? Он просто нравится тебе как друг?

Я вздыхаю.

— Нет. Я не это имею в виду. Я люблю Эда, но это совсем не похоже на неуправляемую, сумасшедшую страсть, которую я испытывала, скажем, к Джону. Даже с Ником я в конце концов потеряла контроль над собой...

— Это потому, что ты влюбилась в него.

— Но неужели ты не понимаешь, что я не хочу повторить это? Я предпочитаю контролировать ситуацию. И наконец встретила мужчину, который всегда будет обожать меня, с которым мы всегда будем друзьями. А секс не играет такой уж важной роли.

— Потому что тебе противно заниматься с ним сексом.

— Нет, не противно.

— Ты же сама сказала.

— Противно было в первый раз, — не сдаюсь я. — Сейчас уже намного лучше.

— Но не так хорошо, как с Ником.

— Но я же тебе объясняла, — раздраженно вздыхаю я. — Ник — не для меня. На сексе свет клином не сошелся. Потрясающий секс — это все, что нас с Ником объединяло.

— Нет, не все. Вы идеально подходили друг другу.

— Ну и что, если так? Почему мы вдруг заговорили о Нике? Дело не в Нике, он тут вообще ни при чем. Мы говорили о том, что мы ищем в спутнике жизни.

— Меня беспокоит, что ты готова от слишком многого отказаться. Понимаю, если бы тебе было тридцать семь, но Либби, тебе всего двадцать семь. Еще рано идти на уступки.

— Джулс, я действительно люблю его и знаю, что делаю правильный выбор. Я не чувствую, что чего-то себя лишаю. Понимаю, почему ты так думаешь, но уверяю, ты ошибаешься. Он именно тот, о ком я всегда мечтала.

— В материальном плане, — презрительно фыркает она.

— Нет. Не только. Я хочу быть с ним.

— Извини, я просто не хочу, чтобы ты совершила большую ошибку. Замужество — это серьезный шаг, ты должна быть полностью уверена, что поступаешь правильно.

— Я абсолютно уверена. Все мои отношения с мужчинами, в которых я была безумно влюблена, приносили мне страдания.

— Теперь ты уже не сможешь.

— Чего не смогу?

— Не сможешь найти кого-то, в кого ты могла бы безумно влюбиться и не чувствовать себя несчастной; кого-то, кто так же будет влюблен в тебя. Все, Либби. Не будет других мужчин. Не будет приключений. Ты уже никогда не будешь волноваться перед свиданием с мужчиной, который тебе по-настоящему нравится.

— Да, но и слез тоже не будет. Мне не придется чувствовать себя куском дерьма, когда любимый снова бросит меня. Не придется сидеть дома у телефона, рыдать и ждать, когда же он позвонит. Не придется умирать от страха перед свиданиями. Джулс, уверяю тебя: я сделала правильный выбор. Именно такого, как Эд, я всегда искала. И знаю, что буду счастлива. А вообще-то еще рано нервничать. Я же не на следующей неделе пойду к алтарю. Мы поженимся не раньше чем через год.

— Ладно, ладно. Извини. Я очень рада за тебя, Либби. Просто хочу полностью убедиться в том, что ты понимаешь, что делаешь. Тебе предстоит провести с ним остаток жизни.

— Знаю, — произношу я с счастливым выражением лица. — Давай вернемся к свадебным платьям. Так какой цвет мы выберем для платьев подружек невесты?

 

Глава 25

 

— Где Эд? — Широкая улыбка сползает с лица моей матери. Она стоит в дверях и заглядывает за мое плечо.

— Ему пришлось пойти на работу. Извини, — говорю я и проталкиваюсь мимо нее в дом.

На самом деле Эд не на работе, я специально соврала — ни за что бы не выдержала еще одной встречи Эда с моей семейкой.

— Господи, мам, это еще что?

На столе в гостиной выставлен лучший фарфор моей матери, который она достает на свет божий не чаще раза в год. Тарелки закрыты целлофановой пленкой, но сквозь нее я все равно вижу, что мать превзошла саму себя.

— Видно, я зря потратила время, — говорит она, поправляя пленку на блюде со слоеными рулетами в центре стола. — Я думала, Эд тоже будет. Не хотела, чтобы он подумал, что мы не можем приготовить хорошее угощение к чаю.

