се герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

Он опять снимает с меня одежду в гостиной на диване – джинсы, как всегда, заклинанием - и ведет за руку в спальню. Это стало уже традицией, но я продолжаю смущаться этого перехода. Чего смущаться-то вроде, тут же больше никого нет, а Северус меня видел ещё и не такой, да и не только видел... В общем, до кровати я дохожу обычно совершенно пунцовая, а он и рад, он наслаждается моим смущением. Улыбается потихоньку, усаживает меня на кровать и снимает брюки с бельем и обувь. Если он планирует перемещение в спальню, то не дает мне раздевать его полностью, только до пояса. То ли тоже стыдится прогулки через комнаты голышом, то ли нравится раздеваться передо мной самому, от чего я возбуждаюсь еще больше, хотя каждый раз кажется - куда уж больше.

А сегодня он меня слегка пугает: я же вижу – что-то задумал. В голову приходит дурацкое сравнение, что он смотрит на меня как на экспериментальное зелье. Я б даже хихикнула, но на это уже не хватает воздуха, когда он садится рядом и убирает мои волосы за спину. Я почти не дышу, сосредоточившись на происходящем. Кожу покалывает, и по всему телу расползается чудесная слабость.

Северус пересаживает меня к себе на колени и целует. Ммм... хочу еще… Пытаюсь устроиться поудобнее, но он вдруг разворачивает меня спиной к себе и тянется за палочкой. Черт, он никогда ничего не объясняет! А я уже так хочу его, что начинаю нетерпеливо ерзать. Он выдыхает, сжимает меня покрепче и наколдовывает зеркало. Ростовое зеркало в витиеватой бронзовой раме, такое, какие здесь в гостевых спальнях. Оно стоит на полу прямо перед нами, и я отражаюсь в нем... вся, как есть.

- Северус... - пытаюсь сомкнуть колени, отвернуться, хоть как-то прикрыться волосами; ну зачем, зачем он это делает?

Конечно же, мне ничего не удается. Он держит крепко, а я сопротивляюсь не по-настоящему. Вырываюсь, конечно, но мы оба понимаем, что это дань смущению и немного чувству противоречия. Когда он сжимает меня на пределе болезненных ощущений, я перестаю дергаться и просто зажмуриваюсь. Тоже ничего себе метод.

Северус поглаживает меня по рукам и плечам и ничего не предпринимает. Ждет, когда я расслаблюсь. И я честно стараюсь, но какое тут расслабление, когда я спиной, попой и ногами прижимаюсь к нему, и от этого так горячо и восхитительно, а перед нами стоит зеркало, в котором отражается абсолютно все. Между ног у меня уже так мокро, что я боюсь – вдруг капнет на пол. А он заметит, не сомневаюсь. И я делаю пару вдохов-выдохов и все-таки расслабляю мышцы. Но глаза все равно не открою!

Северус будто чует мои намерения и тихонько произносит:

- Гермиона, открой глазки.

Черт, черт! Он знает, как мной управлять! Когда он называет меня по имени, я просто... как это описать? В романах о таком пишут «тает». И вот это самая точная характеристика для меня. А когда он своим умопомрачительным голосом говорит что-то уменьшительно-ласкательное... Я готова на все. Потому что это так не вяжется с его образом и с его манерами, и обращено оно ко мне! И я уже хочу открыть глазки - потому что он так их назвал - но представляю в красках, что увижу, и мотаю головой.

- Ты очень красива, посмотри, - чувствую, что он улыбается.

Я бросаю взгляд из-под ресниц, но не в зеркало, а на него. Никак не могу привыкнуть к его улыбке. Он выглядит таким молодым и таким нежным, когда улыбается. Мне кажется, я его...

- Посмотри на себя. На нас, - он перебивает мои мысли.

Смотрю ему в глаза и снова мотаю головой.

- Тогда я применю Окули аперти*, - Северус задумывается на секунду. - И может даже свяжу тебя.

Он приподнимает бровь, и вместе с улыбкой это просто безумно сексуально. Я уже совсем не могу спокойно сидеть! Ладно, посмотрю, а то и правда применит заклинание Открытых глаз. И свяжет... И я скорее перевожу взгляд на зеркало, пока хватает смелости.

Мерлин... Я никогда даже представить себе не могла такого! Я видела, конечно, подобные фотографии, и даже когда-то посмотрела несколько порнофильмов - для саморазвития, если что. Но это... Я не была готова увидеть в главной роли себя. И Северуса.

