з тома 2
книг 1, 2 и 3
25 лет на химкомбинате «Маяк»
год
Содержание
Вступление……………………………………….. 5
ервое осознание неустойчивости
нашего мира……………………………………………….. 9
ервые неприятности,
связанные с первым осознанием…………………………25
3. Наши будни и не только…………………………. 58
4. В том числе и партийная работа………………. 63
5. Работа и хозрасчёт………………………………… 83
Приложения……………………………………….. 149
1. Письмо из 1957 года…………………………….149
ой первый производственный
наставник………………………………………..150
3. Одно из писем в редакцию…………………… 151
оследние нити связей
с Челябинском-40…………………………… 154
ля всех тех, кто захочет и
сможет добавить……………………………. 169
Вступление
ля чего я всё это пишу?
Казалось бы, осталось совсем немного жить – займись путешествиями, чтением, внуками и т.д. Чем занимаются остальные пожилые люди. Но…
Во-первых, написание Летописи мне доставляет удовольствие. Уже весной 2003 года, когда я морально созрел уйти с работы, с нетерпением ждал момента, когда засяду за эту работу. А что я за неё засяду, знал давно: ещё студентом просил свою сестру Инну сохранять письма; с большим трудом заставил отца и мать написать свои воспоминания. И первый том был совсем не обо мне: о родителях, их всех родных, друзьях, знакомых. Я перебрал массу материала. Я вновь пережил то, что было давным-давно. Я впервые узнал своих двоюродных братьев и сестёр. Побывал у них. До этого всё было недосуг. И самой большой оплатой моего труда было то, что мама, по словам моей сестры Инны, последние свои годы и дни жизни не выпускала из рук то, что я написал.
Во-вторых, хочется оставить память о себе у своих близких, которые живут сейчас и которые будут жить после меня. Хочется, чтобы все, кто после нас, представляли, чем мы жили, как мы жили. Да, хотя бы вот зачем: если у кого-то из них возникнет желание что-то узнать о своих предках, они смогли бы это сделать. Я такой возможности не имел. Естественно, что заглядывать в эти книги будут редко, но очень хочется, чтобы мои потомки хотя бы сохранили их для своих потомков. Чтобы эта Летопись – история нашего рода – сохранилась и дополнялась.
В третьих – самое главное -следует из следующей фразы:
се, кому удалось чего-то существенного достичь в жизни, умели учиться на чужих ошибках…».
Эта фраза где-то мной была вычитана. Теперь уж не помню, кто это написал. Поэтому, естественно, это и не цитата, а вольное изложение её смысла. Более того, теперь могу ещё добавить, что учёба на чужих ошибках не всегда гарантирует успех в жизни, но то, что без этой учёбы было ещё хуже – уверен. Сказать, что я с детства старался учиться на чужих ошибках, не могу. К тому же, эти ошибки ещё нужно знать. Т.е., учёба на чужих ошибках – это сложное дело. Если родители не привили какую-то систему с детства, то человек так и будет всё время натыкаться на эти ошибки сам. Но с некоторых пор я начал приглядываться, как и почему такое происходит. Начал делать определённые выводы для своего дальнейшего поведения. Сыновей я не сумел научить этому. Надеюсь, что хотя бы мои внуки и правнуки сумеют взять из этой Летописи что-то полезное для себя.
Данная книга - это книга о заводе на химкомбинате «Маяк», о товарищах по работе, о своей работе и отношении к ней – всё, что я достоверно (на мой нынешний взгляд) об этом помню и имею какие-то материалы. Это книга о моём потрясении, когда, вдруг, выяснил для себя, что общество, в котором мы живём, не имеет под собой объективной основы; что устойчивость его зависит от чисто субъективных факторов. О том, как я сначала бросился искать причины такого положения, наживая себе недоброжелателей, а потом начал искать, как эту неустойчивость нашего мира свести к минимуму. Эта сторона жизни для меня с годами становилась всё более важной, вытесняя всё остальное.