— Мам, хорошее угощение к чаю — это пирог или пара рогаликов. А здесь на целую армию хватит. Что это ты наготовила? — Я отодвигаю пленку и обнаруживаю горы маленьких датских пирожных и огромный шоколадный торт. Слава богу, Эд не приехал. Он бы увидел мою мать во всей ее провинциальной красе.

— Вот и отлично, — говорю я и беру пирожное. — Я умираю с голоду.

Моя мать вздыхает.

— Я так хотела снова увидеться с Эдом. Думала, мы все вместе отпразднуем.

Раздается звонок в дверь. Я вопросительно смотрю на мать.

— Это еще кто?

— Что я скажу Элейн и Филу? — говорит она и направляется к двери.

Я опускаюсь на диван, не в силах поверить своим ушам. Моя мать пригласила своих проклятых партнеров по бриджу, очевидно, чтобы похвастаться своим будущим богатым зятем.

— Привет, Либби! — приветствует меня Элейн, заходя в комнату и одновременно с любопытством осматривая все вокруг. — Поздравляю! Где же счастливый жених?

— Работает, — холодно отвечаю я.

Она наклоняется и целует меня в щеку.

— Какая жалость, — гогочет Фил, входя в гостиную. — Нам всем так хотелось познакомиться со знаменитым Эдом Макмэхоном. Молодец, девочка. Повезло же тебе.

Я вымучиваю натянутую улыбку и киваю.

— Где Алан? — спрашивает Фил. — В саду?

Мать поднимает глаза к потолку и кивает.

— Как обычно, возится с розовыми кустами.

Элейн визгливо смеется.

— Твой Алан хоть садом занимается, — говорит она. — Мой-то Фил и знать не знает, как выглядит розовый куст.

— Ну спасибо, Элейн, — отвечает Фил. — А кто же тогда все чинит?

— Знаю, дорогой. Надо признаться, с дрелью ты умеешь управляться.

Фил выпячивает грудь и нахохливается, как голубь.

— Пойду посмотрю, не нужна ли Алану помощь, — говорит он и выходит из комнаты.

Снова звонок. Я смотрю на мать, подняв брови, а она идет открывать.

— Диана! Кен! — Я слышу ее щебетание и напрягаю уши, чтобы расслышать слова. Она специально говорит тише, как ей кажется, шепотом. — Эд не пришел. Извините, у него срочные дела. Сами понимаете, такой успешный финансист... Но ничего страшного, — и ее голос становится крикливым, как обычно, — у нас замечательное угощение к чаю.

— Либби! — восклицает Кен, будто он удивлен, что я здесь. — Ай-яй-яй! — Он толкает меня локтем в бок и подмигивает. — Ну как, тебе нравится быть женой миллионера?

— Кен, — предупреждает Диана, — оставь бедную девочку в покое. Ей, наверное, все это уже до смерти надоело.

Я с благодарностью улыбаюсь.

— Мы уже все про него знаем, — продолжает она, снимая твидовый пиджак от «Кантри кэжуалз». — Джин все нам рассказала. Про этот шикарный дом. По-моему, он просто душка. Да ты просто счастливица!

Почему в компании друзей моих родителей я всегда чувствую себя шестилетним ребенком?

Моя мать подходит и толкает меня локтем.

— Да, — с улыбкой говорю я, — я просто счастливица.

— Какая чудесная сумочка! — щебечет Диана. Она повернулась и заметила мою обожаемую сумку от Гуччи, которую я бросила на пол у дивана. — Это твоя, Джин?

— Нет, это сумка Либби, — отвечает мать и поворачивается ко мне. — Дорогая? — Она вопросительно смотрит на меня.

— Да. Очень дорогая. Мне Эд купил.

— Это же не Пуччи? — спрашивает Диана, подходит и — вы можете поверить? — открывает мою сумку и смотрит на лейбл! — О! — хихикает она. — Я имела в виду Гуччи.

— Эд купил тебе сумку от Гуччи? — Моя мать поражена до глубины души.

Я киваю.

— У этой Тары, как ее там, точно такая же.

— У Тары? — Диана шевелит мозгами, пытаясь вспомнить соседку по имени Тара.

