В первые десятилетия XVII века французское искусство переживало переходный период. На смену ушедшим в прошлое традициям Возрождения еще не пришло искусство того поколения мастеров, которое знаменовало бы собой наступление новой эпохи. Ренессансные идеалы утратили свою силу, а новые еще не утвердили себя. Сама действительность, изобиловавшая социальными контрастами и жестокими военными потрясениями, казалась неустойчивой, изменчивой и непрочной. Особый дух этого времени нашел на редкость выразительное воплощение в творчестве гравера и рисовальщика Жака Калло (ок. 1592 - 1635), первого выдающегося французского мастера XVII столетия. Существовала несомненная закономерность в том, что самое интересное в данный период было создано именно в графическом искусстве, более подвижном и гибком, более склонном к непосредственной передаче видимого, а не в живописи, тяготеющей к обобщению, законченности и стабильности образных впечатлений.
Калло работал в технике офорта, которую он усовершенствовал. Обычно мастер использовал при гравировании повторное травление, что позволяло ему добиваться особой четкости линий и твердости рисунка. Он создал более тысячипятисот гравюр, чрезвычайно разнообразных по своим темам.
В некоторых его произведениях преобладает стремление к причудливым образам, к преувеличенной гротескной выразительности. Эти черты особенно заметны в сериях гравюр 1620-х годов - "Балли" ("Танцы") и "Гобби" ("Горбуны"), созданных под впечатлением итальянской комедии масок.
В других сериях он запечатлевает целую галерею типов, которых мог непосредственно видеть на улицах: горожан, крестьян, солдат (серия "Каприччи", 1617), цыган (серия "Цыгане", 1621), бродяг и нищих (серия "Нищие", 1622). Эти маленькие фигурки, выполненные с исключительной остротой и зоркостью в изображении метко найденных, словно отточенных поз и жестов, обладают необычайной подвижностью и впечатляющей характерностью. С виртуозным артистизмом переданы элегантная непринужденность кавалера (серия "Каприччи"), четкий ритм танца в фигурах итальянских актеров и их ужимки (серия "Балли"), тяжеловесная чопорность провинциальной аристократии (серия "Лотарингское дворянство", 1626), старческие фигуры в лохмотьях (серия "Нищие"). Изощренной графической манере Калло свойственны нежность и четкость, сочетание тончайших, еле видимых, и утолщенных, набухающих линий, посредством чего достигается пластичность образов и эффектная контрастность освещения.
Значительное место в его творчестве занимают многофигурные композиции. Это изображения придворных празднеств, охот, народных гуляний, ярмарок ("Ярмарка в Импрунете", 1620), военных триумфов, битв (панорама "Сдача Бреды", 1628), городских ландшафтов ("Виды Парижа", 1629), сцен на религиозные сюжеты ("Мученичество св. Себастьяна", 1632 - 1633, серии "Страстей", 1618 - 1624), наконец, две серии "Бедствий войны" (1632 - 1633), запечатлевшие завоевание Лотарингии королевскими войсками.
Хотя творчество Калло не было свободно от некоторых приемов маньеризма, не это воздействие определило характер его оригинального и удивительного мира образов. Все здесь словно следует беглым изменчивым впечатлениям полной движения жизни, к которой мастер испытывал жадный интерес. Он стремился создать широкую картину действительности. Гравюры Калло имеют панорамный характер, художник смотрит на происходящее как бы с высоты и издалека, что позволяет ему добиться широчайшего пространственного охвата, включить в изображение огромные массы людей, многочисленные разнохарактерные эпизоды. Но Калло не всегда сливает эти впечатления в единый законченный образ - его гравюры при всей уравновешенности их композиции нередко производят впечатление дробности и калейдоскопичности.
Но самое существенное, что мир Калло - это особый мир, одновременно реальный и условный, где далекое обладает той же степенью четкости, что и представленное на переднем плане, где нарушены масштабы фигур и сжатость основных композиционных группировок контрастирует с широтой фантастического пространства. Несмотря на то, что представленные на гравюрах фигуры (а тем более детали) очень малы по размерам, они выполнены не только с замечательной точностью рисунка, но и обладают в полной мере жизненностью и характерностью. Однако индивидуальные особенности действующих лиц, отдельные детали нередко становятся неуловимыми в общей массе многочисленных участников, главное теряется среди второстепенного. Недаром обычно говорят, что Калло смотрит на свои сцены словно в перевернутый бинокль: его восприятие подчеркивает отдаленность мастера от изображаемого события. Эта специфическая особенность творчества Калло - вовсе не формальный прием, она закономерно связана с мировосприятием художника. Человек у Калло, по существу, бессилен перед внешними силами. Не случайно темы некоторых его композиций приобретают трагическую окраску. Так в известной гравюре "Мученичество св. Себастьяна" трагическое начало заключено не только в сюжетном решении - представлены многочисленные стрелки, спокойно и расчетливо, как по мишени на стрельбище, выпускающие стрелы в привязанного к столбу Себастьяна, - но и в том чувстве одиночества и беззащитности, которое выражено в осыпаемой тучей стрел крошечной, трудно различимой фигурке святого, словно затерявшейся в огромном безграничном пространстве.