Меня, как многих моих товарищей, мало занимало личное накопительство. Для меня всегда было праздником накопительство государства, когда я слышал по радио или читал в газетах о пуске тех или иных объектов в нашей необъятной стране. Я сам был участником пуска и эксплуатации завода производства плутония, урана в Челябинске-40 (объект 35) и там же первого комплекса регенерации ядерного топлива (РТ-1). Персонально мне директором завода Михаилом Васильевичем Гладышевым было записано предписание в журнале, на обложке которого было помечено «Хранить вечно!», о загрузке первой партии ядерного топлива. Я, мы гордились, каждым введённым в строй объектом: «…Была бы Страна родная и нету других забот…». Это у нас было впитано с материнским молоком.
Я стал участником величайшей человеческой трагедии, когда-либо произошедшей на Земле. Трагедии, которая ещё продолжается. Которая пока не может быть осмыслена в полной мере. Объект трагедии – Российская империя, СССР, Россия. Основные имена, с которыми она связана: Маркс, Ленин, Сталин… и их антиподы Брежнев, Горбачёв, Ельцин… Той и другой группе имён сопутствуют целые плеяды лиц народа из Сиона. Основная партия, причастная к этой трагедии – это Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) – Коммунистическая партия Советского Союза (ВКП(б) – КПСС). Членом этой партии являюсь я с декабря 1962 года. А точнее – с февраля 1948 года, т.к. мне ещё не было 14 лет, когда я «заслужил» чести стать членом Всесоюзного Ленинского Коммунистического союза молодёжи (ВЛКСМ), куда обычно принимали с 14 лет.
Хотим мы признавать вину КПСС в трагедии народов СССР и России, в частности, или нет, но очевидно, что КПСС виновна перед своими народами. Очевидно, что виновен и каждый член КПСС. Виновен и я. Нынешние лидеры партии настолько недальновидны, несамокритичны, что отказываются покаяться перед своими народами, просить у них прощения за тот ад, в который они так или иначе их ввергли. Весь этот период реставрации капитализма в странах СССР я так или иначе испытывал потребность покаяться хотя бы перед своими сыновьями Андреем и Алексеем и внуками. В какой-то мере оправдаться, что я был не совсем бараном в этом партийном стаде. Мои потуги в совершенствовании хозрасчёта – вот моё оправдание перед моими сыновьями. Поэтому я так подробно об этом пишу, ибо это было моей второй работой. Работой по совести. Получалось так, что о работе я, практически, думал только на работе. А о совершенствовании механизма управления почти постоянно. Я обязан показать своим сыновьям, чем я жил, какие убеждения у меня были, как я их отстаивал в течение жизни. Может быть, этим я смогу как-то оправдаться перед ними, помочь им в том состоянии выживания, в каком они сейчас находятся. В «Красноярской газете» были помещены ряд моих статей, в которых я призывал руководство КПРФ такое покаяние произвести. Пытался достучаться до лидера КПРФ Зюганова Г.А. То, что к нему попадали мои обращения, я знаю. Покаяние было жизненно необходимо, прежде всего, для самой партии, для оставшихся членов партии. Увы! К сожалению, руководство партии не далеко ушло от упёртых лидеров последнего периода советского периода.