— Ну, ты знаешь, Диана, о ней все время пишут в светской хронике. Тара Томпсон Паркер.

— Тара Палмер-Томкинсон, — поправляю я сквозь зубы.

— Да, точно, она, — с умным видом поддакивает Элейн, рассматривая великолепие на обеденном столе. — Боже мой, Джин, какой стол! Ты, наверное, весь день от плиты не отходила.

— Да что ты, — гордо отвечает моя мать. — Ерунда.

— О-о, только посмотрите на этот торт! — Элейн заглядывает под фольгу. — Это ты сама приготовила?

— Разумеется. Я бы никогда не подала на стол готовый торт из магазина, — с презрением отвечает моя мать. — Ты же знаешь, как я обожаю печь.

Господи, как бы я хотела, чтобы Олли был здесь. Моя мать сама по себе хуже ночного кошмара, но ее нелепые, хихикающие подруги — это фильм ужасов наяву.

— Ты должна учиться готовить для своего жениха, — поучает Элейн.

Моя мать презрительно фыркает.

— Что? — спрашивает Элейн, глядя на нее. — Ей надо привыкать — придется принимать гостей.

— К сожалению, Либби не унаследовала мой кулинарный талант, — говорит мать и начинает описывать то, что я приготовила в тот вечер, со всеми деталями.

Элейн и Диана с неодобрением перешептываются и бросают на меня изумленные взгляды. Мне хочется их убить. Убить их всех. И смерть моей матери будет особенно мучительной.

— Знаешь, сейчас есть замечательные кулинарные курсы, — невинно произносит Диана, как только они заканчивают смеяться надо мной. — Может, тебе записаться в кулинарную школу Пру Лейт? Говорят, отличная школа.

Ради бога, заткнись. Все вы заткнитесь.

— Я подумаю, — вместо этого говорю я.

— Как жаль, что Эд не смог прийти, — после неловкой паузы произносит Элейн. — Нам так хотелось с ним познакомиться.

— Понимаю, — отвечаю я и потом — не могу удержаться — добавляю ядовитым тоном: — Он был бы от вас в полном восторге.

Моя мать в ужасе смотрит на меня.

— Либби!

— Извините, — говорю я; мне действительно жаль их — сама не ожидала, что мои слова прозвучит так злобно. — Я совсем не то хотела сказать.

Элейн выдает что-то вроде фирменного фырканья моей матери, а Диана поглаживает меня по колену, улыбается и говорит:

— Не волнуйся. Мы понимаем, как это нелегко — быть невестой Эда Макмэхона.

— Мам, — бормочу я, — мам, можно я позвоню?

— Да, — вздыхает она. — Позвони из спальни. — По-моему, она просто счастлива отделаться от меня на несколько минут.

— Джулс в аду, я попала в преисподнюю, — шепчу я в трубку, едва слыша в ней голос Джулс.

— Ты где?

— У своих проклятых родителей, которые пригласили своих проклятых друзей, и все они глумятся над тем, как я готовлю.

— Тебе обязательно оставаться там?

Я вздыхаю.

— Хотя бы час. Слушай, как ты думаешь, может, устроить вечеринку в честь помолвки?

— А не лучше ужин?

— Ужин вместо вечеринки?

— Вечеринку хорошо устроить потом. Ведь у Эда не так уж много друзей; сначала поужинать в небольшом ресторанчике и познакомить его со всеми. А то придется с каждым встречаться по отдельности. А так все будут уже знакомы.

— Да. Хорошая мысль.

— И когда это лучше устроить?

— Как можно раньше.

— Просто позвонить всем и спросить, когда им удобно?

— Да. Договоримся на следующей неделе. В любой день, кроме вторника.

— А что, если в среду?

— Хорошо. Кого ты собираешься пригласить?

— Сэл и Пола. Олли и Кэролин.

— Они все еще вместе?

— Угу.

— Хорошо. Она мне очень понравилась.

— Как ты думаешь, приглашать всех или только близких друзей? Сколько человек?

— Наверное, лучше только самых близких. А Ника не хочешь позвать?

— А стоит ли? Думаешь, он согласится?

— Конечно. К тому же ты все время твердишь, что вы с ним остались друзьями.