И несмотря ни на что это было прекрасно! Безумно стыдно и безумно прекрасно. Неужели это я сижу на коленях у этого мужчины? Неужели это он - Северус? Тот самый Снейп, к которому и подойти-то порой страшно, тот самый, что когда-то внушал стойкое неприятие? Это он сейчас сидит обнаженный и возбужденный - о, это очень хорошо видно там, чуть ниже меня - и держит на коленях такую же голую ведьму!

А я? Правду говорят, что в руках желанного мужчины женщина становится прекрасной. Я не вижу в зеркале обычное свое отражение, лохматое и тощее. Мои волосы растрепаны, но они только подчеркивают тонкие плечи и руки; глаза горят - я никогда не видела у себя таких глаз. Губы яркие и пухлые, такого же цвета, как соски. И все тело кажется изящным, нежным, чуть ли не светящимся в полумраке. Это действительно я? И Северус видит меня такой же?

Он проводит раскрытыми ладонями вверх по рукам и плечам, доходит до шеи и соскальзывает вниз уже по груди и животу. Потом оглаживает бедра и разводит мои колени еще шире. Я тихонько сопротивляюсь, но он не обращает на это внимание, да и делаю я это скорее по привычке и не рассчитывая на результат. А он скользит еще ниже по ногам и зацепляет мои стопы за свои лодыжки. Я не отрываясь смотрю в зеркало и только рвано дышу. Теперь меня ничто не скрывает от его взгляда.

- Посмотри на себя, Гермиона, - его голос стал еще ниже и обзавелся хрипотцой, а руки продолжали скользить по телу. Он опять коснулся груди, потом приподнял ее и большими пальцами погладил соски. Я дернулась, выгнулась и закусила губы, только с шумом выдохнула носом. По телу прошла дрожь, от самого темечка до стоп. Захотелось крикнуть - или простонать? – «ну давай уже!»

А Северус тем временем передвинул руки вниз: одну на живот, прижав меня покрепче, вторую между моих ног. Он уткнулся носом мне в шею и выдохнул, когда его пальцы забрались внутрь. Я, наоборот, чуть не задохнулась. И как тут дышать, когда он так прикасается ко мне? И мы смотрим друг другу в глаза, но через зеркало, в котором отражается каждое движение, и его, и мое.

От безумных ощущений и безумного зрелища я возбуждена до крайности. А еще этот хлюпающий звук, когда он поворачивает пальцы во мне… Через несколько минут - сколько? не ответила бы даже на экзамене - чувствую, что накатывает разрядка. Не зря ее сравнивают с волной, ох не зря. Это правда как волна, которая проходит через все тело, выгибая его в судорогах.

Пытаюсь отдышаться, но разве Северус позволит? Как только мышцы немного расслабились, он положил руку мне между лопаток и слегка наклонил меня вперед. Я инстинктивно ухватилась за его колени, чтобы не упасть лицом в пол, а он снова перехватил меня за живот и второй рукой помог себе войти в меня. Влагалище, еще не отошедшее от недавнего оргазма, среагировало легкой дрожью стенок, и Северус почти застонал у меня за спиной. Или это был такой громкий выдох?

Он переложил руки мне на бедра и несколько раз качнул меня вперед-назад. О-о-о... Какой-то новый угол вхождения давал совершенно новые ощущения! Совершенно потрясающие!..

- Посмотри в зеркало, - Северус шепнул это сдавленно и сквозь зубы; он хочет меня, и осознание этого возбуждает еще сильнее.

Я смотрю в зеркало, взгляд от которого отвела где-то на подступах к прошлому оргазму, и изумляюсь ничуть не меньше, чем в первый раз. Это действительно я, действительно мы с Северусом? Мы как будто сошли то ли с гравюр... нет, все же с полотен маглов, изобразивших ведьму, отдающуюся темному магу: с растрепанными волосами-змеями, с безумными горящими глазами, с широко разведенными бедрами и приоткрытым ртом. А темный маг крепко держит ведьму за мягкие бедра и раскачивает: к себе - от себя - к себе - от себя. Его глаза тоже безумны, как и мои, и в них такое желание, что я не сдерживаю стон, а он одобрительно улыбается. Я вижу это уже нечетко, потому что меня снова накрывает – не какая-то там волна: цунами...

Окули аперти (лат. oculi aperti) – глаза открыты.