Жак Калло. Мученичество св. Себастьяна. Офорт. 1632 - 1633
В некоторых листах он достиг большой силы обобщения. Лучший и самый известный из них изображает казнь мародеров. С виртуозным мастерством Калло строит симметричную композицию. В центре ее, подобное древнему орнаментальному мотиву, символизирующему жизнь, высится массивное дерево, нижние ветви которого густо увешаны трупами. Это "дерево смерти" осеняет голую землю, на которой размеренным ходом идет процедура казни: священники напутствуют осужденных, одного из них палач уже втащил на верх лестницы, других подводят, груда одежд казненных брошена на землю. Тут же под ногами повешенных солдаты играют в кости, по сторонам, в глубине, стоят войска с развернутыми знаменами и лесом стройных копий. Рассказ Калло отличается строгой достоверностью исторической хроники. Вместе с тем он создает образ сильный, запоминающийся, подчеркнуто неестественный и необычный, но вполне закономерный и своего рода обыденный в жестоких условиях войны.
Жак Калло. Дерево повешенных. Офорт из серии 'Бедствия войны'. 1633
Искусство Калло несет яркий отпечаток его личности и породившего его времени. Ему не смогли достойно подражать его ученики и последователи. Тому свидетельством прозаическое, бескрылое творчество Абрахама Босса (1605 - 1678), гравюры которого изображают незатейливые сценки, где основное внимание уделено бытовому окружению людей и их костюмам.
Шарден – выразитель этических идеалов 3-го сословия. Жанровые картины Шардена, его портреты и натюрморты.
французский живописец, который сознательно избегал торжественных и пасторально-мифологических сюжетов, свойственных искусству XVIII века. Основным предметом его натюрмортов и жанровых сцен является повседневная домашняя жизнь парижских обывателей, переданная в спокойной, задушевной, реалистической манере. Большой интерес представляют пастельные портреты, исполненные Шарденом на склоне лет.
Он рано стал известен парижской публике как превосходный мастер натюрморта. Бытовой жанр и натюрморт органически связаны в его искусстве как аспекты целостного и поэтически глубокого восприятия реальности. Вслед за голландцами французский жанрист умел выразить очарование интерьера и тех предметов домашнего обихода, которые окружают человека. Для своих композиций Шарден выбирал самые обычные предметы — кухонный бак для воды, старые кастрюли, овощи, глиняный кувшин, и лишь изредка в его натюрмортах можно увидеть величественные атрибуты наук и искусств. Достоинство этих картин — не в драгоценности вещей, которую так любили голландцы, а в их одухотворенной поэтической жизни, в уравновешенности построения, создающих образ гармонического бытия.
В совершенстве владея знанием цветовых отношений, Шарден тонко чувствовал взаимосвязь предметов и своеобразие их структуры. Дидро восхищался тем умением, с которым художник заставляет ощутить движение соков под кожицей плода. В цвете предмета Шарден видел множество оттенков и маленькими мазками передавал их. Из подобных оттенков соткан его белый цвет. Необычайно многочисленны серые и коричневые тона, которыми владел Шарден. Пронизывающие полотно лучи света придают предмету ясность и чёткость.
В 1730-х гг. Шарден обратился к жанровой живописи, к повседневным семейным и домашним сценам, полным любви и покоя, удивительной образной и колористической цельности («Молитва перед обедом», 1744). В жанровых сценах Шарден воссоздал спокойный, размеренный уклад повседневной жизни — то в самые заурядные, но лирически возвышенные моменты, то в эпизодах, имеющих внутреннее нравственное значение.
«Натюрморт с атрибутами искусств» исполнен по заказу Екатерины II в 1766 г.
Картины жанровой живописи, отличающиеся наивной простотой содержания, силой и гармоничностью красок, мягкостью и сочностью кисти, ещё более, чем прежние работы Шардена, выдвинули его из ряда современных ему художников и укрепили за ним одно из видных мест в истории французской живописи. В 1728 г. он был сопричислен к парижской академии художеств, в 1743 г. избран в её советники, в 1750 г. принял на себя должность её казначея; кроме того, с 1765 г. он состоял членом руанской академии наук, словесности и изящных искусств.
В произведениях разных лет и разных жанров, таких, как «Прачка» (1737), «Банка с оливками» (1760) или «Атрибуты искусств» (1765), Шарден всегда остается превосходным рисовальщиком и колористом, художником «тихой жизни», поэтом повседневности; его пристальный и нежный взгляд одухотворяет самые обыденные предметы. В последние годы жизни Шарден обратился к пастели и создал несколько великолепных портретов (автопортрет, 1775), в которых проявил присущую ему эмоциональную тонкость, но также способность к психологическому анализу.
Много для распространения славы Шардена сделали энциклопедисты, которые противопоставляли его «буржуазное» искусство «оторвавшимся от народа» придворным художникам — мастерам эротических и пасторальных виньеток в духе рококо. Дидро сравнивал его мастерство с колдовством: «О, Шарден, это не белая, красная и черная краски, которые ты растираешь на своей палитре, но сама сущность предметов; ты берешь воздух и свет на кончик своей кисти и накладываешь их на холст!»