— Но тогда ему нужна пара. Точно! Джо с работы! Они отлично поладят.

На самом деле я не уверена, что они поладят, но именно поэтому я и собираюсь ее пригласить. Джо, как и я, никогда не опустится до свиданий с парнем, у которого совершенно нет денег.

— Хорошо. Можно еще пригласить друзей Эда, — предлагает Джулс. — Забыла, как их зовут.

— Чарли и Сара. Хмм, не знаю. Наверное, не стоит. Они замечательные люди, но намного старше, чем вся наша компания. Не думаю, что они найдут с нами общий язык.

— Хорошо. Устроим один ужин для твоих друзей, а другой — для друзей Эда. — Тут она замолкает и вздыхает.

— В чем дело, Джулс?

— Ох, не знаю, — говорит она. — Просто... мне будет так непривычно праздновать без Джейми. Со всеми друзьями, которых я так хорошо знаю, и без него.

— Давай пригласим его, — неуверенно говорю я.

— Ну уж нет! — твердо отвечает она. — Не позволю, чтобы он пришел и притворялся, что ничего не произошло.

— Ты уверена?

— Нет. — Она пытается засмеяться. — Но я все равно не хочу его видеть.

— Либби! — кричит моя мать, стоя внизу лестницы.

— Черт, надо идти. Дракон разбушевался.

— Созвонимся.

— Да.

В комнате меня уже ждут и заинтересованно пялятся, увидев, что я возвращаюсь. Фил настоял на том, чтобы включить футбол, и они с папой и Кеном собрались перед телевизором, а «девочки» — как Фил нас называет — сгруппировались на диване в другом конце комнаты.

— И когда состоится вечеринка в честь помолвки?

Элейн случайно размазала по подбородку яичный майонез, и я просто наслаждаюсь тем, что она не замечает этого, а все остальные вежливо молчат.

— Мы пока это не обсуждали. Кстати, вы подбородок майонезом испачкали.

Ее глаза округляются от ужаса, и она поспешно вытирает лицо бумажной салфеткой.

— Бывает, — весело говорю я, наслаждаясь ее смущением. — Мне кажется, если кто-то насвинячил, не стоит делать вид, будто никто ничего не замечает.

— Да? Хмм, спасибо.

— И что это будет за вечеринка? — громко спрашивает Диана, пытаясь перекричать футбольного комментатора.

— Не знаю. Скорее всего, мы устроим домашнюю вечеринку.

— На Гановер Террас, — самодовольно добавляет моя мать.

— Я знаю, дорогая, — говорит Диана. — Ты уже рассказывала.

— Просто не могу поверить, что моя дочь будет жить на Гановер Террас! — Мать чуть не кричит от радости. — Это не дом, а целый особняк!

— Надеюсь, там есть охрана. — Элейн явно страдает от недостатка внимания. — Такие дома постоянно грабят.

— Да там нечего грабить, — шутит моя мать, — у него в доме почти ничего нет.

— Значит, ты займешься отделкой интерьера? — спрашивает Элейн.

Я киваю.

— Как интересно. Я на днях видела замечательные гарнитуры в «Джон Льюис».

— Либби не будет ничего покупать в «Джон Льюис». — Моя мать оскорблена до глубины души.

Я смотрю на нее и не могу поверить своим глазам.

— Она будет ходить за покупками в «Хэрродс», вот так-то.

Диана и Элейн поражены.

— Вообще-то, — встреваю я, — «Хэрродс» — это уже вчерашний день. Я планирую купить все в «Конран Шоп».

— «Конран Шоп»? — в унисон восклицают Элейн и Диана.

— Ни в коем случае не покупай ничего в этом магазине! Ох уж эта современная, угловатая мебель! — разглагольствует мать. — Может, она выглядит стильно, но, говорю тебе, Либби, она ужасно неудобная.

— Скажи мне, когда ты в последний раз была в «Конран Шоп»? — одергиваю я свою мать.

— Два дня назад! — вмешивается отец. — Она решила поехать и посмотреть, как люди живут.

Элейн и Диана вежливо хихикают, а моя мать одновременно пытается изобразить притворную улыбку и бросает на отца уничтожающие взгляды.

— Мы просто проезжали мимо, — объясняет она, — вот и решили заехать и посмотреть, из-за чего вся эта суета.