Мне посчастливилось работать в атомной промышленности в самый её пик успешной деятельности. Когда я кончал школу, эта промышленность в СССР только рождалась. Когда я приехал в Челябинск-40, первенец радиохимии – объект 25 - уже отживал последние дни: вскоре всю государственную программу по выпуску плутония на комбинате взял на себя объект 35. Мне и моим товарищам по объекту повезло в том отношении, что всю тяжесть становления новой отрасли взяли на себя наши старшие товарищи. Конечно, и нам пришлось решать массу проблем, тоже были по уши в грязи, но я всегда знал, что это всё ничто против того, что досталось первопроходцам. На что обратили моё внимание, когда я впервые появился в здании 101 на объекте «Б», где проходил преддипломную практику, так это кружочки на каждой двери, нарисованные мелом, и в них цифры или слова «быстро». Мне объяснили, что это значит: столько секунд или минут я имею право находиться за данной дверью. Ну, а слово «быстро» писалось тогда, когда пребывание в этом помещении ни в какие нормы не входило. Так перебежками и вели меня на щит управления отделения, в котором я начинал свою практику. Мой коллега по работе на х/к «Маяк» Шидловский Владислав Михайлович, прибывший туда в 1952 году, в своих воспоминаниях пишет: Состояние цехового персонала удивило: в цехе было почти 2 полных штата, а обеспечивать работу на рабочих местах удавалось с трудом. Причиной такого положения было тяжёлое радиационное состояние производственных помещений: представить сейчас трудно, но в то время общий фон на щитовых помещениях был примерно 30µr/сек, а на других производственных отметках и того более. Нормировалась доза 1 рентген в смену. При превышении этой нормы облучения «виновники» лишались премии…». Даже работники Горно-Рудного завода (ГРЗ) горно-химического комбината (ГХК) с трудом поверят, что по периметру щита горели красные лампы УСИДов, фиксирующие превышение γ- или β-фона. Весь персонал сидел в лепестках, т.е. и α-фон явно был высок. Тогда меня это не удивило, т.к. я и не знал, что может быть по иному. Люди занимаются своими делами и не волнуются. Значит так и надо. Помнится, что практику проходил не в одном отделении. Помню, что был в каком-то головном отделении. Оператором была женщина лет 30, которая жаловалась на боли в руках: кости болят. Позже я осознал слова её и других на эту тему. Но это тема отдельного разговора.
Сейчас о другом: это был первый наш радиохимический завод. С ошибками проектировщиков, с ошибками строителей и монтажников, с постоянными ошибками персонала, который только теоретически знал, с чем он имеет дело. Я написал «ошибки» и вижу, что это не совсем то слово, которое здесь следует употребить. Скорее - это «незнание», «отсутствие опыта». Когда персонал объекта набрался достаточно знаний, опыта, когда руководство всех уровней поняло, что получилось и как нужно исправлять положение, начали создавать на новом месте объект «ДБ», в принципе отличающийся от «Б». Но этот объект, уже готовый, попал в 1957 году в радиоактивное облако, когда взорвалась банка комплекса «С» (этот взрыв тоже от нашего незнания). Руководство министерства, главка, комбината сделали, видимо, всё, чтобы к приходу основной массы персонала из учебных заведений (а это одних комсомольцев около 600 человек) в августе-ноябре 1958 года, основную грязь ликвидировать.
Всё идёт к тому, что атомная промышленность в России не на долго переживёт меня. Сейчас мы являемся свидетелями угасания с таким трудом созданной отрасли. Ликвидировано атомное министерство. Добрались-таки оккупанты до последних оплотов советской государственности. Это в какой-то степени сродни с уничтожением нашего космического «Мира»…Правда, может быть, я отстал и Министерство выродилось уже давно. По крайней мере, мне некоторые действия нашего ведомства совсем непонятны: это продажа урана в США, тем более, по бросовым ценам – как и с нефтью, мы продаём будущее наших потомков; региональный склад плутония в Озёрске, практически, в наземном состоянии и полностью подконтрольный США – при любом военном конфликте попадание в него бомбы приведёт к такой катастрофе, которая на земле ещё и не снилась…
По сути, атомная промышленность у нас вместилась в срок одной человеческой жизни. Печально… Ведь когда-то нам придётся эту отрасль восстанавливать (очень хочется думать, что это случится!) – неужели опять такими же жертвами, какими она создавалась?...
О самом нижеприведённом материале. Записей о работе на «Маяке» у меня, практически, не сохранилось. Вспомнить всё в хронологическом порядке я не сумел. Да, и вряд ли это нужно. Я не очень-то стремился материал разместить в хронологии даже тогда, когда это можно было сделать.
Я благодарен судьбе за то, что она направила меня по такому пути, какой у меня состоялся. За то, что она меня столкнула с таким большим количеством настоящих Советских людей – самоотверженных, добросовестных, порядочных, очень квалифицированных специалистов. Просто очень хороших, красивых (посмотрите на фото в тексте!) людей, которые у меня ассоциируются с настоящими Советскими людьми. Память о каждом из них – это уже счастье. И я кончаю свой путь с полным сознанием того, что мне очень повезло в жизни.