— «Проезжали мимо»? — повторяю с злобной усмешкой. — Это было до или после обеда в «Дафне»?

Она делает каменное лицо.

— Пойду еще разок позвоню. — Я встаю и собираюсь подняться наверх. Мать хочет возразить, но тут я добавляю: — Мне надо позвонить Эду. О'кей?

— О да, — она расплывается в глупой улыбке, — разумеется. Передавай ему привет от всех нас.

— Непременно. — Я захожу в спальню родителей, сажусь на кровать и поднимаю трубку.

— Здравствуй, моя сладкая радость! — восклицает Эд. — Я так скучал по тебе.

— Что ты делаешь?

— Работаю, но уже почти заканчиваю. Ты приедешь вечером?

— Побуду еще немного, потом приеду.

— Как твои родители?

— Заноза в заднице. Как обычно.

— Либби! Не смей так говорить! Это же твои родители.

— Извини, — ворчу я. — Просто они пригласили своих друзей, а это уж слишком. Что будем сегодня делать? Надеюсь, пойдем в какое-нибудь шикарное место — не зря же я надела свое новое модное платье.

— В воскресенье трудно найти столик. Может, сходим в кино? Или возьмем кассету напрокат и посмотрим дома.

— Я думала, мы пойдем куда-нибудь поужинать.

— Только не в воскресенье, дорогая. Но если ты действительно хочешь поужинать, я могу заказать столик.

— Не волнуйся, — отвечаю я. — С удовольствием побуду дома.

— Уверяю тебя, все будет magnifique, — гогочет он. — Что ты хочешь на ужин? Я схожу в магазин до твоего прихода.

— Мне все равно, Эд. Купи что хочешь. Меня тут накормили под завязку.

— Копченый лосось? Омлетик? Паста?

— Что хочешь. Правда, Эд. Мне все равно.

— Хорошо, моя прелесть. Не могу дождаться встречи. Обожаю тебя.

— Знаю, — вздыхаю я. — Я тебя тоже.

Я возвращаюсь в гостиную, и все снова впиваются в меня взглядами.

— Ну что? — спрашивает моя мать.

— Что? — Я презрительно оглядываю их.

— Что он сказал?

— Сказал, что ему очень жаль, что он не смог приехать, особенно расстроился, что не удалось попробовать слоеные плюшки. Ему не терпится скорее увидеть вас.

Моя мать вздыхает и с улыбкой поворачивается к Диане и Элейн.

— Вы и не представляете, как здорово иметь такого замечательного зятя.

— Мы еще не женаты, — цежу я сквозь зубы.

— Кстати, — моя мать не может упустить такую возможность, — вы уже назначили дату?

— Мы об этом еще не говорили, но я гарантирую, ты узнаешь об этом первой.

— По-моему, свадьбу лучше справлять летом, — говорит Элейн.

— Не сомневаюсь. Извините, но мне пора. Эд меня ждет.

Я неохотно целую всех гостей на прощание. Мать провожает меня до двери.

— Могла бы быть полюбезнее сними, — шипит она.

— А ты могла бы постесняться приглашать весь этот сброд, чтобы похвастаться новым бойфрендом своей дочери.

— Не бойфрендом, а женихом, — говорит она. — И я не приглашала их, чтобы похвастаться. Я давно собиралась их пригласить и совершенно забыла, что вы с Эдом тоже хотели заехать.

— Именно поэтому они так расстроились, что его не было.

Моя мать складывает руки на груди и смотрит на меня.

— Я тебя не понимаю, Либби. Большинство девушек прыгали бы от счастья, если бы им сделал предложение сам Эд Макмэхон, а ты постоянно ходишь надутая. Что с тобой такое? Будто ты не хочешь выйти замуж за самого богатого мужчину в Британии.

 

— Что это? — Я освобождаюсь от удушающих объятий Эда и вижу у него на ногах поношенные, драные войлочные тапки. Точно такие же были у моего дедушки.

— Мои тапочки. — Похоже, он в замешательстве. — Это мои самые любимые тапочки. Разве они тебе не нравятся?

— Эд! Такие тапочки в доме престарелых носят. Они просто ужасны.

И снова у него на лице появляется это выражение грустного щенка, которое раздражает меня до такой степени, что хочется его ударить.

— Эд, ты похож на шестидесятилетнего старикана, заключенного в тело молодого мужчины.

— Что это ты говоришь?

— Ты иногда ведешь себя прямо как столетний старик. — Черт, по-моему, я перегнула палку. — Извини, — говорю я, обнимаю его и целую.

Слава богу, он перестает смотреть на меня как щенок.

— Ты совсем не старый, просто иногда ведешь себя как мой дед.

— Я их выброшу, — говорит он, скидывая мерзкие тапки и бросая их в помойку. — Вот! — Он закрывает крышку мусорного ведра. — Тапок больше нет. Ты довольна?

— Да, — смеюсь я.

Но дело не только в тапочках. Иногда меня серьезно беспокоит, что Эд будто живет в другом мире. Он словно вообще не имеет понятия, что происходит вокруг. Иногда я думаю, что вынуждаю себя общаться с человеком, который кажется мне слишком скучным.

Да вы только послушайте меня!

— У меня плохое настроение. Извини, дорогой. Это все из-за родителей.

— Не люблю, когда Либби ворчит, — говорит Эд, садится рядом со мной на диван и выпячивает губы для поцелуя.

Я неохотно целую его, и он улыбается.

— Мне нравится, когда Либби довольна.

— Я стараюсь, — говорю я и улыбаюсь.

— Так-то лучше, — отвечает он и снова целует меня в губы, потом в шею и гладит волосы. Я знаю, что последует за этим. Да-да. Шаг номер два — рука ложится на грудь.

— Ммм, — бормочет он, уткнувшись лицом мне в волосы, — Либби вкусно пахнет.

Шаг номер три — рука под свитер, рука под лифчик, расстегиваем лифчик (с большим трудом).

— Пойдем в кроватку? — говорит Эд, стаскивая с меня свитер.

— Зачем? Чем тебе диван не нравится? — спрашиваю я.

— Нет! — Он в ужасе. — Если мы собираемся поиграть в «мышка идет в норку», надо пойти в кроватку.

— Хорошо. Мышка идет в норку. В кроватке. О'кей. — Я беру свитер и поднимаюсь по лестнице.

Интересно, он думает, что от слов «мышка идет в норку» мне положено возбудиться? Как вообще можно заниматься сексом с кем-то, кто называет это «мышка идет в норку»? Это все, чего от него можно ожидать?

И тут я вспоминаю Ника. Не просто вспоминаю, а начинаю думать о нем. О том, как мне нравилось заниматься с ним сексом, — это был настоящий секс, грязное, плотское удовольствие, а не какие-то детские игры. Я вспоминаю, как он заводил меня, как мы делали это повсюду в моей и его квартире.

Один раз мы даже занялись любовью в машине. Я со смущением вспоминаю этот случай. Как-то в субботу мы остановились на Кингс Кросс, чтобы купить вечернюю газету, и, когда вернулись в машину, на нас вдруг что-то нашло. Через час в запотевшее окно кто-то постучал. Я тяжело дыша опустила стекло. Там стоял полицейский.

— У вас все в порядке, мадам? — спросил он с усмешкой.

— О да, все в порядке.

— Просто вы стоите здесь уже час, а это небезопасное место. Тут всякие ходят.

— Хмм... извините.

— Никак не можете распрощаться со своим другом? — Ухмылка на его лице стала шире.

Проклятый шпик.

Ну все, хватит! Хватит вспоминать о Нике. На чем я остановилась? Ах да, мы с Эдом играли в мышку. В кровати. По ощущениям — нормально. Не супер. Не приятно. Просто нормально, и все. И, к вашему сведению, я испытываю оргазм, но, если долго тереть в одном и том же месте, это же неизбежно.

Я пытаюсь сделать что-то новенькое. Неплохо было бы для разнообразия мне быть сверху. Но когда я взбираюсь на Эда, у него на лице застывает выражение ужаса.

— Что ты делаешь? — кричит он.

— Пробую кое-что новенькое, — шепотом отвечаю я.

— Ты уверена, что так можно?

— Заткнись, Эд! Ты мне все портишь.

— Извини! — снова кричит он.

Я злобно смотрю на него.